Cannot be Contained in Words/Невозможно выразить словами

Не бечено! Три недели между звонком Чарльза и его прибытием в международный аэропорт имени Джона Кеннеди показались Эрику проклятыми. Казалось, время тянулось дольше, чем последние четыре года, которые он ждал встреч с Чарльзом, вместе взятые. И все же их было слишком, слишком мало для того, чтобы закончить все приготовления к приезду Чарльза. Потому что эти приготовления были необходимыми. Чарльз, живущий по ту сторону океана – это одно. Тогда он жил в другой части света, вдали от влияния и возможностей Эрика, вдали от врагов Леншерра и никак с ним не ассоциировался. Эриком был нанят всего один (очень надежный и абсолютно гетеросексуальный) человек, и предпринято несколько предосторожностей, чтобы Эрик мог быть уверен, что с Чарльзом точно ничего не случится. Чарльз же в Нью-Йорке, несмотря на то, что его постоянное присутствие рядом было всем, о чем Эрик мечтал с того дня, как они познакомились, требовал тщательного обдумывания и планирования защиты. Эрик не потерпит любой угрозы жизни и здоровью Чарльза. Он не мог даже думать о том, что будет, если Чарльз переедет в Нью-Йорк, чтобы быть с ним, а в итоге ему причинят боль. Необходимо было что-то предпринять, и сделать это еще до прибытия Чарльза. Во-первых, конечно же, нужно было подумать о том, где они будут жить. И то, что они будут жить вместе, было решено заранее. Но Эрик не был уверен, что он был готов предоставлять лишним людям столько информации. Все знали, где Эрик жил в настоящий момент, но он не собирался привозить Чарльза туда же. Это было бы возможным, если бы они оба жили бы там безвылазно. Так что была необходима новая квартира, где-то в другом месте. Он обдумывал вариант купить квартиру в том же доме, где жила его мать, в течение нескольких секунд, прежде чем решительно отвергнуть её. Как бы ему не хотелось дать двум людям, о которых он больше всего заботился, шанс узнать друг друга получше, иметь все, что он любил под одной крышей и в одном месте, но при этом дать недоброжелателям возможность добраться до Эрика и схватить их обоих одним махом… Он не мог даже думать об этом. Поэтому его выбор пал на пентхаус в одном хорошем, незаметном, находящемся на нейтральной территории здании, чем достигалась конкретная цель: Чарльз оказывался вне территории его непосредственного влияния. Эрик был уверен, что это обеспечит ему безопасность на долгое время. То, что Леншерр был гомосексуалистом было известно всем, и отпускать комментарии по этому поводу или по поводу гомосексуальности как таковой, без должного уважения в присутствии Эрика или тех, кто на него работал, было прямым сигналом к действиям: слишком разговорчивых нужно было проучить. То, что у Эрика был кто-то по ту сторону океана, было другим общеизвестным фактом. Но то, что этот «кто-то» буквально на днях переезжал в город, было известно только нескольким доверенным лицам. Эрик заметил нескольких из этих доверенных лиц, бесцельно слонявшихся по терминалу аэропорта, и с трудом подавил одобрительный возглас, так и рвавшийся с языка. Хорошо. Бесцельно слоняться поблизости им придется еще долго, если все пойдет так, как нужно. И, как обычно, Эрик предпринял несколько шагов заранее. Мысли о работе быстро отвлекли Эрика. Потому что, если Чарльз переезжал к нему, в Нью-Йорк, место сосредоточения могущества Эрика, одновременно являвшееся домом для огромного количества его врагов, даже не говоря о том, что именно здесь он постоянно чувствовал на себе давление правительственных органов, то было необходимо провести разговор о работе Эрика. Если, как в самых худших его кошмарах, из-за этой беседы он потеряет, то, чего так долго желал, да будет так. Но он не позволит Чарльзу вступать в сложную сеть этих взаимоотношений неподготовленным. Внезапное увеличение числа людей, которые шли мимо Эрика, вырвало его из размышлений и вернуло в реальность. Нервное возбуждение и опасение возникли одновременно, когда он взглянул в сторону конца коридора. Долго ждать не пришлось, и вскоре он заметил знакомую, невысокую фигуру, направляющуюся к нему по проходу. В слегка помятой одежде, придавленный весом чемодана и кейса с бумагами, который Чарльз тащил за собой. Под его глазами были темные круги, и выглядел он в точности, как и должен был выглядеть уставший от многочасового перелета турист. Но потом он поднял взгляд вверх и поймал взгляд Эрика. Улыбка изменила выражение его лица, и Эрик почувствовал, как ему мгновенно стало труднее дышать. Спустя несколько долгих, полных нетерпения секунд, Эрик смог увидеть его ближе, а потом он на секунду потерял Чарльза из виду, прежде чем обвить его руками и притянуть к себе. Чарльз обнял его в ответ, и они просто стояли обнявшись, забыв обо всех людях, что были вокруг. Чарльз стоял несколько секунд, уткнувшись лицом в грудь Эрика, а потом отстранился, чтобы взглянуть на Эрика, и его глаза подозрительно блестели. – Привет, – мягко сказал он. – Добро пожаловать домой, – выдавил Эрик сдавленным голосом. Единственным, что удержало Эрика от того, чтобы схватить Чарльза и поцеловать его в ответ на выражение его лица, было объявление, которое произнесли по громкоговорителю, внезапно ворвавшееся в их уютный мирок и напомнившее Эрику о том, где он находится. Оказаться за решеткой по обвинению в нарушении закона против содомии, было бы не лучшим приветствием для Чарльза. Вместо этого Эрик провел рукой по волосам Чарльза и притянул его к себе за пояс. – Давай пойдем отсюда, – сказал он в конце концов, перемещая руку чуть ниже, ближе к тому месту, где он и Чарльз хотели бы её видеть. – Прежде чем нас обоих подвергнут аресту за неподобающее поведение, и уедем куда-нибудь, где я смогу поприветствовать тебя как следует, м-м? Чарльз отступил, и Эрику пришлось подавить стон, хотя он понимал, что его партнер поступил правильно. Он наклонился и взял чемодан Чарльза одной рукой, который чуть не упал во время их приветствия, а другой обнял Чарльза за плечи. Он бы предпочел обнять того за пояс, но после их бурного приветствия он ощущал слишком много преград, которые он мог бы преступить прямо в общественном аэропорту. Эрик сделал мысленную заметку о приобретении личного самолета и аренде ангара, чтобы избежать подобных ситуаций в будущем. Даже удивительно, как он не подумал об этом раньше. Машина подъехала ко входу, как только Эрик вышел из аэропорта, и, прежде чем они успели пройти половину пути по направлению к ней, дверь открылась, и водитель, Алекс, выскочил наружу, спеша открыть дверь. Эрик с легкостью, говорившей о практике, передал ему чемодан, и приглашающе махнул рукой, чтобы Чарльз забрался внутрь. Закрыв за собой дверь, Эрик воспользовался преимуществом в виде тонированных окон и отсутствия Алекса для того, чтобы втянуть Чарльза в глубокий и страстный поцелуй. Чарльз сжал кулаками лацканы пальто Эрика, и с энтузиазмом ответил на поцелуй, но когда Эрик услышал хлопок закрывшегося багажника и увидел силуэт Алекса, возвращающегося обратно в машину, неохотно отстранился. Чарльз смотрел на него, его губы покраснели и припухли, а после качнулся вперед, пытаясь продолжить начатое, но Эрик остановил его. – Если мы начнем сейчас, – объяснил Эрик. – Я не смогу остановиться. И, несмотря на то, что я доверяю Алексу многое… Есть некоторые вещи, касающиеся тебя, которыми я не хочу делиться. На самом деле, ничем. Чарльз издал тихий разочарованный стон, но ничего не сказал, с видимой покорностью откинувшись на спинку своего сиденья и закрыв глаза, напряжение в его теле медленно начало пропадать. – Я слишком устал, чтобы делать что угодно. Международные перелеты оказались гораздо длиннее, чем я помнил, они были в последний раз, и маленький ребенок летевший прямо напротив меня, проплакал половину полета, а после его вырвало прямо на кресло. Запах не располагал к сну или еде. Эрик нежно потянул Чарльза вниз, и тот лег на сиденье, устроившись головой на коленях Эрика, как на подушке, а тот в свою очередь начал перебирать его волосы. Он добился желаемого эффекта, и Чарльз издал тихий, но отчетливый стон, из-за которого Алекс с легкой насмешкой взглянул на Эрика в зеркало заднего вида. Но Алекс мгновенно вылетел из головы Эрика, когда веки Чарльза затрепетали и закрылись, а тело медленно расслабилось. Эрик неверяще уставился на него. Теперь он был частью его жизни. Чарльз принадлежал ему, навсегда, в каждый день его жизни. Эта мысль поразила его. Алекс откашлялся, вырывая Эрика из некоего подобия безучастного ступора, в который он впал, наблюдая за изменениями выражений лица Чарльза, редкими движениями его век, и чувствуя руками мягкость его волос. Чарльз выглядел слишком уставшим, и причиной её явно не был один лишь перелет. Это был тот вид усталости, которой было необходимо время, чтобы накопиться. Эрик сомневался, что ритм жизни Чарльза в последние три недели был менее выматывающим, чем у него, и он точно знал, что прежде началась вся эта кутерьма с переездом, Чарльз был с головой погружен в работу, которую ему нужно было сдать в конце учебного года. Он явно сбросил несколько килограммов и выглядел безумно уставшим. Но так же в нем было что-то иное, то, чем Эрик наслаждался, и он поклялся самому себе, что позаботится о Чарльзе и том, чтобы все причины и следствия его усталости исчезли без следа. Алекс закатил глаза под взглядом Эрика. – Мы на месте, – сказал он, прежде чем остановить машину и выбраться из неё наружу. Он справился с чемоданом за две секунды и проворно открыл дверь, ожидая выхода их обоих. Эрик уставился на Чарльза, спавшего у него на коленях, разрываемый противоречиями. Чарльз определенно был вымотан, и Эрику было жаль будить его. Он быстро обдумал вариант вынести Чарльза из машины на руках, но понимал, что в последствии это аукнется ему чересчур сильно. С обреченным вздохом он провел рукой по волосам партнера. – Чарльз, – мягко сказал он. – Чарльз, мы на месте. Чарльз моргнул, его глаза были подернуты сонной поволокой, а на лице появилась сонная и нежная улыбка, которая заставила дыхание Эрика замереть на полувдохе. – Мы доехали