Эльфийский пёс

Чувство вины, которое витало в воздухе, растворилось меньше, чем за полчаса. Эльф снова был дерзким, своенравным и, как я это называю, мёртвым. Да, именно мёртвым, такое определение подходит лучше всего: он безэмоционален, бесстрастен, безразличен ко всему, что его окружает. Разве живые люди могут быть такими пустыми? Мне казалось, мы должны стать ближе, но мне лишь казалось. Могу ли я винить его за это, ведь сам попросил забыть. Как только мы вышли из комнаты, я заподозрил неладное, в воздухе витало чувство беспокойства и недосказанности, оно обволакивало и мешало дышать спокойно: косые взгляды, ухмылки, шёпот. Я слишком хорошо изучил этот гадюшник, чтобы не обращать внимания. Эльф тоже всё это заметил, но вида не подал. Ситуация разъяснилась, когда Куница принесла в класс планшет. Эльф скучающе разглядывал фотографии, Настя на его фоне была комком нервов, она кусала губы, заламывала пальцы и вообще вела себя беспокойно. Белоснежка положил подбородок на плечо Эльфа и растянулся в улыбке, словно Чеширский кот. Мой охотник пренебрежительно дёрнул плечом: – Это твоя вина. – С чего бы? – Саша своего участия в произошедшем признавать не желал. – Что было в стакане? – Виски с колой, – беззаботно пожал плечами Белоснежка. Эльф ни слову из его уст не верил, впрочем, здесь я был с ним солидарен. От выпитой половины стакана виски, разбавленного колой, меня бы так не вынесло, а уж моего охотника тем более. Думаю на вопрос «зачем» нам никто не ответит. – Это твоя проблема, – Эльф кинул планшет на стол передо мной. На экране красовалось фото отличного качества: освещение, ракурс, поза, взгляд – всё прекрасно, вот только персонажи неудачные. На фото были запечатлены мы с Эльфом в клубе. Вроде бы ничего такого и нет, но стоит дать такому фото один, лишь один комментарий в нужном направлении и понесётся… Всё там говорило за себя: наши взгляды, прикосновения, полувдох-полувыдох Эльфа и мои вечно преданные щенячьи очи. Господи, что он мне говорил в тот момент? Фотография дышала действием, такая живая, настоящая, искренняя. Я отвернулся, чтобы не видеть. Рядом материализовался Белка, заинтересованно перегибаясь через меня. – Неплохая фотка. – Заткнись, – рыкнул Эльф. – Мы с Гурангом удалили всё, что нашли, – Белка словно не заметил слов охотника. – Эта последняя. Выложили совсем недавно, буквально пару часов назад. Она сделана кем-то не из наших. – Кем? – я прекрасно понимал, чем может обернуться для нас с Максом подобное фото в сети. Вокруг и так слишком много сплетен, а тут такая благодатная почва, грех не воспользоваться. – Вот и выясни, – Эльф вышел следом за Куницей. – Я на хакера похож или что? Я в телефоне-то кроме клавиши вызова нажать никуда не могу. Белка лишь пожал плечами в ответ и как-то странно улыбнулся. *** Вариантов выхода из ситуации было не так уж и много, Белка сказал, что его охотник продолжает вычислять, кто выложил фотографию в сеть. Вскоре я стоял у двери с огромным изображением паука, хозяина дома не было, пришлось ждать. Глухая тёмная дверь пятьсот двадцать третьей в ряде таких же безликих её соседок выглядела самой холодной и одинокой. Интересно, изменилось ли что-то в комнате Дрессировщика после моего ухода. Конфетный фантик в кармане никак не желал сворачиваться в ровный ком, будто всё во мне и вокруг меня противилось принимать осмысленную, завершённую форму. Кто-то, проходя мимо, толкнул меня плечом. – Коридора мало? – я еле удержался на ногах. Презрительный взгляд, брошенный в мою сторону, принадлежал Агату. Промолчать или ответить? Ответить или промолчать? Я отвернулся. Ключ сделал два оглушающих поворота в замочной скважине, всё внутри оборвалось, срываясь вниз и утаскивая за собой сознание. Этого не может быть, это просто не может быть он – Агат – это не возможно. Я отказываюсь верить. Целая вечность прошла, прежде чем я заставил себя посмотреть в какую из дверей вошёл домашний. Пятьсот двадцать первая. Сердце, готовое выпрыгнуть из груди, работало