Драбблы

Привыкать к Земле было очень сложно. Ж’онну пришлось научиться многим вещам: понимать людей, общаться с людьми, и даже им подражать. Из всех их особенностей ему больше всего нравилась мимика: люди казались тихими и пугающе пустыми (хотя головы их были полны мыслей, порой поражающих своим масштабом, а то и вовсе гениальностью, как выяснил вскоре Ж’онн), у них не было никакой телепатии вообще, но зато была мимика. Мимика у них была куда богаче, чем у его народа. Нужно отметить, что, попав на Землю, Ж’онн оказался в доме странного старика в чёрном. Тот так его испугался, что умер на месте, бормоча под нос какие-то слова, которые пришелец тогда не понимал. Может, он понял бы их сейчас, но старика, к сожалению, не было рядом, чтобы их повторить. Сейчас-то ему было намного проще. Он знал, что старик был священником, а помещение церковью, и даже слова, обращённые к нему другими людьми, понимал. Ему, кстати, очень нравилось слушать людей, их жалобы и тревоги, хотя первое время он побаивался давать советы. Всё-таки, его родная планета была совсем другой, и проблемы у них были совсем иные… Были. «Были» — одно из самых страшных слов земного английского языка, это Ж’онн понял ещё до того, как узнал его значение. Потом узнал, применил это относительно к собственной планете, и долго не мог заставить себя снова что-то делать. Его планету земляне называли «Марс», в честь римского бога войны. Она казалась им маленькой звёздочкой, той, что загорается в ночном небе самой первой. Никто из землян не знал, что смотрит на планету-кладбище, на планету, на которой не выжил никто. И тем более никто из них не знал, что совсем близко к ним по Земле ходит настоящий «марсианин», старательно подстраивающийся под них. Тем более никому из них и в голову бы не пришло, что молодой, добрый, чуткий священник из Смоллвилля и есть самый настоящий «марсианин». А всё это время люди слали на мёртвый Марс марсоходы, пытаясь узнать, есть ли там жизнь. Была. Снова это страшное слово… К слову, всё это Ж’онн узнал благодаря телевизору того самого священника. Он даже не знал толком, сколько его смотрел, кажется, пока не отключили, и узнал много «нового» о своей погибшей планете, о планете, на которую прибыл и местном языке, и примерно о том, какая в его новом убежище религия, как определяется добро и зло, и многое другое… Конечно же, ещё он научился копировать мимику. Стать священником показалось ему идеей неплохой, хотя бы потому, что всё связанное с «Богом» на этой планете считалось хорошим. К тому же, он мог беспрепятственно узнавать о человечестве всё новые и новые подробности, не раскрывая себя. Выучить мир, став его неотъемлемой частью. И, в общем-то, он преуспел настолько, что даже получил собственный приход в ма-а-аленьком городке Смоллвилле. Там было тепло и уютно, и люди там были добрые (особенно ему нравилась Марта Кент), и Ж’онн всё легче откликался на имя «Джон», и даже почти поверил в то, что сможет влиться в этот народ и стать частью этого мира. Такая надежда у него была. А потом генерал Зод с погибшей планеты Криптон объявил, что требует выдать ему некоего Кэл-Эла. Ж’онн понятия не имел, о ком идёт речь, но очень надеялся, что он не даст никому навредить планете. По крайней мере, будь он, Ж’онн, на месте Кэл-Эла, он бы сделал всё, чтобы спасти эту планету. Конечно, она отличалась от его родной. Да и от Криптона, наверняка, тоже. Но убежище из неё получалось отличное. Смешные, немного наивные люди, которые только-только делали свои первые шаги в космосе. А потом, в общем, оказалось, что на Земле всё гораздо интереснее, чем думал «марсианин». Потому что Кэл-Эл вырос в Смоллвилле, и именно в его, «Джона», церковь пришёл за советом. — Тот корабль, что прилетел ночью, — сказал он, глядя на «Джона» снизу вверх. — Я тот, кого они ищут. Ж’онн нервно сглотнул, медленно осознавая, что сейчас ему зададут вопрос, на который ответа у него, наверное, нет. Пожалуй. Ему бы обдумать это хорошенько. Думая так, он посмотрел на Кэл-Эла ещё раз, пристально, всем своим существом, и почти захлебнулся его добротой. Ж’онн почти был готов поклясться, что у этого юноши самые добрые глаза на всей планете. Вероятно, она была спасена задолго до появления Зода, и даже самого марсианина. У неё был заступник. Жалко, у их родных планет подобных героев не было. А сам Ж’онн тогда был недостаточно силён.