Эльфийский пёс

Утром сам встаю раньше. Ребята уже несколько дней меня не будят, может быть, им надоело. Плетусь в душ, смазываю там свои синяки и ссадины, мазь хорошо помогает, кое-где заметно явное улучшение. Больше проблем мне доставляет рука: ожог, оказывается, может являться причиной ужасного дискомфорта. Мажу ладонь какой-то вонючей мазью непонятного цвета, еле уговорил вчера Стаса сходить в аптеку, клятвенно обещал, что никому не скажу. Хорошо ещё хоть что левая, мизерный проблеск радости на фоне печальных размышлений. Как-то вскользь Сева говорил о «гонениях». Это то, что сейчас происходит, то, как ко мне относится добрая половина школы? Если и дальше так пойдёт, то молчать не получится. К кому обратиться здесь? К воспитателям? К руководству? К директору? Если эти девки действовали так уверенно, то будет ли моё слово иметь здесь хоть какой-то вес? Я ведь совершенно ничего не знаю ни о них, ни о взаимоотношениях руководства и школьников. Вероятнее всего, неприкосновенность школьника напрямую зависит от положения родителей. В таком случае мне не повезло, папа – доморощенный бизнесмен, который упорхнул за бугор. Дяди в прокуратуре у меня, к сожалению, тоже нет. Должен же быть какой-то выход, какая-то управа на этот беспредел. После того вечера Эльф вообще в мою сторону даже не дышит, я удивляюсь, как он ещё терпит, что я сижу перед ним. Мне очень хочется поблагодарить Белоснежку и того, с кем он был, но Саша тоже старается со мной не общаться, правда, на уроках всё же бросает иногда тоскливые взгляды. К нелестным выкрикам в мой адрес я уже привыкаю, выход есть – просто не замечать. Главное, не принимать всё близко к сердцу и тогда с этим даже можно жить. После второго урока меня затолкали в мужской туалет и обмотали туалетной бумагой (спасибо, что не использованной). Потом устроили фотосессию с Тутанхамоном. Ну, стоит ли обижаться, когда ещё мне посчастливится быть фараоном. И не важно, что свои кроссовки после этого я искал весь следующий урок. Нашёл привязанными к лестничным перилам между вторым и третьим этажами. Что за детский сад? В столовой из-за стола Ювы и Лиры встала их домашняя и, подойдя ко мне, с невинным личиком вытряхнула в мою тарелку двух огромных коричневых тараканов. Аплодирую стоя. Нет, конечно же, я сижу с невозмутимым видом и пью компот, но это заслуживает особого внимания. Вот кто ещё додумается сходить, купить мадагаскарских тараканов, чтобы вывалить их какому-то неудачнику в тарелку? Мне было бы лень. Они не учли тот факт, что я совершенно не боюсь никаких ползучих гадов, вот ни капельки. А всяких там змей и лягушек вообще обожаю. Собираю новых друзей в пакетик из-под булочки и покидаю столовую под злобные взгляды из-за стола Лиры. Интересно, какова численность их приспешников? Как они там это называют – коллекция. Не хотел бы я стать коллекционным сувениром. Учащиеся разделились на три лагеря: одни надо мной издеваются, вторые с удовольствием за этим наблюдают, а третьим просто пофиг, но таких, к моему сожалению, мало. В комнате сидит Миша, у него окно между уроками. – Миш, – он неохотно поворачивает голову в мою сторону, – я там, в саду у нас видел пустой экзотариум… – Ну, я в прошлом году там тараканов держал, потом у меня их охотники для каких-то своих глупых дел выкрали, – Миша недовольно разглядывает дырку на носке, ему не хочется разговаривать со мной. – Они, кажется, решили парочку вернуть, – я с самым что ни на есть радушным видом протягиваю парню пакет с двумя ползающими в нём тараканами. Мишкины зелёные глаза округляются до неимоверных размеров. – Мадагаскарские шипящие! – он хватает у меня пакет из рук и вытаскивает одного, чтобы рассмотреть поближе, улыбка от уха до уха. – Где ты их взял? – Да в столовую санэпидемстанцию надо вызвать. – Охотники? – хмыкает Миша. – Жалко мне тебя, Лёха, они не отстанут. Насолил ты им. – Да чем я им мог насолить, я ни с кем не связывался?! – Этим и насолил, – он собирался сказать ещё что-то, но замолчал. – Миш? – пытаюсь ухватиться за ускользающую ниточку, но сосед решил, что разговор окончен. – Наверное, нужно выкинуть