Hurt

https://www.youtube.com/watch?v=9ZetitIsaSM Ночь растянулась эфемерной кошкой по улицам и проспектам, лениво играя с мотыльками, крутящимися около фонарей, касаясь усами электрического освещения прохожих, глядя жёлтыми глазами фонарей в окна. Ночь дышит глубоко, нюхает тихую воду в реке, прибитую пыль на тротуарах, последние блики падающих звёзд. Ещё несколько часов этот город полностью принадлежит ночи. В небольшом доме в спальном районе свет уже выключен, но его жители не спят. Они купаются друг в друге и упиваются ночью. Его серые глаза кажутся чёрными, по виску сбегает капелька пота. Она выгибается ему навстречу и сладко стонет, закинув голову и обвив стройными ногами его талию. Ночь обошла светлый забор, украдкой взглянула на белые контуры обнажённых тел и прошла дальше. У неё ещё много недосмотренных снов. Тихо зашуршали простыни, когда любовники растянулись на кровати, держась за руки. Девушка, хрупкая и нагая, нежилась в объятиях своего мужчины. Их волосы разметались по подушкам, дыхание постепенно выравнивалось. Клонило в сон, но брюнет боролся с дрёмой, желая как можно дольше смотреть на её лицо, вдыхать её запах, гладить светящуюся белизну кожи. — Хисана? — тихо позвал он. — М? — промурлыкала девушка, нежась в мужских объятиях. — Я тебе говорил сегодня, что люблю тебя? — серьёзно спросил Бьякуя. — Хм… — она задумалась, — подожди-ка, сейчас сверюсь со своим ежедневником… — улыбнулась брюнетка и поцеловала острый мужской подбородок. — Я это и так знаю, солнышко. И я тебя люблю. — Извини, что опоздал к ужину. — Ничего, — Хисана убрала влажную прядь волос с мужского лба, — Я всё понимаю. Я же в конце концов выходила за офицера полиции, — она потёрлась лбом о его грудь. — Ты и вправду святая женщина, — Кучики поцеловал чёрную макушку жены. — Кто это про меня такое сказал? — хихикнула она. — Кёраку… — А, твой коллега, — Хисана сделала паузу. — Как он? — Он… — Бьякуя ответил не сразу. Похоже, взболтанная чернота Кёраку постепенно оседала на дно. Укитаке, как ни трудно было это признавать, действительно хорошо на него влиял: улыбка шатена вновь приобрела хоть какой-то оттенок живых эмоций. — Мне кажется, что сейчас уже немного лучше, — подумав заключил мужчина. Встал перед глазами силуэт коллеги на следующий день после похорон: ссутулившийся, отощавший в одно мгновение, истлевший. Кучики притянул к себе жену, желая почувствовать каждый миллиметр её тела, силясь огородить от всего на свете. Страшно. Как страшно потерять кого-то настолько родного. Как бы он… нет, даже думать о таком боязно. Он ведь с ума бы сошёл. Он никогда этого не переживёт. Он никогда её не потеряет. Никогда этого не допустит. Ночь фыркнула проезжающей вдалеке машиной и побежала прочь. Её длинный, в несколько часов, хвост, самым кончиком зацепил дребезжащую мусорную урну в центре города, куда вскоре упал рассеянный взгляд рассвета. Вода бежала по телу, наполняла волосы тяжестью, смывала горький сон. Пахнет лавандой. Розоватая струйка змейкой завилась на белой поверхности к металлическому кругу водостока и нырнула в темноту. Он безразлично посмотрел на кровь из мелкой ранки на ноге. Пропустил осколок зеркала, когда убирал следы учинённого им же погрома. — Ты ведь не обидишься, если я буду жить дальше? — спросил Кёраку, смывая пену с шеи. Он вчера долго думал об этом, долго спрашивал себя, больно ли ему на самом деле или потому что “так должно быть”. Нет. Ему правда ужасно больно, холодно и одиноко. Вчера он окончательно в этом себе признался. Обмани он себя — не было бы этого непрерывного плача, накатывающего как волны. Урахара оказался прав, ему стало легче. На душе осталась лишь гложущая пустота. Но вместе с ней пришло и трезвое понимание того, что её уже не вернуть. — Её просто нужно заполнить. Эту дырку в груди. Она медленно, очень медленно затянется. Но для этого не надо