Hurt

— Вы ведь понимаете всю сложность положения, не правда ли? Поступок вашего сотрудника может стоить жизни одному очень важному для нас человеку. К тому же дело расследует полиция. Нам бы не хотелось портить столь продуктивное сотрудничество подобным инцидентом. — С полицией вопрос уже решён, можете не беспокоиться. Но что же вы от нас теперь-то хотите? Девушки больше нет. — Ну, её ведь нет не просто так? Кое-что от неё всё же осталось, не так ли? Он действительно так хорош, как о нём говорят? — Это наш специалист номер один. — Значит операция прошла успешно? В таком случае всё ещё вполне можно решить. Не думаю, что непродолжительное неудобство губительно скажется на сердце. — Вы хотите сказать… — Нам нужна девочка, да, — мужчина поправил лацкан белоснежной рубашки и соединил пальцы. Его собеседник угрюмо молчал. — Я помогу вам принять верное решение: либо вы отдадите её добровольно, либо мы заберём её силой. И тогда, боюсь, от вашей организации останется чуть больше, чем ничего, а вам не удастся второй раз обмануть смерть. — Он перевёз её из больницы домой, насколько мне известно, — после непродолжительной паузы произнёс мужчина, гладя седые усы. — Благодарю. Как только она будет у нас — инцидент будет исчерпан и мы обо всём благополучно забудем, — молодой человек улыбнулся и покинул просторный кабинет, оставив собеседника в чёрной тишине.

— Куда? — осведомился таксист, повернувшись к мрачному пассажиру. — Прямо, — вздохнул мужчина. Размытые пятна фонарей проносились мимо жёлтыми грязными вспышками, вызывая тошноту и головную боль. Тело, тяжёлое и непослушное, отказывалось шевелиться, растворяясь в густой мути алкоголя. Город бурлил машинами, ночными гуляками, плетущимися из одного бара в другой, людьми сомнительного рода деятельности и светом многочисленных вывесок. Душно, тесно. Даже на проспекте с четырьмя полосами движения он задыхался от света, людей, мыслей, от собственного сознания. Город напитался сыростью и дневной серостью, напоминая дно того самого чёртова пруда. Свет фонарей и окон мажет ночь желтизной ламп накаливания как дурная пародия на солнечный свет. Жёлтая гуашь, которой ребёнок пытается нарисовать свет на чёрном фоне, но только разводит грязь из темно-серого цвета и катышков бумаги. Сознание проседает под собственным весом. Когда таксист остановил машину, мужчина некоторое время тупо смотрел перед собой, прикладывая немалые усилия, чтобы выплыть из тягучей жижи собственных мыслей. Рассчитавшись, он выпал в тёплый вечер, в где всё окружение слегка покачивалось и пахло сырой землёй. Нетвёрдо дойдя до квартиры, детектив рухнул на стул в кухне, достал сигарету и, поморщившись, прикурил, глотнув едкий дым. Дрянь. Душно. Холодно. Пруд. Кёраку задумчиво проходил мимо барных витрин, пиная камешки, пустые банки и стаканчики из-под кофе. Мимо с пронзительным воем и истеричными всполохами сирены, окрашивающих улицу в чёрно-синие цвета, пронеслась скорая, резанув мерцающим светом по болезненным воспоминаниям. Возможно, кто-то где-то скоро рухнет в ту же густую тёмную жижу страха и отчаяния, в которой Шунсуй бултыхался уже несколько месяцев, лишь изредка подплывая к поверхности, но опускаясь всё ближе ко дну как та девочка. “Дома, что, не моргается?” — вспомнил он вопрос коллеги. Нет. Бесполезно. Дома живут запахи, мысли, воспоминания. Дома очень страшно и хочется напиться. На завтра-то детектив себе развлечение придумал, но до утра ещё надо было как-то дотянуть. Будь он западнее — поехал бы к своим. Не к родителям, к знакомым по мотоклубу, с которыми не переставал общаться, даже уйдя