этих тараканов, ни к чему нам тут пакость эта, – забираю пакет и тянусь за тем зверем, который ползает по рукам соседа. – Не надо! Не забирай! – Миша отпрыгивает от меня, прикрывая нового друга ладошкой. Смотрю выжидающе, прищуриваясь, и он понимает, что это явный бартер. – Хорошо, пошли. В нашем ботаническом саду возле дальней стены стоит нежилой экзотариум, который наконец-то дождался новых посетителей. Миша, затаив дыхание, выпускает тараканов на опилки и кладёт туда дольку апельсина. Я между делом поливаю какой-то фикус, чего просто так стоять, всё равно на историю уже не успел. Мой сосед оглядывается, будто кто-то может нас услышать и чуть ли не шепотом говорит: – Я не особо разбираюсь во всех тонкостях отношений между классами, мне не довелось побывать на другой стороне. Я сразу попал в школу голубем, то есть мы не участвуем в этих их играх, – значит, всё-таки я оказался прав, это игры. – Вернее, даже если бы я хотел, я бы не смог участвовать. Он как-то сник и грустно потыкал пальцем в одного из новых ползающих друзей. Этот парень что, расстраивается из-за того, что его никто не выпорол ремнём под забором или что ему не лепят на спину бумажки с надписями и не суют ползучих тварей в тарелку с обедом? – Ты попал сюда, когда всё уже устоялось, – продолжает Миша, тоскливо перебирая пальцами опилки. – Такие как ты обычно сразу становятся домашними, не знаю, почему тебя отправили к нам, – да потому что я облил джинсы одного мерзкого типа, за что на меня обозлилось полмира. – У тебя должен был быть месяц на то, чтобы выбрать себе охотника и, возможно, твоё мнение бы учли, но что-то пошло не так. – Миш, ты так рассказываешь об этом, будто стать чьей-то зверушкой – это радость, а не наказание, – они тут все с катушек что ли посъезжали? – Ты не понимаешь, они не такие плохие, какими хотят казаться или какими их считают голуби, – он поднимает на меня взволнованные зелёные глазищи. – Ты только никому не говори, что я сказал тебе такое, меня заклюют сразу. – Да я могила! Где-то что-то упало, мы затихли, как заговорщики. Убедившись, что тревога ложная Миша продолжил: – Понимаешь, голубем ты уже не будешь. Они либо сделают тебя домашним, либо ты сам сбежишь отсюда. Хотя, учитывая ситуацию на сегодняшний день, второе более вероятно. Не знаю, кто из охотников осмелится встать за тебя. – Чего сделать? – непонимающе хлопаю глазами. Очень хочется себе томик руководства по структуре и поведению в обществе самой странной школы города. – Если кто-то из охотников захочет сделать тебя домашним, остальные даже рта раскрыть на тебя не посмеют. Конечно, очень многое зависит от того, кто именно это будет, у них там тоже вроде бы неравенство. – А почему не рассматривается вариант того, что я могу быть охотником? – не понимаю, почему я задал такой вопрос, меня это не интересует, но сам факт того, что это даже не рассматривается, угнетает. Я рожей не вышел что ли? Вспоминаю Волка и понимаю, что дело далеко не во внешности. – Ты не такой, это сразу было видно, – сосед улыбается и чешет белёсый затылок. Я понял его намёк, но попытаться стоило. – И что, прямо никто не становился охотником просто потому, что сам захотел? – Только один. Тебе лучше с Севой об этом поговорить, он много чего знает. Я скорчил недовольную моську, вся комната в курсе, что мы с этим железнозубым монстром в контрах. На этом наш разговор бесстыдно прервал Валентин, пришедший за Михой. Чертыхаюсь про себя, только нашёл человека, который может мне пояснить ситуацию, как меня взяли и обломали. Вряд ли удастся разговорить этого зеленоглазого чудика ещё раз. Валя оценил новых обитателей сада, порадовался за Мишу, но со мной не обменялся и парой слов. Да и ладно, все тут такие важные, только короны бумажные. Скидываю учебники, переодеваюсь в спортивный костюм и иду на последние два урока. *** Итак, очередное испытание для меня – совмещённая физкультура. До конца четверти всего две недели, физрук решил, что нам просто необходимы эстафеты и спортивные конкурсы. Тут вся параллель десятых и одиннадцатых классов. Рука ноет, но пришлось залепить всё пластырем, ибо