её ковырять, верно? Я же прав? Так что сейчас нам опять нужно расстаться на некоторое время. Рассвет заглянул в перевёрнутую спальню. Отчаяние, лаванда, любовь, бензин, одиночество, виски — всё смешалось в небольшой комнате. Медленно отъехала дверь его половины платяного шкафа. Одеколон, пыль, металл. Яркие пятна рубашек выглядят непривычно: голубая, розовая, белая в мелкий цветочек, серая с грибами, в пастельную полоску, чёрная. Последняя жжёт пальцы цветом, и он резким движением сдёргивает с вешалки белую в цветочек. — А мне нравится этот рисунок, — буркнул он себе под нос, застёгивая оранжевые пуговки. — И плевать я хотел на официоз. Тошнит от этого. — Это ведь не поход на пляски на выходные. Тебе с людьми работать, — строго замечает она, натягивая чулок на стройную ножку. — Ты же знаешь, что люди от меня не в восторге, независимо от рубашки, — пожал он плечами и чуть хмыкнул. — Ямамото тебе слишком много позволяет, — закатила глаза Лиза и подняла с пола блузку. — Блин, опять помял, засранец. — Дед меня знает. И знает, что работаю я одинаково хорошо, — парировал он, застёгивая джинсы. — Независимо от рубашки? — Независимо от того, нравлюсь я людям или нет. Более того, чем меньше я кому-то нравлюсь, тем больше от меня толку. — Тебя это погубит, идиотина. — Ну… пока не погубило. На тумбочке всё ещё лежат её вещи. Помада, серьги, два красных цветочка — значок, который он когда-то похитил, чтобы заманить её на свидание. Сработало. — Ты ими очень дорожишь, верно? — Мне их мама подарила на выпускной, я же рассказывала. — Да, верно. — Они довольно дорогие, чтоб ты знал, — хмыкнула женщина, крася губы. — Так ты поэтому так нервничала, когда я их спёр? — Я по ним скучала. И ещё на тебе это выглядит довольно глупо. — Можно я заберу их на удачу? Тебе ведь они… не нужны больше. — Почему бы и нет? Считай это прощальным подарком, — покачала Лиза головой и исчезла. — Спасибо, — он прицепил украшение к резинке и, накинув куртку, вышел. *** Солнечный свет пробивал тёмные стёкла очков, красовался в витиеватых нитях табачного дыма, заставлял щуриться, но даже несмотря на это, всё равно клонило в сон. Широ надеялся спокойно провести вечер дома, но какое там… Приехал и, едва увидев схему, составленную с Кёраку, вновь сел за работу. Слишком много данных, слишком много людей — информация давила на виски, не давала покоя, не позволяла сосредоточиться ни на чём, кроме фотографий, таблиц и схемы на стене. Укитаке пытался убедить себя, что в таком взвинченном состоянии толку не будет, но всё равно сел за работу. Когда солнце упало в обморок за горизонт, он закончил менять местоположение известных элементов и добавлять новые данные. Их изначальная схема сильно изменилась и в сухом остатке теперь напоминала диаграмму Венна. Овал: Старк, Аскин, Эберн — подпольные операции. Овал: Патрик, Эберн, Килге (возможно, но нет доказательств, что имеет к этому какое-то отношение) — вместе работали. Неровный круг: Патрик, Аскин, Арруруэри — фонд, выдавший взятку. (Возможно, тут же завязан и Эберн, но нет подтверждения. Возможно, из-за Айзена, чтобы спрятать его в психиатрической клинике. Зачем?) Ещё один большой круг с подписью “Германия”: Аскин, ?, ?... Он долго смотрел в схему, сидя в кресле, вытянув длинные ноги, размеренно затягиваясь. Мужчина одновременно обдумывал, что он упустил, и сочинял легенду, как они могли достать информацию, полученную от Старка и Айзена. Эберн был на пересечении нескольких кругов. Необходимо как-то подтвердить его причастность. Как? Возможно, что-то знает Джаггерджак, хотя вряд ли. Последний раз, когда Укитаке звонили из больницы, парень всё ещё был без сознания, но стабилен. Патрульных они с Кёраку проверяли сами, чтобы убедиться, что и этот пацан не скончается “от передозировки” или чего-то подобного. После чашки кофе и пары сигарет удалось найти кое-какую