Эльфийский пёс

– Как спалось? Эльф с самым непринуждённым видом смешивал реагенты в колбах, добиваясь выпадения кристаллического осадка. Утром я свалил раньше, чем он успел открыть глаза. Не знаю, что случилось, наверное, меня переклинило, раз я согласился спать с ним в одной постели добровольно. Половину дня удавалось избегать его общества, но сейчас, на лабораторной, я просто не мог исчезнуть (а так хотелось). Я всегда так: лезу туда, где погаже, беру то, что погнилее, и всё равно хочу верить в лучшее – эта черта характера досталась мне от мамы. – Если бы ты не складывал на меня свои грабли, было бы лучше, – процедил я сквозь зубы, выводя невероятно длинную химическую формулу. Всю ночь я только и делал, что скидывал то руки, то ноги. – А кошмары? Ты что-то видел? – охотник пропустил моё замечание мимо ушей. Он вообще редко воспринимает всерьёз то, что говорят окружающие, на всё у него есть своё мнение. Лично мне нравится такая позиция, но как же она бесит, когда направлена против тебя! – Нет. В колбе что-то забурлило, поменяло цвет и из мутного облачка стали оседать бурые кристаллы. Реакция наконец-то прошла успешно, и Эльф, записав затраченное количество реагента, отправился на заслуженный перерыв. Мне и правда не снилось ничего плохого, но я никак не связываю это со сменой места сна, а уж тем более с его «охраной». Заслуги моего охотника в этом нет ни на грамм, он слишком большого мнения о себе. – Хэй, Лёха, давай свалим пораньше в столовку! – коренастый парнишка в смешном джемпере хлопнул меня по плечу. Это Славик, мой одноклассник, тоже домашний, мы иногда ходим с ним вместе обедать, если у Макса нет на это времени. – Урок ещё идёт. – Скажи Эльфу, он договорится. Мой охотник уже всё уладил, дело за малым. – С чего Эльфу договариваться, чтобы меня отпустили? – Ты же его домашний, – Славик удивлённо округлил глаза. – Только не говори мне, что ты не пользуешься своими привилегиями. Какой тогда смысл быть домашним? Давай-давай. Славик подтолкнул меня по направлению к Эльфу и кивнул головой, ожидая, что всё пройдёт как по маслу. Я в успехе данного предприятия уверен не был. Эльф беседовал с другими охотниками, которые тоже ждали звонка на перемену. – Ма-а-акс, – я сам еле расслышал свой писк, но Эльф удостоил меня поворотом головы, хотя, явно неохотным. – Мы с Белкой хотели пойти в столовую. – И? Вот что тут сказать? «И» - какое многозначительное изречение из уст человека. Можно просто взять и послать вот таким вот «и». Стою как школьница у доски, мямлю тут что-то. Эльф бросает беглый взгляд на Славика и наконец-то разворачивается ко мне полностью, ожидая продолжения разговора. Он уже понял, чего я хочу, но ждёт, когда его попросят. Ритуал? Хорошо, пусть будет так. Гордо расправляю плечи, нахально заглядывая в серые глаза (всё равно же пошлёт). – Договорись, чтобы меня отпустили. – Это приказ? – выдерживаю паузу молчания, пусть сам решит, что это. – Тебе корона не жмёт? – Эльф вопросительно поднимает одну бровь, идёт к учителю, пара фраз и тот кивает головой. Мой охотник возвращается к своим дружкам. – Пошли? – Славик чуть ли не запрыгивает на меня. – Но Эльф ничего не сказал… – Ему и не надо тебе ничего говорить, если бы не получилось, он бы тут камня на камне не оставил, а так смотри, стоит себе преспокойно, – Белка улыбнулся, подмигнул и исчез за дверью. Конечно, может быть, это звучит слишком пафосно, но получается, что мои желания для него чуть ли не закон? Было бы неплохо научиться этим пользоваться. – Вообще, не только я, все не понимают, чего у вас происходит, – Белка утрамбовывал в рот уже четвёртую маковую булочку. – Он с тобой как с хрустальным яйцом носится, а ты шелохнуться боишься. Такое чувство, что у вас там какой-то свой новый мир, – голос Славика снизился до шёпота, он даже перестал жевать: – Расскажи, а? А то эта однотипность за столько лет надоела уже. Вы революцию затеваете? Новая система? – Тебя не туда