учитель точно докапается и отправит в медпункт. Что я им скажу: курил, обжёгся? Минут двадцать мы как стадо баранов бегали, прыгали и разминались группами. За это время мне успели оттоптать все ноги, толкнуть в бок раз пятнадцать и зарядить в голову волейбольным мячом. Последний прилетел с нехилой подачи Белоснежки. Тот извинялся передо мной, пока на нас не стали косо смотреть, и спросил, не отвести ли меня к врачу. Я даже забыл об отдавленных ногах, когда Саша рассматривал всё ли со мной в порядке. Какой он всё-таки невероятный и добрый, да ради этих глаз я готов принять своей пустой башкой ещё шесть мячей. Часть учеников отправили на эстафеты, их болельщики собрались вокруг. Вторая часть, состоящая в основном из мальчиков, заняла волейбольную площадку. Конечно же, ценительницы мужской красоты не упустили этого и разместились на лавочках, ведь в основной команде были два самых красивых десятиклассника школы – Эльф и Белоснежка. Оказывается, в одиннадцатых классах тоже есть очень симпатичные мальчики, но эти двое как-то особенно выделяются. Может быть, потому что они такие контрастные: холодный расчётливый блондин и взбалмошный жизнерадостный брюнет. Когда они рядом, невозможно отвести глаз. Только создается такое впечатление, что Белоснежка наслаждается этими моментами, а Эльф старательно их избегает. Я уже пристроил свою пятую точку на лавочку в уголок, но меня вытолкнули на игровую площадку и поставили в основную команду. Вот есть мозг у людей? Из меня игрок, как из Волка балерина. Кстати о Волке, я вообще ни разу в школе его не видел: ни в коридорах, ни в столовой, и даже сейчас его нет. Не в девятом же он учится. В команду к себе меня взяли те парни, которые прошлый раз бросили в старом тире, это уже наталкивало на мысль, что лучше бы мне свалить. Эльф и Белоснежка на другой стороне площадки, с какими-то серьёзными, даже можно сказать злыми лицами они смотрят на своих противников. Ну, как сказать, эмоции читались только на лице Саши, Эльф вообще этой способностью не отличается, что он чувствует, о чём думает, никто не знает. Слава Богу, не один я недолюбливаю этих охламонов. Все трое из коллекции Ювы и Лиры друг на друга похожи: поджарые, на голову выше меня, черноволосые и с серьгой в ухе – братья-близнецы, чтоб их. В их коллекции какой-то явный дисбаланс: одна половина это умопомрачительно милые младшеклассники, вторая половина – это мужская сборная по «Ты только скажи, кому навалять». Этакие милашки и телохранители. Зачем меня вывели на площадку, я ощутил уже при первой распасовке. Мои члены команды сшибали меня с ног, забирая мячи, которые летели чётко в руки. Они рычали и огрызались, даже когда я на позиции центрового нормально отдал пас и эти упыри забили. За каждый забитый нам гол по шее получал я один. При счёте десять двенадцать что-то поменялось в стиле игры противников, все мячи стали лететь в меня. Мало того, что я получал нагоняи от своих, так ещё меня решили добить из-за сетки. Уже ни рук ни ног не чувствую, а Белоснежка снова отправляет этот злосчастный резиновый шар в меня. Как и следовало ожидать, кто-то из команды со всего размаха врезается в мою тушку так, что я отлетаю за пределы площадки. – Прости, я тебя не заметил, на мяч смотрел, – скалится он и с гоготом отходит к дружкам. Очень смешно, смотрите не обмочитесь от радости. Я походу расшиб колено, во всяком случае, играть дальше не могу, и меня наконец-то заменяют более перспективным игроком. Белоснежка с Эльфом будто с цепи сорвались, я вдруг осознал, что эти двое в полную силу ещё не играли. Теперь их пасы и удары были настолько мощными, что даже парни из коллекции не могли их принять. Блок Белоснежки вообще идеален, с того момента, как я сел на лавочку, моя бывшая команда забила только одно очко, а противники уже разыгрывали решающий мяч. Эльф с таким смачным хлопком зарядил по бедному снаряду, что я даже тихонечко хихикнул, после того, как парень, пытающийся принять мяч, повалился на пол. Как только этой ледышке удаётся сохранять невозмутимый вид? Даже выигрывая, он не радуется. Команды поменялись