информацию по Аскину, даже отыскать его фото. Хорошо, это можно будет приписать к показаниям свидетеля. Может быть даже двух, если им повезёт… Картина постепенно вырисовывалась: связь с синдикатом из Германии, который активно отвоёвывает себе территорию здесь, широкая коррумпированная сеть, куда входят сотрудники полиции и прокуратуры, человеческий трафик и подпольные операции. Наркотрафик тоже никто не отменял, но он просто мерк на этом отвратительном фоне. Следователь потёр лоб. Поразительно, что они настолько наглые. Неужели у новых “хозяев города” действительно столько людей в кармане? С другой стороны, в полиции не знали, сколько в действительности человек входило в Эспаду, так что все перебежчики сейчас спокойно продолжают работать. Тот же Патрик, например, или Эберн… Ублюдки. Гаспар, конечно, тоже входил в эту троицу, но его презирать было немного сложнее по какой-то причине. Новый синдикат определённо был куда более агрессивным, чем Айзен, заставляя задуматься о меньшем зле. Зелёные глаза вновь вернулись к фотографии Гретель: серому лицу, ввалившимся глазам, синим губам. По пальцам на мгновение потянуло холодом, когда тяжёлая голова упала на предплечье и следователь заснул прямо за столом. Ночь неслышно пробежала мимо окна, не желая вдыхать запах прокуренной комнаты и приглашая рассвет разбудить офицера ломотой в костях и болью в затёкшей шее. Укитаке резче нужного переключил передачу на светофоре — в голове стрельнула неприятная мысль: довольно странно, что им самим пока не “позвонили” как Хирако год обратно. Мужчина поправил очки и резко сорвался с места, едва загорелся зелёный. Что бы он делал в этой ситуации? Молча послушался или открыто напал в ответ? Он не был до конца уверен. Ему, само собой, был знаком страх, он не стремился умирать, но в то же время он был настроен весьма решительно. Другое дело — семья. Больше всего на свете Джуширо боялся за кого-то из своих. С другой стороны, если бы кому-то из его близких угрожали, это бы значило, что в полной безопасности они не будут, пока не исчезнет источник угрозы. Он бы боролся. Нет. Он будет бороться, несмотря ни на что. Не дали раскрутить дело Гретель — они пойдут другим путём. Мужчина вытянул сигарету и жадно затянулся. Нет уж. Его так просто не сломаешь, он ведь тоже сумасшедший, только по-своему. Сегодня они докажут связь Патрика, Старка и Аскина. Пусть пока только в теории, но это уже даст им возможность официально работать дальше. А там уже и до Эберна дело дойдёт. Мужчина дёрнул уголком губ. Дрожащие, звенящие электричеством аксоны связывались в нервные узлы, показывая контуры этого уродливого организма. *** — Ну нет… ну снова? — Джесси сидел в участке с такой унылой миной, что его было почти жалко. — Ну меня ж так с работы турнут к едрене фене, начальник. — Джесси, мне сейчас нужно всё твоё внимание и память, — произнёс Укитаке мягко, но требовательно. — От этого зависит очень важное дело. — Чем дальше в лес — тем толще партизаны, — скуксился парень. — Наебёте ведь снова… — А вот это обидно было, — хмыкнул Кёраку, выкладывая фото Ле Варра на стол. — Так, смотри очень внимательно. Узнаёшь его? Джесси кинул неприветливый взгляд на следователя и опустил глаза к снимку. — О, это же тот хер! — в конце концов вынес он свой вердикт. — Дефинируй “тот хер”, пожалуйста, а то начальство не поймёт. — Ну так он к Старку приезжал, ёпт. Да, точно. Один раз, когда они куда-то за город ездили, а второй, когда мелкую со съёмной хаты забирали. — Очень хорошо, — улыбнулся Укитаке. — Всё, экзамен сдан? Можно уже идти? — нетерпеливо спросил он, — У вас тут мило дохера, конечно, но мне пора. — Постой, приятель, — качнул головой шатен и достал ещё несколько снимков. — Кого-то из этих знаешь? — Так… дайте чутка подумать… — парень свёл широкие брови к переносице. — Блин, хз… вот этот похож на мужика из той охуенной