***
Запах был приятным, но ужасно щекотал нос. Ким сморщился, пытаясь отодвинуться от его источника, но тот ткнулся прямо ему в лицо, вызывая желание чихнуть. Не выдержав подобного издевательства, Ким открыл глаза, и в следующую секунду отпрянул в сторону. — Что за... — пробормотал он, разглядывая ярко-синие усики, колышущиеся прямо перед лицом. — Ну наконец-то, — раздался рядом знакомый голос, и в поле его зрения возник Сева, покрытый бинтами как древнеегипетская мумия. — С пробуждением, спящая красавица. — И тебя, — машинально ответил Ким, не успев возмущенно зафырчать на «красавицу». — Сева, что это за монстр? — спросил он, ткнув в сторону синих усиков. — Благодарность от ушанов, — улыбнулся Сева, пощекотав усики. Те моментально потянулись к его руке и принялись об нее тереться. — У него какое-то заумное название, я не запомнил, но, в общем, оно тянется к теплу и выделяет какие-то очень полезные...ээ...пыльцу, которая повышает иммунитет. Кстати, редкое, и на Блуке стоит баснословных денег. — А, так это растение. — Ким успокоился и с интересом поднес к вороху усиков пальцы, к которым те сразу потянулись. — Как ты себя чувствуешь? — посерьезнел Сева, и Ким оторвался от игры с теплолюбивым подарком, перевел взгляд на друга. — Все болит, — честно ответил он. — Что произошло? — Эвридику помнишь? — Эвридику, купол, птицу. Как от взрыва бежали. Меня зацепило? Сева молча указал на его руку. Ким поднял ее, недоумевающе пошевелил пальцами, пытаясь понять, в чем подвох, и вдруг нахмурился. — Кожа как будто не моя, — подозрительно провел он по ней пальцами. — Я никогда таким белым не был, прям до синевы. Только не говори, что рука пересаженная. — Рука твоя, — успокоил его Сева. — А вот кожа — нет. Тебя опалило до мяса и костей, по всей поверхности тела. Делали полную пересадку кожи. Так что не пугайся, но ты теперь весь такой бледный. Ким скривился, но ничего не ответил, продолжая рассматривать свои новые руки. — Ноги пострадали сильнее всего, — добавил Сева. — Ноги, и...вообще все, что ниже пояса. Вроде бы все восстановили, но некоторые последствия...кхм... В общем, потом сам с врачами поговоришь. Ким уставился на него округлившимися глазами. — Что за последствия? — хрипло спросил он, и Сева поморщился, уже жалея, что сболтнул лишнего. — Сева! — голос Кима прозвучал по-настоящему испуганно. — Говори, раз начал. Что со мной теперь не так? — Ты не должен был после этого ходить, — со вздохом признался Сева. — В более ранние годы остался бы инвалидом. Но сейчас восстанавливают даже такие повреждения, только... с последствиями. Короче, высока вероятность, что детей у тебя теперь не будет. На лице Кима отразился такой ужас, что Сева поспешно выставил перед собой забинтованные руки и торопливо заговорил, пытаясь хоть как-то смягчить свои слова. — В смысле, что есть риск бесплодия, а не полная недееспособность. Да и то, это не стопроцентная уверенность, всего лишь вероятность. Прости. Разрешение на использование такого лечения пришлось давать нам с Норном, и мы решили, что остаться инвалидом хуже, чем так... — А... — Ким заметно успокоился и даже улыбнулся. — Правильно решили, спасибо. И не переживай, в нашем роду и так с этим проблемно, когда-нибудь расскажу, какими усилиями родился мой прадед, это вообще аномалия, что я существую. И о семье я пока точно не задумываюсь, а через несколько лет медицина что-нибудь да придумает. Так что абсолютно ничего страшного, не переживай. Слова Кима чуть успокоили Всеволода, и он снова улыбнулся, а Ким внутренне порадовался, что здесь нет Норна, иначе скрыть скребущих на душе кошек точно бы не удалось. — Что с Норном и «Чайкой»? — поспешно спросил он, чувствуя вину за то, что забыл о них, испугавшись слов Севы. Друг успокаивающе качнул головой. — Оба в полном порядке. Норн пострадал меньше всех, переломы уже срослись, так что мотается по делам с утра до вечера. А «Чайку» оставили на Эвридике, без тебя она же никого не слушается. Но там сейчас полно безопасников и ученых, так что