понесло, – я улыбнулся, удивляясь бурной фантазии одноклассника. – Мне кажется, что я и половины от вашей системы до сих пор не знаю, а ты о создании новой говоришь. – Вот хитрожопый Эльф! – Славик стянул булку с моей тарелки, я не стал возражать, пусть дитя кушает. – У него значит и домашний под боком, и не должен он ему ничего. Э нет, брат, так не честно! – Что ты хочешь сказать? – Славик поражал меня своей наивностью и одновременной наглостью. Не понимаю, как его охотник терпит эти постоянные выкрутасы. – Не знаю как ты, а я из своего охотника веревки вью, он для меня всё делает, – по довольной роже Белки я понял, что булка зашла на ура. – С твоим, конечно, сложнее в разы, но думаю, всё получится, главное найти точки касания. Славик рассуждал дальше о способах подчинения своей воле охотника, а я думал о точках касания. Каждый раз, когда Эльф находит эти самые «точки», меня будто калёным железом прижигает. Между охотником и домашним поддерживаются дружеские взаимовыгодные отношения, но что делать, когда твой охотник гомосексуальный извращенец и тебе это нравится? Да, я могу обманывать себя и доказывать, что всё не так, но в подкорке сознания я понимаю, что остался с ним не только из-за выбора Дрэска, мне интересно, что будет дальше, сколько ещё ступенек мы сломаем перед тем, как поднимемся на следующий уровень. Что будет там, за гранью осторожности, совести и стеснения? Белоснежка не хочет делиться, а яблоки из соседнего огорода всегда слаще и краснее. А ещё Савченко Максим никогда ничего не делает просто так, следовательно, я в его жизни появился тоже не случайно – он этого захотел, либо его заставили. – Эй, ты меня слушаешь? – Конечно, – я старался выглядеть заинтересованным. – Делай, как я говорю, и будешь как сыр в масле кататься, – Белка перегнулся через стол, заставляя меня тоже приблизиться, чтобы никто не услышал (он думал я не вижу, как его пальцы потихоньку стягивают с моей тарелки круассан со сгущёнкой). – Каждый второй в этой школе хотел бы стать домашним Эльфа или хотя бы дружить с ним, но он избирателен. Он выбрал тебя, используй это, такой шанс выпадает не каждому. Белка с очень серьёзным видом выпучил карие глаза и покачал головой в знак утверждения своих слов. Круассан медленно перекочевал в его рот. Почему все видят в моём охотнике то, чего я, живя с ним в одной комнате, разглядеть не в состоянии? Где у него нимб и крылья? Где у него золотая проба? Да, он в чём-то гениален, в чем-то уникален, но и минусов в нём предостаточно. Хотя, кое-что из сегодняшних уроков для себя я извлёк: это МОЙ охотник, и я могу делать с ним всё, что захочу (ну, почти всё). Но не всё тут сходится: меня выбрал не сам Эльф, а Дрессировщик. Что-то тут не так. Эльф знает о Дрэске больше, чем говорит. И потом, зачем он поселился именно в ТОЙ комнате? Знает ли он кто такой на самом деле Дрессировщик? – К тому же его папаша большая шишка не только в городе, но и в области, – продолжал Славик, смакуя круассан. – Такие связи пригодятся в дальнейшем. – Приятного, – Белоснежка занял соседний стул, не интересуясь нашим на то мнением. Мы с Белкой лишь сдержанно кивнули в ответ. – Как Эльф? – Нормально. Вы же виделись сегодня, – я задумчиво рассматривал узор на рубашке Саши, стараясь не упустить клубок мыслей. – Он не разговаривает со мной. Саша лениво счищал шкурку с банана с таким видом, будто это я виноват в их разладе. Белка нервно заелозил на стуле, он недолюбливает Сашу, у них это взаимно. Да и есть было больше нечего, мои булочки тоже закончились. – Ты же не хочешь сказать, что в этом виноват я? Белоснежка молчал, но было понятно, что именно так он и считает. Негодование переполняло – какой-то Бермудский треугольник. Если бы он только открыл глаза, увидел, что рядом есть люди, которым он нужен, но нет, для Саши существует только Эльф, единственный, неповторимый, сумасшедший! – Пойдём, Лабрадор, перемена заканчивается, – Белка поспешил к