с перебоем. Сильная рука опустилась на мою спину, но я каменной статуей смотрел на закрывшуюся за Агатом дверь. – Какое-то дело? – Гуранг встряхнул меня, приводя в чувство. – Да. Есть одно. *** – Ну-у-у… максимум район. Может быть, дом, в лучшем случае. Не больше. Мы уже час как бились над вычислением автора злополучного фото. – Вот, – Гуранг ткнул в маленький квадратик на карте. – Как говорится, чем богаты. – Этого достаточно. Спасибо. Ещё через полчаса я стоял у двери квартиры Глеба и вызывал самого Сатану из Ада бешеным нажатием на дверной звонок. Открыла мама Глеба – милейшая женщина в годах, среднестатистическая рабочая лошадка, безумно любящая дом, мужа и детей. – Я убью тебя! – с этими словами я ввалился в комнату бывшего однокашника. – И тебе привет, – Глеб непонимающе хлопал глазами, на экране светилась улыбчивая аватарка его Женечки. – Убери немедленно эту порнографию с сайта! Глеб продолжал недоумённо пялиться на меня, пока до него не дошёл смысл сказанных фраз. Это действительно оказалось его рук дело. – Я думал, вы встречаетесь, – оправдывался Глеб. – Вы весь вечер друг от друга не отходили, уехали вместе. Ты молчишь. У тебя и девчонки-то никогда не было. Что я должен думать? – Это просто друг. Глеб немного поник, а затем загадочно улыбнулся, оборачиваясь на экран: – Но фотка-то классная? – Фотка классная, – не смог не согласиться я. – Но всё равно удали. Выходя от Глеба, я отправил охотнику сообщение, что моя часть сделки выполнена. *** – Сделки? – вопросительно взглянул Эльф, когда я наконец-то вернулся. – Я не заставлял тебя пить из моего стакана, так что мы оба виноваты. С фотографией всё улажено без твоей помощи. Ты мне должен. – Не задерживай с просьбой, – он взял гитару и указал на дверь, пора выдвигаться на репетицию. Странно, что он так легко согласился записаться в должники. – Эльф, всё нормально? Охотник неопределённо кивнул. С ним явно что-то было не так, но вот что? *** Из-за наших школьных концертов я уже не переживал до дрожи в коленях и потери голоса, но предстояло посетить соседнюю элитную школу, а это уже было большой проблемой. Одно дело петь для своих и наших, другое – для толпы неизвестных выскочек. Даже Амон нервничал из-за этого, а вот Агату и Эльфу было всё равно – не впервой. – Они ведь тоже к нам приедут, вот тогда и оторвёмся, – Агат смачно зевнул. Мне бы его настрой. Эльф сидел на краю сцены, обнимал гитару и молчаливо всматривался в пустые ряды кресел. Такой грустный. Такой холодный. Такой… чужой. В груди бушевали противоречивые чувства: я всем сердцем желал выгнать охотника из своей жизни и в то же время хотел знать о нём всё абсолютно. Его таинственность уничтожает меня ежесекундно. Занятый своими мыслями, Эльф не заметил приближения своего домашнего. Он отстукивал ногтём по грифу знакомый ритм, слабо покачиваясь в такт. Я коснулся белых волос, пропуская сквозь пальцы лёгкие шелковистые пряди. Они падали легко, занимая каждая своё место, гипнотизируя невесомостью. Что-то очень знакомое, но давно забытое промелькнуло в сознании и больно кольнуло в районе груди. Что-то, о чём я давно забыл, как о ночном кошмаре. Эльф схватил меня за руку так резко, что я отпрянул, сжимаясь в маленький комок страха. Серые глаза черкнули по лицу. Мою руку оттолкнули с нескрываемым отвращением. Я внимательно взглянул на ладонь, как будто там могла быть хоть капля грязи. – Не трогай меня. Не найдя, что ответить, я лишь покачал головой и отвернулся. Он никогда меня не примет. За ужином мы оба ковырялись в тарелках больше для того, чтобы скоротать время. Ко мне подсел улыбающийся Белка, покосился на Эльфа, но поняв, что тому всё равно, принялся рассказывать о своих похождениях. Я не воспринимал и половины сказанного, лишь изредка кивал, поддакивал и продолжал гонять огуречный баркас по бесконечному океану гречки. Эльф задумчиво перекатывал в пальцах пустой стакан, на тонких стенках которого скопились косточки черники, вырисовывая длинный путь от края до дна. Деловито