На пыльных тропинках далеких планет...

      Небо над Фиксом было таким, каким на Земле оно бывает лишь в час рассвета. Восхитительные переливы нежно-розового и золотого невольно успокаивали, и хотелось смотреть на них снова и снова. Возможно, именно это, или чудовищная усталость, копившаяся несколько последних дней, притупили острую боль в груди. Во всяком случае, сейчас Всеволоду уже не хотелось удавиться от безысходности. Просто болело, глухо пульсируя где-то внутри.       Похоронная церемония длилась уже часа полтора. Он не вникал в ее суть, и так знал, что там будут и проводы, и создание нового союза между Землей и Фиксом для обеспечения безопасности космических маршрутов. Уже даже записался туда как будущий доброволец. Когда пройдут оставшиеся три года учебы, он станет одним из тех, кто помогает обеспечивать безопасность галактики. Чтобы больше ничьи матери, друзья и неродившиеся братья не гибли от рук космических мразей. Всеволод заскрипел зубами, когда вспомнил не по годам серьезное лицо Эллы. Дети не должны жить с таким грузом! Космос должен быть таким же безопасным, как дорога в соседний город.       Время тянулось, и церемония уже начинала тяготить, накладываясь на многодневную усталость и подавленное настроение. Хотелось поскорее вернуться на корабль и запереться в тишине своей каюты, чтобы хоть какое-то время не слышать и не видеть никого. Раз за разом, то окидывая взглядом окрестности, то рассматривая золотистые облака, Всеволод заметил, что на их фоне стремительно растет черная точка. Вероятно, корабль, или очень крупная птица. Он со слабым любопытством принялся следить за незнакомым объектом, и через пару минут стало ясно, что это что-то вроде флаера или флипа, стремительно несущегося к площади. Еще через минуту уже можно было разглядеть небольшой фиксианский катер, один из тех, что выполняют на Фиксе роль внутригородского транспорта. Заложив крутой вираж, катер затормозил у края площади, коротко полыхнул посадочными огнями и буквально рухнул на предназначенную для него платформу. Из него не вышел — вылетел высокий фиксианец и, сломя голову, бросился к огромной толпе, что собралась у центра площади. Площади и здания на Фиксе были монументальных размеров, так что ему понадобилось не меньше минуты, чтобы добраться до цели. Всеволод удивленно покосился на взмыленного парня, отметив про себя, что одет он в синюю униформу космофлота. Будущий коллега, надо же. И, похоже, мчался прямо с работы.       Фиксианец, тем временем, попытался отдышаться, одновременно выискивая в толпе глазами кого-то. И на мгновение Всеволоду показалось, что он уже где-то его видел. Что-то знакомое промелькнуло в чужом профиле. Где-то, совсем недавно…       — Я не опоздал? — видимо, фиксианец не нашел того, кого искал, и обратился к первому подвернувшемуся человеку. На Всеволода уставились огромные, жемчужного оттенка глаза и он даже вздрогнул — мало кто любил прямой взгляд этой расы. — Прощание еще не началось?       — Нет, — теперь Всеволод содрогнулся уже от того, что близилась та часть церемонии, которой он по-настоящему боялся. Он перевел взгляд на миниатюрный белый корабль, поблескивающий у другого конца площади. Погибших в космосе надлежало хоронить там же, и минута, когда его друга поднимут на Последний Корабль, неумолимо приближалась.       — Наверное, еще минут тридцать, — прикинул он время с начала церемонии.       — Может, чуть больше.       — Спасибо, — кивнул фиксианец, и вновь промелькнуло что-то знакомое.       Всеволод напряг память, но воспоминание вилось туманом где-то на краю сознания, и ухватить его было не так просто. Однако вскоре фиксианец сам разрешил его сомнения — кто-то позвал его, и когда он обернулся на оклик, Всеволода осенило. Полгода назад он видел его в новостях. Точно в таком же ракурсе, в этой же синей форме. Молодой капитан, который в первую же свою миссию открыл новый биологический вид и спас экипаж, погибающий от малоизученной космической лихорадки. За это ему была присуждена одна из особых наград космофлота, которые даются лишь за исключительные выдержку и мужество. Они тогда смотрели этот выпуск и мечтали, что когда окончат Академию, перезнакомятся со всеми знаменитыми капитанами, и с этим в том числе. А получилось вот как... Всеволод грустно усмехнулся и отвернулся. Сейчас ему меньше всего хотелось знакомиться хоть с кем-то.       Когда подошло время прощания, парень встал в самый конец длинной очереди. Ему хотелось быть последним, кто скажет Лешке «прощай».       