выходу. – Перемена только начинается, – я проводил одноклассника задумчивым взглядом. Моя брошенная невзначай фраза заставила Белоснежку помрачнеть. *** – Это что? – Это тебе. Эльф недоверчиво взглянул на принесённую мной коробку. Пришлось отложить свои бесконечные расчеты, которыми он был занят ещё до того, как я решил прогуляться по городу. Я напряжённо следил за тем, как Эльф снимает упаковку и открывает картонную крышку. Увиденное вызывает на его лице лёгкую тень улыбки, которая едва касается его губ и тут же исчезает, сменяясь беспокойством и затем полным равнодушием. О чём он подумал в этот момент, оставалось только гадать. Внутри коробки находилась фарфоровая кружка, на её стенках красовался весёлый мультяшный пёс на зелёной лужайке. Свою кружку Эльф разбил о шкаф во время последней вспышки гнева. Возможно, мой жест станет ещё одной досочкой в шатком мосту между нами. – Мог бы не стараться, в столовой полно кружек, – Эльф поставил подарок на полку и отвернулся к окну, снова зарываясь в свои бумаги. – Но те кружки нужно возвращать и они неудобные, а эта твоя. Ты можешь снова разбить её, когда захочется. Я приблизился к охотнику и заглянул через плечо. Эльф бросил листы на подоконник, упёрся в него ладонями. – Я мог голову тебе проломить, если бы ты не увернулся. Знаешь, почему тут нет вещей, которые бьются? – он резко развернулся. – Очевидно, потому что ты уже всё разбил? – Вот именно. – Макс, между нами было меньше двух метров, если бы ты хотел в меня попасть, ты бы сделал это, – Эльф заметно напрягся после моего маленького замечания, он не привык, что кто-то лезет в его личное пространство, пытается разобраться. Он не привык к тому, что кто-то доверяет ему больше, чем он того заслуживает. Я улыбнулся, стараясь выглядеть искренним. – Ты не такой плохой, каким хочешь казаться. Ты любишь одиночество, и я его не спугну. – Ты не знаешь меня. – Мне не нужно тебя знать… – я осёкся, от этого диалога стало горько, вспомнился Дрэск и наш последний разговор. Мне его не хватает. Лучше увести беседу в другое русло или уйти – это всегда отличный выход. – Будешь кофе? Эльф схватил меня за подбородок, заставляя смотреть на него. В последнее время даже когда он груб, мне не страшно, стена между нами сломалась, и я ступил на запретную территорию, Эльф это понимает и всячески старается остановить, но я не сдамся, я выверну его на изнанку и узнаю, что там с другой стороны. – Почему ты не боишься меня? – Чего мне бояться? Боли, которую ты можешь причинить? Только преодолев боль, можно двигаться дальше. Я боюсь одного – обмана от близких мне людей. Твои глаза не лгут. Никогда. Я схватил кружку и выскочил в коридор, понимая, что не готов к дальнейшим откровениям. Не сейчас. Не сегодня. Обмана близких людей… я сказал это, значит ли, что он стал мне близок? *** В клубе было душно и шумно. Мы с Эльфом приехали довольно поздно, потому что он дописывал доклад по биологии с Виктором Андреевичем, а одному ехать мне запретили. Это всё мой длинный язык, я подначивал Эльфа, что он недостаточно хорошо следит за своим домашним. – Мог бы вообще не ехать, – я устал созерцать постную физиономию охотника, он больше походит на телохранителя, чем на десятиклассника. Эльф пошарил глазами по залу, заметил Куницу и направился к ней, оставляя меня без надзора. Вся моя весёлость закончилась ещё по дороге сюда, сейчас почему-то вдруг захотелось спокойно посмотреть какой-нибудь фильм или просто поболтать с Эльфом ни о чём. Наши разговоры всегда пустые, но они помогают мне заглядывать в потайные уголки моего сознания. А иногда можно просто посидеть в тишине, люди, с которыми есть о чём помолчать, гораздо важнее тех, с кем есть о чём поговорить. – Неужели Эльф отпустил тебя одного? – Юва лисой скользнула вокруг меня. – Редко вас можно увидеть поодиночке, – Лира тут же материализовалась рядом. – Не надоел он тебе? Может быть, всё же подумаешь о том, чтобы сменить охотника? Слухи