***
У Антона никогда не получается заснуть в автобусе, самолете или поезде. Какой-то дурацкий врожденный дефект, из-за которого ему приходится сидеть на своей нижней полке в наушниках и бездумно пялиться на темноту за окном. Именно из-за отвлеченности и недостатка сна Антона чуть не пришибают чужим чемоданом, и наушники вылетают из гнезда, позволяя всем пассажирам насладиться его отменным вкусом в музыке. Правда, недолго. - Джексон? Мне нравится, - говорит нарушительница его спокойствия, засунув-таки наверх свой огромный чемодан и усевшись напротив. Антон даже не пытается незаметно закатить глаза. Конечно нравится, он не знает еще человека, кому бы не нравился Джексон. Если только Стас, но это даже не считается, потому что Хворостовский - тот еще придурок. - Что у тебя еще есть? - спрашивает девушка, улыбнувшись, и, кажется, собирается отобрать один наушник. Его, блин, наушник: единственная вещь, которая все еще держит его в нормальном расположении духа и не позволяет превратиться в Халка, готового убивать. Вопиющая наглость, удивительное хамство. Он знает, что стоило купить верхнюю боковую полку, замотался бы там в одеяло и стал изображать глухую гусеницу, сэкономив деньги и нервы, которые не восстанавливаются (правда, недавно Стас пытался втереть ему на полной громкости в маршрутке, совсем не стесняясь, о чудодейственной силе секса, который выливается в кучу восстановленных нервных клеток). - Слушай, я не спал всю ночь, можно мне?.. - Антон делает взмах рукой, искренне надеясь на женское понимание. В ее глазах понимания он не обнаруживает, только обиду и, кажется, разочарование. Антону так хочется спать, что вообще поебать на чужих тараканов в чужих головах - и своих хватает.***
Поезд прибывает точно по расписанию в девять часов утра в субботу. Антон отсылает Стасу сообщение, что уже приехал, и просит его не осквернять каждый угол их квартиры, а то потом никакой шаман не поможет. Хворостовский отвечает фотографией своего среднего пальца, и Воронов, посмеиваясь, выходит из вагона. Маша встречает его на перроне, обнимает одной рукой и протягивает кофе в пластиковом стаканчике, отчаянно позевывая и переваливаясь с ноги на ногу. У нее взъерошенные короткие волосы и строгие очки на носу. - Все, что было. Антон рассматривает синяки под ее глазами и правда сожалеет, что не дал ей выспаться. Просто у него с ориентацией в почти незнакомых городах настолько плохо, что никакой компас, GPS или карта не помогут. Поцеловав ее в висок, он позволяет ей тянуть себя на улицу, по дороге аккуратно выбросив в мусорку чуть остывший, растворимый кофе - так, чтобы Мася не заметила. Она старалась, и Воронов правда очень это ценит и не хочет ее обижать.***
У Маши в квартире тихо и пусто. Антон готов продать душу демону перекрестка и отдать полмира Кощею за пару полноценных часов сна. - Сначала спать, потом разговоры. Антон ее обожает, честное слово. Они на одной самой офигенной в мире волне! - Договорились. Где диван? - Придурок, что ли? - весело спрашивает Мася. - Пошли, вспомним студенческие времена. И нет, они не дети, когда запрыгивают с радостным криком на кровать и пытаются отвоевать друг у друга одеяло. Просто им хорошо. Уютно. И спать, господи, как же хочется спать!.. Антон проваливается в сон практически мгновенно, уткнувшись носом в Машину шею и потершись щекой о вкусно пахнущую подушку.***
- Ты позволил Стасу таки затащить себя в спортзал? Антон поднимает брови, стоя на пороге кухни в боксерах и вытирая голову полотенцем. Горячий душ делает чудеса с его сонным телом и готовой к приключениям душой. Маша творит что-то с туркой и плитой, чуть повернувшись к нему боком. - Я что, идиот? Не в смысле, что спорт - это плохо, это вообще очень даже здорово, честное слово, но только если на трехкилометровом расстоянии от меня. Предпочитаю другой вид отдыха, - он подмигивает Масе, и та закатывает глаза, разливая свежесваренный кофе. Святая женщина. - Значит, жизнь несправедлива, - говорит она, отдавая ему чашку. - Потому что, когда бы я тебе не позвонила, хоть в два ночи, ты все время что-то жрешь. Сладкое. Но главный вопрос - где твой жир? Ты