Лица бывшего экипажа в большинстве своем были обезображены пожаром. Его друга эта участь минула. Всеволод в последний раз всмотрелся в смуглое, вечно хмурое лицо одного из самых близких ему людей, и с трудом сглотнул комок в горле.       «Прощай, Леш. Ты был лучшим на свете другом. Других таких не будет. И спасибо тебе за все».       Он с трудом заставил себя отойти от похоронной капсулы. Краем глаза Всеволод заметил уже знакомую синюю форму и обернулся в ту сторону. Молодой фиксианский капитан тоже прощался одним из последних и, тихо плача, сжимал в ладонях детскую ручку. Та девочка — она что, его родственница? Всеволод вновь испытал отвратительное чувство, словно ему на голову обрушили мешок с камнями. На корабле Элла, здесь - эта малышка. Неужели, это его дочь? Почему из-за каких-то жадных сволочей должны страдать и гибнуть дети?! Он отвернулся. Не было сил смотреть на убитое горем лицо фиксианца, страшно даже представить, каково ему сейчас. Он сам потерял друга, и после этого с трудом может дышать, а здесь или дочь, или сестра, родная кровь. Хотелось заорать и выплеснуть всю злость на ком-нибудь. Желательно, на каком-нибудь мимопролетающем пирате. Схватить за волосы и колошматить мордой об землю, пока одни ошметки не останутся.       «Так, Сева, спокойно, держи себя в руках. Нельзя уподобляться, иначе ты ничем не лучше... Вдох, выдох... Спокойно…»       Он с трудом заставил себя разжать кулаки. Убить одного или нескольких пиратов — не выход. Нужно или истребить, или переловить их всех. Разнести каждую пиратскую базу, любое место, где она может быть укрыта. Может быть, тогда галактика вздохнет спокойно.       «Кажется, я только что нашел себе дело жизни» — невесело усмехнулся Всеволод, когда белоснежный корабль оторвался от площади, унося в своем чреве похоронные капсулы. — «Мечтал строить корабли, передвигать планеты, бороздить просторы Вселенной... А буду гоняться за пиратами. Зато буду знать, что делаю что-то по-настоящему нужное».       Последний Корабль сверкнул на прощание маленькой звездочкой и растворился в переливах золотых облаков.

***

      «Сириус» должен был стартовать с Фикса только на следующее утро, поэтому до той поры прилетевшие на нем курсанты были свободны. Толпа на площади постепенно рассеялась. Некоторые отправились смотреть город, кто-то вернулся на корабль. Всеволод отошел к небольшому зеленому островку и присел на резную скамью в тени. Камень был нагрет солнцем, и какое-то время он сидел, ни о чем не думая, стараясь отогреться летним теплом чужой планеты. Из прострации его вывел встревоженный женский голос, судя по интонации, кого-то о чем-то умоляющий. Он повернул голову и увидел через несколько скамеек от себя того самого молодого капитана. Возле него неловко топталась большеглазая фиксианка и, судя по всему, находилась уже на грани отчаяния. Всеволод прислушался. Разговор велся на фиксианском, но этот язык мало чем отличается от общегалактического, поэтому, хоть и смутно, но суть он уловил. Фиксианка была очень обеспокоена состоянием своего собеседника, и все время уговаривала его то ли идти домой, то ли вызвать врача, на что тот отвечал неизменным отказом. Хотя выглядел и вправду ужасно. Девушка потерянно оглянулась в поисках помощи, и взгляд ее упал на внимательно прислушивающегося к их спору Всеволода. В больших глазах мелькнула надежда, и несколько секунд спустя он уже выслушивал сбивчивую просьбу, в которой безбожно мешались фразы на общем языке и фиксианские.       — Помогите ему добраться до дома. Он сейчас не в состоянии даже мыслить нормально, а если в ближайшие несколько часов не ослабит нервное напряжение, то впадет в кому. Вы видели, у него глаза уже почти бесцветные стали! Он же даже не прошел курс адаптации, сразу с корабля сюда примчался. Пожалуйста…       — Стоп, подождите! — Всеволод только что руками не замахал на девушку, чтоб она говорила помедленнее и поразборчивей. — Я помогу. Что нужно сделать?       — Отвезите его домой. Сам он не сможет управлять катером в таком состоянии. Как обращаться с такими, знаете? — фиксианка указала на брошенный у края площади катер, и Всеволод кивнул.       — Разберусь. У них у всех схожий принцип управления. А можете пояснить насчет того, что глаза бесцветные стали? Что это значит?       — Это индикатор психического состояния. Чем бледнее, тем оно хуже. Когда белые — кома или смерть.       — Понял, не продолжайте. Хватит с нас смертей. Вы скажете ему, чтоб он со мной полетел? Мы ведь незнакомы.       — Конечно, подождите одну минуту. И спасибо.       Девушка благодарно улыбнулась и вновь обратилась к фиксианцу. Тот мягко прервал ее, перейдя на общий язык.       — Телла, я прекрасно слышал твои слова. Хорошо, я отправляюсь домой. — Он поднял усталые глаза на Всеволода и вымученно улыбнулся. — Спасибо вам. Я и вправду сейчас не смогу нормально вести катер. Вы точно знаете, как им управлять?       — Знаю, — кивнул землянин и первым протянул руку.       — Всеволод.       — Норн, — фиксианец пожал его ладонь, и Всеволод понял, почему он не смог бы нормально управлять — его всего колотило.       — Спасибо еще раз.       Уже когда они сидели в мягких креслах, а под ними тихо работал двигатель и проплывали верхушки домов и деревьев, фиксианец, глядя в окно, спросил:       — У вас там тоже кто-то был? На «Комете»? Я видел, как вы с кем-то прощались.       — Друг, — кивнул Всеволод. — Самый лучший и, пожалуй, единственный. Проходил на этом лайнере практику. А у вас?..       — Сестра, — тихо сказал Норн. — Я был ее опекуном, но она знала, как меня тянет в космос и поэтому согласилась жить вместе с остальными детьми в Детском Городке. У нас многие дети там живут, и ей тоже нравилось... Но если бы я был дома, она бы не полетела на Землю… Это я виноват.       Последнюю фразу фиксианец буквально прошелестел, но Всеволод услышал.       — Ничего подобного! — решительно возразил он. — Никто в этом не виноват. Виновата горстка ублюдков, которых нужно найти и уничтожить. Или, как минимум, сдать правосудию. И мы обязаны приложить к этому все усилия!       Норн повернул голову и серьезно посмотрел на собеседника, кивнул.       — Вы правы. Мы обязаны это сделать.       Немного помолчав, он задал явно мучивший его вопрос:       — Почему так произошло? С «Кометой»? Это ведь был один из самых быстроходных лайнеров, самая последняя разработка. Как пираты смогли её догнать?       Всеволод помедлил с ответом, не зная, как облечь в слова свои подозрения, а после вздохнул и решил говорить, как есть.       — Это неофициальные данные, но я слышал, как об этом переговаривались многие преподаватели. В последние годы, в достаточно большом секрете, разрабатывался новый реактив для стандартного топлива, чтобы корабли могли развивать большую скорость. И год назад группа ученых, работавших над проектом, бесследно исчезла. Вместе с ними исчезли и все наработки. Неизвестно, что с ними случилось, но корабль пиратов двигался раза в три быстрее «Кометы».       Норн непечатно выругался и в ярости саданул по стеклу кулаком.       — Значит, теперь у них есть формула, до разработки которой нам еще неизвестно сколько трудиться, и любой корабль может оказаться под угрозой. А пропавшие ученые, страшно даже представить, что с ними было. Чтоб его все…       Вспышка ярости угасла так же внезапно, как возникла, и фиксианец обессилено опустил плечи, вновь упершись лбом в стекло и пробормотав что-то на фиксианском.       — Высадите меня здесь, — попросил он через пару минут, когда они зависли над одной из разбросанных повсюду посадочных платформ. Когда катер прочно утвердился на ней, Норн отключил защитное поле и повернулся к Всеволоду.       — Спасибо еще раз. За помощь, и за информацию. Надеюсь, мы еще увидимся.       — Непременно. Космос не так велик, как кажется. Знакомых встречаешь постоянно.       — Буду с нетерпением ждать.       Они обменялись крепким рукопожатием, и Всеволод с облегчением заметил, что глаза Норна уже мало напоминали бельма, а были, скорее, серыми. Дождавшись пока его новый знакомый скроется за домами, он со спокойной совестью поднял катер в воздух и направил в ту сторону где, согласно встроенному навигатору, располагался их корабль. До старта еще полно времени, успеет как следует выспаться.       Уже упав на свою койку, и медленно уплывая в накатывающий сон, Всеволод понял одно: юность закончилась. Здесь и сегодня. И неважно, что ему только восемнадцать. Все беззаботные дни, полные надежд на какое-то прекрасное будущее, на исследования далеких планет, на помощь верных друзей остались где-то позади. Там, за серьезными глазами Эллы, за почти белыми глазами Норна, за маленькой звездочкой Последнего Корабля, уходящего за золотистые облака. Впереди была взрослая жизнь, и у него есть ровно три года, чтобы стать сильнее и воспитать характер для того, чтобы суметь выполнить свой долг перед галактикой. Остальное же теперь не имеет значения.