о вас расползаются быстро, не думаю, что тебе это приятно. – Ты о чём? – я столкнул руку девушки с плеча. – Да так… – подруги затерялись в толпе. Чьи-то ладони скользнули по моему торсу, прижимая к сильному телу и раскачивая в такт музыке. Я дёргался, словно червяк на крючке, но меня не отпускали. Наконец-то удалось вывернуться, передо мной стоял довольный жизнью Белоснежка, он что-то напевал себе под нос на ломаном английском. Этот парень не умеет пить, и чем выше градус, тем он несноснее. Но, чёрт побери, какой же он обаяшка! Голубые глаза тускло поблёскивали в обрамлении пушистых ресниц. Белоснежка продолжал держать меня за руку и пританцовывать, движения были расслабленными и смазанными, но энергетика распространялась с молниеносной скоростью, мне тоже захотелось танцевать. Мы дурачились до конца песни, а потом Саша решил, что ему нужно выпить, но один пить он не хотел. Я не могу противостоять этим двум метрам глупости, он меня с ума сводит. – Прости меня, Лёш, я веду себя как придурок, – язык его заплетался, но добрая улыбка заставляла меня смущённо опускать глаза в пол. – Ты отличный парень. Мы ведь с тобой сразу нашли общий язык. Помнишь? Давай будем друзьями. Он поднял стакан и протянул мне второй. – Мы и так друзья… Я хотел было взять стакан из рук Белоснежки, но меня кто-то дёрнул за руку. – Хэй! Привет, потеряшка! – Здарова… Глеб… – я обалдевшими глазами смотрел на своего старого одноклассника, за спиной которого стоял лучезарно улыбающийся зеленоглазый блондин в очках на добрых сантиметров десять выше Белоснежки. Мы с Глебом на его фоне просто хоббиты. – Это мой друг, Женя. Друг Женя протянул мне свою ладонь с тонкими пальцами музыканта. Я невольно залюбовался. – Ты играешь на пианино? – Фортепьяно с восьми лет, – смутился зеленоглазый. Глеб расцвёл как ромашка на лугу. Тут и к гадалке не ходи, эти двое встречаются. – А как же тот? – шепнул я на ухо Глебу. – Да ну его, – отмахнулся он. – Ни поговорить, ни потрахаться. Вот Женечка другое дело, – Глеб влюблено проводил друга глазами, тот увидел знакомых и поспешил поздороваться. – А у тебя как? – У меня всё отлично, – я старался выглядеть естественно, но внутри просто ломало от того факта, что у Глеба всё как по маслу, а у меня как обычно. – Познакомишь? – Белоснежка выглянул из-за моего плеча. – Да. Глеб, познакомься, это Александр, мой одноклассник. – И друг! – вставил Белоснежка. – … и друг, – согласился я. – А это Глеб, мой старый знакомый, бывший одноклассник. – И друг! – озорно улыбнулся Глеб, пожимая Белоснежкину пятерню. – Ладно, увидимся ещё, – Глеб стал быстро пробираться через толпу в поисках своего воздыхателя. Я совсем чуть-чуть ему позавидовал и про себя пожелал удачи. – За друзей! – Саша всучил мне стакан и залпом осушил свой. Я смотрел на бурую жидкость за стеклом, почему-то пить её совсем не хотелось, но такой тост, это было бы как минимум не вежливо. Белоснежка выжидающе смотрел на меня, разгрызая кончик зубочистки. Я сделал глоток. – Какой-то странный привкус. Что это? – Виски с колой. – А ещё? – А ещё капелька любви, – Белоснежка подтолкнул мою руку ко рту. – Пей до дна, за дружбу. Я нехотя опрокинул стакан в себя. Оставалась уже половина, когда кто-то вырвал стакан из моих рук. Эльф грозно смотрел на Белоснежку, а тот лишь улыбался в ответ и крутился на барном стуле. Эльф понюхал содержимое стакана и сделал маленький глоток. – Что это? – Виски с колой, – неуверенно ответил я, Белоснежка продолжал гнуться на стуле, будто бы он тут не причём. – Что ты туда добавил? – Эльф схватил Белоснежку за ворот. – Успокойся, параноик, это просто виски, – Саша вскинул руки, смеясь над подозрительностью друга. – Ээээй! Белоснежка хотел остановить Эльфа, но тот в один глоток осушил вторую часть моего стакана. – Дерьмовый виски, – вынес вердикт мой охотник, грохнув пустым стаканом о стойку. Он схватил меня за руку и потащил через весь танцпол к зоне с диванчиками, там