ей ничего не угрожает. — Так, давай по порядку, — Ким подвинулся на постели, приглашая Севу сесть. — Рассказывай все, что произошло, пока я спал и все, что знаешь. Всеволод осторожно опустился на постель, поморщившись, когда перебинтованная рука неловко согнулась. — На Эвридике орудовали пираты. Мы все более-менее правильно поняли: это они протащили туда установку, они отваживали от планеты ученых, выдавая ее за опасную, они же заманили туда ушанов, бесплатную и покорную рабочую силу. А наше появление спутало им все карты. — И для чего это все? Что они скрывали? — Выработку какого-то минерала. Ты лучше в этом разбираешься, сам потом глянешь, а то я даже его название выговорить не могу. Ученые о нем никогда не слышали, ни на одной из известных планет его нет, а на Эвридике — полно. В сплаве с алмазом дает совершенно непробиваемый материал. — Ничего себе, — пробормотал Ким. — Это, получается, из-за него пиратские корабли притягивающий луч не брал? — Ученые предполагают, что да. Под бывшей базой нашли шахту, выработка в ней началась не вчера... Сева помрачнел и замолчал, внутри у Кима шевельнулся холодок. — Что еще? — осторожно спросил он. — Трупов много, — скривил губы Сева. — Слишком много, как в древних каменоломнях. Если бы ты не полетел ушанам на выручку, весь их лайнер отправился бы туда, в полном составе, еще до прилета спасателей. И никто бы их не нашел. Так что ты герой и правильно поступил. Вот и награда, кстати. Всеволод подцепил со спинки стула новый синий китель с двумя капитанскими звездами. — Твой теперь, — улыбнулся он, бросив китель Киму на колени, и тот дотронулся до него так, словно не мог поверить глазам. — И у меня такой же. А Норн от повышения отказался, сказал, что звание капитана — его предел. Так что поздравляю, капитан Ким, Дальний Флот и личный корабль ждут вас. Ким сделал серьезно - торжественное лицо, и они обменялись осторожным рукопожатием, стараясь не нарушить бинты и не потревожить новую кожу. А потом счастливо расхохотались. — С ума сойти... — Ким расправил китель и поднял его в воздух, любуясь игрой света на серебряных звездах. — Это самый лучший день в моей жизни, однозначно. Дверь в палату тихонько прошуршала. — С возвращением, — улыбнулся Норн, увидев, что друг очнулся. — Как самочувствие? — Шикарное, — без задней мысли отозвался Ким, продолжая счастливо улыбаться и разглядывать доказательство своего нового звания. — А ты как? — Лучше всех. Спросить хотел, у вас двоих нет желания смотаться со мной на Фикс и отдохнуть, пока праздники? — Праздники? — недоумевающе посмотрел на него Ким, и Норн указал на окно. За стеклом, танцуя, пролетали редкие пушистые снежинки. — Новый год через три дня. У нас как раз каток открылся. Ким с трудом оправился от удивления. На космической базе забываешь про времена года, а на Эвридике — вечное лето. Из-за последних событий он начисто забыл, что существует такое понятие, как зима, и что в родной Солнечной системе, как и на Фиксе, сейчас готовятся праздновать Новый год. А на Фиксе, вдобавок, открывается знаменитый на полгалактики каток, побывать на котором — заветная мечта многих детей, да и взрослых тоже. — Я согласен, — быстро сказал Ким, который сам в детстве грезил такими каникулами, да вот не срослось. — Сева? — С удовольствием, — серьезно кивнул Всеволод. — Раз теперь мы все трое — капитаны, то и трудности должны встречать вместе. А что может быть страшнее, чем встать на коньки на глазах у многотысячной толпы? Норн с Кимом дружно расхохотались. В окно постучали — на подоконнике сидел нахохлившийся говорун. Сева встал с постели и осторожно поднял раму, впустив в палату птицу и облачко морозного воздуха. Ким еще раз полюбовался капитанскими звездами, а потом устало откинулся обратно на подушку. На душе было светло и спокойно. Пугающее приключение закончилось вполне счастливо, будущее виделось прекрасным, а о большем и мечтать не стоило.Говорун
24 сентября 2016 г. в 11:59
— Норн, ну как? — шепотом позвал Ким. — Есть впереди кто-то?