кашлянув в кулак, Агат остановился рядом как бы между делом. Белка вежливо притих, Эльф же продолжал изучать мутное дно стакана. Агат ещё несколько секунд нерешительно помялся с ноги на ногу, потом всё же занял свободный стул. Он сжал пальцы в замок, многозначительно стрельнув в меня своими маленькими глазками. Мало мне орла на его плече, который вечно наблюдает за собеседником, так тут ещё и хозяин присоединился. Я сделал вид, что намёка не понял, и развернулся к Белке, тот с двойным рвением продолжил начатый рассказ, изредка поглядывая на домашнего Ювелира. Агат ещё пару минут поёрзал на стуле и наклонился к Эльфу: – Мирон в городе. Эльф буквально застыл на несколько секунд, затем продолжил монотонно гонять стакан по столешнице. Этот равномерный скребущий звук выскабливал корку головного мозга. – Ты слышал, что я сказал? – Агат готов был взорваться от негодования. – Да, – спокойно ответил охотник. Контраст этих двоих достигал своего апогея. Я напряжённо вслушивался в чужой разговор, полностью пропуская мимо ушей непрерывный щебет Белки. Мирон – ни разу не слышал о нём. Кто это? Это имя или фамилия, а может быть кличка или прозвище, как у нас в школе? Агата этот неопознанный Мирон беспокоил куда больше, чем Эльфа. – Я столкнулся с ним на набережной, – Агат снова взял себя в руки и испытующе смотрел на охотника. Стакан больше не ёрзал по столу. Взгляд охотника, ничего не говорящий, был направлен сквозь. – Он спрашивал про тебя. Эльф продолжал игнорировать домашнего, словно его этот разговор вообще не касается, но вена на его шее гнала кровь как обезумевшая гончая кролика. Пальцы сжались сильнее, казалось, стакан вот-вот треснет, но он стойко выдерживал натиск. Агат хотел ещё что-то добавить, но в сердцах ударил ладонью по столу и, перевернув стул, быстро покинул помещение. От резанувшего слух хлопка Белка заткнулся на полуслове, выпучив без того большие глаза. Я покосился на Макса, вгрызаясь взглядом в пульсирующую вену. Послышался тихий хруст, о стол глухо ударилось донышко лопнувшего стакана. Равнодушные серые глаза безразлично смотрели в пустоту перед собой. – Железные нервы, – сглотнул Славик, наблюдая, как алые капли крови падают на стол. – Я бы с тобой поспорил, – я осторожно попытался разжать пальцы Макса, он поддавался тяжело, словно все механизмы внутри него покрылись многолетним слоем ржавчины. Не без усилий, у меня всё же получилось высвободить стенки стакана из ладони. Пара мелких осколков врезалась кожу, я аккуратно подковырнул ногтём кусочки стекла, извлекая их. Ненавижу кровь, чтоб её. Меня от одного вида мутит. Алая жидкость побежала в два раза быстрее и интенсивнее. Эльф наблюдал за всем, что происходит, словно смотрел телепередачу, его не беспокоили ни кровь, ни собственная рука. – Это болевой шок, – боязливо шепнул мне Белка, салфеткой сгребая осколки стакана в кучу. Я перемотал потерпевшего носовым платком, прижимая ткань как можно плотнее. – Тебе нужно в медпункт. Как по команде, мы все поднялись из-за стола. Эльф наконец-то вышел из оцепенения, он осознанно взглянул на свою ладонь, затем на кучку окровавленных кусочков стекла. Одного его взгляда на нас оказалось достаточно, чтобы мы с Белкой прижались обратно к стульям. – Не пойдёшь? – Славик смотрел вслед уходящему охотнику. Я лишь отрицательно покачал головой. – Ну и правильно, какой-то он у тебя жуткий. Подошедшая уборщица принялась бранить нас на чём свет стоит за разбитую посуду, испорченную мебель и все семь смертных грехов. Мы с Белкой успели сходить в спортзал и поиграть немного в баскетбол, хотелось хоть как-то развеяться. Возвращаясь к себе, я захватил из художественного класса мольберт, в голове появилась пара идей, а время было на исходе. Эльф с перевязанной ладонью предпринимал тщетные попытки перемотать эластичным бинтом левую руку. Пока я размещал мольберт у стены, он раза четыре его замотал и размотал. – Опять потянул? Зачем заниматься, если и так всё не слава Богу? – Тебя забыл спросить, – Эльф