тачки, — произнёс он, указывая на фото Эберна, — Я рассказывал. — Да-да, на твою невесту, — хмыкнул Кёраку. — Уверен? — Нет, в том-то и дело. Там нихера не софиты стояли, знаете ли. Темно было. Там ещё какой-то блондинистый мужик сидел, но лицо не видел, — вновь скуксился он, но быстро ожил, — А, он ещё в полиции был! Точно, какие-то разговоры разговаривал с Гаспаром, пока я у них “гостил”. Гаспар потом злючий был как собака. Да, вот там точно он был! — с облегчением произнёс Дейл. — Всё теперь? — Теперь всё, — удовлетворённо улыбнулся седой и дал парню несколько бумаг, — подпиши, что твои показания записаны верно и могут быть использованы в суде. — Бля… — Джесси с тоской посмотрел на бумаги. — Говорил же, наебёте… если я на этих мудаков что-то скажу — они мою голову над камином повесят… — Не бойся, всё будет нормально. — Вот вы упыри, короче… — вздохнул парень, но поставил на бумаге корявую подпись. — А-а-аллилуу-у-йя! — нараспев произнёс Кёраку, входя в общий зал, демонстративно возведя руки к потолку. — Возрадуемся, братья и сёстры! — Могу я узнать причину столь громкого ликования? — уточнил Кучики, не отрываясь от монитора. — Ну, у нас есть связь Аскина, Старка и Эберна, — почти промурлыкал Кёраку, глядя на показания. — Так что теперь можно как минимум одного пригласить на дружескую беседу, а второго целенаправленно поискать. Кого вы отправите на две эти миссии, командир? — спросил он у брюнета. Бьякуя коротко улыбнулся и поднялся из-за стола. — Я, пожалуй, этим сам займусь. Нужно сначала навести более точные справки, а то опираться на показания одного, весьма сомнительного к тому же, человека — не слишком профессионально, — заметил он, удаляясь лёгкой походкой. — Хе-хе, глянь на эту довольную физиономию. Кажись, кому-то вчера перепало, — беззлобно хмыкнул Кёраку. — Эберн... Возможно, именно он причастен к убийству Патрика… Но почему? Кажется, они много общались. С чего такая смена благосклонности… — погладил подбородок Укитаке. — Не могу понять, из-за чего у них что-то сломалось… К тому же найти подобного чиновника снова — дело, требующее времени и ресурсов. Чёрт, для адекватной картины не хватает Старка, без него связь Эберна и Патрика очень уж условна, — вздохнул он. — Ну, похоже, тут у нас облом… — Надо бы ещё придумать, что отвечать, когда спросят о нём. Мы, конечно, приняли версию о том, что он сбежал, но теперь-то его надо будет попытаться найти… — А что отвечать? Никто ничего не знает. Мы, конечно, поискали, пару мест посетили — пусто. Се ля ви, — пожал плечами шатен. — Ничего страшного. Прижмём как следует Эберна, а там, глядишь, и до остальных доберёмся. Может даже дадут официально с Айзеном пообщаться или ещё с кем… — О чём секретничаете? — спросила Йоруичи, мягко опершись о столешницу напарников. — Влажно фантазируем о том, как будем беседовать с Эберном, — Шунсуй растянул губы в самой похабной из возможных улыбке. — Фу, гадость какая, — состроила гримаску дурашливого отвращения Шихоин, а после спросила уже более серьёзно, — А как вы, мальчики, догадались, что дело именно в Ле Варре? Там так-то дохерищща “вкладчиков”... Широ, ты же не всех перебирал? Ты можешь, я тебя знаю. — Нет, всё проще. Я видел это имя у Гаспара в записях. Там был Старк и этот господин, — тут же ответил Укитаке непринуждённо, делая глоток кофе. — Мне показалось это довольно любопытным. — А раньше ты на это имя внимания не обратил? — прищурила женщина золотые глаза. — Ну а к чему бы я мог его привязать? — поднял невинный взгляд седой. — Он появился в записях по фонду — я вспомнил. Всё просто, — улыбнулся он светло. — Я, признаться, иногда просто охреневаю с того, как вы это делаете… — покачала головой офицер. — То ли чуйка у вас какая-то, то ли удача у вас с рук ест… то ли недоговариваете вы чего-то, — она строго зыркнула в их сторону. — Ладно, пойду ковырять дальше