BaoziTime

Скука. Духота. Однообразие. Три кита, на которых этим летом основывается весь отдых Минсока. Последние каникулы перед выпуском вовсе не отличаются разнообразием развлечений, ограничиваясь разве что малобюджетными фильмами в местном кинотеатре да пляжем, приевшимся уже через три дня после приезда в пансион, тоже, кстати, далеким от класса люкс. Минсок неловко переворачивается на спину и вытирает со лба пот, морщась от боли в суставах. Шезлонг, на котором он лежит, ужасно неудобный, а полосатый пляжный зонтик отбрасывает свою тень куда угодно, но только не на него. Солнце в этом августе беспощадное. Недалеко, прямо на мелководье, неприлично быстро загоревший Чонин опять затеял детские нелепые игрища, не меняющиеся из года в год, сколько бы они сюда не приезжали. И с кем бы. Минсок с хмурым недовольством наблюдает, как друг с лукавой улыбкой подкрадывается к бледному и слишком уж худому Кёнсу и подбрасывает его в воду, создавая кучу соленых брызг и распугивая других отдыхающих. Столько первобытной радости на лицах этой парочки Минсок еще никогда не видел и теперь откровенно завидует. Пожалуй, пригласить Кёнсу было хорошей идеей — Чонин на седьмом небе, но вот о себе родном позаботиться тоже стоило. Жаль только раньше эта светлая мысль его голову не посетила. А теперь уже поздно. Вскоре Минсоку надоедает валяться без дела на пляже. Мешать друзьям строить отношения и быть третьим лишним совершенно не хочется, хоть они и звали поучаствовать в своих забавах. Честно сказать, сомнительное удовольствие. Кроме моря и желтенького раскаленного песочка ничего примечательного в округе нет. Люди Минсока не особо интересуют, поэтому он лишь вскользь мажет взглядом по лицам, не находя потенциальных одногодок, и наконец останавливает свое внимание на палатке с мороженым. До нее около сотни метров, и Минсок думает, что холодная кисленькая сладость придется весьма кстати. Плюс это поможет хоть немного развеяться и перестать косплеить одноклеточное. Нашарить присыпанные песком тапки и сделать несколько шагов в сторону, противоположную морю, оказывается не так просто. От долгого лежания затекло все тело, а мышцы сделались деревянными. Чуть размявшись и махнув ребятам, Минсок все же плетется в сторону палатки, через пару метров начиная проклинать свою забывчивость. Солнечные лучи злобно жалят открытые участки кожи на руках и груди, а забытая майка тем временем преспокойно валяется на пляже. Желание вымазаться мороженым с ног до головы становится все острее. За прилавком, вместо привычной дородной тетечки, которая наверняка бы его узнала, широко улыбается высокий светловолосый паренек в выгоревшей красной футболке с эмблемой английского футбольного клуба и такого же цвета кепке с потрепанным козырьком. Несмотря на более чем скромный наряд, сам парень выглядит на удивление привлекательно, и по самодовольному изгибу губ понятно, что он сам прекрасно об этом знает. С трудом переведя взгляд с пушистых ресниц продавца на ассортимент холодильника, Минсок смущенно тычет пальцем в кислотно-оранжевую упаковку фруктового льда. Кажется, он слишком долго пялился на красавчика. А это уже нехорошо и неправильно. И вообще фу, Минсок, держите свои нереализованные желания при себе. Мороженщик улыбается еще шире и тянется за платой. Его рука на ощупь мягкая и приятная, без следов физического труда. Минсок хмыкает, успевая сравнить их ладони. Его собственная — жесткая, мозолистая, с огрубевшей кожей на пальцах — последствия интенсивных тренировок с железом. Но результат точно того стоит, недаром на пляже Минсока провожают долгими взглядами. Кубики решают. Упаковка летит в мусорку, и Минсок поворачивает обратно, не удержавшись от последнего взгляда на хорошенького продавца. Красивые люди ему нравятся, правда, он им — далеко не всегда. — Я Лухан, — звучит довольно многозначительно, и Минсок замирает, не сделав и шага. — Моя смена заканчивается в восемь. Мороженщик неловко подмигивает, пряча улыбку, и отворачивается, усиленно делая вид, что занят и совсем не смотрит на то, как оранжевые липкие дорожки стекают по пальцам Минсока, подвисшего от внезапного прозрачного приглашения. Восемь вечера наступает слишком быстро. Если раньше время тянулось непомерно медленно, то сейчас, начиная с неожиданного знакомства, летит со скоростью поезда. Минсок еще до конца не разобрался в своих желаниях и мотивах, но все равно влезает в лучшие шорты, выгодно подчеркивающие крепкие икры, и приглаживает непослушные темные волосы, по которым давно плачут ножницы. На расспросы друзей он отвечает размытыми неясными фразами и выскакивает из пансиона раньше, чем они успевают прижать его к стенке. Путь