в очередной раз размотал бинт и прилаживал его к запястью. – Ты вообще умеешь с людьми нормально разговаривать? – я сел на корточки перед кроватью и попытался ухватить белый тканевый конец. Эльф дёрнулся в сторону, зашипел от боли и замер, отвернувшись к стене. Я поднял упавший на пол бинт и протянул охотнику. Он словно обидевшийся ребёнок разглядывал обои и игнорировал меня, потом резко встал, подошел к шкафу, хотел достать полотенце, но, к сожалению, оно лежало на верхней полке. Эльф поднял руку, и тут же его скрутило от боли. Я чувствовал себя нянькой, которая приглядывает за капризным малышом. На тумбочке лежал тюбик разогревающей мази, вероятно, с перевязанной рукой даже такая лёгкая задача оказалась ему не под силу. Что за человек, сам не может и не попросит никогда. Я схватил мазь, бинт и резким грубым движением толкнул строптивого охотника на кровать. Он уже открыл было рот, но я наставил на него тюбик, как пистолет в американских фильмах: – Ни слова. К моему удивлению он действительно промолчал и даже не пикнул, когда я, намазав его, перетягивал запястье. Вот как можно за один раз потянуть и плечо, и запястье? Зачем вообще было идти в зал с травмированной рукой? – Пожалуйста, – саркастично бросил я, закручивая крышку. Слов благодарности тут точно не дождёшься. – Зачем? – Не понял? – Зачем? – Эльф угрюмо смотрел в пол. Какой-то странный вопрос, он к чему вообще относится? – Разве друзья не заботятся друг о друге? – я пожал плечами, не зная, что ещё можно сказать. В ответ я услышал лишь уже такое привычное и родное ни-че-го. *** – Э-э-э не, на этот концерт я взял билет в первый ряд! – Белоснежка шутливо подначивал меня, когда мы садились в автобус. – Там же нет мест и билетов, это просто актовый зал. – Не важно. Мы снова шутили и смеялись как раньше, будто ничего плохого между нами не происходило. С Сашей легко. – А он сможет играть? – я кивнул в сторону Эльфа. – Конечно, это же правая, он, даже если её сломает, сможет такие кренделя выписывать. Видел бы ты восьмой класс… – Белоснежка принялся кривляться между сидениями автобуса, изображая крутого гитариста. Эльф натянул кепку до самого носа, чтобы не видеть этого цирка, а нам с парнями было весело. Пока живётся, надо жить. Мы с таким гомоном ехали в автобусе, просто чудо, что водитель не высадил нас где-нибудь по пути. Настроение у всех было приподнятое в предвкушении предстоящего концерта. Эльф безучастно смотрел в окно, но это абсолютно никого не смущало. Не хочется человеку веселиться – пускай. Принимающая школа, одна из тех, которую я мог точно также случайно выбрать, как и нынешнюю, была ничуть не хуже. Её безупречно вычищенный двор, свежевыкрашенные стены и чистые окна веяли спокойным благородством и статью. Иногда я скучаю по обшарпанным потолкам, сломанным стульям, исписанным неприличными выражениями и любовными записками партам. Они дарят то неповторимое ощущение настоящей школы, которая так привычна сердцу. Ворчащие учителя, миллионы постоянно засыхающих цветов на подоконниках и шкафах, которые всё время забывают поливать, но они выживают даже после зимних каникул, всегда закрытый медкабинет и неугомонные одноклассники – это бесценно. Это наше детство. Сейчас моя жизнь больше похожа на игру, в которую меня втянули против воли, и в которой я никак не могу определить свою роль. До сих пор грызёт чувство, что я не на месте. А учёба – это лишь повод отвлечься ненадолго. – О ком задумался? – Белоснежка встряхнул меня и тоже взглянул на доску почёта, где были развешаны фотографии школьников. – А если им не понравится наше выступление? – Для всех хорошим быть нельзя, – пожал плечами охотник и указал пальцем на другую стену. Там красовалась свеженькая стенгазета, нарисованная к нашему приезду. На ней были фотоотчёты прошлых встреч. Школы дружили между собой уже давно, возрождение группы стало лишним поводом наведаться в гости. Я присмотрелся к участникам на фотографиях. Восьмой класс – Эльф, Агат, Амон и ещё