сторонами, теперь я мог рассматривать Белоснежку со спины во всём его великолепии, там есть на что смотреть. Ох, эти плечи сводят меня с ума, а ниже вообще лучше не видеть. Даже ноющее колено может подождать, когда в поле зрения этот Аполлон. Второй сет был не легче первого, Белоснежка с Эльфом буквально бомбили своих противников даже с дальних позиций. Напряжение между игроками заметно возрастало. Со стороны ребят на эстафете послышались радостные возгласы, и я совершенно упустил из вида момент, с чего всё началось. Поднявшийся вокруг визг девочек и дружный гомон мальчиков заставили снова вернуть внимание на волейбольную площадку. Оно того стоило. Прямо около сетки не на жизнь, а на смерть сцепились два тела: это были Эльф и один из моих обидчиков. Что они не поделили, я не знал, но в глубине души надеялся, что обоим достанется по самое нехочу. Эльф навис сверху и чётко поставленными ударами раскрашивал физиономию противника, у того слабо получалось защищаться, итог – разбитый нос и губа, море крови. Брюнет всё же улучил момент и заехал Эльфу по его смазливой мордашке, раскроив губу и сбив с себя. Он навалился сверху, и комок из сцепившихся тел принялся кататься по полу, щедро одаривая друг друга новыми порциями ударов под рёбра и куда только дотягивались кулаки. Я был поражён не самой дракой, а выражением лица Эльфа, в основном его глазами. Обычно безразличный ко всему и бесчувственный, сейчас это был совершенно другой человек, он был в ярости. В глазах плескалась бесконечная злоба, агрессия и желание, если не убить, то покалечить как минимум. Это разъярённый тигр, который не знает, что такое пощада. Брюнет явно сдавал позиции, а у Эльфа откуда-то брались всё новые силы. И самое страшное, что никто не пытался их разнять, все смотрели и охали, но никто даже не делал в их сторону и шага. Брюнет уже застонал и просил пощады, но Эльф будто не слышал его. Я на инстинктах рванул вперёд, хватая ополоумевшего одноклассника за руку: – Ты что, не слышишь? Он же сказал «хватит»! Блондин со всей силы наотмашь врезал мне по челюсти так, что я рухнул рядом. Откуда ни возьмись появился Зик и налетел на Эльфа, хватая его за шею и заламывая руки. Белоснежка быстро оттащил меня в сторону. К поломанному брюнету подскочили два его дружка. Тут же что есть мочи принялся, как резаный, верещать подоспевший физрук. Даже вой сирены был бы сейчас приятнее. Он поведал всем о том, что мы с ума посходили, что по нам плачет колония, что таких как мы надо исключать, что мы безмозглые, самовлюблённые и т.д. и т.п. Вот для чего ему свисток — занимать рот, когда начинается словесный понос. Оказывается, драка длилась не так уж и долго, вот только для меня она показалась вечностью, я вообще тяжело переношу все виды насилия. От вида разбитого носа брюнета меня начинает мутить. Всех, кроме участников драки, отправили в общежитие. Нас под конвоем сопроводили в медкабинет, а потом в приказном порядке велели пройти к директору. Да, я не ошибся — «нас», так как и я получил по морде, меня приписали к соучастникам. Нас с Эльфом выпустили быстро, брюнет задержался в кабинете надолго. Сижу с одной загнутой штаниной, перемотанным коленом и сухим льдом у щеки. Напротив Эльф с растрепанными волосами, в белой футболке с яркими кровавыми отпечатками пальцев своего противника. Удивительно, но кроме разбитой губы и средней помятости, я ущерба его внешности больше не наблюдаю. И вновь меня поражает его хладнокровный взгляд, спокойное лицо и полное самообладание. Он сосредоточен и собран, словно это кто-то другой несколько минут назад сражался, как дикий зверь. Я даже на секундочку задумался, что мне всё это вообще почудилось, но вот он, с явным подтверждением произошедшего на лице. – Игнат, веди их к директору, этот у меня надолго, – появившаяся в дверях медсестра смерила Эльфа грозным взглядом и кивнула нашему провожатому. В полном молчании мы преодолели паутину коридоров и остановились у знакомой мне зелёной двери. В коридоре на диване сидел Зиккурат, он смотрел на моего молчаливого спутника недобрым взглядом. Я с Игнатом остался у двери, а Эльф