уже обосновалась завсегдатая компания: Зик, Бастет, Гудвин и Шаман со своими домашними и почему-то Глеб с Женей. Как потом выяснилось этот Женя учится в ментовке на третьем курсе и с Зиком они старые знакомые. Ребята весело что-то обсуждали, а я никак не мог собраться с мыслями, уловить нить разговора, просто смотрел на танцующих людей, на мерцающие огни и на дым, выпускаемый изредка под потолком. Эльф тоже в беседе не особо участвовал. – Макс, мне что-то не по себе, поехали домой, – я ткнулся в плечо охотника, пытаясь собрать мысли в кучу, но они разбегались как тараканы от внезапно включившейся на кухне лампочки. – Сейчас поедем, – он потрепал меня по голове. Я так поглаживал Леголаса, когда тот ждал, что мы пойдём на прогулку. Внезапно захотелось лизнуть его в щёку и завилять хвостом, от этой мысли я глупо захихикал. Я всё смотрел на серебряный крестик на шее охотника и пытался вспомнить, всегда ли он там был, но у меня не получалось. Я рисую людей, запоминаю мельчайшие детали их черт лица, а банальный крестик на груди вспомнить не в состоянии. Это не правильно, так не должно быть, всё слишком запуталось. Музыка стала тише, голос Эльфа глубже, я слышал его над собой, совсем рядом, и он казался таким родным и бесконечно приятным. Интересно, если я заблужусь, он выведет меня к свету? Если я упаду, подаст ли он мне руку? Мы сможем стать друзьями, как того хотел Дрэск? Единственным моим другом был Леголас. Его белая шерсть так похожа на волосы Эльфа, и эти косички над ушами, сводящие с ума пол школы. Можно я дотронусь до твоих волос, Эльф? Можно я поглажу тебя, Леголас? Животные не умеют лгать, они любят преданно, искренне. Твои глаза, Макс, они не лгут… Если утро встречает тебя головной болью, это означает, что вчера что-то было, но совсем не значит, что хорошее. Хочу пить, голова раскалывается и очень жарко, до невозможности, будто сплю около русской печи. Пытаюсь пошевелиться, кто-то сзади тяжко вздыхает и прижимает меня своей огромной ручищей ещё ближе. Наконец-то разлепляю опухшие веки. Что мы вчера пили? Вообще ничего не помню, даже проблесков в сознании нет. Я в своей комнате, это уже хорошо, но на кровати Эльфа, а вот это плохо, потому что если я на его кровати, то вариантов, кто может лежать за моей спиной остаётся не так уж и много. Вернее, только один. Предпринимаю очередную попытку выбраться из этих огненных тисков. Всё тело отзывается нестерпимой болью, каждое движение даёт о себе знать болевому центру в мозгу. По мне каток, что ли, ездил? Чем сильнее мои попытки отодвинуться, тем сильнее Эльф прижимает меня к себе. – Макс, – хриплю я, – пусти. Пить хочу, умираю. Он вообще никак не реагирует, спит себе дальше богатырским сном. Пытаюсь растолкать своего мучителя, он не просыпается, но наконец-то отпускает меня, переворачиваясь на спину. Стараясь не трясти лишний раз головой, сползаю на край кровати. Только сейчас понимаю, что я абсолютно голый. Оглядываюсь на Эльфа, на нём тоже из одежды только крестик. Серебряный крестик… его я помню. Бог ты мой, что же мы вчера-то творили, какой-то чёрный провал. Моё тело подсказывает, что по возвращению в нашу обитель спать мы легли не скоро. Отказываюсь в это верить, но поясницу ломит, будто драли меня всю ночь и во всех позах. Спящая красавица наконец-то приходит в себя и тоже предпринимает попытки подняться. Вижу, как он кривится от нарастающей головной боли. Пили мы одно и то же, могу предположить, что ему не лучше, чем мне. Тут охотник замечает меня. – Лабрадор… чего ты сидишь, принеси лучше воды, – он откидывается на спинку кровати и закрывает глаза руками. – Башка трещит. Что там вчера было в твоём стакане? – Откуда мне знать, – нашариваю на полу джинсы и, чертыхаясь, натягиваю на свой многострадальный зад. Эльф созерцает эту картину с осоловевшими глазами, потом заглядывает под одеяло и снова смотрит на меня. – Ты где спал? – Проснулся я с тобой, – уклончиво отвечаю