быстро. Я думал, ты живешь подальше от аэропорта. Эрик вышел из машины и безмолвно протянул Чарльзу руку. Чарльз принял её, и Эрик вытянул его из машины. Он внимательно наблюдал за реакцией Чарльза, пока тот осматривался, пытаясь понять, где они находятся. Сначала это было искреннее изумление, а потом он недоуменно нахмурил брови. – Где?.. – начал он, но Эрик перебил его. – Моя квартира находится дальше от аэропорта, это правда. Наша же, с другой стороны… – он осекся, не зная, как закончить предложение, и остановился на смешке и слабой, слегка неуверенной улыбке. Чарльз все еще хмурился, смотря на него, но в этот раз не с удивлением, а с осторожным любопытством. – Давай пойдем внутрь, – сказал он, сжав ладонь Эрика, которую он не отпустил, выходя из машины, прежде чем бережно вытянуть её из хватки Эрика. – Я чувствую, что нас ждет долгий разговор, и будет лучше, если мы начнем его не на улице. Эрик кивнул, чувствуя, как в его горле снова становится сухо, но в этот раз совершенно по другой причине. Им было нужно поговорить, и улица определенно не была местом для подобных разговоров. Он взял чемодан Чарльза из рук Алекса и кивком отпустил водителя, дав ему понять, что на сегодня его услуги больше не понадобятся. Эрик быстро подошел к двери и открыл её, жестом приглашая Чарльза войти внутрь. – Верхний этаж. В конце коридора есть лифт. – А номер квартиры? – спросил Чарльз, нажимая кнопку для вызова лифта. Эрик с трудом сдержал смешок, смотря на открывающуюся дверь. – Весь этаж. ––– Выражение лица Чарльза, когда он осматривал их новую квартиру, было не тем, которое Эрик мог легко расшифровать, несмотря на то, что Эрик наблюдал за этим лицом годами и неплохо поднаторел в том, чтобы читать эмоции Чарльза по лицу. – Я взял на себя смелость распаковать те вещи, которые ты прислал. Разумеется, мы можем передвинуть их, если ты захочешь. – Твоя квартира более чем огромна для всех моих вещей, – сказал Чарльз. – Да, – сказал Эрик, чувствуя себя так, будто он скользил по тонкому льду, не будучи уверенным в том, какое именно давление сможет сломать его. – Она была. Но это была моя квартира. А я хотел, чтобы это место стало домом для нас обоих. Я знаю, что это решение мы должны были принимать вместе, но я просто… Я хотел, чтобы все было готово к тому моменту, как ты приедешь сюда. Чтобы все эти вещи ждали тебя здесь. Но если ты хочешь, чтобы мы вместе выбирали квартиру, тогда… Тогда мы так и сделаем. Мы упакуем все обратно и перевезем в то место, которое выберешь ты. Но… Это место должно соответствовать нескольким условиям, чтобы мы могли туда переехать. Чарльз уставился на него, подняв голову и пристально изучая выражение лица Эрика. Эрик сделал глубокий вдох. – Чарльз, есть кое-что, о чем я должен сказать тебе. Потому что я… Я не хочу больше лгать тебе, я никогда не хотел, я делал это, чтобы держать тебя в безопасности, но теперь, когда мы собираемся жить вместе… ну, я надеюсь, что мы собираемся жить вместе… если ты собираешься жить в Нью-Йорке, будет лучше, если ты примешь осознанное решение, и… останешься в безопасности, учитывая некоторые сложности, связанные с тем, что ты теперь будешь жить здесь, – он сделал глубокий вдох, обрывая себя, чтобы больше не болтать всякую чушь. Лучше просто покончить с этим. – Чарльз, я не фотограф, я… И тут Чарльз притянул его к себе и заглушил его слова поцелуем. Эрик позволил себе раствориться в поцелуе, раствориться в ощущении Чарльз в его руках, гораздо дольше, чем должен был, одна его рука опустилась на бедро Чарльза, притягивая его ближе, пока его другая рука коснулась задней стороны шеи Чарльза. Он уже расстегивал рубашку Чарльза, когда смог восстановить контроль за собой. Это было важно, черт возьми. – Чарльз, я пытаюсь… Он был прерван другим поцелуем, и в этот раз ему понадобилось всего несколько секунд чтобы заставить себя отстраниться. Чарльз улыбался ему. – Эрик, любимый, твоя готовность рассказать мне все, значит для меня больше, чем я могу сказать. Но вся правда в том, что у меня уже долгое время были свои подозрения относительно того, чем ты занимаешься, и, пока я не знаю подробностей, мне будет гораздо проще ответить полиции, когда она придет ко мне с вопросами о тебе, что я не имею ни малейшего понятия, о чем они говорят. Затем он быстро ступил вперед, снова вторгаясь в личное пространство Эрика, зацепился пальцами за петли на его брюках и притянул мужчину к себе, плотно прижимаясь к нему всем телом. – А теперь, – сказал он соблазнительно понизив голос и наклонившись к уху Эрика. – Кажется, ты говорил что-то о том, чтобы поприветствовать меня должным образом? – и поймал мочку уха Эрика ртом, посасывая её и толкаясь бедрами по направлению к промежности Эрика, и все сомнения и опасения тут же исчезли из сознания Леншерра. С рыком он приподнял Чарльза и прижал его к ближайшей стене, ноги Чарльза обвили его за пояс, как только они замерли в объятиях друг друга. Эрик почувствовал прикосновение знакомых пальцев к своим волосам и даже не дал им времени потянуть, а наклонился и стер усмешку с лица Чарльза поцелуем. Он сильнее обхватил ладонями бедра Чарльза, и проник языком в его рот, отстранившись, чтобы ругнуться, когда Чарльз начал тереться об него всем телом, и на него накатило знакомое ощущение возбужденного члена, прижимающегося к его промежности, и этого было достаточно, чтобы он потерял весь оставшийся контроль. Эрик обхватил Чарльза руками и приподнял его чуть выше, плотнее прижал спиной к стене, пока его руки скользнули с пояса партнера на соблазнительные ягодицы, которые все еще были скрыты тканью брюк, и какого черта на Чарльзе все еще было белье? Видимо, Эрик машинально говорил вслух, потому что Чарльз, черт его подери, наклонился, облизнул языком ушную раковину Эрика и прошептал. – На самом деле, нет. Эрик бессвязно выругался, прежде чем высвободил одну руку и протянул её к ремню Чарльза, чувствуя острую потребность в том, чтобы выяснить, говорил ли Чарльз правду. Он назвал Чарльза худшим из провокаторов и шалуном, и сразу же объяснил, что он собирается делать с ним остаток дня и всю ночь напролет, начиная с руки на его члене прямо сейчас. До того момента, когда Чарльз издал сдавленный стон и его руки коснулись волос Эрика, он не осознавал, что говорил не по-английски. Эрик не смог удержаться от смешка. Чарльзу всегда нравилось, когда Эрик использовал то, что очень и очень пьяный Чарльз когда-то назвал «талантливым языком». Во всех смыслах. Наконец расстегнув ремень Чарльза, Эрик расстегнул пуговицу на его брюках и потянул вниз собачку молнии, с легкостью управляясь одной рукой после стольких лет практики, продолжая шептать пошлости в шею Чарльза, перемежая их с поцелуями. Когда Эрик обхватил ладонью член Чарльза и не встретил никакой преграды в виде тонкой ткани, то смачно выругался. – Эрик, – застонал Чарльз, его руки скользнули с волос Эрика ниже, на его плечи, пока Эрик дрочил ему, параллельно делая бедрами долгие и мощные толчки. Даже сквозь все слои одежды движения были слишком хороши, чтобы остановиться, движение его бедер было инстинктивным, и он знал, что не сможет остановиться, не тогда, когда вкус кожи Чарльза ощущался его языком, а стоны звучали в его ушах, как и звук его имени, которое выстанывал Чарльз, пока его ноги обвивали пояс Эрика, а руки хватались за плечи партнера, и его член был горячим и твердым в руке Эрика. Толчки Эрика стали сильнее и быстрее, рукой он продолжал двигать по члену Чарльза, пока тот инстинктивно толкался ему навстречу, и боже, он был так близко, чуть быстрее, но не сейчас. Он сжал ладонь сильнее, как он знал, любил Чарльз, увеличивая скорость движений и жадно наблюдая за тем, как Чарльз откинул голову назад, хватая ртом воздух, не в силах сделать больше, чем держаться за плечи Эрика и стонать, пока Эрик продолжал двигаться рядом с ним. – Ты стал таким благодаря мне, – сказал Эрик, сходя с ума от ощущения члена Чарльза в своей ладони. – Я сделал тебя таким. Я хочу видеть тебя таким всегда. Только я, Чарльз. И затем Чарльз издал уже знакомый Эрику звук, который никогда, никогда не надоест ему, и теплая влажность разлилась по руке Эрика, пока Чарльз кончал. Это были те звук, вид и ощущение, которые вкупе с одним последним, самым сильным толчком, отправили Эрика за грань реальности, все перед глазами исчезло в белоснежном сиянии наслаждения. Когда Эрик пришел в себя снова, он только вздохнул, поняв, в какой позиции они находятся, прижавшись к стене гостиной. Чарльз устал, Эрик знал это и сомневался, что после полученного оргазма он хотел чего-то, кроме сна. Подняв руку и слизнув сперму со своей ладони, Эрик попытался решить проблему. – Это нечестно, – пробормотал Чарльз, смотря на Эрика полуприкрытыми глазами. – Тебе не позволяется делать такие вещи, когда я не способен реагировать на них должным образом. Эрик усмехнулся и поднял голову (вверх, разнообразия ради), и прижался поцелуем к шее Чарльза. – Завтра, любимый. – Я припомню тебе это, – пробормотал Чарльз, когда Эрик обхватил его по-другому, и, только убедившись, что сможет выдержать вес на своих руках, двинулся в сторону их спальни. Он бережно устроил Чарльза на кровати, с осторожностью освобождая его от одежды. Быстро стянув с себя свои вещи, он стер следы своей спермы с помощью белья и скользнул в кровать. – Добро пожаловать домой, – прошептал он в потный и влажный висок Чарльза, прижимая его ближе к себе, переплетая их ноги вместе и обнимая Чарльза рукой, пока тот подстраивался под изгиб его тела. Чарльз обернулся, чтобы взглянуть на Эрика и улыбнуться, нежно, мягко и идеально. Теперь это стало моим, подумал Эрик, смотря в никуда в полном неверии, наконец-то позволив себе поверить в это, что наконец-то то, о чем он мечтал так долго, то, о чем он непрерывно думал в течение нескольких недель, стало правдой. Он на самом деле мой. Не в силах сдержать себя, он наклонился и поцеловал Чарльза, медленно и глубоко, чувственно, но не нетерпеливо. – Я люблю тебя, – сказал он, отстранившись, прижимаясь лбом к плечу Чарльза. – Я люблю тебя до безумия. Любил все эти