какой-то парень, их солист, очевидно, это его место я занял. А вот на фото рядом были другие ребята. Солистка девочка. Гитаристов я не узнал, а вот лицо парня за ударными было очень знакомо. – Кто это? – я ткнул пальцем на фотографию, спрашивая у Куницы. – Не признал? – она загадочно улыбнулась. – Это Серафим, солистка Энджил. Эти двое тоже были её домашними. Красивая, правда? Я кивнул в ответ, всматриваясь в лица участников. Они были настоящей командой, но окончили школу, и всё рухнуло как карточный домик. Амон в этом году тоже выпускается. Возможно, и нашей группе осталась всего пара концертов. Не так давно я и думать об этом не хотел, а теперь как-то горько расставаться. – Насть, ты прости меня. – За что? – Куница удивлённо взглянула на меня. – За Эльфа. Крики со стороны оторвали от разговора. Учащиеся этой школы радостно приветствовали тех, кого знают, знакомились с теми, кого ещё не знают, и шум от этой встречи заполнял всё пространство вокруг. Вот только перемещались они как-то странно: девочки держались только девочек, а мальчики только мальчиков. – Эй, вот же наши легендарные Эльф со своим Лабрадором! – стайка девочек с весёлым писком двинулась к нам. – Пару слов для местной газеты? Я ошарашено смотрел на обступивших нас школьниц. Эльф взял инициативу в свои руки, а Куница тут же ретировалась. – Все предположения – пустые домыслы, мы просто одноклассники. – Макс, мы прекрасно знаем систему вашей школы, – одна из девушек сузила глаза. – Он твой домашний, а это уже не «просто одноклассники». – Да, мы чуть больше, чем одноклассники, – девочки восторженно притихли, – мы друзья. Со всех сторон посыпались вопросы и возражения. Девчонок явно не удовлетворял факт мужской дружбы. Но что им нужно? – А ваша битва полов, как я посмотрю, продолжается? – Эльф ловко перевёл стрелки. – Это же наша школа, – пожала плечами та, что задавала вопросы, посмотрела на толпу мальчишек и дала сигнал своим продвигаться вглубь по коридору. – Я буду кричать громче всех! – она весело помахала нам рукой. – О чём они? – шепнул я охотнику. – Лучше тебе не знать, – он посмотрел на меня, как родители смотрят на своего ребёнка, когда он впервые спрашивает, откуда берутся дети, понимая, что я всё равно узнаю. – Так всё-таки друзья? – я улыбнулся охотнику. – Не цепляйся к словам. Эльф широкими шагами двинулся вперёд, я еле поспевал за ним. – Стоять! – несколько парней перекрыли нам дорогу. – Они? Один из подошедших посмотрел на телефон, потом на Эльфа, на меня и вынес вердикт: – Они. – И не страшно тебе приезжать сюда вот так вот без охраны. – Кого мне бояться? Тебя? Или гиен твоих? Стоя за спиной охотника, я чувствовал себя в относительной безопасности, но тон разговора был совсем не дружеский, а наши уже прошли в актовый зал. – Дерзкий, – парень улыбнулся, закладывая руки за голову. – Не опровергаешь, но и не подтверждаешь. Я знаю девчонок, их сплетни порой заводят в могилу даже хороших парней. Но твой, как вы там его называете. Домовой? Не важно. Вот он кажется мне подозрительным. Я хочу поговорить с ним с глазу на глаз. Эльф оглянулся на меня, но не двинулся с места. Я не шевелился, не зная, чего вообще хочет эта компания. В тишине напряжение росло в геометрической прогрессии. – Ты знаешь, как мы тут относимся к этому, – парень провёл языком по зубам, будто подготавливая к смертельному укусу. – К чему? К тому, что мне плевать? – Эльф даже голоса не повысил, я поражался такой выдержке. – Даже наши столько дерьма не вытаскивают, сколько вы. У нас тоже свои правила, и тебе они известны. Он мой. Уйди с дороги. Эльф шагнул вперёд и парни послушно расступились, я рванул следом, но тот, что был болтливее всех, грубо остановил меня, схватив за руку. Охотник отреагировал мгновенно, он с разворота нанёс удар парню прямо в челюсть. Тот отшатнулся, сплюнул на пол кровь, облизнул разбитую губу и зло уставился на нас. – Ты покойник. Двое схватили Эльфа, не давая возможности сбежать. Парень с разбитой губой грозно