в полицию. Выпил бы бутылку пива, посмеялся, послушал новые байки, возможно выкурил бы косячок и рухнул спать под этой сияющей бездной, именуемой небом. Выспался и утром, отряхнувшись от травы и песка, поехал куда глаза глядят по бесконечной дороге. Тут так тесно. Так пусто. Людно и одиноко. Парадоксы города. Мужчина пролистал список контактов. Генрюсай, скорее всего, дрыхнет, Йоруичи, вероятно, проводит время со своей подружкой из соседнего отдела — он бы на это с радостью посмотрел, но вряд ли дамы будут за. Урахара… нет, звонить ему он точно не будет. Белоснежка. Интересно, чего это Укитаке так накидался? Не похож он на человека, который таким образом снимает стресс — слишком он спокоен для подобного типажа следаков. А почему бы, собственно, не спросить у него самого? Вокруг черным черно. Воздуха не хватает. Царапай. Стучи. Делай хоть что-то. До верха не так далеко, давай. Давай! Проснись! Земля давит, душит. Темно. Шея затекла, скула ноет, рука еле шевелится и какой-то гадкий звук долбится в голову сквозь темную воду алкоголя, дребезжа в висок. Он дёрнул рукой и вздрогнул, услышав звон стакана, сброшенного со стола. По голове вновь завибрировала столешница, на которой остался телефон, разрывающийся звонком. Поборов желание кинуть мобильный в стену, Укитаке не без труда оторвал себя от кухонного стола, за которым растянулся в пьяном забытьи. В голове пронеслась вереница тревожных мыслей, вытеснивших раздражение. Кто будет звонить посреди ночи? Изуми? Он схватил аппарат, на экране которого высветилось осточертевшее “Кёраку Шунсуй”. “Как же задрал своими выходками”, — подумал следователь, но поднял трубку и прохрипел в микрофон “Слушаю”. — Есть вопрос. Это важно, — серьёзно спросил Кёраку, заставили коллегу быстро прийти в чувство. — Да? — Какой чупа чупс лучше брать: вишнёвый или клубнично-ванильный? — Ты что, ебанулся? — повысил голос разбуженный, поднимаясь на ватные ноги и прикладывая ладонь к горящему лбу. — Ну я не знаю, какой лучше. — Что тебе надо? — немного спокойнее спросил он, резким движением стягивая галстук. — Узнать какого хрена ты напился. — Какое тебе дело? — Интересно. — На хуй сходи, там тоже интересно... — О, тут ещё и яблочный есть, — послышался восхищённый голос Кёраку. — Если у тебя ничего, то отвали, пожалуйста, — почти простонал в трубку детектив, стягивая рубашку, от которой несло едким сочетанием табака, алкоголя, пота и дешёвых духов. — Ты ведь не из-за дела надрался? Ты не грусти на этот счёт, — непринуждённо сообщил коллега. Ничего себе “не грусти”... — Нет, не из-за дела, — мрачно ответил Укитаке, открывая окно в надежде напиться ночным воздухом. — Завтра будешь? — Во сколько? — В десять. — Давай в одиннадцать? — Окей, одиннадцать. Так чего ты там накушался? — Так получилось. Бери уже клубничный и отвали. — Лучше бы ему быть вкусным. — Спокойной ночи. Укитаке положил трубку и попытался смыть липкое помутнение в сознании холодной водой, но легче не становилось. Жёлтый фонарь за окном судорожно моргал в серо-синей ночи, где воздух, плотный и вязкий как желе, чуть вибрировал и не давал облегчения. Следователь рухнул на кровать и смотрел в потолок, дрожащий в фонарном свете пока сознание вновь не затянула мгла. Шунсуй не без труда разодрал упаковку конфеты и, засунув леденец за щёку, побрёл в сторону работы. Спать в комнате отдыха было не так уж плохо, а может и поработать вдохновение будет. В участке царил приятный полумрак и несколько дежурных сидели, уткнувшись носом в кроссворды. Изредка звонил телефон, но на их этаже было тихо. Они расследуют особо тяжкие. К ним