годы. Меня разрывало от невозможности быть с тобой, и если бы я сказал тебе… Все стало бы только хуже. Но теперь ты здесь. Ты на самом деле здесь. И я… Я люблю тебя. Чарльз улыбнулся и притянул его к себе, чтобы поцеловать его еще раз. – И я люблю тебя, Эрик Леншерр. ––– На следующее утро Эрик проснулся, а Чарльз был в его объятиях. Теперь он будет просыпаться так каждое утро, внезапно дошло до Эрика. Теперь это было правилом, а не исключением. Он улыбнулся и зарылся носом в встрепанные со сна волосы Чарльза, глубоко вдыхая его запах. Не имело значения, сколько времени пройдет, ему никогда не надоест этот запах, все эти ощущения. Он провел слишком много времени, пытаясь жить без этого, чтобы ему когда-нибудь надоели эти чувства. Чарльз все еще мирно спал, и это было неудивительно. Вчера у него был трудный день, подумал Эрик, убирая со лба Чарльза упавшие на него пряди. И его губы сложились в тонкую линию, когда он увидел глубокие тени, залегшие под глазами Чарльза. Скулы Чарльза так же стали еще острее. Теперь, когда сознание Эрика не было затуманено страстью, ощущением ног Чарльза, охватывавших его за пояс и его вкусом на языке, он вспомнил, что Чарльз был слишком легким, когда он поднимал и держал его на руках вчера вечером. Эрик не был удивлен – Чарльз часто не мог позаботиться о себе как следует. Но теперь, когда Чарльз был здесь, Эрик мог проследить, чтобы подобное больше не повторялось. В конце концов, теперь он был рядом, чтобы заботиться о Чарльзе, когда тот будет слишком погружен в свою работу, чтобы помнить о заботе над самим собой. И он в точности знал, как именно можно начать устранять последствия уже причиненного вреда. Эрик поцеловал Чарльза в лоб и только после этого смог заставить себя покинуть теплый кокон из одеял, практически потеряв свою решимость, когда Чарльз издал тихий, сонный звук протеста, когда Эрик мягко разомкнул их объятия, но все же не проснулся. Эрик осторожно вылез из-под одеяла, следя за тем, чтобы как можно меньше тепла успело выйти из под синих шелковых простыней (которые выглядели так прекрасно на фоне кожи Чарльза, как он себе и представлял), и накинул на Чарльза еще одно одеяло, чтобы тот не замерз. Эрик бросил последний, долгий взгляд на Чарльза, который все еще спал в их постели, наслаждаясь видом, а потом ушел на кухню. Он делал завтрак для Чарльза достаточное количество раз, чтобы в точности знать, что и в каких обстоятельствах тот ест. И процесс был настолько знакомым, что он позволил себе автоматически готовить, в то же самое время думая о предстоящем дне. Бекон был обязателен, он знал, учитывая их планы после завтрака и то, что они будут значить для состояния их холодильника. Он мысленно прикинул, что они точно не освободятся до середины дня или даже до раннего вечера, а он хотел, чтобы сегодняшний день был для Чарльза как можно менее напряженным. Лучше было бы, если бы он уже проснулся и не засыпал снова, Эрик знал это из своего долгого опыта международных перелетов. Солнечный свет тоже должен был помочь. Итак, они пойдут к маме, а потом прогуляются обратно, если Чарльз захочет. Шахматная партия в парке была бы превосходна, но её скорее всего придется отложить до завтра. Парк был в противоположном направлении от маминого дома, а Эрик был уверен, что этот визит поглотит большую часть их времени. И в самом деле, если подумать, машина тоже будет необходима, учитывая то количество еды, которое им придется нести обратно. Пара рук обняла Эрика со спины, и знакомая фигура прижалась к его торсу, тепло тела Чарльза с легкостью проходило сквозь тонкую рубашку, которую он надевал во время сна, и впитывалось в кожу Эрика. В ответ Эрик потянулся свободной рукой и обхватил одну из рук Чарльза, отчего из-за его спины донесся удовлетворенный звук. Кожей шеи Эрик чувствовал дыхание Чарльза, а потом он прижался к ней быстрым поцелуем, прежде чем устроить свой подбородок на плече Эрика. – Доброе утро, – сонно пробормотал Чарльз. Эрик осторожно разложил бекон по двум тарелкам, на которых уже лежали две стопки блинов (блины для незанятых дней, яйца для тех дней, когда нужно было сделать много дел). Быстрым движением он выключил плиту и, убедившись, что ничто не вызовет пожара, Эрик обернулся и улыбнулся, поняв, что Чарльз стоит на носочках. – Да, – сказал он, наклоняясь к Чарльзу и слегка касаясь его губ своими. – Так и есть. И сократил расстояние. Эрик отстранился назад прежде, чем поцелуй смог превратиться из чего-то глубокого и чувственного, в что-то менее невинное. Обычно он не был против такого изменения, но в их ситуации возрастал риск того что Чарльз откажется от завтрака. Кроме того, Эрик хотел добраться до дома матери так быстро, как это было возможно. – Твое время истекает, мышонок, – сказал Эрик, легонько целуя кончик носа Чарльза, прежде чем мягко подтолкнуть его по направлению к кухонному столу. – Садись, – сказал он, – завтрак готов. И если мы не съедим его быстро, то опоздаем, – Эрик поставил перед Чарльзом тарелку, на которой было чуть больше блинов, чем на его, вместе с лишним кусочком бекона. – Опоздаем? – спросил Чарльз, приподнимая брови. – Ради всего святого, куда? Я думал, мы проведем большую часть дня… – его губы изогнулись в шаловливой улыбке. – Занятыми. Эрик уставился на свою тарелку и сделал глубокий вздох, чтобы успокоиться, пока Чарльз в полный голос смеялся над ним. Он пнул стул Чарльза, что на самом деле не уменьшило его проблему. – Ты невозможен, – прорычал он, встречая самодовольный взгляд Чарльза и чувствуя, как удовлетворенная улыбка против воли расплывается по собственному лицу. – Да, но ты меня все равно любишь, – ответил Чарльз легким и уверенным тоном. – Да, люблю, – сказал Эрик, не в силах ответить на это чем-либо кроме полной искренности, и выражение лица Чарльза в ответ на это не оставило Эрику другого выхода, кроме того чтобы наклониться и мягко поцеловать его. – А теперь поторопись и ешь, – сказал Эрик, наконец-то найдя в себе силы отстраниться. – Если моя мать не познакомится с тобой в ближайшее время, нам с тобой несдобровать. ––– Постучав в дверь, Эрик вспомнил, что после того судьбоносного звонка Чарльза он был так занят, что даже не позвонил своей матери. Что означало, что у Эрика внезапно возникли очень серьезные проблемы. А так же это значило, что она не имела ни малейшего понятия о том, что Чарльз был здесь и что он приехал, чтобы остаться. Задним умом Эрик понял, что все-таки должен был позвонить заранее. Эрик оглянулся на Чарльза, который сжимал свои смешные перчатки без пальцев, что означало, что он сильно нервничал, и то, как он прикусывал губы зубами, только подтверждало это. Эрик отбросил в сторону собственное беспокойство (его мать сразу же простит его, и сюрприз в виде Чарльза точно поможет отвлечь её настолько, чтобы её гнев поутих, ну, хотя бы на время), и попытался успокоить Чарльза. – Прекрати, – мягко сказал Эрик, сжимая ладони Чарльза своими (так как прижаться к его губам посреди улицы точно было не лучшим вариантом). – Тебе не о чем волноваться, – сказал Эрик, растирая холодные пальцы Чарльза, чтобы согреть их. – Она полюбит тебя, – уверенно сказал он и прижался лбом ко лбу Чарльза. – Почему ты так уверен? – спросил Чарльз, глядя на их соединенные руки, все еще закусив губу зубами. – Тебя очень хочется любить, – сказал Эрик, мягко сжимая его ладони. – Уж я-то знаю. – Я думаю, ты судишь предвзято, – сказал Чарльз, но улыбка появилась на его губах. – Это только подтверждает мою точку зрения. Спроси любого. Я – самый невыносимый человек в городе. Опасный, легко выходящий из себя, нетерпеливый… список можешь продолжить сам. Если уж ты смог приручить меня, то сможешь сделать что угодно. Губы Чарльза изогнулись в слабой улыбке, но было понятно, что он все еще чувствовал себя неуверенно. Но у Эрика уже не было времени, чтобы развеивать его страхи, он услышал звуки приближающихся шагов и отступил на шаг, выпрямляя спину и расправляя плечи, чтобы достойно встретить гнев своей матери. Она остановилась, чтобы взглянуть в глазок. Эрик не был уверен, что ему думать по этому поводу. С одной стороны, он был рад, что она предпринимает хотя бы основные меры предосторожности. С другой стороны… – Эрик Леншерр! – воскликнула его мать, открыв дверь. Эрик поморщился, его вина поднялась на недосягаемые вершины от одного звука собственного имени. – Лучше бы тебе найти себе оправдание! Недели! Тебя не было неделями! – она наступала на него, внимательно рассматривая его в поисках новых увечий. – Я думала, ты умер! Или что-то случилось! И те милые мальчики ничего не могли мне сказать, потому что по их сведениям все было в порядке! Немецкий. Она говорила по-немецки. У Эрика были гораздо более серьезные проблемы, чем он себе представлял. – Мне жаль, мам, Я был… занят, – слабо сказал он, когда одна её рука дотронулась до его шеи. Он заработал шлепок. И он его заслужил. – Что, ради всего святого мог быть важнее душевного спокойствия твоей матери? М-м? – спросила она, скрестив руки на груди и нетерпеливо постукивая ногой, и у Эрика были очень и очень серьезные проблемы. – Скажи мне, Эрик. Чарльз откашлялся, и Эди прекратила смотреть на Эрика на несколько секунд, её взгляд метнулся к Чарльзу, а потом она снова взглянула на сына с медленно появившимся выражением удивления на лице, прежде чем снова остановить взгляд на Чарльзе. – Мама, – сказал Эрик, пользуясь возникшей паузой, чтобы обнять Чарльза за пояс и подтолкнуть его чуть ближе к двери. – Это Чарльз. Чарльз, позволь представить тебе мою маму. – Здравствуйте, миссис Леншерр, – и только благодаря тому, что Эрик знал Чарльза уже очень долгое время, он смог уловить нотки неуверенности в его голосе. Никто другой не догадался бы, что скрывается под этой маской очаровательного, вежливого молодого человека; под маской. Он с улыбкой протянул руку вперед. – Я – Чарльз Ксавьер, и я очень рад встретиться с вами. Эрик говорил о вас так много, что у меня возникает такое чувство, будто мы уже знакомы. Мама проигнорировала его протянутую руку, и крепко обняла его, прижимая к себе, отчего у Эрика