должен весить под сто килограмм, - обвиняет Маша, поправляя свои очки. Антон смеется, садясь на стул за кухонным столом. За окном уже, кажется, вечер. Хотя тут черт знает, как определить - о эти полярные ночи, одна романтика. - Быстрый обмен веществ и стресс пять раз в неделю - ты бы видела их, Мась, они маленькие монстры, честное слово. И плевать, что с некоторыми мы почти ровесники. Монстры. М-о-н-с-т-р-ы. - Заткнись. Ты любишь преподавать. Антон пожимает плечами, потому что спорить с очевидными фактами плохо. Только это не отменяет желания пожаловаться. Ему действительно необходимо выговориться, он ведь гребанная бомба с часовым механизмом. - А вообще, это Стас виноват. - Не сомневаюсь, - серьезно отвечает она, и Антон вдруг вспоминает, что до их странной на троих дружбы Стас и Маша встречались. Он всегда забывает этот важный факт. - Ну так что, расскажешь? И Антон рассказывает. В красках и с подробностями.***
Маша ржет, как гиена, хватаясь за живот. И он правда не понимает, что во всем этом смешного. Вокруг сплошной идиотизм, как в дрянной американской комедии. - Ну и что ты решил? - На тему? - спрашивает Антон медленно, моргая пару раз. - На тему рыжей. - Аа, - тянет он, пытаясь выиграть время, - как бы ничего?.. Она недоверчиво качает головой, а потом подскакивает, хлопая в ладоши. Как в старые добрые, с акульей улыбкой и подозрительным блеском в глазах. В прошлый раз из-за такого ее настроения они проснулись в неизвестной квартире, разрисованные зеленой краской. Больше всех досталось Хворостовскому - о этот великий, нарисованный несмываемым маркером член на щеке! (Они с Машей не причем. Вообще. Честно). - Пошли, почти семь, самое время ходить по Питеру. - И вляпываться в неприятности, - влезая в джинсы, нарочито громко шепчет себе под нос Воронов. - Не волнуйся, я тебя спасу! - хлопнув Антона его же скрученной майкой по заднице, улыбается Мася, и она удивительно красивая и нежная сейчас, и он правда очень по ней скучал. - Ты мой супермен. На следующий День Рождения подарю тебе лосины. - Не, я хочу трусы с эмблемой Бетмена. - Договорились, - они жмут друг другу руки, улыбаясь.***
Питер свободный. Питер свободный, живой и яркий. Антон отключает свой здравый смысл, выходя из подъезда, и переплетает с Машей руки.***
- Как тетя Таня? - спрашивает Мася ближе к вечеру воскресенья, когда их отпускает достаточно до связного диалога. Воронова радует, что они смогли-таки вчера, то есть сегодня утром, добраться до дома целыми и почти невредимыми. Антон отправляет смс Стасу (требует фотоотчета о вчерашнем походе с Аленой на каток и жалуется на похмелье) и готовится к завтрашней конференции, то есть кладет в сумку ручку и вешает на спинку стула пиджак. - У вас у всех какая-то нездоровая фиксация на моей матери. - Она шикарная женщина, - серьезно кивает Мася, отхлебывая своего чая с пятью ложками сахара. - Которая пытается меня женить. - Ты сообщи ей, что твой характер неизменчив, как английская королева. Она собирается бросить какую-то девочку волкам на растерзание. - То есть мне? Ты так мила!.. Ты должна сделать мне кофе, сказать, что я очарователен, а не быть адвокатом дьявола. Мася делает лицо, с которым обычно жалеют пострадавших детей, и пихает его в бок, устаиваясь рядом на диване. По телевизору говорят об увеличении цен на яйца, Украине и произволе властей. Они стонут в один голос и включают "Адвоката дьявола". Символично же.***
Антон честно пытается изобразить из себя Будду, но то ли получается плохо, то ли эти люди вообще не в курсе, что не нужно трогать человека, который медитирует (или пытается сделать вид, что медитирует). За сегодня он слишком много услышал о новых учебниках, новых способах преподавания и новых технических возможностях. Рядом садится женщина, на лице которой так и написано "я преподаватель", и морщится. Антон прекрасно понимает, что меньше всего похож на взрослого, хорошо образованного человека. Тем более, что утром на его рубашку Мася случайно пролила сок и пришлось надеть белую футболку с изображением СпанчБоба под пиджак. Смотрится ничего, но вряд ли так думают все эти умудренные опытом светила науки. Он тяжело вздыхает. - Что Вы думаете о дистанционном обучении? Это, конечно, совсем не... Антон вздрагивает, натягивает улыбку и, развернувшись к ней, пытается включить режим очарования.***
