На пыльных тропинках далеких планет...

      — И что, думаешь, у тебя получится? — голос невидимого собеседника не был ироничным или скептическим, напротив, в нем сквозило любопытство. Сидящий за монитором высокий худой парень неопределенно пожал плечами, хотя никто, кроме него, не мог видеть этого жеста.       — Попытка — не пытка, — спокойно ответил он, не отрываясь от снимков, которые пролистывал уже по пятому кругу. — Не найду подходящий материал на известных планетах — попробую сам его создать. Время есть, возможности — тоже. Рано или поздно что-нибудь да получится.       — Поиски могут занять годы, — спокойно заметил голос, к которому дежурный со Второй базы уже давно и накрепко привязался. Невидимый, но всегда готовый к диалогу, рассудительный друг был его спасением в здешних пустых и гулких коридорах и рубках. Если бы не Норн и не изматывающая до предела работа, Ким давно бы не выдержал и позорно попросился обратно в Центр. Там хоть люди и другие разумные были, и голоса живые слышались, не то, что здесь...       На том конце связи раздались посторонние шаги, и чей-то тихий голос спросил об ужине. Норн согласно ответил на фиксианском, и Ким почувствовал, как в груди неприятно кольнуло. Да, он завидовал невидимому другу, завидовал до тянущей боли где-то под ребрами, потому что на Третьей базе было уютно и комфортно, потому что Норн был там не один и кто-то часто звал его ужинать или спрашивал, принести ли ему чашку чая. Порой Ким жалел, что каналы связи передают звуки так чисто, что в космосе не бывает помех. Наверное, ему было бы легче, если бы он не слышал всплески жизни, что неторопливо протекала на фиксианской базе.       — Годы, так годы, — как можно спокойнее сказал он и встал из-за монитора, чтобы налить себе марсианского кофе. Среди коренного населения планеты этот напиток пользовался большой популярностью, но Ким, как землянин, хоть и выросший на Марсе, отчаянно скучал по насыщенному запаху и вкусу обычного свежесваренного кофе. Увы, это удовольствие на базе отсутствовало.       — Ты же знаешь, торопиться мне все равно некуда, я здесь... надолго застрял.       Норн промолчал. Ким знал, что фиксианец уловил и его досаду, и зависть, но все понял и промолчал. И Ким был очень благодарен ему за это. Легко было болтать с ребятами с Первой базы и не выдавать своего одиночества, но обмануть эмпата увы, невозможно. А может, и к лучшему, что невозможно, ведь на то он и эмпат, чтобы понимать состояние собеседника и не лезть в душу расспросами.       Со стороны Третьей базы вновь донесся тихий говор на фиксианском и Ким буквально кожей ощутил, что Норну стало неловко. Он тихо усмехнулся в свою чашку, исходившую паром — похоже, эмпатией можно заразиться.       — Иди, — спокойно сказал он, отпивая глоток горького, как полынь, напитка.       — Мне тоже пора ужинать, так что не смущайся, а то я твое состояние чувствовать начинаю так же, как ты мое. Немного пугает, честно говоря.       Со стороны Норна плеснуло смесью сильного удивления и недоверия, но комментировать слова Кима он не стал. Они коротко попрощались, и связь с тихим щелчком оборвалась. Огромное пространство Второй базы тут же стало холоднее и темнее, словно разом перекрыли источник тепла и света. Ким еще какое-то время сидел, бездумно глядя в пространство, а затем одним глотком допил «кофе» и решительно встал с кресла. Некогда сидеть и жалеть себя, работа ждет. Ее здесь всегда немерянно...       ...Привычная возня с отчетами немного успокаивала и на время заглушала чувство одиночества. Когда постоянно нужно было выходить на связь с другими базами и Центром, Ким забывал, что за спиной у него не сидит второй дежурный, а в дальних каютах не отсыпается их смена, чтобы через несколько часов принять вахту. Забывал он и о том, что ничьи шаги, кроме его собственных, еще три месяца не нарушат тишину этого места. Для других дежурных свободное время было отдыхом, для него — мучением. И если бы не Норн, и не ребята с Первой базы, то наверное он сошел бы с ума от тоски. Спасибо фиксианцу, который никогда не отказывал ему в беседе, да и Севе с Инной тоже, хоть он и старался не сильно донимать их звонками, потому что с ними его смена, в отличие от Норна, не совпадала. Впрочем, он был здесь за всех четверых дежурных разом, так что в какой-то мере сам назначал себе смены, и порой отсиживал по две вахты подряд, хотя и старался придерживаться первоначального графика и соблюдать хоть какое-то подобие режима, оставляя на время сна вместо себя автоматику. Конечно, простенькая машина не могла составлять отчеты, но хотя бы принимала входящие, и в случае тревоги, мгновенно бы разбудила его.       