вырвался резкий смешок при виде удивленного выражения на лице Чарльза. Но когда удивление ушло с его лица, заменившись чем-то другим, и Чарльз обнял его мать в ответ, Эрик прекратил смеяться. Его грудь сдавило от огромного количества эмоций, которые возникли в его душе только от вида того, как двое самых важных людей в его жизни обнимают друг друга. Но Эрик резко выпрямился, вспомнив, где они находятся: напротив дома его матери. Он почувствовал себя беззащитным. Хуже, он почувствовал, что его мать и Чарльз были словно выставлены напоказ. Он немедленно передвинулся, чтобы встать между свой семьей и той позицией, которую мог бы выбрать хороший снайпер. – Мы можем войти внутрь, мам? – спросил Эрик, пытаясь не привлекать внимания к тому, что он настороженно осматривал пустынную улицу. Учитывая выражения лиц мамы и Чарльза, попытка не удалась. – У перчаток Чарльза нет пальцев, – добавил он, недобро косясь на проклятый предмет одежды. Эффект оказался куда лучше, чем ожидал. Мама начала беспокоиться и практически втянула Чарльза в квартиру, хотя тот бросил на Эрика знающий взгляд, прежде чем позволить увести себя внутрь. Эрик в последний раз окинул улицу долгим взглядом, прежде чем последовать за ним, плотно прикрыв за собой дверь. – Вы ели? – спросила мама у Чарльза, двинувшись на кухню, когда Чарльз даже не успел ответить. Чарльз бросил на Эрика безнадежный взгляд, а Эрик покачал головой. – Это неизбежно, Чарльз, – сказал он, садясь рядом с ним, и обнял партнера за плечи одной рукой, притягивая его к себе как можно ближе, насколько это позволяли раздельные стулья. – Ты в её власти, и твоя судьба предрешена. Ты можешь только смиренно принять её. Чарльз покосился на него. – Так все это время это был твой план? Эрик мягко улыбнулся, накручивая кончики прядей волос Чарльза на пальцы. – Возможно. – Хитрец, – сказал Чарльз, но его тон был скорее поощряющим, чем осуждающим. – Ты не заботишься о себе, – мягко пожурил его Эрик. – Я просто использую все доступные средства, чтобы исправить это. – Ты слишком тощий, – согласилась мама, ставя перед Эриком тарелку. – Я сделаю все возможное, чтобы исправить это до того, как ты уедешь. Когда ты приехал? И насколько останешься? – Ну, – сказал Чарльз, выпрямляясь и отстраняясь от Эрика, чтобы поесть, и тот попытался убедить себя, что совершенно ненормально быть настолько разочарованным этим. В конце концов, одной из главных целей этого визита была необходимость накормить Чарльза досыта. Чарльз же продолжал, не замечая мысленной борьбы Эрика, но улыбка его матери, когда она смотрела на них двоих, показала, что его недовольство не прошло незамеченным. – Мой самолет приземлился вчера. А что касается даты отъезда… – он поймал взгляд Эрика и улыбнулся. – Я надеюсь, ответ «никогда» будет достаточно верен. Эрик рассмеялся и наклонился, чтобы поцеловать его, пока мама что-то обрадованно воскликнула на заднем плане и снова обняла Чарльза, когда Эрик отстранился прочь. Они остались у неё до двух часов дня, мама и Чарльз с воодушевлением общались и узнавали друг друга, пока Эрик просто молчал, наслаждаясь правильностью ситуации, переполнявшей его. Он ушел в гостиную, пока Чарльз помогал его матери с посудой, давая им немного времени, чтобы поговорить наедине, не ощущая безмолвного давления его присутствия. Не прошло много времени, и Чарльз появился в дверях, подарив Эрику слегка уставшую улыбку. – Вымотался? – спросил Эрик, улыбаясь в ответ. – Да, – ответил Чарльз, кивая. – Твоя мать… истинная женщина. – Да, она такая, – сказал Эрик, заметив слегка поникшие плечи Чарльза. – Иди сюда, – позвал он, притягивая Чарльза к себе. Чарльз последовал его руке, но, к удивлению Эрика, уселся на пол, прежде чем положить голову на бедро Эрика. Эрик провел рукой по его волосам, другой рукой слегка касаясь его плеча. Он с радостным удивлением смотрел на то, как дыхание Чарльза замедляется, смотря на мужчину у своих ног со странным чувством в груди. Я люблю тебя, подумал он. Я люблю тебя так сильно, что это пугает меня. Я думал, у нас никогда не будет этого, и ты никогда не будешь со мной. Но ты здесь. Ты, идеальный, невозможный человек, ты со мной. Ты здесь, и остаешься со мной навсегда. Его пальцы замерли в волосах Чарльза, но не потянули, чтобы разбудить его. Если кто-то когда-то попытается отнять тебя у меня, поклялся он, уничтожая панику на корню. Я найду тебя и найду их, и они пожалеют о том, что сделали. Но ненадолго. Услышав звук шагов, он поднял голову и увидел свою мать стоящую в дверях с фотоаппаратом в руках. Эрик не шелохнулся, уставился в объектив и позволил своим мыслям навсегда остаться запечатленными на пленке. ––– Эрику пришлось еще раз будить Чарльза в машине, хотя искушение просто взять его на руки и донести до квартиры было сильнее, чем во второй раз. Но, в этот раз у него не было другого выхода, потому что появились практические проблемы, с которыми Эрику было не справиться в одиночку. Он физически не смог бы нести Чарльза и бесчисленное число свертков и тарелок с едой одновременно. Кроме того, стоило растормошить Чарльза, чтобы он постепенно привыкал к новому часовому поясу и сделать этот процесс как можно менее болезненным. Кроме того, Эрик не был уверен, что у него хватит выдержки упустить шанс дотронуться до своего партнера лишний раз. И все же, Чарльз казался относительно бодрым, когда они поднимались по лестнице, а к тому времени, когда они вышли на свою лестничную площадку, он казался гораздо более вымотанным. Эрик обернулся и двинул бедром по направлению к Чарльзу. – Можешь взять ключи? Мои руки немного заняты, что напоминает мне о том, что твои ключи ждут только кольца, на которые их можно будет повесить. Чарльз, который уже засунул руку в карман в поисках ключей, моментально замер. – Что-то не так? – сразу же спросил Эрик. – Ничего, – ответил Чарльз, хотя его голос звучал странно. – Просто… У меня есть ключи. У меня есть ключи, и у тебя есть ключи. У нас обоих есть ключи. – Это обычно происходит, когда люди живут вместе, да. – Так это так, не так ли? – сказал Чарльз, все еще звуча потрясенно, несмотря на то, что он наконец-то смог отмереть и с улыбкой взглянуть на Эрика. – Эрик, мы живем вместе. – Да, – ответил Эрик с широкой улыбкой. Улыбка Чарльза из чего-то смешанного и светлого превратилась в что-то определенно более коварное, и это было единственное предупреждение, перед тем как Чарльз снова вернул руку в его карман и обхватил что-то, что точно не было ключами от квартиры. ––– Чарльз вздохнул. – Мне нужно помыться, – лениво сказал он, но не сдвинулся с места, продолжив лежать на груди Эрика. Эрик ничего не сказал, просто обнял Чарльза еще сильнее и продолжил вырисовывать странные узоры на спине Чарльза, пытаясь заставить себя убрать те чувства, которые в нем будила неровная кожа под пальцами. Теперь Чарльз был здесь, теперь он будет постоянно присутствовать в жизни Эрика, и он сможет сделать что-то с этим, и сделает это очень скоро. Эрик не мог позволить тем, кто причинил боль его любимым, уйти безнаказанными. Как будто почувствовав сгущающийся гнев в мыслях Эрика, Чарльз прижался к нему сильнее, проводя пальцами по груди Эрика, как бы отражая те узоры, которые Эрик бессознательно рисовал на спине Чарльза. – Если бы я спросил, – сказал он наконец, смотря на бледные линии шрамов, которые пересекали все тело Эрика. – Ты бы рассказал мне? – Да, – незамедлительно ответил Эрик. – А если бы я спросил снова… Ты бы рассказал мне? Чарльз глубоко, прерывисто вздохнул. – Да, – сказал он, вместе с неровным вздохом. – Но… без имен. И дат. Но в общих чертах. Да, если ты действительно хочешь знать. Он хотел. О боже, как сильно он хотел узнать. Эрик отдал бы практически все, чтобы узнать правду. Практически все. Эрик наклонился и поцеловал Чарльза в макушку. – Только когда ты будешь готов, – сказал он, убирая пряди волос со лба Чарльза. – И если ты сам захочешь. Чарльз подарил ему слабую, но любящую улыбку и приподнялся, чтобы поцеловать Эрика в губы. Затем он отстранился и вздохнул, в этот раз уверенней. – Мне нужно в ванную, – сказал Чарльз, медленно поднимаясь на ноги. Он потянулся, и Эрик позволил себе насладиться видом. Когда Чарльз опустился на полную ногу, и уронил руки вниз, он направился в ванную (давая Эрику прекрасный вид на собственные ягодицы), прежде чем замереть. Эрик резко сел. – Чарльз? – резко спросил он, голос стал грубее от напряжения. Чарльз рассмеялся и обессиленно прислонился к стене, чтобы удержаться на ногах. – Эрик, я… – выдал он в перерыве между приступами смеха. – Я не знаю, где ванная. Эрик уставился на него, прежде чем расхохотаться вместе с ним. И поднялся с кровати. – Идем, – сказал он, беря Чарльза за руку и позволяя широкой ухмылке появиться на своем лице. – Я покажу тебе. ––– Когда Эрик проснулся на следующее утро, он обнаружил, что вторая половина кровати была пуста, а простыни уже остыли. Он резко сел, сердце гулко билось в его груди, а сам он прокручивал в голове все возможные сценарии произошедшего, которые могли объяснить то, что Чарльз просто ушел. Эрик вскочил с постели, не тратя времени на то, чтобы одеться, несмотря на то, что от холодного воздуха он практически сразу покрылся мурашками. Быстрые, резкие шаги, которыми он вышел из спальни в гостиную, не были бегом, но близко к тому. Попутно он немного успокоился – мозг проснулся, очистился от тумана сна, спасибо выбросу адреналина, который мгновенно подкинул ему более объяснимые причины исчезновения Чарльза, чем те, которые сразу же появились в его голове из-за приступа паники. Скорее всего Чарльз проснулся задолго до Эрика, до сих пор не привыкнув к новому часовому поясу, и решил встать. Здесь не было ничего необычного, мягко осадил себя Эрик. На кухне Чарльза не оказалось. Его не было в столовой. Он не лежал или сидел ни на одном диване или кресле в гостиной. Дверь в пустую ванную была открыта. Эрик почувствовал медленно нарастающую панику, картины того, как Чарльз принимает это ужасное решение и тайком уходит ранним утром, а так же вид того, как он бродит по пустыне улицам, сводили