приближался. – Нахимов! Какого чёрта ты тут опять устроил?! – в конце коридора появилась грузная женщина в огромных очках, которая быстрыми маленькими шашками спешила к месту предстоящей драки. – Я тебя уже сто раз предупреждала! – Анна Николаевна, – протянул Нахимов, – он первый начал. – Родителей в школу! Два за поведение! Живо в кабинет директора все четверо! Парни отпустили Эльфа, сгорбились и поплелись по коридору в ту сторону, куда указывала маленькая пухлая ручка. – Ещё увидимся, Макс! – Нахимов злобно улыбнулся и поспешил вслед за остальными. Учительница сердито посмотрела на нас поверх своих окуляров и кивнула в противоположную сторону: – Актовый зал там, пошевеливайтесь, нечего тут по коридорам шляться. Мы поспешили скрыться из поля зрения этих маленьких злых глазок и дребезжащего голоса. – Покажи руку, – пострадавшая рука Эльфа и так была перевязана на триста раз, а теперь ещё и добавилось неприятностей. – У тебя кровь. – Это не моя, – Эльф убрал руку в карман. – Вечно от тебя одни проблемы. – Эй, я вообще молчал! Эльф лишь фыркнул в ответ. Как бы он ко мне не относился, а заступился же. Чёрт, приятно. На концерте песни наших учащихся были смешаны с учащимися принимающей школы. Было здорово и послушать, и поучаствовать. Странно конечно, но если местные ребята пели группами, то это были либо только девочки, либо только мальчики. Как мне объяснила Настя, у них свои заморочки, у нас вот охотники и домашние, а тут война полов – мальчики с девочками воюют. Была тут и та, которая обещала Эльфу кричать громче всех, у неё замечательный нежный голос. Танцевальные номера срывали бурю аплодисментов, наша Бастет покорила всю мужскую половину, теперь на войне им придётся ещё тяжелее. Пришла и наша очередь. Эльф как обычно был сам по себе, а мы с парнями пребывали в каком-то возбуждённо-нервозном состоянии. – Не вздумай всё испоганить, – Агат толкнул меня плечом, проходя мимо. Эльф видел, но промолчал, соглашаясь со сказанным. Отлично, только пресса от своих мне не хватало. Я подошёл к Эльфу: – Ты злишься? Охотник многозначительно посмотрел на меня, будто я что-то должен был понять сам, но я не понимал, как ни старался. На сцену я вышел с каким-то нелепым чувством вины. Зал молчал. Не осталось ничего – пусто в голове, в сердце. Хочется кричать, чтобы все услышали, но никто не услышит. Ребята начали играть, а я молчал, и мне всё равно, что все ждут, я не хочу. Вернее, если я просто спою то, что запланировано, то никто не поймёт, значит, я никогда не скажу, так и буду немой рыбой, бессмысленно открывающей рот. Внутри что-то тихо булькнуло, покосился на Макса, он зло сверлил меня взглядом. Музыка стихла, все испытующе уставились на одинокую фигуру посреди сцены. – Макс, давай другую, – тихо попросил я. – Какую? – процедил Эльф сквозь зубы. – Мы не враги. – Ты мне сообщаешь или песню эту хочешь? Я отвернулся. Эльф зло ударил по струнам, Амон тут же подхватил его, Агат присоединился следом. Я пел тихо, пел не голосом, а сердцем, чтобы он услышал, чтобы достучаться. Сообщаю, Макс, ты только слушай. Ты только услышь. Да, каждый за себя, когда в сердцах вызываем злость. Зачем же так? Эта пустота – каждого вина, Но это не война. Друг, посмотри, в чьей крови кулаки. А стоило ли? Этот мир не для слёз, а для любви. Мы не враги. Кто, как не я и ты, на себя возьмёт Груз ослепших глаз. Мы, мы с тобой пример, пример для тех, Кто слабее нас. Друг, посмотри, в чьей крови, кулаки. А стоило ли? Этот мир не для слёз, а для любви. Мы не враги. Мы не... *(1) Я посмотрел на охотника, тот лишь отрицательно покачал головой. Не важно, я сказал, по крайней своё чувство вины я приглушил. Стало значительно легче. Ребята выждали минуту и снова начали первую песню, я улыбнулся Амону и прошел по сцене вперёд. Чужие города. С улыбкой в никуда. Где спать, вопрос не решен. Не важно, где я, со мной все друзья, И значит всё хорошо. Я помню, как пришёл в город, что не ждал, Но и не прогонял. И в серых переходах голос мой дрожал, Но