thieves and snakes need homes

В. Верховной Жрицей становится Кассандра, и Слоан видит ее в тяжелой парче, лежащей складками у ног. Золотые нити и сталь - Тедас будет цвести, похожий на копье с древком из железного дерева. Ее, Кассандры, волосы, спрятанные под головным убором, все так же коротки, похожие на ладный шлем, как и ее усмиренная нетерпеливость, вытянувшаяся костлявым телом вокруг, напоминающая старого пса, готового все равно в любой момент кинуться тебе на горло. Слоан внезапно смеется, по-кошачьи обнажая острые зубы, и лениво приносит присягу, склоняясь на одно колено. Она едкая, брошенная, вцепившаяся в меч, потому что он нужен ей для уверенности сильнее, чем она нужна ему, чтобы направлять его. Инквизиция клянется в верности Церкви на площади, едко пахнущей цветами, и сквозь этот аромат сквозит запах гнилого моря, застоявшегося у берегов. Кассандра горда, ее сердце иссушено песчаным ветром пустыни, и глухо, словно она воздвигла вокруг себя крепость. Слоан целует ее нагретые кожей перстни на коронации чуть дольше, чем положено. Люди благоговейно дрожат, изнывая от душной площади. Влажной ночью небо убивают салютами. Их общий цветной грохот, льющийся одновременно с гулкими голосами медных языков колоколов, в темное море, украшенное звездами. Кассандра любит их свет, который ведет нежным бризом по ее губам, напоминая Слоан, и она трогает свой рот пальцами, но повторить в точности не выходит никак. Это старое чувство, свернувшееся в ней, дергает что-то сильнее, и она убирает руку от лица. "Раньше было лучше", - говорит Слоан позади, Кассандра не видела, не услышала мягкую поступь черной пантеры, чья шкура переливается в отсветах днем. Пики на башнях вдалеке отражают красный залп салюта, рассыпавшегося после изумрудной зеленью, и Слоан обнимает Кассандру, тепло прижимаясь своей горячей щекой к ее. "У тебя ужасно неудобные тряпки, - продолжает Тревельян, по привычке целуя ее в загорелый висок. - Раньше ты бы в жизни не надела такое". Кассандра тяжело вздыхает, не оглядываясь на площадь, когда неловко гладит бритый затылок раскрытой ладонью. Между ними ничего не изменилось. Инквизиция держит Церковь.