Котёночек

- Ты идешь? - я не стал обращать внимание на взгляд Ньяса, а просто позвал его еще раз, но результата это не дало. Он все таким же взглядом смотрел на меня и уж идти-то точно никуда не собирался. Я подошел к нему сам и, взяв за запястье потащил в ванную комнату. Чего мне стоило это сделать! Он упирался всеми своими конечностями и цеплялся за первые попавшиеся вещи. По пути я заметил открытое окно в кухне. Хм. Теперь понятно, как он в дом пробрался. Я же живу на первом этаже, и залезть сюда труда не составит. В то время, пока в ванную набиралась вода, я всеми силами пытался успокоить неко. Он с большим ужасом смотрел на наполняющуюся водой ванну и вырывался из моих рук. Это ад! Я уже весь полосатый от его когтей. Слава богу, что у меня регенерация хорошая и заживет за час, а то я не знаю, как бы на работе объяснил свой внешний вид! - Да успокойся ты! - уже сотый раз сказал я ему. Почему он так воды-то боится?! Я, конечно, понимаю, что кошки ее не любят, но не неко же! Как я знаю, они, наоборот, к воде положительно относятся. Я говорил, что когда ванна набиралась, ад был? Я ошибся! Ад начался тогда, когда я обнаженного Ньяса попытался в эту ванну засунуть! Он в нее не захотел, зато залез на меня и намертво облепил всеми своими конечностями. А, когда я попытался его от себя отцепить, он зашипел и пустил в ход не только коготки, но и зубы, кусая меня за первые попавшиеся места. Ну вот и чего он добивается? Сидит на мне и калечит без причины! Я приложил заметные усилия, но (ура!) это дало результата! Наконец отцепив неко от себя, я держа его на вытянутых руках, помаленьку принялся опускать в воду. Он обвис в моих руках и больше не предпринимал попыток вырваться. Посадив его в воду, которая доходила ему до груди, я приподнял его опущенное лицо, в следствии у меня в груди что-то сдавило. По его щекам ручьем текли слезы, а губы беззвучно пытались что-то сказать. Мне в этот момент так хотелось вытащить из воды это хрупкое существо и прижать к себе, но я остановил себя на пол пути. В первую очередь надо обработать ему раны, ведь у неко регенерация очень плохая, особенно у несовершеннолетних, а потом и пожелаю. Когда я начал мочить его волосы, он заплакал еще сильнее. А я не мог понять, в чем причина. Аккуратно намыливая его голову шампунью, чтобы не задевать ушек, я заметил, что Ньяс стал успокаиваться. Весь процесс мытья я следил за эмоциями на его лице. Сперва, как уже говорилось, были слезы, потом он настороженно наблюдал за мной, затем расслабился и в конце концов стал получать наслаждение. Взяв большое пушистое полотенце, я завернул в него котенка и понес на руках в свою комнату (комнаты для гостей у меня в доме не было). Он поначалу пытался сопротивляться, но потом, удобно устроившись на моих руках и положив свою голову мне на плечо, позволил себя нести. Аккуратно положив его на кровать, я пошел за аптечкой. Только вот где она? Я ее когда-то, где-то видел, только вот не помню, где. Прошарив почти весь дом, я, наконец, нашел то, что искал. Зайдя обратно в свою комнату, я застыл. Лунный свет, который шел из окна, ласкал маленькое, хрупкое, полностью обнаженное тело, которое лежало на моей кровати. Ньяс ощупывал свой хвост и ушки, улыбаясь чему-то только ему известному. Заметив меня, он попытался сесть, но я, очнувшись от наваждения, подошел к нему и положил обратно. - А как Вас зовут? - вдруг раздался его голос. Я удивленно посмотрел на неко, но ответил. - Дарен. И можно на "ты". - я улыбнулся ему, от чего мальчик просветлел еще сильнее. Вроде все было хорошо и Ньяс успокоился. Но видимо, так думал только я один. Как только я начал обрабатывать его ссадины, он опять принялся за свое: реветь, царапать и кусать меня. Да что же это такое?! С горем пополам я закончил с обработкой и, долго не думая, лег рядом с котенком. Обняв его тельце, я принялся осторожно гладить его по головке, иногда царапая за ушками. Ньяс ответил на мои объятия и уткнулся в мою грудь лицом, ища утешение. Потихоньку он успокоился, а минутами позже, вообще замурлыкал, подаваясь на встречу моей руке. Когда он затих в моих руках, я решил пойти в гостиную на диван, что бы не смущать утром котенка своим присутствием. Высвободив котенка из своих объятий, я попытался сделать то же самое с его руками, но обломался! Он никак не хотел меня отпускать! А когда я приложив немного сил, все же отцепил его от себя, он ЗАРЫЧАЛ и залез на меня уже весь, полностью, устроившись на мне, как на кровати! Вот это наглость! Я больше не стал забирать себя у него, а, крепко обняв, продолжил гладить по волосам и, сам не заметив, как, провалился в сон.