Сигнал бедствия с Эвридики прозвучал громом среди ясного неба. Ким читал отчет, пришедший из Центра, и упорно не мог связать воедино лишь два факта: фиксианский преобразователь и его поломку. Не бывает такого, только не с фиксианской техникой, она ведь практически вечная по сравнению с любой другой, известной в Содружестве. Когда с отлетавших свое кораблей снимают детали, сделанные на Фиксе, они все еще выглядят как новые, даже если их годами эксплуатировали и сам корабль уже похож на рухлядь. Нет, однозначно тут было что-то не так, и Ким твердо вознамерился выяснить, что именно. Тем более что это была прекрасная возможность хоть ненадолго вырваться из этого космического склепа и увидеть живых существ, а не только слушать их голоса по космической связи. Поэтому на своем праве помощи он настаивал очень упорно. Командование, впрочем, не особо сопротивлялось, так что разрешения он добился без труда.       Эвридика встретила Кима более чем неприветливо. Обрадованные, и до смерти перепуганные аварией ушаны, со слезами на глазах благодарили своего спасителя, но сама планета, судя по всему, была абсолютно иного мнения и то, что нарастало в ее атмосфере, Киму не нравилось. Это не было обычной непогодой, пусть даже и тропической бурей. Творящееся в атмосфере было хорошо знакомо ему, ребенку колонистов, все детство и юность кочевавшему с одной научной базы на другую, с одной осваиваемой планеты на другую. Такие же разрывы пространства он часто наблюдал там, где шло терраформирование, и знал, что в такие моменты колонисты либо уходили глубоко под землю, либо укрывались за несколькими силовыми полями, которые не позволяли и людям, и их домам превратиться в однородную кашу. Спастись от бешенства планеты, которую подвергают изменениям, можно было только так, простого укрытия, пусть даже и космического корабля, было не достаточно.       Когда лайнер ушанов скрылся за нагромождениями туч, Ким без труда прикинул время, которое уйдет у накапливаемого в атмосфере излучения на то, чтобы в полную силу раскрутить ураган. Получалось, что у него есть около двух часов, после которых на планете все перемешается как в гигантской бетономешалке, и если он не успеет к этому времени оторваться от поверхности, то окажется прямо в центре этого водоворота. Ким невольно похвалил себя за предусмотрительность — преобразователя гравитации, который искажал вокруг корабля гравитационное поле и позволял отрываться от поверхности планеты при минимуме усилий, у него больше не было, но зато было под завязку топлива, мощности которого хватит преодолеть притяжение Эвридики даже без преобразователя. Конечно, при этом на много метров вокруг себя он выжжет все живое, да и расход топлива будет такой, что дальше орбиты он не уйдет, но лучше зависнуть неподвижным куском металла в покое космоса, чем попасть в климатическую мясорубку. А с орбиты уже можно будет и сигнал о помощи отправить, и спокойно дождаться ее, даже если она будет лететь не один день — запасы воздуха и продовольствия на корабле позволяют.       И наверное, все так бы и случилось, если бы уже готовясь к старту, Ким не увидел, как небо прорезает яркая вспышка, а после белым всполохом устремляется к земле. Сомнений не было — это корабль, вот только кому хватило ума сунуться сюда в такую минуту? Он быстро перебрал в памяти все известные ему модели кораблей, и сердце нехорошо екнуло — серебристая вытянутая форма пришельца подходила лишь фиксианской «Стреле», и где-то внутри натянулась и тонко зазвенела тревожная струна. Не желая верить, но уже подсознательно зная, кого он встретит, если отправится к этому кораблю, Ким чертыхнулся, подхватил на плечо свое самодельное оружие, кубарем скатился по трапу и метнулся в сторону леса, в направлении приземлившейся «Стрелы».