его с ума. Не будь идиотом, оборвал он себя, заставив сделать глубокий вздох и преодолеть инстинктивную панику. Чарльз бы никогда ушел вот так, без разговора или записки. И он никогда не уходил раньше, не оставив записки или сообщения, чтобы успокоить Эрика. – Чарльз? – позвал Эрик, его голос все еще был неровным, несмотря на все попытки успокоить себя. – В кабинете! – ответил ему приглушенный голос, и Эрик почувствовал облегчение, а после покачал головой и рассмеялся над собой. Кабинет. Ну конечно же. Как он вообще мог предположить, что Чарльз мог быть где-то еще? – Дай мне минуту одеться, и я приду, – сказал он, направляясь обратно в спальню, благодарный за то, что у него возникла пара минут на то, чтобы преодолеть эмоциональный всплеск, который одолел его несколько минут назад. Мгновенный переход от напряжения и ужаса к облегчению был не самым приятным опытом. Голова Чарльза появилась из-за двери кабинета, и он быстро оглядел все еще обнаженного Эрика с ног до головы. – А это так необходимо? – спросил он с широкой ухмылкой. Эрик закатил глаза. – Здесь холодно, Чарльз. – Я могу согреть тебя, – предложил тот, его ухмылка становилась все шире. – Если ты хотел утреннего секса, то надо было оставаться в кровати! – крикнул Эрик через плечо, и Чарльз рассмеялся. Улыбаясь, Эрик вернулся в спальню. Он чувствовал себя лучше от того, как ответил на подколки Чарльза. Да, это были всего лишь подколки. Эрик знал, что очень немногое могло остановить Чарльза от того, чтобы пойти и получить то, что он хотел в спальне. Вчерашний вечер был тому прямым доказательством. С улыбкой качая головой от одного воспоминания, Эрик вернулся к подготовке к наступающему дню. Раз уж он собирался выходить на улицу, свободные штаны, которые он надевал во время сна, когда было холоднее, не подходили. Вместо этого он надел джинсы и серую рубашку на пуговицах (сшитую на заказ, как и все остальные). Он взял свои часы марки «Cartier» с тумбочки и с легкостью застегнул их на левом запястье. Ванная была следующей остановкой. Эрик быстро справился с обычными утренними ритуалами, почистив зубы и умыв лицо. Он пробежался пальцами по морщинкам вокруг глаз, которые стали чуть четче, с тех пор, как Чарльз приехал два дня назад, и критически взглянул на себя в зеркало. Его взгляд упал на бритву, но тут же вспомнил о красных отметинах, которые его щетина оставляла на коже Чарльза и стонах партнера, когда Эрик потерся щекой о его бледную кожу. Эрик оставил бритву в покое и пробежался рукой по своим волосам. После использования легкого лосьона (который, как он знал, нравился Чарльзу), Эрик взъерошил волосы руками и коротко взглянул на себя в зеркало, после чего решил, что готов встретить новый день. Несколько минут спустя Эрик уже стоял на пороге кабинета. И как только он открыл дверь, его сердце ушло в пятки. Рядом с Чарльзом стояла открытая коробка, в его руках был моток скотча, и несколько уже упакованных коробок стояли рядом с ним. – Так мы все-так переезжаем? – спросил Эрик, пытаясь прогнать свои иррациональные страхи, которые уже успели надоесть ему этим утром. Чарльз закатил глаза. – Не смеши меня, – сказал он, словно прочитав мысли Эрика. – Не все эти книги предназначены для того, чтобы оставаться дома. Многие из них должны быть в офисе, и я хочу, чтобы их можно было легко перевезти, когда придет время. Что-то, что сжимало грудь Эрика с того самого момента, как он проснулся в одиночестве, окончательно отпустило его и исчезло. – Я могу помочь? – спросил он. – О, нет, – сказал Чарльз, недовольно глядя на него. – Ты держишься от меня подальше. Я знаю, какой вид помощи ты подразумеваешь, а я хочу сегодня быть по-настоящему продуктивным, так что спасибо большое, но нет. – Так ты поэтому одет так, будто никуда не собираешься? – спросил Эрик, его взгляд оглядел надетые на Чарльзе брюки цвета хаки, белую рубашку с закатанными рукавами, синий галстук и вязаный жилет странного цвета. – Я собираюсь, – ответил Чарльз. Эрик не мог удержаться. Его камера вскоре оказалась у него в руках, объектив был направлен на Чарльза, повторяя то, что происходило много раз в последние четыре года. Чарльз на это только закатил глаза и засунул руку в карман, единственный признак того, что он был смущен. Другая его рука все еще была занята мотком скотча в руке. – Как только мы закончим собираться, то возьмем все эти коробки, отвезем их в мой офис и разберем их, или хотя бы начнем. Эрик сделал один снимок, прежде чем начать медленно приближаться к Чарльзу, как хищник, выслеживающий свою жертву. – О, нет, не надо, – сказал Чарльз. – Ты прекратишь это немедленно. Сядь и веди себя прилично, – сказал он, мотком скотча указывая ему на красный стул в углу кабинета. Эрик сделал еще один снимок и сделал еще один шаг вперед, пересекая границы личного пространства Чарльза, просто чтобы посмотреть, как много ему сегодня позволено. Но, в конце концов, он понял, что сегодня его партнер позволит ему не так много. Вздохнув, он опустил камеру и сел на указанный стул, пытаясь немного приободрить себя. – У твоего внезапного всплеска трудоголизма есть определенная причина? – спросил Эрик чуть позже, смотря как Чарльз методично осматривал полки и выбирал определенные книги в порядке, казавшемуся Эрику случайным. – Это нужно было сделать, – сказал Чарльз со смешком, но по выражению его лица Эрик понял, что это была не вся правда. Он просто ждал, зная, что это всего лишь вопрос времени и внимательного взгляда, прежде Чарльз сдастся на его милость. – Мне нужно хоть что-то сделать, – сказал он. – Я… Мне нужно перестать чувствовать себя как на курорте и убедиться, что это реально. Начать понимать, что так будет всегда. Потому что я все еще не могу в это поверить. Я не могу поверить, что после всех этих лет, я наконец-то здесь, с тобой. Что ты теперь со мной. Обед с твоей матерью и фантастический секс днями напролет… это не реальность. Это то, что мы делали во время наших встреч на протяжении последних четырех лет. Но упаковывать книги и перевозить коробки, обустраивать офис… И не просто офис, а мой офис. Вот это реальность. Сердце Эрика болезненно кольнуло, и он мгновенно оказался на другой стороне комнаты, обхватывая лицо Чарльза руками. – Все это по-настоящему, – сказал он, смотря в эти обожаемые голубые глаза. – Я так же, как и ты, не могу поверить в то, что все это происходит на самом деле, но это так. И если тебе нужно сделать что-то руками, чтобы мы оба поверили в это, передай мне скотч. Эрик наклонился и прижался к губам Чарльза. – А если ты до сих пор не веришь, – прошептал он, когда они отстранились друг от друга. – То это тоже хорошо. Потому что у тебя теперь есть все время на земле, чтобы понять, что это – реальность. ––– Чарльз начал преподавать, а Эрик вернулся к работе, и в их жизни началось что-то вроде рутины. К растущему неудовольствию Эрика, обнаружение каких-либо людей, сидящих за обеденным столом и пьющими с Чарльзом чай, тоже стало частью этой рутины. Но он не мог не замереть от удивления, когда он увидел, что в этот раз гостем его партнера стала его собственная правая рука. – Рейвен? – резко спросил Эрик. Она дернулась и обернулась, взглянув на него с виноватым видом. Она была молодой, он знал это, но он доверял ей больше, чем кому-либо из всех своих людей. Но работа Эрика и его домашние заботы были совершенно разными сторонами его жизни, и Эрик всеми силами старался оградить Чарльза от своей работы, не рассказывая ему ничего кроме абсолютно необходимого. И, несмотря на то, что Эрик по праву считал Рейвен своим другом, она вне всякого сомнения попадала в категорию работы. И он ранее уже доходчиво объяснил ей это с использованием не самой цензурной лексики. И если у неё не было достаточно хорошей причины, чтобы пойти против прямого приказа, полетят головы. – Эрик! – воскликнул Чарльз, который, казалось, не заметил напряжения и злости, которые медленно наполняли Эрика, но то, как он встал и сразу же вторгся в личное пространство Эрика, обнимая его, заставило Леншерра заподозрить, что тот сделал это с умыслом. – Я вижу, ты познакомился с Рейвен, – сказал Эрик, бросая на неё предупреждающий взгляд поверх плеча Чарльза, прежде чем поцеловать его в знак приветствия. – Да, мы познакомились, – весело согласился Чарльз. – Она заехала сюда в поисках тебя, и попыталась уйти, когда я сказал, что ты не дома, но я настоял, чтобы она осталась и выпила чашку чая, пока мы оба ждали тебя. Она потрясающая девушка. С твоей стороны было очень непредусмотрительно не знакомить нас. Но раз ты пришел, я просто уйду в кабинет, чтобы вы могли спокойно обсудить свои дела, хорошо? Рейвен, я жду тебя, чтобы ты снова заглянула ко мне на огонек. Было очень мило поболтать с тобой, – сказал он ей, подходя к ней, а потом обнимая и целуя её в щеку, прежде чем уйти в кабинет. Эрик возвел очи горе. Рейвен, видимо, скоро тоже станет регулярным гостем на их кухне. Как и Алекс, Дарвин, и двое студентов Чарльза, очень умный, но постоянно смущающийся Хэнк МакКой, и кажется, пустоголовый Шон Кэссиди (прошлое обоих Эрик тщательно проверил и, к своему огромному неудовольствию, не нашел ни единой причины подозревать их в чем-либо). Если Чарльз чувствовал себя рядом с ней достаточно комфортно, чтобы обнять её на прощание и спровоцировать физический контакт после всего одного разговора, а это было для Чарльза не самым легким поступком (что, как подозревал Эрик, было виной его безымянного приемного отца и шрамов на спине Чарльза, хотя они становились чуть менее заметными с проходившими годами), то у Эрика просто не было шанса возражать против его решения. Но Леншерр все равно сердито взглянул на Рейвен, когда он подошел к столу и сел на свое законное место. – Твои причины искать меня дома должны быть просто невероятно важными, Рейвен, – прорычал он. – Я думал, я яснее ясного дал понять, что не желаю пересекать свою работу и семью. – Ты сделал меня ответственной по его защите, – сказала Рейвен, встречая его взгляд без тени страха или неуверенности, и Эрик почувствовал как его злость медленно начинает становиться