направился прямиком к лысому. – Ну, и что ты устроил? – спросил Зик сурово, но очень тихо. Напрягаюсь весь, как струна, чтобы услышать хоть что-нибудь. – Это случайность, – Эльф смотрел в одну точку, без каких-либо эмоций на лице или в голосе. – Случайность? – Зик явно был взбешён подобным объяснением. – Ты можешь вылететь из школы! Сколько уже у тебя предупреждений? – Плевать. Я бы с удовольствием ещё послушал, но Игнат толкнул меня в открывшуюся дверь. Далее следовало полчаса лекций о правилах поведения в школе, о неблагодарных детях и несчастных родителях, которые трудятся ради нашего блага, о кризисе в экономике и неуместных запретах на охоту. Очень ценная информация, я обязательно всё отмечу в своём ежедневнике, как только куплю его. Выхожу из кабинета, Эльфа тут же заводят на чистку мозга, которую я, слава Всевышнему, уже пережил. Зик ещё тут и почему-то смотрит на меня. Даже не знаю, подойти или лучше пойти к себе. Выбираю второе, но меня останавливает резкое «Сюда иди», и я повинуюсь. Да что ж им всем так нравится мной командовать? Зиккурат не внушает мне страха, он из тех охотников, которые просто не обращают на меня внимания, но один его вид заставляет уважать его. Даже своенравный Эльф никогда не перечит ему, я вообще не слышал, чтобы кто-то плохо говорил о Зике или с ним. Сажусь на диванчик. Зиккурат долго рассматривает меня, потом закатывает рукав моей мастерки и вздыхает: – Неплохо они тебя затянули, если следы всё ещё видно. После того, как меня связали в старом тире, на руках и на ногах остались синяки от верёвок, поэтому я пришёл на физкультуру в уличном костюме с длинным рукавом. Не очень-то удобно, зато никаких лишних вопросов. – Откуда ты знаешь, что это за следы? – нервно одёргиваю кофту обратно. Мне не нравятся отметины на моём теле, они каждый раз напоминают о том, что кое-кому тут не рады. – А ты думаешь, Белоснежка сам тебя нашёл? Я хорошо знаю привычки Ювелира. – Так это ты с ним был? Я думал… – смотрю на дверь в кабинет директора, Зик только самодовольно хмыкает. – Он за тебя не пойдёт, даже если ты ему ноги целовать будешь. Хотя нет, за ноги, может, и пойдёт. – Очень оно мне надо, – огрызаюсь я. Вообще блондин это последний человек, к которому я бы обратился за помощью в трудную минуту, учитывая, что он та ещё тёмная лошадка. Тише воды, ниже травы, но, похоже, это лишь чешуя. – А ты знаешь, что тебе надо? – вопрос Зика ставит меня в тупик, я отрицательно качаю головой. – Эльф один из немногих, кто мог бы пойти против Ювелира. – Что за «Ювелир»? Кто это? Столько раз уже слышал это прозвище, но не понимаю о ком речь. Зик откидывается на спинку и ухмыляется, наверное, наблюдать за мной очень весело: ничего не понимаю, ничего не знаю, ничего не могу. – Ювелир – один из трёх коллекционеров домашних. Специфический охотник, своенравный, беспринципный, неуправляемый. Мы вообще стараемся не общаться. Ты его тоже знаешь, раздели слово пополам. Опять эти шарады, меня уже кидает в дрожь от каждого нового куска пазла в этой дурацкой игре. Смотрю на Зика, тот доволен собой как никогда. Вон, даже лысина сияет. Что он там сказал? Разделить пополам: юве-лир. Мои глаза лезут на лоб, а татуированый череп согласно кивает моим мыслям. – Как я сам не догадался: Юва и Лира – это и есть Ювелир! Два охотника под одним прозвищем? – Это особенность коллекционеров. Юва и Лира – охотники, Ювелир – коллекционер. Но только эти работают вдвоём, остальные одиночки. Скорее бы они выпустились уже, житья от них нет, – он закатывает глаза и, наверное, представляет себе жаркий июнь и выпускной бал. – А ты? – я с интересом осматриваю Зика, такой как он вполне может тоже оказаться одним из них. – Что ты, я простой охотник, у меня всего двое домашних, – его заговорщический тон совершенно не располагает меня верить в сказанное. – А он? – испытываю судьбу и киваю на зелёную дверь. – Ты задаёшь слишком много вопросов, Алексей, это плохие манеры. Я вообще наговорил тебе тут лишнего. Иди к себе в комнату и постарайся не думать о нашем разговоре. Понимаю, что Зик прав, лучше послушаться его и уйти подобру-поздорову.