про этот фонд, там ещё ряд интересных переводов был. Непонятно только, что это за странное движение денег и нахрена их там вообще столько… Два ляма — понятно, взятка. Пиздец, конечно… А вот эти 50-100 тысяч какие-то странные… И ещё там было несколько любопытных переводов, но пока это ниоткуда в никуда. Едва Йоруичи вернулась к своему месту, Укитаке пошёл к выходу, заглянув в пачку сигарет. — Чёрт… — нахмурился он, затягиваясь. — Чего такое? — спросил Кёраку. — Фонд, похоже, использовали, в том числе, для оплаты всех этих подпольных операций и, не озвучив этого, довольно сложно направить следование в правильную сторону. “Зачем им деньги?” — мы вот знаем зачем. Хотя бы частично, а как это сообщить, не ссылась на удачу и великолепную интуицию, я придумать пока не могу, — ответил седой. — Угостишь? — Кёраку кивнул на сигарету. Укитаке молча протянул шатену пачку. — Кажется, нам надо сделать “парадный вариант” нашей схемы, — произнёс он и слегка закашлялся. — И я, кстати, забыл тебя поблагодарить. — На здоровье, — автоматически усмехнулся детектив. — Нет, не за потенциальный рак, — шатен перевёл серые глаза в небо. — За совет поговорить с ней. — Помогло? — поднял зелёные глаза следователь. — Угум. Даже очень… — он некоторое время стоял молча, неспешно затягиваясь. Когда сигарета подошла к концу, мужчина тряхнул головой, настраиваясь на рабочий лад. — Так, идём адаптировать версию из дела Гаспара сюда? — Да. И рисуем “чистую схему”... — Блин, это просто натягивание совы на глобус… — покачал головой Кёраку. — Под прикрытием так что, каждый день? — Почти, — кивнул мужчина. — почти… Солнце, забравшееся в зенит, начало спускаться на грешную землю, всё ещё заливая город своим болезненно-ярким светом. Стучали клавиши, звонили телефоны. Йоруичи куда-то ускакала вместе с Омаэдой, Абарай вернулся немного раньше Кучики и теперь сопел над грудой бумаг, иногда тихо ругаясь себе под нос. То и дело у него пикал телефон и лицо его на мгновение менялось в более приятную сторону. Укитаке откинулся на спинку и прикрыл глаза, прячась от немилосердного сияния дня. Кёраку, попросив пихнуть его через десять минут, уронил лоб на предплечья и теперь тихо похрапывал. Широ потёр переносицу и кинул взгляд на коллегу. От внимания не ушло довольно своеобразное украшение в каштановых волосах. Он лишь догадывался, кому могли бы принадлежать два красных цветочка, отметив, впрочем, про себя, что Шунсуй определённо не страдает какими-либо комплексами. Ну и ещё, что на нём это выглядит на удивление органично. Закончив изучать коллегу, детектив вернулся взглядом к монитору. Перед мужчиной была открыта прорва документов, которые он компоновал во что-то, похожее на адекватную доказательную базу, но результат работы пока что не вызывал у детектива ничего, кроме скепсиса. Если ему это кажется чёрт знает чем, то начальству тем более покажется, да и Кучики тоже явно усомнится в прозрачности всех добытых данных. — Может, стоит всё-таки поговорить с Генрюсаем? — вздохнул Укитаке. — Пока рано, — не отрывая лица от предплечий отверг мысль Кёраку. — У нас всё ещё есть возможность всё провернуть, не приближая старика к инфаркту. К тому же, если узнает, что так тупо упустили Старка — выпорет… — покачал головой шатен. — И будет прав… Интересно, куда он убежал? — задал риторический вопрос Укитаке, возвращаясь к работе. *** — Старк? — девочка с белыми прямыми волосами подошла к мужчине, сидящему на берегу озерца и пьющему пиво. — М? — Мама уехала после того, как меня отвели на медосмотр в школе. Она меня больше не любит, — девочка плюхнулась на траву. — Я… я слышал, — кивнул врач, глядя на водную гладь. — Я думаю, она испугалась, но не значит, что она тебя не любит. — Когда любишь — не боишься, — пробубнила она и кинула камень в зелёный ковёр кувшинок. Мужчина повернул к ней лицо и взглянул на курносый