не везут собутыльников, которые что-то не поделили и дошли до поножовщины. Не везут воров и воришек, не тревожат случаями вандализма и хулиганства. У них все самое вкусное. Маньяки, заказные убийства, убийства с особой жестокостью и прочие вариации умерщвления людей. Как же хорошо иногда осознавать, что твоя эмпатия не реагирует на такого рода проблемы. Как здоровые люди вообще могут здесь работать? Мазохисты они все, что ли? Ну невозможно же на четвёртом десятке успешно убеждать себя в том, что это всё на благо общества? Или возможно? Мужчина поднялся в офис и внимательно посмотрел на стол коллеги. Чисто, компьютер выключен. Большой календарь с левой стороны. Несколько клеток обведены и снабжены комментариями: “Изуми”, “6 месяцев”. Интересно, он разве левша? Бумаги, вроде бы, правой рукой заполнял… В верхнем ящике бланки, отчёты, канцелярская мелочь, пара леденцов. Ну а что он хотел найти, портал в Нарнию или порнуху? “Скучный. Скучный-скучный праведник”, — резюмировал Кёраку, открывая второй ящик. В нижней шуфлядке лежала пачка сигарет, потёртая зажигалка и несколько фоторамок. На одном изображении, полинявшем от времени, была красивая супружеская пара, нежно держащая руки на округлом животе жены, а вокруг них стояло трое детишек. В старшем из них Кёраку узнал коллегу. Зеленоглазый мальчонка лет десяти со смоляными прямыми волосами открыто улыбался и обнимал девочку, на которую очень походил. Рядом стоял рыжий мальчик, совсем кроха, абсолютно непохожий ни на одного из семьи. Детектив долго всматривался в черты Укитаке, отмечая, что он больше похож на мать лицом и мимикой. Пожалуй, от отца ему досталась фигура — тот тоже был худощавый и высокий. Со второй фотографии широко улыбался симпатичный парень в костюме, обнимающий молодую жену одной рукой, а вторую закинувший на плечо Широ. Девушка гладила короткие взъерошенные колючки чёрных волос супруга и явно хихикала. Укитаке улыбался, указывая на безымянный палец друга, где красовалось кольцо. Сложно было понять, когда фотография была сделана, но здесь коллега выглядел лет на пятнадцать моложе. Может, из-за того, что длинные волосы тут были всё ещё чёрными, может из-за выспавшегося и в целом здорового вида, а может из-за этой улыбки, которой улыбался Широ в детстве? Падая на кожаный диван с потертой обивкой, Кёраку поймал себя на двух эмоциях: зависть при взгляде на семейное фото и тоска от того, что такой улыбки он у Укитаке не видел ни разу. И всё-таки почему он так нажрался? Почему он, в конце концов, седой? Фантик всё равно что у Чупа-Чупса — хрен раздербанишь. — Ну чего тебе? — тихо спросил Укитаке, сидя на высоком парапете, отгораживающим клумбу от площади. — Тебе повезло, леденец был вкусный, — дёрнул уголком губ коллега, глядя на довольно помятое лицо седого. Тот выразительно приподнял бровь, вложив в жест весь внутренний мат. — Ты не думал, что я мог бы послать тебя куда подальше и просто не приехать? — Нет, — абсолютно спокойно ответил Кёраку. — Ты не из таких. Ну, то есть, послать бы ты меня мог, конечно — ты это даже сделал разок-другой, кстати — но всё равно бы приехал. Ты же как “Чип и Дейл”, всегда спешишь на помощь, не так ли? Укитаке мрачно усмехнулся и сделал глоток воды. — Ты говорил, что у тебя какое-то дело. — Да, — удивительно серьёзно ответил Кёраку и огляделся, — Пошли прогуляемся. Они брели, не особо выбирая маршрут и некоторое время храня молчание. — Надо определиться, что со всем этим делать. Легально нам продолжить, похоже, не дадут, — в конце концов произнёс Кёраку, обернувшись по сторонам. — Почему тебя это так