BaoziTime

Когда палящее июньское солнце входит в зенит, на пути их маленького, разрозненного, всегда уставшего отряда встречается небольшая почти полностью пересохшая речушка с подернутыми радужной пленкой берегами. От грязной мутной водицы поднимается тяжелый дух, наверняка ядовитый, раз вокруг не кружатся заполонившие все остальное пространство мошки. Не самое удачное начало спуска с поднадоевших взгорий. Чунмен сдавленно ругается сквозь зубы и дает добро на стоянку в трехсот метрах от досадного препятствия, в теньке ивняка, пораженного какой-то новой древесной заразой. За последние несколько дней лидер осунулся, посерел и словно уменьшился в размерах, став еще более хрупким с виду, чем казался изначально. Но Мину ничуть его не жаль. Нечего было взваливать на себя непомерную ношу. Вот сам старший от ответственности упрямо бежит, только безуспешно – она находит его в лице намертво приклеившегося маннэ, решившего, что спать в спальнике хена и нарушать чужой сон беззвучными всхлипами - лучшее решение. - Минсок, ты не мог бы помочь? - Исин улыбается как всегда беззаботно, с ямочкой, и протягивает ему край тента, который нужно закрепить на крепкой ветви, чтобы дополнительно отгородиться от беспощадного солнца. Мину, конечно, не сложно, но обычно парень обращается с подобными вопросами не к нему, а к безотказному Чондэ или крепкому Чонину, так что просьба, мягко говоря, удивляет. Только разбираться в причинах не хочется. Хватает и без того проблем. Через десять минут все собираются вместе, приземляясь, кто прямо на теплую землю, кто на безразмерные рюкзаки. Минсок устраивается в самом затемненном участке среди мешающихся ивовых ветвей и недовольно кряхтит, стоит Сехуну присесть рядом и закинуть на него свои длиннющие ноги. - Не наглей. Маннэ лишь фыркает, игнорируя тычок под ребро. В его светлых волосах запуталось несколько бурых листиков, и он сразу стал похож на лесного духа, такой же тоненький и эфемерный; тронь – рассыплется. Только хрупкость все же видимая. Сехун справляется с тяжелой ношей куда лучше самого Минсока, который вот-вот готов сорваться на одном из них. Или уйти. В одиночку. Потому что еще одной потери боится не вынести. В котелке закипает вода. Костер в такую жару - самоубийство, но благо развели его подальше от лежбища под ивами. Неприлично бодрый Чондэ с собранными в куцый хвостик волосами разливает обжигающую жидкость по чашкам и добавляет травки из своей коллекции. На чай похоже не очень, но вставляет и придает бодрости. По словам все того же Чондэ. Минсок благодарно морщится, принимая чашку, и краем глаза замечает, что что-то не так. Кого-то не хватает. Тревога сковывает сердце, замораживая все клетки тела. Даже острая боль от кипятка поначалу не чувствуется. - Хен, осторожно! – вскрикивает Сехун, когда чашка выскальзывает из обожженных пальцев и выплескивает чай ему на ноги. – Что за хрень?! - Где Исин? – севшим голосом спрашивает Минсок, игнорируя чужие вопросительные взгляды и шепоток, пронесшийся за спиной.– Его здесь нет. Где он? - Н-не знаю я, - отнекивается маннэ, оглядевшись вокруг и прося помощи у остальных. На ногах Сехуна алеют красные пятна, оставленные кипятком, но он напрочь о них забывает, начиная беспокоиться за компанию со старшим. - Кажется, он пошел куда-то туда, - неопределенно машет в сторону леска Чанель. – В туалет, может? Минсок белеет и стискивает зубы. Что-то точно не так. Эта натянутая атмосфера длится уже не первый день, просто он предпочитал ничего не замечать, отстранился и посчитал ненужным лезть в дела младших. Чунмен же лидер. Вот пусть и возится. Только вот почему-то Чунмен не справляется. Или тоже больше ничего не хочет. Минсок подозревает последний вариант. - Исин? – зовет он, отмахиваясь от колючих веток и осторожно ступая по примятой младшим траве. – Исин, где ты? Ему не отвечают. Но он уже и сам видит сгорбленную спину в защитном костюме, тихо подрагивающую от сухих рыданий. Так горько. И так не похоже на лучезарного «милашку» Исина. Минсок продолжает безмолвно стоять позади, покручивая в пальцах сорванную травинку и не решаясь приблизиться, пока младший сам не поворачивает к нему покрасневшее от слез лицо. - Они говорят, что я следующий, хен. Все они. Никто больше в меня не верит. Его истеричный смешок звучит в установившейся тишине пистолетным выстрелом. В висок навылет. Исин смеется, захлебываясь своим приговором. И при этом вовсе не выглядит сумасшедшим. Скорее потерянным. Как маленький брошенный мальчик. Как все выжившие, оставшиеся в одночасье сиротами. Они все стали слишком суеверными, думает Минсок. Немного слетели с катушек. Но если кто и рехнется за это время, то точно не Исин. До Города не больше двух дней ходьбы, а Минсок уже готов списать себя со счетов. Он смертельно устал. И уже давно лишился самого важного: Лухан исчез три четверга назад. Три четверга длиной в целую вечность.