до пляжа занимает не больше десяти минут. Сердце начинает неровно биться, когда впереди показывается палатка. Минсок затаивает дыхание, напуская на себя уверенный вид, и быстрыми шагами сокращает расстояние. Закрыто. Минсок кривится от разочарования. Если это такая шутка, он обязательно найдет улыбчивого засранца и жестоко покарает, наплевав на уголовный кодекс и моральные принципы. Чтобы его так легко кинули? Да ни за что! Но придумать наиболее изощренный способ убийства он не успевает — продавец, неслышно материализовавшийся за спиной, кладет руку ему на плечо, чем пугает до чертиков. — Пойдем, — говорит мороженщик, одетый все в ту же помятую футболку и драные от бедер до пяток джинсы, и манит его за собой. Минсок с недовольством отмечает, что с его мнением не считаются, но покорно плетется следом. В груди отчего-то разгорается предвкушение. Как у маленького ребенка перед поездкой на колесе обозрения. Как-то сама собой грубая ладонь Минсока оказывается в цепкой хватке нежной руки Лухана. И Минсок уже не уверен, кто правит балом, потому что парень гораздо шустрее, чем казался с виду. Эти вот мягкие, пшеничного цвета, волосы, большие выразительные глаза, как у олененка, аккуратные блестящие губы никак не вяжутся с чисто мужскими повадками и бойкой речью с едва заметным китайским акцентом. Лухан ведет его через вечерний полупустой пляж куда-то дальше, вдоль берега, а тем временем за их спинами гаснут последние бледно-желтые всполохи заката. Теплый, а не раскаленный, как днем, воздух ласкает переплетенные пальцы и легким ветерком приятно щекочет шею. Пахнет морем и тишиной. И даже непрекращающийся поток слов из уст говорливого парня не может повлиять на спокойствие, поселившееся в душе Минсока. Ему просто хорошо. И немного страшно, что хорошо так просто. Открытые шлепанцы загребают теплый песок, и смысла в них, в общем, никакого. Минсок останавливается, чтобы избавиться от ненужной обуви, и, выпрямившись, впервые замечает, что уже достаточно стемнело, а на небе показались первые звезды, до которых раньше ему дела не было, а сейчас вдруг стало. — Идем сюда, — тянет его дальше Лухан, распинывая песок растоптанными кроссовками. Минсок едва успевает захватить свои шлепанцы и вовремя затормозить, когда мороженщик резко останавливается, гордо показывая «особенное место», о котором успел прожужжать все уши. Небольшой деревянный пирс уходит в море лишь на несколько метров, но выглядит сказочно уютно. Вокруг никого. Только тихий шелест волн и поглядывающие сверху яркие звезды. Лухан не раздумывая плюхается на мосток, приглашая его присоединиться, и Минсок не отказывается, присаживаясь рядом и устраивая свою голову на тощем луханевом плече. Не очень-то удобно, но так уж хочется. Минутная слабость, не встретившая никакого отпора — Лухан лишь прижимает его к себе ближе, обняв поперек спины. Вслушиваясь в звучание приятного голоса, Минсок никак не может понять, что такого особенного в парне, продающем на пляже мороженое, который так легко нашел к нему подход и за несколько часов стал ближе, чем многие знакомые. Может то, что Лухан не был похож ни на одного из них? Уверенный, обаятельный, соблазнительный даже в отстойном прикиде, он сумел очаровать Минсока и полностью подчинить своей воле. Настолько, что Минсок не желает прощаться с этой прекрасной ночью, которая уже дала ему больше, чем все лето. Внимательные смешливые глаза, бесстыдно разглядывающие Минсока все это время, лишь на секунду дольше положенного останавливаются на губах. Но Минсоку хватает и этого. Он думает, что сошел с ума, и солнце точно напекло ему голову, когда подчиняется минутному порыву и, зарываясь в волосы парня рукой, притягивает его для нежного поцелуя. Короткого, но пьянящего не хуже бутылочки соджу, которой сейчас так не хватает, чтобы было на что списать свои действия. Минсок все еще не определился с желаниями, но уже на подходе. И от собственных мыслей становится жарковато. — Вау, — выдыхает явно не ожидавший такого поворота Лухан, облизывая тонкие губы. Его взгляд едва осмысленный и требующий хоть каких-то разъяснений. Или продолжения, судя по неровно вздымающейся груди. — Я тоже хотел бы показать тебе кое-что интересное, — Минсок крепко обхватывает парня за шею и перебирается к нему на колени, решая, что сегодня он хочет так. И иначе с Луханом все равно не получится. С ним хочется чувствовать себя слабым и плыть по течению, позволяя заботиться о себе. — Если ты, конечно, не против. Принимая горячее дыхание на губах и сильные руки, сжавшие его талию, за согласие, Минсок довольно улыбается в поцелуй — что-то подсказывает ему, что скучать в одиночестве больше не придется.