волнует? — Какая разница? Может, это бьёт по моему самолюбию, может просто бесят такие уроды, может скучно. Дела это не меняет. — А почему ты решил, что это волнует меня? — тихо спросил коллега и тоже украдкой посмотрел по сторонам, переняв паранойю коллеги. — Шутишь? У тебя на лице всё написано. — Думаешь, ничего от тебя не скрыть, да? — хмыкнул Укитаке. — Я вчера говорил с Хирако, — спокойно произнес шатен. — Зачем? — широко открыл зелёные глаза собеседник. — Ой, что это? Интерес? — ехидно поинтересовался детектив. — Я же говорил. — Узнал что-то полезное? — тихо спросил седой, проигнорировав шпильку от коллеги. — Только то, что это тот ещё чан с дерьмом. И мы уже стоим на лесенке в плавках. — Это и так понятно. Генрюсай просто так от дела отстранить не дал бы. Помнится, он и не такое умудрялся отвоевать, а тут скинул. — Этой блондинистой заднице, Хирако, угрожали. Возможно, не только ему. Он, правда, не понимает, почему от тел избавились таким образом при подобных-то ресурсах. — Согласен. В Эспаде дела были отлажены лучше, насколько я знаю. Хотя у них какое-то время назад “сменилось руководство”, кажется. — Откуда такие интересные новости? — Есть ещё каналы, — уклончиво произнёс мужчина, опустив глаза. Кёраку дёрнул бровью, но промолчал. — Я вчера ездил на завод, — сменил тему Укитаке. — На какой? — На тот, к чьей территории относится место преступления. — И что там? — Не знаю, насколько часто его используют как лаз для подобного, но маршрут, похоже, уже был проложен. Снова замолчали, погрузившись в тяжёлые мысли. — Как думаешь в этом разбираться? — спросил Кёраку, засунув руки в карманы джинсов. — Осторожно, — ответил Укитаке и выудил из кармана серёжку. Повертев украшение в пальцах, он тихо добавил, — но жёстко. — А у твоего информатора можно добыть ещё каких-то данных? — Не думаю, что удастся так просто что-то выведать, а подставлять её под удар я не хочу. — Её? Совмещаешь приятное с полезным? — кисло усмехнулся мужчина. — Заткнись. Полуденный зной, напитывающий густой воздух как бензин вату, нагнал их у берега реки. Мужчины спустились к кромке воды и опустились на желтоватую траву. Долгое время оба молчали, глядя на воду, в которой плыли серые облака. — Мне не даёт покоя одна вещь… — Укитаке нахмурился и, похлопав себя по карманам, выудил из брюк сигарету. Прикурив, детектив молчал некоторое время. — Эспада… — он затянулся и посмотрел на белёсое небо. — Ещё до моего отъезда их никак нельзя было изловить. Хорошие адвокаты, аккуратное руководство, которое ускользало от рейдов, даже исполнителей они старались не терять. И тут их вот так запросто накрывает ОБН? Не хочу сказать ничего плохого про отдел по борьбе с наркотиками, но вот так, быстро и грациозно Эспаду просто поймали? Кёраку молча смотрел на коллегу, чуть наклонив голову. Укитаке, поймав на себе вопросительный взгляд, дёрнул бровью. — Что? — Ты же завязал. — Развязал вчера. — Гений. Курит он с астмой, — фыркнул шатен. — Это что, забота? — поднял зелёные глаза мужчина. — Не хочу чтобы ты слёг в самый ответственный момент просто. — Это не особо влияет в данном случае, — пожал узкими плечами следователь. — Да и до этого “ответственного момента” ещё дожить надо. По реке медленно проплыл комок мусора и водорослей. Сгусток подгнившей травы напомнил спутанные чёрные волосы той студентки. — Ты думаешь, Эспаду помог убрать кто-то из других организаций? — уточнил Кёраку, развалившись на траве. — Учитывая их перестановки, если это правда, звучит вполне вероятно. — И что это даёт? Что теперь у нас гидра позубастее? Охуенная новость. Добавлю её в свою