На следующий день он сам садится с оказавшейся совсем не плохой Ириной Марковной, она ему кивает, и Антон вполне искренне ей улыбается в ответ. Сегодня выступает преподаватель, выписанный из Америки, и Воронов мысленно возносит благодарность Стасу, который в первые года их знакомства постоянно издевался над его уровнем знания иностранного языка (и потому Антон серьезно занялся своим образованием), и Тиму, который частенько переходит, не замечая, на родной английский. Все-таки иногда от друзей и польза есть. Ирина смотрит на него широко распахнутыми глазами и спрашивает, на каком языке и о чем речь. Антон мягко усмехается и переводит в общих чертах. Америкашка не говорит ничего нового, и Воронов почти засыпает в середине его речи. Монотонность - залог чужого здорового сна. Формула выведена и подтверждена.***
Билет у него на 14:00 часов в среду, и последний вечер в Питере Антон проводит с Машей под боком за просмотром "Стражей Галактики". Они разогревают попкорн и проливают воду на ковер. - Точно не хочешь никуда пойти? - спрашивает Мася, и он отрицательно качает головой. Ему действительно и так хорошо. В одиннадцать по скайпу звонит Стас, и они полчаса болтают, постебывая друг друга, пока на заднем фоне мимо Хворостовского не проходят женские ноги, к которым, наверное, и девушка прилагается - скорее всего, как думает Антон, Алена. Мася оттягивает ворот своей майки и убегает в туалет. - Не круто, чувак, совсем не круто, - тихо говорит Антон, и Стас почти болезненно морщится. Он не говорит ничего в ответ, и все нормально. Воронов знает, что это только их дело. - Встретишь меня завтра? Да, он все еще взрослый мальчик, и никакие кирпичи не собираются валиться ему на голову. Просто одному скучно.***
В этом нет его вины. Вообще никакой его вины, честное слово. Антон, как чудесный, восхитительный и лучший на свете гость, решает сделать что-то приятное Масе и потому, встав чуть пораньше с утра, готовит блинчики. Пытается. Очень хорошо пытается, в результате заполучив немного подгоревшие лепешки и обожженное запястье. Маша только недоверчиво хмыкает, проснувшись от запаха горелого, и перебинтовывает его руку, а потом делает им сама бутерброды. И один лишний, "чтобы в поезде съел". Антон чувствует горькое сожаление, что приходится уезжать. Может, он бы даже всерьез задумался о мелкой миграции в другой город, если бы не мама и Стас. Чувак вечно портит все веселье. Они в молчании пьют кофе и медленно собираются. Антон специально оставляет свою майку между подушками ее дивана и коммуниздит с ее книжной полки сборник рассказов Сэлинджера.***
- Блин, ты зачем сожрал этот пирожок? От тебя теперь перцем за версту. Огнедышащий дракон! - Мася смеется, вертясь вокруг него. Маленькая лиса. - И почему я тебя вообще люблю? - спрашивает Антон шутливо, смотря на людей, лениво забирающихся в вагон. - Потому что вам со Стасом в жизни необходимо что-то перманентно прекрасное. И далекое. Антон улыбается, взъерошивая короткий ежик ее волос. - Я буду скучать, - говорит он тихо, обнимая Масю. Она бормочет что-то согласное в ответ. - Спасибо, - и, кивнув ей на прощание, Антон предъявляет бортпроводнице билет и паспорт. Сев на нижнее боковое место под своей полкой (да, он учел прошлый опыт!), Антон смотрит на чуть подпрыгивающую из-за холода Масю и машет ей в ответ.***