неуправляемой. – Наша встреча рано или поздно была неизбежна. Но, – быстро сказала она, правильно интерпретировав выражение его лица. – Я здесь не поэтому. Я здесь из-за того, что… – Короче, – прорычал Эрик. – Шоу, – просто сказала она. – Он крутится неподалеку чаще, чем должен быть. Его люди и охранники Чарльза постоянно сталкиваются друг с другом, и вряд ли это – простое совпадение. Шоу. Шоу, который однажды угрожал семье Эрика, прежде чем направить пистолет на его мать. Тот факт что это было всего лишь недоразумение, был причиной того, что Шоу отделался пулей в плече, а не в голове или сердце. И все же, после того инцидента они не были полностью врагами, но никто в своем уме не назвал бы их друзьями. «Соперники» было лучшим термином, но Эрик никогда не доверял этому человеку, и чувствовал, что это только вопрос времени, прежде чем все выльется в жестокую и кровавую схватку. И все же, Эрик не собирался предпринимать риск развязать войну с кем-то вроде Шоу, если он мог этого избежать, учитывая, что его соперник играл в эти игры еще до того, как Эрик появился на свет. Особенно, если Шоу мог знать точное местонахождение Чарльза. – Устрой мне встречу с Шоу так скоро, как это возможно, – приказал Эрик. – Я хочу, чтобы эта проблема была решена немедленно. – Как раз об этом я и хотела поговорить. Он тоже почувствовал опасность, и предпринял те же действия. Сегодня днем со мной связался Азазель. Шоу хочет встретиться. – Тогда завтра утром, – сказал Эрик, пытаясь не думать о том, что Азазель мог делать с Рейвен помимо простой передачи сообщения. Пока эта связь не мешала Рейвен работать, у него не было причин жаловаться. – Только Шоу и я, или как можно меньше свидетелей нашего разговора. Я хочу решить эту проблему сейчас. ––– Эрик не был уверен, как это произойдет, и никак не мог избавиться от ощущения, что он шел прямиком в ловушку, но Рейвен сказала, что Шоу согласился встретиться с ним один на один в Центральном парке на следующее утро. Это казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Все не могло быть так просто. Но Эрик все еще был человеком слова, и о Шоу можно было сказать многое, но он точно не был лгуном. На следующий день ранним и ярким утром он подошел к указанной скамейке задолго до назначенного времени. Осторожность, подумал он, вместе с ранним прибытием помогут ему справиться со всем, что Шоу и его люди могли планировать. Когда он увидел, что старший мужчина приближается к скамейке примерно в то же время, он рассмеялся бы от нелепости ситуации, будь она несколько иной. Вместо этого он поприветствовал Шоу уважительным кивком, который был возвращен. Они не тратили время на светские разговоры или взаимный обмен любезностями. Несмотря на то, что внешность Шоу заставляла думать о том, что он с легкостью плетет интриги среди своих друзей и врагов, он был очень прямым человеком, и мать Эрика как-то вежливо назвала его «тупым». Они одновременно сели на противоположные концы скамьи, и Эрик сцепил пальцы, пытаясь сдержать себя от нескольких необдуманных высказываний. И как бы ему ни хотелось начать разговор, он ждал, пока Шоу сделает первый шаг. – У нас с тобой, – сказал Шоу, и его взгляд как бы ненароком скользнул по окрестностям, будто он ждал кого-то еще, но Эрик знал, что на деле это был внимательный и тщательный осмотр прилегающей территории. – Много общего, Леншерр. И фактически, несмотря на один печальный эпизод, мы с тобой никогда не были врагами. – Печальный эпизод подразумевает то, что ты угрожал моей семье, – уточнил Эрик, стараюсь сохранять свое дыхание ровным. – Я не очень хорошо воспринимаю такие угрозы. И Эрик наконец взглянул на Шоу, слегка сжав челюсти. – Мы оба – семейные люди, – просто сказал Шоу, встретив взгляд Эрика с нечитаемым, странным выражением лица. – Мы оба сделаем все, чтобы защитить тех, кого мы любим, несмотря на все обстоятельства. Это объединяет нас. – Я думал, что так и было, верно, – ответил Эрик, еще сильнее сжимая зубы. – Поэтому я сейчас здесь разговариваю с тобой, вместо того, чтобы решить проблему другим путем. Потому что я думаю что именно ты из всех людей на этой планете сможешь меня понять. – Понять что? – процедил Эрик, всеми силами пытаясь держать себя под контролем. Сейчас было не время терять голову, не когда жизнь Чарльза могла быть под угрозой. – Семья – самая важная вещь для нас обоих. Как и то, как далеко мы оба готовы зайти, чтобы защитить её. Эрик так сильно сжал руки, что костяшки его пальцев побелели. Так Шоу пытался на него надавить. Это могло сработать. Если бы он подождал, схватил Чарльза, и начал шантажировать Эрика, у него бы получилось. – Ты видел, что я могу сделать ради тех, кого люблю, – сказал Эрик, используя весь свой самоконтроль, чтобы удержаться от выпада в сторону Шоу. – Я пойду до самого конца. Нет ничего такого, что я не сделаю для их защиты. – Чего я не понимаю, – сказал Шоу, и Эрик заметил, как по его лицу заходили желваки. – Так это почему, зная, что ты сделаешь и что ты чувствуешь по отношению к своей семье, тебе смогла прийти в голову идея использовать такие же чувства против других. Я думал о тебе как о лучшем человеке, Леншерр, – Шоу повернулся к нему, его глаза горели нехорошим огнем. – Потому что, если ты сделаешь для своей семьи все, то я думаю, ты должен понимать, что я сделаю для своей ровно то же самое. Я мог ожидать чего-то подобного от других людей, но от тебя? Я думал, ты сможешь понять меня. Или, даже если бы ты не стал обращать на это внимание, ты достаточно умен, чтобы понять, что последствия угрозы жизням тех, кого я люблю… будут серьезными. – Они для защиты, – быстро сказал Эрик, не раздумывая и наконец-то поняв ситуацию. – Твои люди только защищают кого-то, – он издал неверящий смешок, и переполнившее его облегчение заставило его расслабиться. Шоу нахмурил брови, но потом его лицо выровнялось. – Так ты не знал, – медленно сказал он, критически осматривая Эрика. – Я понятия не имел, – честно сказал Эрик. – Тогда твои люди… А, – понял Шоу. – Конечно же. Та же самая причина. Эрик кивнул. Шоу не отводил от него испытующего взгляда. – Но у тебя нет семьи за исключением твоей матери, тогда кого… Это, подумал Эрик, могло сыграть в его пользу. Криминальное сообщество быстро усвоило, что было… неразумно беспокоить его в первую неделю после возвращения из Лондона. Шоу мог с легкостью представить, что Эрик мог сделать с человеком, который будет провоцировать его на такое настроение постоянно. – Мой… друг, – сказал Эрик наконец, зная, что его предпочтения в партнерах были уже давно известны для всех, кто вращался в его кругах. – В самом деле? – спросил Шоу, изгибая бровь, чтобы выразить свое удивление. – У меня были сведения, что у тебя были продолжительные отношения с кем-то по ту сторону океана. – Так и есть, – сказал Эрик, его улыбка стала опасной. – Но океан перестал быть необходимым фактором. – А, – сказал Шоу. – Мой сын недавно вернулся, закончив учебу за границей, – заметил он как бы ничего не значащим тоном, но Эрик сумел понять намек. – Я не знал, что у тебя есть сын, – ответил Эрик. – Вот и хорошо, – сказал Шоу, улыбнувшись. – Я предпочитаю, чтобы так и было. Эрик понял невысказанную угрозу. – А я предпочел бы, чтобы люди не знали, о том, что мой бойфренд переехал в Нью-Йорк. Шоу кивнул, и Эрик почувствовал, что напряжение начинает понемногу спадать. Шоу сохранит секрет Эрика, опасаясь, что тот в ответ может выдать его собственную тайну. Взаимный обмен данными был не самым простым способом поддержания мира, но Эрик понимал, что в этом случае все сработает. – Не все так… принципиальны, как мы с тобой, – задумчиво сказал Эрик. – Возможно, это недопонимание может принести выгоду нам обоим. – Объясни, – потребовал Шоу. Эрик выдержал длинную паузу, чтобы напомнить Шоу, что он не был одним из его подчиненных, чтобы отдавать ему приказы, прежде чем продолжить: – В свете того, что мы оба сейчас выяснили, я знаю, что твои люди не угрожают моим, и не представляют опасности для моего друга. И ты знаешь, что то же самое справедливо для моих людей по отношению к твоему сыну. Я думаю, твои и мои люди делают примерно одну и ту же работу. Шоу кивнул, подозрительно смотря на Эрика. – Я могу сообщить тебе, если возникнет что-то… что может вызвать проблемы. С условием, конечно, что ты сделаешь то же самое для меня. Шоу на секунду подумал над предложением Эрика, и Леншерр, не мигая, встретил его взгляд. И после долгой паузы Шоу согласно кивнул головой. – Тогда договорились, – сказал Шоу. – Я думаю, мы закончили. Они одновременно поднялись со скамьи, и начали идти в противоположных направлениях. Когда расстояние между ними достигло нескольких ярдов, Эрик остановился и повернулся назад. – Шоу! – крикнул он, когда второй мужчина удалился от него. Тот остановился и просто стоял в течение долго времени, прежде чем повернуться, чтобы взглянуть на Эрика. – Если ты хоть пальцем до него дотронешься, я уничтожу тебя! – крикнул он через расстояние между ними. Шоу ухмыльнулся. – Взаимно, Леншерр, взаимно! И они разошлись. ––– Эрик сидел в кресле в офисе Чарльза, которое он назвал своим, выбрав его за особенное удобство, близость кофейного столика, на который Эрик мог положить ноги и его наклон. Он смотрел поверх края своего отчета (о легальном бизнесе, он бы никогда не оставил в кабинете Чарльза свидетельство чего-то криминального), и улыбался при виде Чарльза, который чувствовал себя как дома за своим столом, окруженный высокими стопками бумаги, книгами и наполовину выпитой чашкой чая. Чарльз проводил в офисе определенное количество времени каждую неделю в разное время. Эрик пытался составить ему компанию хотя бы в один день на неделе, если мог, то чаще, в зависимости от его собственного графика. Возможность проводить время с Чарльзом во время его отдыха, была тем, от чего Эрик никогда не уставал. Но наблюдать за Чарльзом во время работы тоже было удовольствием. И, в отличие от Чарльза, Эрик обращал на это больше внимания. Он знал, что Чарльз был до невозможности привлекателен, и что в моменты восхищения чем-то он каким-то образом