копилку счастья. — Добавь туда вот что: если их не истребили до конца, а этого, насколько я знаю, не сделали, значит… — Значит кто-то “помог” новоприбывшим и полиции раздолбать Эспаду изнутри за некислые бонусы? — Именно так. И значит те, кто выжил и не перешёл под новые знамёна, вряд ли довольны таким положением дел. — И из претендентов у нас остаётся только… — Да. — Ох ты ж блять… Урахара не ждал звонка. Уж тем более не ждал, что ему позвонит этот человек. Любопытненько, что могло потребоваться детективу? — У аппарата. — Есть вопрос по делу. — Снова провал? — Хотелось бы, но нет. Мне нужно узнать, где содержится Айзен. — О, Шунсуй, боюсь я не могу тебе в этом помочь. — Кисуке, ты врёшь. Видишь, я мог бы сказать “не пизди”, а сказал очень вежливо. — Похвально, но нет. — Почему? Думаешь, он меня убьёт или я ему сбежать помогу? — Разумеется, нет. — Тогда в чём проблема? — Я думаю… — Урахара выдержал паузу, — Я думаю, что общение с ним может на тебе очень плохо отразиться. — Мне доводилось общаться с психопатами и не раз. Разберусь. — Ты общался с ними после того, как провёл три месяца у меня? Ну? — Слушай… — Кёраку отошёл подальше, теребя в пальцах травинку, — Это правда очень важно. Если… если я с этим не разберусь — это тоже на мне очень плохо отразится. — Ты один? — Нет. — Хорошо. Тогда пообещай мне одну вещь. — Приду как назначено. — Я не о том, — чуть улыбнулся психиатр, — после того, как поговоришь с Айзеном, побудь ещё какое-то время с коллегой. — Звучит выполнимо. — Я договорюсь о встрече. Слушай адрес... — Миленько тут, ничего не скажешь, — свистнул Кёраку, проходя сквозь ворота. — Ну а чего ты ожидал, санаторий? — Этому ублюдку место в маленьком ящичке в комнатке с металлическими полочками. Так что для него и это санаторий. — Детективы, — кивнул заведующий отделением. — Прошу, будьте терпеливы. Из-за лекарств он может быть немного заторможенным и иногда излишне взволнованным. — Мы точно говорим о Соскэ? — дёрнул бровью Кёраку. — Да. Лечение, терапия, всё это приносит результаты. Жаль, что такой интеллект будет загублен со временем, но ничего не поделать. Он сумасшедший и его надо лечить. — Проще его усыпить было, — тихо произнёс шатен. Коридор тянулся вглубь здания, освещённый продолговатыми лампами дневного света. Пахло металлом, пластиком и лекарствами. Звуки шагов отражались эхом от выкрашенных бетонных стен и линолеумного пола. Санитар приложил чип-карту к датчику, стукнула сетчатая перегородка,открывая путь в нужный отсек. — Подождите, — мужчина толкнул тяжёлую металлическую дверь, — в случае чего — я рядом. Айзен! К тебе посетители! Небольшая светлая комната совершенно не походила на палату психиатрической лечебницы строгого режима. Скорее на гостиничный номер трёхзвоздочного отеля где-то в Европе: застеленная кровать, небольшая полка с книгами, уголок под душ и туалет, и даже письменный стол. Именно за столом, спиной к двери, и сидел мужчина. Услышав голос санитара, он вздрогнул и быстро обернулся. Карие глаза смотрели на вошедших с лёгким испугом из-за стёкол очков. — Удачи, джентльмены, — качнул головой санитар и вышел из палаты. — Айзен Соскэ? — чуть недоверчиво уточнил Укитаке. — Это я, — кивнул пациент, внимательно глядя на своих гостей. — Я могу вам как-то помочь? — Детективы Укитаке и Кёраку. Нас интересует, что привело вас сюда. — Прошу прощения? — он наклонил голову. — Великий серый кардинал и здесь. Как такое могло произойти? — без вступлений спросил Кёраку. — Такое решение вынес суд и медицинская комиссия, — пожал плечами шатен. — Эспада. Твоих рук дело. Синдикат, который