Фиксианец сердито посмотрел на него.
— Нет, — мотнул он головой и отвернулся, недовольно сжав губы. Ким бросил на него косой взгляд и вздохнул. Ну да, нахамил, ну да, был неправ. Все равно впереди оказалась кромешная темень, а друг друга они видели лишь за счет светящихся нашлепок на комбезах и слабо мерцающих браслетов связи. И так же, как темно, здесь было и пусто, даже странный голос, приведший их сюда, не подавал признаков жизни.
— Норн, ты видишь в этом мраке хоть что-то? — устало спросил Всеволод, которому надоело передвигаться наощупь. — Может, пойдешь первым?
— Боюсь, что с моими хрустальными костями это опасно, — ровно отозвался Норн, и Ким не выдержал.
— Слушай, ну извини! — взорвался он. — Как лучше хотел, между прочим, кто ж знал, что ты такой обидчивый! И скажи еще, что я неправ, и что фиксианцы не лежат пластом на планетах, где гравитация хоть немного превосходит их родную!
Теперь уже вздохнул Сева, с трудом переборов желание отвесить Киму подзатыльник. Хрупкость фиксианской расы была их вечной проблемой, с которой они боролись по мере сил и достижений своей науки. Именно этой проблеме галактика была обязана портативными преобразователями гравитации, позволяющими работать в командах существам с планет, где сила тяжести значительно отличается. У него самого был такой же, но он остался на Первой базе, да и на Норне с Кимом привычной «звезды» Всеволод не заметил. С этой чертовой планетой все что угодно можно забыть, хорошо еще, что имена свои не позабывали.
— Норн, — обернулся к нему Всеволод. — Пожалуйста, иди первым, это сэкономит нам время во много раз. И не обращай внимания на этого идиота.
— Кто идиот? — снова вскипел Ким, но наткнулся на жалостливый взгляд Севы и внезапно запнулся, сообразив, наконец, что топтался другу по больному. Норн, не глядя на него, проскользнул мимо, и уверенно пошел вперед, давая им ориентир слабо фосфоресцирующими нашивками.
— Ты идиот, — сердито бросил Киму Всеволод, и поспешил следом за фиксианцем.
— Ну извините, — едва слышно буркнул Ким, подавив первую реакцию рявкнуть в ответ. В самом деле, Норн ведь неоднократно упоминал, что подался в испытатели именно по причине хрупкости их расы, хотел доказать, что фиксианцы ничем не хуже первопроходцев с других планет. А он, получается, завуалировано обозвал его слабаком, причем, по причине, от Норна не зависящей. О, прекрасно, получается, он и всех его соотечественников попутно слабаками обозвал, хотя даже зачатка такой мысли не имел. Ну вот кто его за язык тянул, а?
На предостерегающий крик Норна тело среагировало быстрее разума: Ким еще не успел сообразить, что на них налетело, но уже пригнулся и вскинул бластер, пытаясь прицелится на звук.
— Не стреляйте! — пробился сквозь шум крик Норна. — Оно неопасно!
— Да ни фига ж себе, — прохрипел Ким, пытаясь прикрыть голову от неизвестного чудовища, которое било по ним метровыми крыльями и цепляло огромными когтями. Эффект усиливал грохот железной цепи. — Птеродактиль какой-то!