становился еще привлекательней. Это была одна из первых вещей, которая привлекла в нем Эрика. Что было лучше всего, подумал Эрик, так это то, что никто из молодых людей, постоянно толпившихся в офисе Чарльза, не добивался своего с первой попытки. Его присутствия было более чем достаточно, чтобы отпугнуть большую часть, особенно тех, кто точно знал, кем он был. Его взгляда было достаточно, чтобы отпугнуть большую часть остальных, а для тех, кто не испугался и этого, что ж, Эрик мог быть весьма впечатляющим, когда хотел. Самым забавным во всей этой ситуации было то, что Эрик смягчался, стоило ему бросить взгляд на знакомый силуэт Чарльза и почувствовать, как внутри теплеет от ощущения его присутствия. И Чарльз якобы в упор этого не замечал. И он всегда делал вид, что не замечает, ни случаев, когда студенты пытались привлечь его внимание или выразить свой интерес, ни того, как Эрик делает все возможное, чтобы препятствовать их попыткам. Однако у Эрика было четкое ощущение того, что Чарльз заметил бы, если бы с кем-то из его студентов что-то случилось. Эрик иногда выматывался, проявляя свою креативность в искусстве отваживания студентов, но он сам скорее оторвал бы себе голову, чем стал причиной недовольства Чарльза. Послышался резкий, четко различимый стук в дверь, а потом последовали звуки шагов, приглушенные мягким ковром, который был на полу. Эрик поднял голову, чтобы взглянуть на посетителя, уже раздраженный отсутствием должного почтения и уже был готов выразить свое неудовольствие вслух, как примерз к месту. В дверях стоял не кто иной, как Себастьян Шоу. Сердце Эрика глухо билось в груди, а кровь начала течь по венам быстрее в несколько раз. Шоу все еще не заметил его, наверное потому что не знал, что Эрик был здесь. Он каждую неделю менял время своего прихода именно по этой причине. Во-первых, в этом был элемент неожиданности, который был так необходим Эрику, особенно когда люди Шоу были ближе по отношению к Чарльзу, чем он того хотел бы. И после их разговора о чести и защите, и о том, что такое быть человеком, преданным свой семье, у Шоу могла быть только одна причина появиться здесь. У Эрика не было времени ни на планирование, ни на рассуждения. Рука Эрика выхватила пистолет и направила его на Шоу быстрее, чем он сам понял, что делает. Не было никакого плана, ни обдумывания. В этот момент Эрик действовал на чистой смеси злости, ужаса, адреналина и инстинктов. Прежде чем Эрик успел воспользоваться преимуществом, Шоу повернулся и увидел его, а после вытащил свой пистолет быстрее, чем Эрик успел среагировать. Направил на него, с облегчением отметила часть сознания Эрика. А теперь нужно было сделать хоть что-нибудь, чтобы это не изменилось. Нет, поправил он себя. Нужно сделать что-то, чтобы уменьшить угрозу для Чарльза так быстро, как это возможно, прежде чем спрятать Чарльза куда-нибудь далеко, далеко, где он будет в безопасности в течение кровопролитной схватки. – Шоу, – прорычал Эрик. – Леншерр, – ответил Шоу. – Я думал, мы с тобой поняли друг друга. – Я думал так же. Чтобы избежать дальнейших недоразумений, – рука Эрика была поразительно твердой, когда он перевел оружие с сердца Шоу на его голову. – Если ты хоть пальцем его коснешься, я убью тебя. – Ох, – услышал Эрик голос Чарльза, и несмотря на то, что Эрик заставил себя смотреть исключительно на Шоу, искушение отвести взгляд взглянуть на Чарльза было сильнейшим. Эрик узнал этот тон. Это был тот тон, который Чарльз использовал, когда до него доходило что-то очень сложное или вставала на место часть головоломки, которую он никак не мог решить. Когда Эрик услышал звук приближающих шагов, ему потребовался весь самоконтроль, чтобы не взглянуть в направлении Чарльза. Шоу, слава Богу, смотрел исключительно на Эрика. – Не двигайся, – прошипел Эрик Чарльзу. – Чарльз, – сказал Шоу, и зрение Эрика словно подернули красной пеленой, потому что как, черт возьми, Шоу узнал его имя. – Будет лучше, если ты прислушаешься к тому, что он говорит. – Нет, – сказал Чарльз, подходя ближе и вставая между ними, заставив Эрика снова поставить пистолет на предохранитель и направить его в другую сторону, чтобы он был направлен куда угодно, но не на Чарльза, прежде чем Эрик успел сделать шаг вперед в стремлении загородить Чарльза своим телом. – Я не думаю что так будет лучше, потому что тогда кто-то из вас может выстрелить, и я буду очень сильно расстроен в таком случае, – Чарльз красноречиво взглянул на Эрика, а потом обернулся и наградил Шоу точно таким же взглядом. И пистолет Шоу теперь не был направлен на них. А сам Шоу, обычно безэмоциональный и равнодушный, был явно в панике, которая быстро сменилась выражением полнейшего непонимания. Непонимания, которое ощущал и сам Эрик. Чарльз повернулся, оставляя свою спину открытой для Шоу, и положил руку на грудь Эрика, толкая его назад, пока тот не сел обратно в свое кресло. А потом уселся на колени Эрику, как будто это был обычный вечер у них дома. – Чарльз, – прошипел кто-то, и Эрик был очень удивлен, обнаружив, что это был не он, а Шоу. – Сейчас, – сказал Чарльз. – Здесь было недоразумение, и по большей части вина за него лежит на мне. Итак, Себастьян, если будешь так добр присесть, чтобы я мог все объяснить, то это будет очень мило с твоей стороны. Шоу (каким образом Чарльз узнал его имя?) к величайшему удивлению Эрика, сделал так, как было сказано. – Позвольте мне представить вас друг другу, – сказал Чарльз. – Мы встречались, – резко заметил Эрик. – И все же, – ответил Чарльз. – Вам обоим придется позволить мне сделать это. Себастьян, это мой партнер, Эрик. Челюсть Шоу упала вниз. – Эрик, это – Себастьян, мой отец. Ну, технически, приемный отец, но… Эрик не слышал конца предложения, потому что был слишком отвлечен тем, что Чарльз только что сказал. Приемный отец. Приемный отец Чарльза нанес ему те раны и оставил шрамы. Шоу был приемным отцом Чарльза. Из этого можно было сделать только один вывод. Себастьян Шоу был ответственен за шрамы на спине Чарльза. Рука Эрика рванулась по направлению к ножу. Чарльз перехватил его руку. – Эрик, любимый, если ты думаешь, что я не знаю, где ты держишь свои ножи после стольких раз, когда я раздевал тебя, то ты крайне сильно ошибаешься. Чарльз направлял руку Эрика, пока не положил её себе на пояс, а потом взял другую и заставил Эрика обнять себя. – Теперь успокойся, – мягко сказал Чарльз. – Чарльз, когда ты сказал мне, что переезжаешь сюда и, что важно, будешь жить с кем-то, тебе стоило упомянуть, что этим «кем-то» был Леншерр, – сказал Шоу, его тон снова стал спокойным и ровным, и только его глаза, не отрывавшиеся от лица Эрика, выдавали его убийственное напряжение. Руки Эрика дернулись, но Чарльз быстро накрыл их своими. – Эрик, любовь моя, если ты еще раз попытаешься и уберешь от меня свои руки, я решу, что тебе не нравится дотрагиваться до меня, и что все, что ты делал до этого, было исключительно ради моего соблазнения. Так что, чтобы сохранить свою честь и восстановить достоинство, и удержать тебя от необдуманных действий впредь, я не позволю тебе дотрагиваться до себя как минимум неделю. В течение которой, я, разумеется, буду спать на диване. Эрик стиснул зубы и вцепился в свитер Чарльза прежде чем ослабил хватку, снова кладя руки на пояс Чарльза. Черт подери Чарльза. Черт его подери. Он знал слабости Эрика, и играть на них в присутствии Шоу было как минимум нечестно. Но теперь он был полностью уверен в том, что Чарльз был вне опасности, и Шоу не причинит ему вреда (больше нет, прошептал злобный голос в его голове), и последствия были не такими, чтобы он был готов рисковать. – Разве не тот, кто провинился, должен спать на диване? – спросил Шоу, и ему хватило совести звучать практически позабавлено, хотя по его глазам было видно, что он, как и Эрик, находит эту ситуацию далеко не веселой. – Именно так обстояли дела у меня и твоей матери, Чарльз. – Да, – сказал Чарльз. – Но если цель состоит в том, чтобы наказать его за плохое поведение, раздельный сон становится стоящим наказанием. А когда я сплю где-то в другом месте, он практически готов лезть на стены. Губы Шоу изогнулись в улыбке, но лицо его осталось бесстрастным. За исключением глаз, которые с той же злостью наблюдали за Эриком поверх плеча Чарльза. – Как бы увлекательно все это ни было, мы можем вернуться к обсуждению насущных проблем? И, кстати говоря, Чарльз, может быть тебе стоит пересесть на диван? Костлявые колени Леншерра точно не могут быть удобными. Эрик оскалился, крепче прижимая Чарльза к себе. Чарльз одобрительно коснулся его и даже не попытался сдвинуться с места, что заметно успокоило Эрика. Насколько выбитым из колеи он бы себя не чувствовал, присутствие Чарльза помогало ему держать себя в руках и делало всю ситуацию легче, особенно когда он знал, что сможет легко оттолкнуть Чарльза с линии огня. – Мне вполне удобно здесь, по нескольким причинам. Самая важная состоит в том, что я точно знаю, что ты ничего не сделаешь с Эриком, пока я стою у тебя на пути. А Эрик ввяжется в большие проблемы, если оттолкнет меня, думаю, угроза табу на прикосновения должна помочь ему держать себя в руках, – сказал Чарльз, используя ту руку, что не лежала поверх сцепленных рук Эрика, чтобы положить её на его бедро. При нормальных обстоятельствах это могло бы создать проблему. Но в данный момент это только увеличило желание Эрика убрать Шоу из комнаты и увести Чарльза подальше от него. Чувство выставленности напоказ было слишком сильным, и Эрик все еще воспринимал Шоу как угрозу. И у него были доказательства в поддержку этого мнения, и они были прижаты к его груди, скрытые тканью рубашки Чарльза. – Чего ты хочешь, Шоу? – выплюнул Эрик, стараясь ускорить процесс как можно сильнее и заставить мужчину уйти как можно скорее. – Ну, на самом деле я хотел зайти, чтобы рассказать Чарльзу, что кое-кто уже начал расспрашивать о нем, и спросить, когда же я буду представлен мужчине в его жизни, – сказал Шоу с улыбкой, которая была странно спокойной, хотя Эрик точно мог сказать, что за ней не было ничего кроме ярости, которая плескалась в