внушал ужас в полицию и в гражданских. И вдруг чрезвычайно успешный налёт ОБН, смерти подчинённых, тебя вытаскивают едва ли не из постели и волокут в суд. — Зачем вы мне об этом рассказываете? — поднял тонкие брови пациент. — Затем, что мы бы хотели понять, как же так произошло. — Полагаю, труды ваших коллег и вас наконец-то себя окупили. Неужели вы просто не можете порадоваться победе? — непринуждённо спросил Айзен и медленно, осторожно взял кружку. — Многовато вас осталось после такого успеха. — Айзен, неужели это не бьёт по вашему самолюбию? Факт, что у вас просто так отняли всё, что у вас было и вы закончили здесь, — вкрадчиво спросил Укитаке. — Что сделано, то сделано, не так ли? — печально полуулыбнулся мужчина. — Несколько лет вы совершенно виртуозно притворялись обычным бухгалтером, руководя таким мощным синдикатом, но в итоге… — продолжил седой. — Хватит об этом, хватит, — Айзен опустил лицо и вытянул вперёд ладонь. — Что вам надо? Поиздеваться пришли? Укитаке смотрел на пациента с неподдельной тоской, чуть покусывая нижнюю губу. — Ладно-ладно, только не хнычь, — произнёс Кёраку, опускаясь на корточки перед Соскэ и пристально глядя ему в лицо. Немного помолчав, детектив поднялся на ноги. — Неужели никаких сожалений? — спросил Укитаке. — Сожаление — это слабость. А слабость — это грех, — философски заметил заключённый. — И что, безгрешный ты наш, не грустно тебе тут? — Ну что вы, детектив, у меня здесь, чудесная компания, неплохая библиотека и много времени. Вам ли не знать? — мягко ответил Айзен, глядя в глаза Кёраку. Детектив чуть прищурился, но взгляд выдержал. — Думаю, у тебя этого было в избытке и на воле. Что же Калиас тебе не придумал легендарное оправдание? Или он у вас был только чтобы всякую мелочь от тюрьмы отмазывать? — Калиас? О нет, я не нуждался в его услугах. Меня бы не приговорили к смертной казни. К тому же, у меня был рохля, а не прокурор, не то что госпожа Ядомару. Жаль мне не посчастливилось увидеть её в деле. Говорят, эта женщина могла кому угодно задать прекрасную трёпку. Укитаке заметил, как дрогнули пальцы коллеги. — Ладно, пойдём, — прошипел шатен. — Не хочет говорить — не надо. Эй! — крикнул он в дверь. — Подождите, — остановил его Соскэ. — Я могу поговорить. Но только с детективом Кёраку, — он улыбнулся и посмотрел поверх очков. — Нет, это… — Укитаке. Позволишь? — Я не думаю, что это хорошая идея, — прошептал седой. — У нас не слишком много вариантов, забыл? — Кёраку… — Я не хочу уходить с пустыми руками. А ты? — Ох… ладно. Седой хлопнул коллегу по плечу и постучал в дверь. Когда они остались вдвоём, Кёраку опустился на кровать. — Чем обязан такой честью? — Интересно. Насколько я помню, вы тоже работали над делом Эспады, не так ли, детектив. — Вы успели так наследить, что работы хватило на все ведомства, можешь гордиться. — Вы ведь работали не только по этой причине. — Это не имеет значения. — О, напротив. Это самое главное. Мотивация, тем более в вашем деле, чрезвычайно важна. Возможно, не утеряй вы её, тоже участвовали бы в моём аресте, — наклонил голову Айзен и снял очки. Карие глаза смотрели пристально, изучающе. Кёраку стиснул зубы, стараясь держать себя в руках. — Если ты не хочешь говорить — я пошёл. Не буду врать, что был рад встрече. — Нет. Я могу поделиться кое-какими данными, но что же я получу взамен? — Ты не на тех условиях, чтобы торговаться. — А вы? Вы, наверное, в отчаянии, раз решили обратиться за моей помощью? Что у вас осталось, кроме работы? Кёраку стиснул кулаки, но сделал глубокий вдох и посмотрел в лицо собеседника. — Что если я сообщу