— Улетят, и будешь сам там корячиться! — внезапно загремел совсем рядом скрипучий женский голос, и в первую секунду у Кима мелькнула бредовая мысль, что это Норн или Сева решили ерундой пострадать. Женскому голосу ответил другой, нечеловеческий, состоящий сплошь из скрипов и злого шипения, и следом все вокруг взорвалось хором воплей и проклятий, совсем не таких беспомощных, как те, что привели их сюда, а злых, будто они оказались в казарме после особо трудного дня. Проклятья перекрылись звуком выстрелов, а после такими истошными воплями, словно тут кого-то заживо жрали.
Нашивки Норна метнулись куда-то в сторону и растворились во мраке. Сева поднял голову, всматриваясь в чудовище над ними, и внезапно вскинул руки, уверенно ухватив птеродактиля за лапы. Огромные крылья забились еще сильнее, отвесив рядом стоящему Киму пару хороших пощечин и едва не вынеся ему глаз. Через секунду вспыхнул холодный голубоватый свет, и все зажмурились, спасая зрение после полной темноты.
Когда освещение перестало резать даже сквозь закрытые веки, Ким рискнул приоткрыть слезящиеся глаза и оценить ситуацию.
Они стояли посреди огромных размеров зала, бывшего когда-то, судя по всему, операторской. На это намекали остатки разбитых мониторов, усеивавших стены, и бесконечные пульты управления, ныне тоже разбитые, будто по ним молотили кувалдой. Норн стоял у одного из немногих уцелевших пультов, видимо, именно он и включил освещение. Сева щеголял окровавленным лицом, с удивлением рассматривая добычу, которая в ответ перепугано смотрела на него, попеременно молча разевая два больших клюва.
— Это что вообще такое? — удивленно спросил Ким, подойдя ближе и рассматривая «птеродактиля». Странная птица, размером с хорошую сову, красиво переливалась красно-золотым оперением. У птицы было два внушительных клюва, по одному с каждой стороны головы, и хохолок из золотых перьев, напоминающий корону. Черные бусинки глаз в золотом ободке свободно вращались на триста шестьдесят градусов, как у хамелеона.
— Это говорун, — ответил Норн, тоже подойдя к друзьям, с интересом и долей удивления рассматривая птицу. — Они на Блуке живут, в горах. Для местных — что-то вроде святыни, если их держат в доме, то никогда не сажают в клетку. А за убийство такой птицы запросто попадешь в тюрьму.
Ким осторожно поддел длинную тонкую цепь, которая тянулась от влитого в стену кольца к ноге птицы.
— Местные обитатели их святыней, видимо, не считают, — заметил он. Сева молча направил на цепь бластер и отстрелил ее, оставив небольшой обрывок болтаться на ноге у птицы. Говорун, почувствовав свободу, повел крыльями, но не улетел, вместо этого, переступив лапками, поудобнее устроился на руке у Всеволода, глядя на него круглым глазом.
— Интересно, зачем он здесь, — Сева пригладил взъерошенные перья птицы, с интересом тронув хохолок в виде короны. — Не похоже, чтобы он был агрессивным или мог причинить какой-то вред, а посадили на цепь на входе, как собаку.
— Ну, дезориентировать в темноте он вполне способен, — заметил Ким, тоже принявшись поглаживать золотистые перышки. — К тому же, немаленький, у тебя вон, все лицо расцарапано, да и клювы у него внушительные.
Глаза говоруна сделали оборот, уставившись на Кима, и тот из клювов, что был обращен к нему, раскрылся.
— Корабль уничтожишь, чтобы никаких следов, вот этого уберешь, а фиксианца живым ко мне, — выдал он. — Предыдущий не дожил две минуты, а этот выглядит крепким, сойдет.
Глаз снова крутанулся и уставился уже на Всеволода.
— Ты идиот, — сердито прошипела птица голосом Севы, бесподобно его скопировав, и тут же тихо буркнула, подражая Киму. — Ну, извините.
Говорил он совсем не так, как земные попугаи и похожие на них птицы, которые воспроизводят звуки с соответствующими скрипами и треском. Говорун передавал слова не хуже записи, без единого искажения.