носик, худые плечи, бледную, почти прозрачную кожу. Лилинетт шмыгнула пару раз и зажмурилась. Почему это создание должно вырасти и умереть так быстро? Старк слышал про её диагноз, слышал, что её мать тут же сбежала и теперь её опекун — дядя. Добрый мужик, старый приятель, с которым они познакомились в университете. Медицинский он бросил, но они продолжили общаться. Лилинетт врач знал лет с пяти. Сейчас ей девять. Мужчина молча усадил её себе на колени и крепко прижал к себе, слушая всхлипы этого воробушка. Впервые она так плакала: тихо, но так горько, что сердце разрывалось. Это не боль от разбитой коленки, это разбитое детское сердечко… Их общение всегда было забавным и, несмотря на то, что Лил иногда любила потрепать ему нервы, ему нравилось с ней дружить. Нравилось слушать её истории, смотреть её рисунки. В последнее время она мало рисует, а если и занимается, то у неё получается только пустыня под чёрным небом. Она сказала, что там живут те, у кого на душе пусто. Странно было сознавать, насколько детский рисунок напоминал ему его же потёмки. У него был лишь разум. Хрупкий, беспокойный разум, который не мог найти другого места, кроме работы. Или мог? — Лил. — Чего? — спросила она, вытерев предплечьем нос. Врач улыбнулся и достал платок. — Я тебя не брошу, — твёрдо произнёс он, вытирая с чумазых щёк слёзы. — Не ври мне! — просипела девочка, зло глядя на Старка. — Я не вру. И я не боюсь. Я ничего не боюсь. Она подняла на него светлые глаза и слабо улыбнулась. — Мы теперь вдвоём. Против всего мира. Мотор затих. Мужик за стойкой регистрации смотрит без интереса. Он сбежал? Возможно… На какое-то время он сможет укрыться, но его уже нашли однажды, значит найдут снова. К тому же его ведь вот-вот объявят в розыск. Либо те двое, либо другие через те же каналы. Проклятие, он ввязался в неравную гонку. В его состоянии нужно было придумать как повернуть ситуацию в свою сторону в обход всего, но голова отказывалась соображать. Скрипнула тонкая дверь, наполняя комнату, провонявшую табаком, потом и сексом, плотными солнечными лучами, в которых переливались частички пыли. Старк тяжело опустился на кровать, стянул майку и принялся снимать бинты, потемневшие от крови. Осторожно отнял от торса повязку. Наложенный шов разошёлся и вновь начал кровить. Нехорошо… Это от бега. Чёрт. К запаху номера добавилась резкая нить антисептика. Сделав три коротких вдоха, мужчина приложил марлю с раствором к ране и, стиснув зубы, сдавленно застонал. Тихо, дыши… всё нормально. Он медленно лёг поперёк кровати, глядя в грязный потолок. Какое там нормально? Всё хуже некуда. Он ранен, загнан в угол и у него нет ни единой мысли, как отомстить ублюдкам, которые отняли у него самое дорогое. Жарко. — Проходи, — он открыл дверь и впустил девочку в дом. Она настороженно, но с явным любопытством, будто волчонок, осмотрелась и прошла вглубь. — Твоя комната на втором этаже, справа. Лилинетт секунду посмотрела на него, точно желая удостовериться, что он не шутит, и пошлёпала по деревянным ступеням босыми ногами. — Фигасе хоромы, — присвистнула новая жительница. — Ты тут один живёшь? — Да. Раньше жил один. — И на кой тебе столько места? — пожала она плечами и открыла дверь своей комнаты. Он молча следовал за ней. Он и сам не знал, зачем ему такой дом. Возможно, из-за того, что он мог его себе позволить и считал, что так нужно. Может быть, думал, что когда-то приведёт сюда кого-то, хотя с женщинами дела у него шли неважно, да и к женитьбе он как-то не особо стремился. Ну что же, вот и пригодились нежилые квадратные метры. Они вошли в комнату со светлыми стенами, широкой кроватью, книжными полками, массовым платяным шкафом и письменным столом. — Я не совсем знаю твой вкус в мебели… да и в одежде, если честно, так что… — он не закончил. Девочка обняла его, ткнувшись носом куда-то в пупок. — Спасибо, — прошептала