я. – И что было ночью? – Эльф старается сохранять спокойствие, но я замечаю, как его нервно потряхивает. – Не знаю, – пожимаю я плечами, но даже такая малость не обходится без вздоха. – Я не помню ни хрена. – И я не помню, – он отворачивается к окну, пытаясь восстановить в памяти хоть что-то. Мог бы не стараться, я тоже пытался – просто ничего. – А ты… как себя чувствуешь? – Будто меня через мясорубку пропустили, – окидываю своё тело скептическим взглядом. – И судя по следам, через зубастую, рукастую и языкастую мясорубку. Эльф закрывает глаза и чуть слышно стонет. Это мне бы впору стонать, а не ему. Это на моей шее багровеет засос, а плечи и бока покрыты следами укусов и чьих-то пальцев. Но самое непонятное – это следы на запястьях, у меня оставались почти такие же, когда те недоумки по приказу Коллекционера связали и бросили меня в подвале. Меня снова связывали? Где? Когда? Где был Эльф в это время? Приспускаю джинсы, там вообще чёткие отметины эльфийской пятерни. – Значит, было, – приходит к логическому умозаключению Эльф. Спасибо, Кэп, это я без тебя уже почувствовал. Мне хочется расплакаться от боли во всем теле и рассмеяться от выражения лица моего охотника. Чтобы не произошло ни того, ни другого, беру полотенце и открываю дверь. На пороге стоит Зиккурат с поднятой рукой. – Я как раз собирался вас будить, – он бегло осматривает меня и проходит в комнату, не сказав ни слова, Эльф отворачивается с недовольной миной. – Живые? – Как сказать, – хмыкаю и скрываюсь за дверью в ванную. В руках Зик крутил бутылку минералки, значит, Эльф от сушняка не умрёт. Надо спросить, видел ли Зик, что мы вчера делали до того момента, как уехали домой. Наверное, он нас и увёз. Очень хочу верить в то, что раз никто ничего не помнит, то ничего и не было, но задница говорит об обратном. Да почему же я ничего не помню? Хотя, нет, лучше не помнить. А ещё лучше вообще забыть это, как страшный сон. Отмокаю почти полчаса, за это время более или менее прихожу в себя. Голова болит заметно меньше, ровно, как и всё остальное. Выхожу из ванной и замираю у приоткрытой двери. Ненавижу, когда подслушивают, и сам никогда этого не делаю, но сейчас я просто не смог войти. – Да пойми ты, я заботиться о нём должен, а не ебать по ночам! – голос у Эльфа какой-то обеспокоенный, это он из-за меня переживает или из-за своей репутации? – Так совмещай приятное с полезным, – мурлычет в ответ Зик. – Приятное? Он сказал, что его будто через мясорубку пропустили. Хрен его знает, что я там мог с ним делать. Может, он меня вообще возненавидит после такого. Откуда мне знать, было ли ему хорошо. – А тебе? – подначивает Зик. – Как себя чувствуешь ты? – Будто трахался всю ночь. – Ну, это же хорошо? – Эльф молчит в ответ. – Поверь, ему понравилось. Когда не нравится, люди не стонут и не просят ещё. Я заливаюсь краской до кончиков ушей. То есть я ещё и стонал до кучи и просил продолжать, как себя вообще уважать после такого? А Зик всё слышал, это вообще тотальный пиздец. Накидываю полотенце на голову и резко открываю дверь, будто только что вышел из душа. Парни замолкают, Зик поднимается и уходит. Эльф старается не смотреть на меня, подхожу к нему сам, сажусь рядом, утыкаясь взглядом в свои скрещённые пальцы. – Эльф, ты ничего не помнишь, я ничего не помню, давай просто сделаем вид, что ничего и не было? Он зарывается пальцами в волосы: – Прости. Этого больше не повторится. – Чего «этого»? Ничего же не было, – встаю и пытаюсь беззаботно улыбаться. Он, кажется, не верит в то, что я принял всю эту ситуацию. Он боялся, что я уйду. Любой нормальный парень просто сбежал бы из этой комнаты, узнав, что его сосед – гей. А тем более почувствовав это своей жопой. Но дело осложняется тем, что я не совсем нормальный и знаю об этом. Теперь и он знает. И скрывать своё сексуальное влечение у него больше не получится, как и у меня, всё подано на блюдечке с голубой каёмочкой. С «голубой», какая ирония.