Драбблы

Готэм никогда не менялась. Она была застывшей во времени, как его Нора. Не живой, но и не мёртвой. Холодной. Одинокой. В Готэме не всегда был — и будет — Бэтмен. Вчера он был. Сегодня его уже нет. Виктор помнит восхождение Тёмного рыцаря. Помнит его падение и смерть. Помнит, как место его занял кто-то новый, наивно полагая, что никто не заметит подмены. Он помнит, как Бэтмены менялись. Как менялись живущие под его крылом птицы и мыши, как летучая мышь завела дружбу с кошкой. И он помнил последний полёт каждого из них. Птиц с рассыпающимися перьями. Летучих мышей с дырявыми кожаными перепонками. Он пережил их всех. Каждого, кто надевал чёрный плащ мстителя в маске. Он ждал затишья сто лет, и теперь пришло его время вернуться.

***

Зима в том году выдалась холодной. Совсем как Виктор любит. Когда всё вокруг замерзает, затихает и слышно только потрескивание ломающихся лучиков снежинок, когда наступаешь на снег. Когда воздух морозный и чистый, и настолько прозрачный, что кажется, будто впервые в жизни видишь мир настоящим. Мир умирал. Стремясь к прогрессу, он разгонялся всё сильнее и сильнее, и вот уже Землю настигала судьба многих других планет, существовавших до этого. Климатические вышки сделали то, что не удавалось ранее Виктору. Человечество уничтожило само себя, но оставило после себя лекарства, способные оживить Нору, и Виктора. Он был последним человеком на Земле, и сколько бы времени ему ни осталось, он хотел бы провести его с Норой. Она осталась такой же прекрасной, как в первый день их встречи. Сто лет не причинили ей вреда — как и ему — а лекарство позволило вернуть её к жизни. За годы сна она почти разучилась чувствовать что-то, и даже холод казался ей чем-то ужасным. Виктор догадался, что ей холодно лишь по тому, как покраснели кончики ушей её и носа, как она выдыхала пар в морозный воздух. Снежинки кружились, оседали в её волосах, и это было чудесно. Жалко только, что он не мог её согреть. Виктор создал для неё целый замок из льда и бросил броню на пороге. Теперь они могли сидеть у окна, рука в руке, глядя на умирающий мир, пока не умрут и сами. Он верил, что, случись это, и они будут вместе навсегда. У них впереди была вечность.