она. — У меня никогда не было своей комнаты. Мужчина лежал неподвижно, тупо глядя в потолок. Снайпер был с ними? Должен был выстрелить, если что-то пойдёт не так, а они усмотрели выгоду и не хотели убивать его там же? Нет, вряд ли. Они и сами выглядели почти перепуганными. Да что сейчас рассуждать-то? Наверное, для успокоения совести. В момент бегства у него не было времени всё проанализировать. Голова вообще не думала в тот момент, влив в кровь огромную дозу адреналина и заставив умчаться со всех ног. Жалеть поздно, нужно что-то делать. Что? Звонить им, извиняться, просить о помощи? Да чем они ему помогут? Честные детективы? Удивительное явление… Даже если и так, что они могут сделать? Хм… Мужчина прикрыл глаза, пытаясь спрятаться в темноте от ноющей боли. Он уже принял несколько таблеток анальгетиков, но помогало слабо. Кёраку спрашивал про Ядомару и про Айзена… Как это связано? Они говорили с Айзеном? Что они имели в виду, говоря о “любых средствах”? Думай. Думай, чёрт бы тебя побрал! *** — Так значит, взрывчатка? — спросила Сой Фон, делая глоток апельсинового сока. — 100%. Если оно ёбнуло так, как ты описала, определённо тщательно заминированная фура, — кивнул высоченный мужчина с грубыми чертами лица и шрамом, рассекающим левую щёку и часть лба. — Типа ни нашим, ни вашим? Ну ладно, звучит относительно логично. А везли что, тоже взрывчатку? Там бы осталось что-то другое, даже после подобного. — Почему бы и не взрывчатку? — пожал плечами собеседник. — Что, целая фура? Да там бы до ядра Земли всё разнесло. И так дорогу весьма неслабо продырявило. А если её там было мало, то нахрена такую тачку большую брать? — Это интересный вопрос… Копия отчёта у тебя есть? — спросил мужчина. — Угум, — кивнула она и вытащила бумагу. — А с какого расстояния можно его дистанционно жахнуть? — Да в принципе почти с любого… Но ты ж сказала, что ребятки из других машин уже были всё на тот момент, верно? — Вот в этом-то и проблема… — нахмурилась Сой Фон. — Вообще каким хреном угадали момент взрыва? — Погоди, дай дочитать, — поднял указательный палец брюнет. Сой Фон хихикнула. — Чего? — Непривычно видеть тебя, изучающего бумажки, Зараки, — хмыкнула девушка. — Ну да, конечно… Что с тупого солдафона взять, да? — он насупился, но продолжил чтение. Закончив, мужчина отложил документ и сделал глоток воды. Сой Фон пристально посмотрела на отставного военного, в лице которого проступило что-то тревожное. — Ну? — нетерпеливо спросила она. — По какому, говоришь, делу, фигурировала эта фура? — спросил он. — Наркота. — Ну тогда либо всё плохо, либо всё очень плохо, — заключил Зараки, вновь опустив глаза к отчёту. Вечер потянулся, размялся, наливая облака золотом. Вымотанный день побрёл к горизонту, оставляя за собой полосатый шлейф вытянутых теней. Первый участок стих, готовясь к следующему дню — завтра будет много работы, нужно как следует отдохнуть. Во втором тоже стало тихо. В просторном зале оставалось лишь две хрупкие фигурки, изящными силуэтами вычерченные на фоне пылающих вечером окон. — Ч-что? — переспросила Нанао, поправив очки. — Ты серьёзно? Он не мог ошибиться? — Нет, кнопка, Зараки в этом вопросе ошибиться не мог. Он, может, и выглядит как безмозглый варвар, но в том, что касается милитаристских вопросов, он более чем компетентен — в противном случае давно был бы мёртв. — Ох-хо… — Исе потёрла переносицу. — Значит военная разработка? Это очень плохо. Очень-очень плохо… И либо она случайно попала к наркоторговцам, либо это то, ради чего они зарабатывают? — она посмотрела на коллегу, будто умоляя её опровергнуть эту версию, но та кивнула. — Вот задница… — Да не то слово… Пиздец — вот это “то” слово. Интересно, откуда ноги растут? Йоруичи спрашивала про фирму “Нептун”, а значит в этом как-то замешана Эспада или то, что от неё осталось, что вполне правдоподобно. — Да, у них