кто-то верил в меня. Дни, волны и берег далеко. Мы помним, как было нелегко. Нам есть о чём мечтать, нечего скрывать, Легче жить без вранья. И нет машины и одной на четверых, Но зато есть семья. И кем бы ни был ты, круче всех других, Не забудь свой исток. И мама ждет тебя, неважно, сколько лет, Для неё ты сынок. Дни, волны и берег далеко. Мы помним, как было нелегко. Мир лести и проданных людей, Но мы вместе и значит мы сильней. *(2) Не знаю, как остальным, а мне концерт понравился. *** Почему Кунице захотелось погулять именно в этот день? Всю ночь учил английский, потом на уроке сдавал его, после уроков досдавал и вообще жутко хотел спать, но Настя настойчива в своих желаниях. Эльф был благосклонен и спокоен как никогда, Куница действовала на него лучше любого успокоительного. Мы втроём гуляли по набережной, ели мороженое, катались на роликах и вообще развлекались, как могли. Правда чаще развлекались я и Куница, а Эльф приглядывал за нами со скамейки, но он же был рядом, значит, тоже участвовал. Я периодически зевал, но старался прогнать накатывающую усталость. Не смотря на то, что Куница заводная девчонка и многие любят её, что-то с ней не так, я это чувствую, но не могу до конца понять. Лишь совсем недавно я понял, она такая же как я, у неё сотни знакомых, но друзей среди них нет. Отвернёшься и страшно, что ужалят в спину. По-настоящему дорожила она только Бастет и Эльфом. – Насть? – М? – Я всё-таки ещё раз хотел бы попросить прощения, – я круто затормозил и чуть не сел прямо в лужу около дорожки. – Ты опять? Я вообще не понимаю, за что ты извиняешься, – Куница посмотрела на весеннее солнце и поморщилась. – За Эльфа. Прости, что с ним я, а не ты. Если бы было можно… – Лёш, – Куница остановила мою пламенную речь, взяла меня за руки и заглянула в глаза, – ты многого о нас не знаешь. Тебе не за что извиняться, ты не сможешь встать между нами. – Насть, я… прости, – я прижал её к себе, не находя больше слов и понимая, что наша дружба кончится, как только она узнает правду. – Ты сегодня встречаешься с ним? – Эльф ласково поправлял растрепавшиеся пряди бурых волос. – С папой, Макс, с па-а-пой. Охотник согласно кивнул и обнял подругу. – Позвони мне, как будет время. – Всё будет хорошо, – Куница рассмеялась, но наткнулась на серьёзный серый взгляд. – Хорошо, позвоню. Уже через двадцать минут Настя помахала нам рукой и скрылась за дверью тонированного BMW. – На твой похож. – Ага, похож, – Эльф пнул камень, лежащий на дороге, и пошёл в сторону школы. Я тихонечко брёл позади, разглядывая просыпающуюся после долгой зимы природу, отвлекаясь на спешащих прохожих и шумящих на детских площадках детей. Я засмотрелся на чумазую девочку, которая с завидным упорством отбирала у пацана плюшевого льва, и со всего хода впечатался в спину Макса, тот даже не цыкнул. – Да чё там опять, – забубнил я, высовываясь из-за внезапной преграды. Метрах в пяти от нас стояли три мужика, одному было лет двадцать, худой, элегантный, в костюме, на его голове красовалась шляпа, а в руках трость. Двум другим лет на пять больше, они стояли рядом как два вкопанных столба с квадратными мордами. – Здравствуй, Максим, я искал тебя, но ты почему-то не жаждешь встречи со старым другом. Эльф напрягся всем телом, но отвечать не спешил. – Взять его, – равнодушный голос мужика в шляпе полоснул по моим нервам стальным лезвием. Столбы послушно подошли к Эльфу, схватили его под руки и поволокли к припаркованной у дороги машине. – Вы куда его попёрли? – взвизгнул я, и Эльф пронзил меня таким взглядом, что захотелось умереть. Наверное, надо было молчать – это был бы лучший вариант, но как тут промолчишь, когда твоего соседа просто воруют на глазах какие-то странные страшные люди? Парень в шляпе брезгливо посмотрел в мою сторону. – Этого тоже в машину. Эльф закрыл глаза и отвернулся. Мы долго катались по городу, слушая джаз. Потом выехали в промышленный район, поплутали по улочкам и остановились у небольшого ангара. Парень в шляпе