- Хэй, привет, - Антон обнимает Стаса, впихивая ему свою сумку. Тот безропотно берет вещи и быстро лавирует между людьми, крепко вцепившись Воронову в плечо. Антон благодарен Хворостовскому - в таком состоянии, как сейчас, он легко заблудится. Или врежется в кого-нибудь. - Как думаешь, есть какое-то сокровенное значение у этих восхитительных шторок? - спрашивает Антон у Стаса уже в маршрутке, зевнув. Хворостовский молчит, и Воронов готов его укусить. Ему скучно, потому что они застряли в гребанной пробке. Он голодный и хочет спать. Антон пробует снова через пять минут: - Кто-то из нас должен получить права. - Мы бы все равно стояли в пробке, - отвечает ему наконец-то Стас. - Ну хотя бы с комфортом, - пытаясь поправить куртку, Антон елозит по сиденью, зарабатывая недовольные взгляды старушки напротив и насмешливые от Хворостовского. - Тем более, мы с тобой взрослые дяди. Нам почти тридцать. - Еще четыре года до тридцати, прекрати разводить панику, параноик, - они наконец вываливаются из маршрутки, и Антон стоит целую минуту, закрыв глаза. Правда, это не мешает ему болтать: - Кому как, мне вот три года и два месяца. Я уже чувствую забирающуюся под майку старость! Стас только насмешливо хмыкает и тащит его к дому так, будто за пять дней он забыл адрес. Идиот. - Что я пропустил? - интересуется Антон, топчась возле их подъезда. Хворостовский кусает губу, доставая ключи и придерживая дверь, пока Антон поднимается до их этажа и включает свет на лестничной клетке. - Отец вернулся из Риги, Тим изучает русскую музыку. Сейчас подсел на укуренные песни про ежиков, грозится придумать что-нибудь похожее. - Мы поможем, - согласно бурчит Антон, заходя в квартиру и кидая сумку на пол посреди гостиной. - Особенно ты, творческий гений, - Воронов пихает Стаса в бок. - Ты не понимаешь. Ежики - это благодатное поле для творчества. - Ну да, - неопределенно пожимает плечами Хворостовский. - Так вот, помнишь парня с третьего? Ну, с 33 группы? Адовьего? Он ебнулся с лестницы, посчитав спиной тридцать ступенек, и при этом ничего не сломал. Камикадзе. - Что здесь делает Донцова? - не слушая друга, спрашивает Антон серьезно, остановившись возле книжного шкафа и достав двумя пальцами дешевую книжку. - Алена оставила, - отвечает Стас насмешливо, уходя на кухню и гремя там чем-то. Воронов пытается придумать, как отомстить - не Алене, конечно, сдалась она ему, а этому невыносимому засранцу. - Это мои книжки, ты! - Вообще-то, и мои. Как бы общие, мы же вместе живем. Вместе работаем. Вместе воспитываем рыбок. - Какие рыбки, идиот? - подозрительно спрашивает он, все еще крутя Донцову в руках, в ответ только раздается смех Стаса. Антон закатывает глаза, бросая книжку на стол и выкрикивая в ответ: - Да тут твое только пособие "как не убить наглых учеников или как убить их, но не оставить следов". Вообще-то, формально книга называется "Помощь юным преподавателям" и куплена она ими двумя несколько лет назад в шутку, и однажды Воронов даже взял оттуда совет, но в этом он никогда не признается. Никогда. - Да ладно тебе, - Стас вваливается в гостиную, держа в руках чашки с чаем. Ему требуется целых две минуты тишины, чтобы таки спросить то, что Антон ожидал от него с перрона: - Как Мася? - Ты серьезно? Полный идиотизм. Ты сейчас спрашиваешь как бывший, который провинился перед бывшей, и это ненормально, потому что вы уже несколько лет друзья. И мы с тобой знаем, что это твое неудобное и неуютное чувство внутри временное, что она позвонит, как обычно, в четверг, и вы проболтаете до ночи, как обычно, потому что вы подходите другу. И я, блин, все еще не знаю, что у вас случилось... - Мы... - Заткнись. Слушай. - Антон переводит дыхание. - Вы та самая идеальная пара, и я знать не хочу, кто дал тебе по голове, раз ты этого больше не видишь. Но не спрашивай таким тоном про нее, отпусти уже ее или достань голову из задницы. А сейчас мы эту тему закроем и больше не будем поднимать. Никогда. Вот и все. - Говорит человек, который вообще не знает ничего о любви. - Я знаю, что я люблю вас обоих, самых долбоебических долбоебов во всей вселенной, - Антон тоже улыбается в ответ, делая глоток чая. - Ну, раз уж мы пришли к тому, что ты меня очень любишь... Вероятно, я позволил взять Алене почитать ту синюю книжку на твоем столе. - Моего "Маленького принца"? Ах ты ж придурок! Я передумал, я тебя совсем, совсем не люблю! Это был мой "Маленький принц", ты, неблагодарная лягушка! Тебя мало расчленить. Я... Стас смеется, и Антон вообще, ну ни капли не рад вернуться домой. (Это, конечно, очень наглая ложь). ______________________ Если кому интересно, что за песни нашел Тим, которыми всех радует: "Ежикам тоже нужны витамины". "Бедный ежик, бедный ежик по ночам не спит".