глазах Шоу. – Но в этом больше нет необходимости. Хотя теперь мне ясно, почему он так сильно не хотел знакомить нас. – В свою защиту могу сказать, что я не имел ни малейшего понятия о точном предмете бизнеса Эрика, и что это в итоге породит такие последствия. Я просто пытался подготовить вас обоих наилучшим образом, чтобы избежать кровопролития, хотя в то время я был полностью уверен, что это так и останется только метафорой. Шоу взглянул на Чарльза, и выражение его глаз заметно смягчилось, а потом он снова перевел взгляд на Эрика, и в нем была холодная ярость, сильнее всего, что Эрик видел до этого. – Ты привез его сюда, заставил его ввязаться во все это и счел необязательным посвятить в свои дела? – Я пытался, – выдал Эрик, снова зарываясь пальцами в свитер Чарльза и борясь с побуждением достать один из своих ножей, и ему помогла рука Чарльза, плотно обхватившая его ладони. – Несколько раз. Он не давал мне. – Несмотря на то, что вам обоим нравится думать, – сказал Чарльз, повернув голову к Эрику прежде чем отвернуться и с тем же выражением лица взглянуть на Шоу. – Я далеко не так наивен. И после детства в той обстановке, какая была у меня дома, – сказал Чарльз, и его голос слегка вздрогнул, что означало, что он вспомнил что-то не очень приятное, и глаза Эрика сузились, пока он переместился в сторону, чтобы увидеть лицо Чарльза, чтобы не пропустить ни одного знака. – Было не так уж трудно сложить вместе кусочки головоломки. И когда Эрик попытался сказать мне, я остановил его, потому что, к сожалению, в нашей ситуации не так просто ужиться со взаимной искренностью. В тот момент игнорирование было лучшей тактикой. – Чарльз, – сказал Эрик, чувствуя себя абсолютно выбитым из колеи, не в силах набрать воздуха в легкие. Чарльз взглянул на Эрика с невероятно спокойным выражением лица, прежде чем наклониться и быстро поцеловать Эрика в кончик носа. – Да, смешной ты мой человек. Я чувствую то же самое. Или ты думаешь, я переехал из Англии, чтобы следить за тобой? Эрик наклонился вперед, и остановился, услышав четкое, отрывистое покашливание. Шоу. Он забыл про Шоу. – Я предупредил бы тебя, – сказал Чарльз, его тон был странной смесью неуверенности и извинения. – Но я правда понятия не имел, что вы вращаетесь в одних и тех же кругах. – Ну, раз уж мы все разрешили, – сказал Шоу, поднимаясь на ноги. – Леншерр, я думаю, ты и я должны переговорить еще раз, учитывая то, что выяснилось сегодня. – Да, – сказал Эрик, положив свою ладонь на спину Чарльза там, где он знал, скрывались его шрамы. – Я думаю, эти переговоры дадут нам завершить все мирно. Это важно для наших дальнейших взаимоотношений. ––– Эрик знал, что им нужно поговорить обо всем этом. С нескольких точек зрения. Но не сейчас. Вместо того, чтобы начать разговор, он крепко обнял Чарльза и уткнулся лицом в его плечо, и начал глубоко и размеренно дышать, пытаясь успокоиться. Умом он понимал, что Чарльз не был подвержен никакому риску. Но это не отменяло того факта, что он провел несколько минут в полной панике, пребывая в полной уверенности, что Чарльза сейчас заберут у него в буквальном смысле слова, а он не сможет ничего сделать, кроме того, чтобы стоять и смотреть. Вне всякого сомнения почувствовав направление, которое приняли мысли Эрика, Чарльз прислонился к плечу Эрика и поднял руку, чтобы нежно взъерошить его волосы. – Я думаю, на сегодня хватит, – мягко сказал Чарльз. – Поехали домой? Эрик сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем нашел в себе силы ответить. – Я думаю, мне нужно несколько минут, – сказал он наконец. Чарльз только согласно промычал что-то в ответ, продолжая перебирать волосы Эрика, а тот позволил себе раствориться в запахе Чарльза, ощущении его в своих руках, одновременно пытаясь убедить себя, что Чарльз все еще был здесь. Несколько минут спустя он издал последний прерывистый вздох и отпустил Чарльза из объятий. – Хорошо? – спросил Чарльз. – Лучше, – поправил Эрик. – Но на данный момент этого достаточно. Поехали домой. Когда они подошли к машине, Эрик схватил Алекса за плечо и прошептал ему на ухо несколько гневных слов: во-первых, приказал назначить место новой встречи с Шоу, а во-вторых спросил, какого черта этот человек смог попасть прямиком к Чарльзу, а Эрик ничего об этом не узнал. Высказав все критические замечания, Эрик сел за Чарльзом в салон машины, и притянул его к себе, как только они оба устроились на заднем сидении. Эрик не отпускал его всю дорогу до их дома, игнорируя обеспокоенные взгляды Алекса, которые тот кидал на него через зеркало заднего вида, предпочитая зарыться лицом в волосы Чарльза и положить руку на едва заметную полоску обнаженной кожи на поясе Чарльза, просто чтобы почувствовать его тело под своими руками. Эрик знал, что у него достаточно других эмоций, кроме злости и необходимости убедиться, что Чарльз все еще был здесь, но эти чувства могли делать только одно – ждать. Он не отпускал Чарльза практически всю дорогу до их этажа, не беспокоясь о том, что кто-то может их увидеть, когда они вышли из безопасного сумрака автомобиля и еще не добрались до безопасного убежища в квартире. Он просто не мог справиться с собой. Эрик прижал Чарльза к ближайшей стенке еще до того, как дверь полностью закрылась, прижимаясь к его губам в жадном поцелуе. Только после, когда они лежали в постели, и Эрик убедился, что Чарльз был с ним, в самом интимном физически возможном смысле, его слепящий ужас начал уходить. Именно тогда, пока Эрик смотрел на шрамы на спине Чарльза, до него начали доходить некоторые вещи. Эрик не мог оторвать взгляд от этих шрамов. Не сейчас. Не когда он встретил человека, который нанес их. Не сейчас когда он наконец-то мог отомстить человеку, который смотрел на кого-то настолько драгоценного, идеального, и причинил ему вред. Эрик сделал глубокий вдох, собирая защитную, праведную ярость, которая бурлила в нем, и осторожно убрал её прочь. Его злость была ужаснейшей из вещей, и он надеялся, что Чарльз никогда не станет тем, на кого она обрушится. Вместо этого он взял руку Чарльза, которая лежала на его коже, и переместил её на одну из широких полос серебристой кожи, которая тут и там, то и дело выступала по всему телу Эрика. Чарльз взглянул на него с видимым удивлением и любопытством, пока его пальцы не начали медленно поглаживать длинную линию. – У моего нанимателя и его конкурентов по бизнесу были… разногласия, – сказал Эрик, осторожно подбирая слова. – Меня отправили решить проблему. Переговоры были… бурными, скажем так, как и их итог. Никогда не стоит недооценивать битые бутылки, этому я научился тогда. Эрик перемещал руку Чарльза по всему своему телу, показывая ему различные отметины и объясняя их происхождение. Он закончил шрамом на губе и, закончив, поднес руку Чарльза к губам и медленно поцеловал её, а потом отпустил. Чарльз положил её на его щеку, и взглянул Эрику в глаза. – Спасибо за то, что сказал мне, Эрик, – сказал он. – Но почему сейчас? – Ты хотел знать, – просто сказал Эрик, подставляясь под прикосновение Чарльза. – И раз теперь я знаю, откуда взялись твои шрамы, я подумал, пришло время и тебе узнать о моих. Чарльз недоуменно нахмурил брови. – Сегодня днем я встретил твоего приемного отца, – пояснил Эрик. Выражение лица Чарльза мгновенно превратилось из смущенного в испуганно-ужасающееся. – О, Эрик… нет. Боже, нет. Себастьян никогда бы… Эрик, нет. Он мне как отец. Он никогда… – Ты думаешь, что я поверю в то, что у тебя было больше одного приемного отца? – спросил Эрик, изо всех пытаясь сдержать собственную злость. – Да, – сказал Чарльз, садясь и кладя руку на грудь Эрика, хотя тот так и не понял, был ли этот жест успокаивающим или поощряющим. – Я… – Чарльз глубоко вздохнул, отбрасывая со лба темные пряди, отчего его вид стал еще более испуганным. Он сделал глубокий вдох, прежде чем начать. – Мой отец умер, когда я был маленьким. Очень маленьким. Всего шесть лет, или около того. Я едва помню его. Моя мать… Она не любила быть одна. Она практически сразу же вышла замуж. Её второй муж не был… приятным человеком, – Чарльз снова глубоко вздохнул. – Если ты знаешь Себастьяна, то… Ну, скорее всего ты знаешь и его. Это был Курт Марко. Сердце Эрика замерло. Он знал Марко. И знал о нем достаточно, чтоб понимать, что такой человек точно мог бы наслаждаться нанесением увечий, от которых бы остались шрамы, подобные тем, что были на спине у Чарльза. Его сын, на несколько лет младше Эрика, был вне всякого сомнения не против присоединиться. – Он… ну… Я никогда никому не говорил об этом. Но моя мать очень быстро поняла, что он женился на ней только ради денег, и очень долго пыталась вырваться из его лап. А потом она встретила Себастьяна. И я… Эрик, сначала я был так напуган. Но… Но это было совсем не так, как с Куртом, и… Он помог моей матери прийти в чувство и спрашивал меня, как прошел мой день, и его волновали мои ответы. Он учил меня играть в шахматы, когда понял, что меня не интересует бейсбол, и всегда следил за тем, чтобы я мог защитить себя. Он заботился. Он любил меня. И когда я прекратил верить, что все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой… Когда я начал думать, что все это может быть на самом деле… – Чарльз прерывисто вздохнул его глаза заблестели от слез. Эрик протянул руку, чтобы стереть пару упавших слезинок, прежде чем притянуть Чарльза к себе и крепко обнять. – Я любил его как отца, которого он мне заменил, – сказал Чарльз в конце концов. – Себастьян дал мне семью и вернул мне обратно мой дом. И Эрик, я знаю, что вы с ним конкуренты в делах, но я просто… Вы оба так важны для меня… – Ш-ш-ш, мышонок, – сказал Эрик, целуя Чарльза в лоб. – Я понимаю, правда. – Эрик убрал в сторону темные пряди. – Я уверен, мы сможем найти точки соприкосновения. Мы уже находили их в прошлом. А теперь нас объединяет самая важная вещь. – И что это? – спросил Чарльз. – Мы оба любим тебя, – сказал Эрик. Чарльз слабо улыбнулся ему и поцеловал, прежде чем устроиться на постели и уснуть. Эрик же не уснул. Долгие часы до рассвета он смотрел на потолок, а потом начал разрабатывать план.