повернулся, чтобы посмотреть на Эльфа, широко улыбнулся, потом взглянул на меня и улыбнулся ещё шире. В эту минуту я понял, что он сумасшедший. Помещение было давно заброшенным, пыльным и захламлённым. С потолка свисали длинные нити паутины, а на серых, непроглядных от пыли окнах, скопилось огромное множество иссушенных трупов насекомых. Картонные коробки, кое-где проеденные мышами, беспорядочно разбросанные по полу и стеллажам, только добавляли серости этому антуражу. Совершенно не вписывалось в общую картину атласное чёрное покрывало у стены, на котором не было ни пылинки. Ткань закрывала что-то большое правильной прямоугольной формы. Меня привязали к крепкому деревянному стулу, Эльфа поставили на колени чуть дальше. Не знаю, о чём он сейчас думал и что вообще происходило, но мне становилось страшно. – Ты так вырос за то время, что мы не виделись, – тот, что в шляпе, осторожно приподнял лицо Эльфа, разглядывая его. Охотник дёрнулся в сторону. – Кайлиб скучает по тебе, часто спрашивает, вспоминает. – Так что же не навестит? – скулы Эльфа сводило от злости, он говорил сквозь зубы. – Оттуда не так легко выбраться, ты это знаешь не хуже меня, – пролепетал наш похититель заискивающим голосом. – Не у всех есть такие папы. Впрочем, всё не так уж и плохо, Кайлиб там даже лучше: никакие земные дела больше не беспокоят, хочешь – ешь, хочешь – пей. Жизнь в наслаждение. Он снял шляпу и, приложив к сердцу, посмотрел в потолок, задумываясь о беспечности жизни больного (а может и заключённого). Разве можно существование взаперти считать счастьем? Кто такой этот Кайлиб, откуда Эльф его знает? – Знаешь, я тоже по тебе скучал, – он смотрел на Эльфа взглядом безумного обожания, будто тот пирожное на витрине. – А кто этот замечательный малыш? – теперь глаза сумасшедшего смотрели на меня, он широкими медленными шагами подошёл так близко, что чувствовался аромат его мерзкого парфюма. Соляные столбы безлико стояли рядом с пленными: один рядом с Эльфом, второй со мной. – А он милый. Такие большие испуганные глаза… Палец прочертил по моей скуле. Эльф рванул в нашу сторону, но его тут же пригвоздили к полу, связанные руки за спиной не давали свободы движений. Охранник ударил охотника по почкам, и тот сник. Эльфа снова вернули в стойку на коленях, он озлобленно смотрел на нашего похитителя, грудь его вздымалась как кузнечные меха. Похититель заинтересованно любовался происходящим, элегантно приложив палец к губам. – Ты вступаешься за мальчика? Он тебе дорог? Это так мило. Боже, я совсем забыл! Ты же теперь охотник, а этот чудный малыш, наверное, твой домашний. – Оставь его! – взревел Эльф, когда похититель схватил меня за подбородок, чтобы рассмотреть поближе. Охранник тут же ударил его по лицу. Я бросал испуганные взгляды то на одного, то на другого. Эльф поднялся на ноги без посторонней помощи, сплюнул кровь на пыльный пол и враждебно посмотрел на парня с тростью. Шляпа вернулась на место, её обладатель снова расплылся в счастливой улыбке. Он вытащил из-за пояса пистолет и приставил к моей голове. – Ты знаешь правила игры. У тебя час. – Я не успею. – Тогда скажи мальчику до свидания, – он взвёл курок. Моё сердце выдавало бешеный ритм, уходя в самые недра, я прощался с родными и близкими, просил прощения у всех, кого когда-либо обидел, и просто не хотел умирать. – Он так красив в своём страхе. Охранник разрезал верёвки на руках Эльфа, а тот словно одеревенел. Он опустил голову и как-то странно хмыкнул: – А если я опоздаю. – Каждую просроченную минуту я буду придумывать новую игру. Ты же знаешь, как я люблю игры? Эльф посмотрел в мои полные ужаса глаза, развернулся и вышел. – Ну что ж, маленький принц, у нас есть целый час, чтобы познакомиться поближе, – охранники подтащили небольшой старый столик, расстелили на нём полиэтиленовую плёнку и встали по обе стороны от меня. Странный мужчина снял шляпу, положил её на край и, неспешно открутив кончик трости, высыпал на стол дюжину иголок. – Меня зовут Мирон, а тебя?