врачу о том, что “лечение” твоё идёт совершенно не по плану? Кто у тебя из персонала на прикорме? Сестра? Санитар? Может быть, сам главврач? Ну ничего, есть другие больницы, другие врачи. Смерть не так пугает в сравнении с перспективой превращения в овощ, а? Айзен лишь улыбнулся, продолжая с интересом рассматривать собеседника. — Вы смышлёный. Не удивительно, что она выбрала кого-то вроде вас. — Кто. Помог. Развалить. Эспаду? — отчеканил следователь. — И кто пришёл на ваше место? — Насколько мне стало известно, в этом участвовал Барагган. Он был чем-то вроде моего заместителя. Вероятно, он обеспечил себе весьма безбедную старость. — С кем ты не захотел сотрудничать? — Вам её не хватает, да? Как глупо иногда всё оборачивается, верно? — Кто сейчас управляет городом? — переспросил Кёраку, кусая щёку изнутри. — Они назвались “Звёздными рыцарями”. Их основное поле деятельности — Европа. У нас для них тоже оказались весьма выгодные условия. Хотели сотрудничать. Как странно, верно? Такая молодая женщина… неужели действительно просто инфаркт? Патологоанатом не мог напутать? — Ты отказался. Не из-за условий, верно? Ты не бизнесмен. Ты хочешь быть королём, императором, богом, единственным правителем, без конкурентов. — О, вы всё проверили. Ну разумеется. Я не сомневался, что вы будете очень дотошным в данном деле. Но знаете, что-то ведь даже вы могли упустить. — Чем занимаются эти европейские ублюдки? Торговля людьми? — Ну, у них множество сфер деятельности. Вы уверены, что её не убили? — Почему ты отказался? — Она, кажется, должна была вести дело Сокаччио... Да, точно. Вы были так близки к тому, чтобы посадить этого ублюдка. — Ты надеялся, что сможешь выжить их из города, не так ли? Нет, ты был в этом уверен. У тебя в руках было несколько чиновников, люди в полиции. Но один из твоих людей обманул твоё доверие в самый неподходящий момент. С одной стороны вас прижали новенькие, с другой — полиция, у которой резко появилась уйма информации. Главное ведь обезглавить Эспаду. При этом с новой властью “тринадцатая зарплата” будет так же стабильно поступать в кошелёк. Какая оплошность с твоей стороны. Теперь ты здесь, косишь под сумасшедшего. Кого в полиции вы купили? — Вы что, запоминаете имена всех официантов, которые обслуживают вас в кафе? — рассмеялся Айзен. — Ты знаешь что-то про тело в реке в прошлом году, за которое сейчас сидит Джаггерджак? — Воровство. Что поделаешь, все ошибаются. Виновные уже наказаны, можете не волноваться, детектив. Стресс — причина сердечных заболеваний. — Тебя не пытаются убить не просто так. Ты, вроде как, под домашним арестом, а, шалун? — довольно улыбнулся детектив, чувствуя во рту солоноватый вкус крови от раскусанной слизистой. — Ты здесь должен подумать над своим поведением и тебя вытащат, когда ты пригодишься, не так ли? — Я поражаюсь вашему хладнокровию, детектив. Неужели вы действительно смирились с мыслью, что Лизу у вас отнял случай? Нет. Он всё перепроверил несколько раз. Это не было убийство. Но не могло ведь всё настолько совпасть? Он знает что-то об убийстве или просто хочет внушить эти мысли? Пытался перевести тему? Просто получает удовольствие? Серые глаза бегали, не цепляясь за объекты, он просматривал собственные мысли, которые вновь сбились в ком. — Кёраку! — Уберите руки немедленно! — Кто к этому причастен?! — орал Кёраку, пытаясь дотянуться до Айзена, который стоял в углу комнаты и с улыбкой наблюдал за тем, как санитар и Укитаке пытаются сдержать взбесившегося следователя. — Всё, допрос окончен. — Спасибо за визит, детектив, — улыбнулся пациент и надел очки.