В зале повисла тишина. Всеволод с Кимом переглянулись и синхронно перевели взгляды на Норна. Тот молча смотрел на говоруна, а потом резко отвернулся и направился к разбитым пультам.
— Попробую скопировать информацию с уцелевших камер, — спокойно сказал он через плечо, но ни Кима, ни Всеволода его ровный тон не обманул. Ким ощутил странное жжение, словно по ногам у него несется огонь, поднимает вверх и затапливает сперва внутренности, а потом вверх, к голове, прямо внутрь черепа и расцветает там ядерным грибом. Ощущение прошло так же внезапно, как и появилось, он мотнул головой и вопросительно взглянул на Всеволода, но тот остался невозмутимым, и нельзя было понять, ощутил ли он тоже эту странную вспышку.
— По крайней мере, теперь понятно, зачем он здесь, — заметил Ким, чтобы отвлечься, и кивнул на Говоруна. — С его слухом и точностью воспроизведения это лучше любой камеры наблюдения. Там можно подделать данные, а тут уже не прокатит.
Говорун, внезапно, расправил крылья, растопырил перья, и механическим голосом, стандартным для большинства машин, заговорил:
— Подтвердите пароль... Пароль принят, система самоуничтожения запущена, объект самоликвидируется через семьдесят шесть часов, повторяю, объект самоликвидируется через семьдесят шесть часов. Всем присутствующим немедленно эвакуироваться, повторяю, всем присутствующим немедленно...
Друзья оцепенели.
— Сева, — нехорошим голосом позвал Норн. — Сколько времени мы провели у Кима на корабле?
— Часов семьдесят... — Всеволод взглянул на встроенные в браслет часы и сглотнул. — Не хочу никого пугать, но если они видели наш прилет и были здесь во время уничтожения «Стрелы»...
Ким обвел помещение лихорадочным взглядом и оцепенел от ужаса, увидев под самым потолком небольшой частично уцелевший монитор. За треснутым экраном слабо мерцали цифры. И судя по таймеру, отсчитывали они вовсе не время суток.
— Ходу! — первым заорал он, и они сорвались с места с такой скоростью, словно за ними черти космические гнались.
Когда они неспеша пробирались здесь в темноте, коридор не казался таким длинным, двери — такими узкими, ступени — настолько крутыми. Теперь же пространство словно вытянулось в десять раз. Говорун заорал дурным голосом, когда Всеволод сгреб его в охапку, сжав слишком сильно. Столкнулись в дверях, кое-как выкарабкались наружу, выталкивая друг друга вперед, пинками Ким отправил друзей первыми, одновременно подзывая катер. Запрыгнули в его надувное нутро, запустили двигатель, вздохнули с облегчением, уже готовы были расхохотаться над собственной паникой.
Не успели совсем чуть-чуть.
Взрывная волна догнала, сметая на своем пути вековые стволы, словно спички. Огненный клубок завертел, закружил, с запозданием активировалось защитное силовое поле, но Кима вышвырнуло из катера прямо в огонь, и боль зашкалила все допустимые пределы, милосердно и почти мгновенно отключив сознание. Норн направил катер к земле, покалеченная машина упала рядом с Кимом, выбросив друзей за борт и накрыв их остатками защитного купола. За прозрачной преградой бесился огонь, поле укрывало надежно, и до друзей не доставал даже его жар, но все непоправимое уже случилось.
Когда волна прошла, Сева понял, что больше не слышит. В полной тишине он лежал на спине и краем глаза видел, как Норн, беззвучно плача, баюкает на руках окровавленное тело, бывшее Кимом, в полной тишине наблюдал, как несутся по небу яркие росчерки фиксианских «стрел», и как к ним бегут силуэты в черной униформе. Говорун топтался по уцелевшей руке, не собираясь никуда улетать, и эта тяжесть не давала сознанию погаснуть окончательно. Лишь когда ее убрали и над головой замелькали матовые лампы медблока, он решился моргнуть и уже не смог разлепить веки.