было что-то, связанное с Эспадой. Кёраку, помню, очень оживился, когда узнал про Арруруэри… — кивнула Исе. — Думаешь, это может быть частью чего-то большего? Но ведь Айзена... — То, что Айзен вне игры, не значит, что нет какой-то силы, способной подмять под себя более мелкий бизнес, — нахмурилась Сой Фон. — Но даже Айзен не пёр у военных… Зараза... — она прошлась по кабинету, уперев ладони в поясницу. — Ты что-то отсылала Кёраку? — Возможно… — уклончиво ответила девушка, смотря в сторону. Это было не совсем по уставу, но обманывать напарницу не хотелось. Сой Фон, вопреки ожиданиям, хмыкнула. — Тогда звони ему. Возможно, нам стоит это обсудить. *** — Нанаочка, вы по мне соскучились? — рассмеялся в трубку Кёраку, откинувшись на спинку стула и делая глоток утреннего кофе. Свежее после ночи небо растянулось над городом сатиновым платком. Он на мгновение подумал, что небо, должно быть, пахнет лавандой. От сна лицом на столе выручил коллега и почти пинками отправил домой, хотя сам просидел едва ли не до заката. Кёраку сам удивился тому, что совершенно потерял счёт времени. Должно быть это из-за того, что у них наконец-то обозначилась более-менее ясная цель. Это ощущение наполняло энергией и желанием жить. Разумеется, даже не на сотую часть его прошлого, но это ведь тоже неплохое начало, да? — Перестаньте ко мне так обращаться! — тут же возмутилась его собеседница. — Мне сейчас нужно немного вашей серьёзности, детектив. Помните ту машину? — Такое сложно забыть, знаете ли, — всё ещё улыбался мужчина, рассматривая рисунок на рубашке — сегодня у него был принт с котиками в бабочках. Милота да и только. Шихоин оценила. — Смотрели материалы дела? — Да. Арруруэри, не так ли? — уже серьёзно спросил он. — Именно. Похоже, то, что осталось от Эспады играет много крупнее, чем предыдущий синдикат. Нам стоит это обсудить. — Когда? — тут же спросил он, провожая взглядом Кучики, который выглядел сегодня в разы менее радостно и как будто слегка… растерянно? — Я же для этого и звоню… — удивлённо прозвучал в трубке женский голос. — Давайте при встрече, — сообщил он тихо. — Я буду с коллегой. Очки снимать не заставлю, не бойтесь, — невесело хмыкнул он. — В обед? — Годится. Я заеду, — кивнул он и повесил трубку. — Слышал? — обратился детектив к Укитаке, который смотрел на кофе, почти не мигая. — М? — Поедем на двойное свидание, — чуть улыбнулся Кёраку. — Сой Фон и Исе. У них там по той фуре, похоже, что-то интересное обнаружилось. — Это хорошо… — кивнул Укитаке, всё ещё глядя куда-то внутрь себя. — Если с этим связан тот хрен с невыговариваемой фамилией, значит, возможно, у нас появится зацепка про тот фонд… — возбуждённо рассуждал вслух шатен, но коллега всё ещё оставался весьма безучастным. — Блин, Укитаке! На что ты там залип в своём подсознании? — спросил он нетерпеливо. — Звёздные… рыцари… — проговорил седой и, помолчав минуту, саданул ладонью по столу, заставив коллегу вздрогнуть. — Осёл! Боже, какой же я идиот! Кёраку, ты работаешь с умственно отсталым! — Так, милая, выключи истерику, — поднял ладони в воздух немного опешивший Шунсуй. — Контекста немного дашь? — Помнишь… — он понизил голос, — Помнишь, Айзен говорил, что те, кто пришёл ему на смену называли себя “Звёздные рыцари”? Так вот по-немецки это “Штернриттеры”. — Подожди, ты хочешь сказать, что… — Взрыв четыре года назад в Берлине. Тогда едва не разразился очередной скандал с беженцами, но после появилась информация об этой организации. Немцы… Как же я раньше не понял… — он сжал кулаки и вновь застыл. — Она встречалась с человеком по имени Бах. Тот самый? Господи, как я мог забыть! — он от души ударил себя основанием ладони по лбу и вскочил с места. — На свидание придётся тебе одному ехать. — Эй, ты куда? — В тюрьму! — крикнул Укитаке, выбегая из участка. — Пора вновь взглянуть в глаза прошлому… — мрачно добавил он.