Hurt

Небо замерло в напряжённом ожидании. Низко, почти касаясь воды, пролетела ультрамариновая стрекоза. Протяжно поскрипывали деревья, где-то в траве стрекотал кузнечик. Ветерок с тихим шорохом коснулся поверхности воды и донёс запах прелой осоки. Вдалеке загрохотало. Скоро польёт. Душно. — Как ты её нашёл? — тихо спросил Укитаке, неотрывно глядя на водолазов, медленно, почти не беспокоя тяжёлую воду, погружающихся в пруд. — Ну если убийца откуда-то шёл, то было бы логично найти откуда, — ответил Кьёраку, опирающийся на ствол дерева и, скрестив руки на груди, безучастно смотревший в сторону водоёма. — Куришь? — Бросил. — Жаль. Душно. Первые тяжёлые капли неизбежного ливня ударили по воде, из которой постепенно выглядывает женское тело. Сперва на поверхности оказывается голова. Чёрные волосы облепили бледную кожу, а из посиневшего рта потекла прозрачная струйка. Вот уже видны покатые плечи, на одном из которых татуировка, худые локти, тонкие пальцы. Похоже на перелицованный акт рождения. Медленный, мучительный и грязный. Она не кричит. Потому что её достали не из тёплой безопасной утробы матери, а из заросшего пруда с мутной водой. Потому что от низа неестественно худого живота до самой шеи её тело перерублено кривой линией грубого шва. И потому что её мышцы расслаблены — окоченение уже отпустило. Она проявляется во всех деталях своей страшной смерти. Водолаз берёт тело на руки и кладёт на носилки. Хорошо видны следы от верёвки на щиколотках и зелёный синяк, расползшийся по бедру подобно чернилам. Ряска с поверхности воды пристала к маленькой груди, острым коленкам, запуталась в волосах, отчего она напоминала водную нимфу... “В открытом море вода совсем синяя, как васильки, и прозрачная, как чистое стекло, — но зато и глубоко та! Так глубоко, что ни одной цепи не хватит, чтобы достать до дна; а чтобы измерить эту глубину, пришлось бы громоздить друг на друга невесть сколько колоколен. Вот там-то и живут русалки”. Да… в сказках русалки живут в лазурных глубинах моря и умирают во имя святой любви. А в жизни их мёртвые выпотрошенные тельца находят в тухлом пруду из-за чьих-то тухлых сердец. Это было зрелище, от которого к горлу подкатывал ком тошноты и, в то же время, от этого невозможно было оторвать взгляд. Как будто разум не в силах осознать происходящее и хочет вновь и вновь убедиться в этом ужасе. Когда с резким железным ударом закрылась дверь машины, на которой покойнице предстояло отправиться в место окончательной регистрации граждан, Укитаке вздрогнул. Ещё немного посмотрев на водоём, детектив пошёл в сторону дороги, цепляясь за стволы деревьев — его немного качало от запаха этого маленького мёртвого моря и недостатка воздуха. Кьёраку ступал следом, невидящими глазами смотря вперёд. Он должен был что-то чувствовать, ведь каких-то пару часов обратно он был в ужасе. Но он не чувствовал ничего, кроме разочарования в том, что его поход не дал им никаких ответов. Только новые вопросы. Мужчина вздохнул и посмотрел на свинец тяжёлых туч, откуда уже ощутимо капал дождь. Будто ещё одно море собралось замертво обрушиться сверху. Влажный, грузный воздух давил на плечи, заставляя с боем выбираться из этого зелёного склепа. Мужчины миновали полянку, где лежала собака, прошли мимо канавы, из которой уже вытащили одеревеневший труп молодого человека. Пахло кровью. Казалось, дождь не смыл следов преступления, а, напротив, пригвоздил к этому месту душу залитого кровью покойника. Кьёраку чуть задержался, чтобы перекинуться парой фраз с постовыми, так что сел в машину, когда дождь уже начал набирать силу. Седой офицер, бледный и обессиленный, терпеливо ждал коллегу, тяжело глядя вслед отъезжающей машине с телами. — Что такое? — спросил Шунсуй, пристёгивая ремень безопасности и стирая с лица капли дождя. — Она была похожа на русалку… — ответил детектив и прикрыл глаза, — Сейчас поедем, погоди немного, — произнёс он и тяжело закашлялся. — Эй, ты себя нормально чувствуешь? — Да, всё в порядке, — кивнул он и, переведя дыхание, повернул ключ зажигания. Машина тронулась с места, когда небеса разверзлись и на землю обрушился ливень. В участок они возвращались в молчании. Водитель внимательно следил за дорогой, которая растворялась под тёмными струями воды, а Кьёраку листал протокол осмотра. На душе было пусто. Будто где-то в сердце распахнулась бесконечная чёрная воронка и он заглянул вниз, стоя на самом краю. Чтобы не соскользнуть в бездну, мужчина негромко произнёс: — Я не извинился за перекрёсток. — Не переживай, это не самое плохое за сегодняшний день, — бледно ответил Джуширо. — Да уж… нужно будет проверить ориентировки, может она числится пропавшей. Беловолосый кивнул, пристально всматриваясь в путь. Впереди моргала аварийными огнями разбитая машина, рядом с которой стояла скорая. Объезжая препятствие, Кьёраку взглянул на обочину, где лежала мёртвая туша с трогательными пятнышками на спине. — Косулю сбили, — заметил шатен безразлично. — Ну что ж за день-то такой, мать твою! Вот не мог я лучшего времени найти, чтобы на работу выйти, а? — внезапно вспыхнул водитель и ударил ладонью по рулю. С самого утра всё не слава Богу, и вот оно, завершение поездки, как последний гвоздь в крышку гроба этого дня. Тяжело. Душно. Жутко. Кьёраку чуть удивлённо посмотрел на коллегу. Поди ж ты, тоже злиться умеет. Ну что ж, кажется, будет интересно. — Ничего не бывает случайно, — задумчиво произнёс офицер. — Скверная истина, — вздохнул Джуширо, поворачивая на дорогу, ведущую в город. — Так, господа офицеры, предстоит немного поработать. Нужно будет найти девушку. Мы не знаем её имени, точного возраста и происхождения. Так что проверяйте все ориентировки за последний месяц в этом и соседних городах, — сложив ладони, произнёс Шунсуй, — Плюс, я бы хотел увидеть, куда пропала машина с характеристиками, которые вы также уже должны были получить, — он говорил вежливо и тихо, чуть улыбаясь, отчего Укитаке, слушая брифинг, неприязненно дёрнул уголком губ. Этот парень либо великолепный актёр, либо у него какое-то биполярное расстройство. Оба варианта не сулили ничего хорошего. Одно радовало — за якобы ленной полуулыбкой скрывался пытливый взгляд, да и на месте он был хорош, чего уж там. Младшие офицеры безрадостно обратились к полученным данным, а Шунсуй бухнулся на стул и отпил кофе. Укитаке подошёл к новому рабочему месту и немного замялся, глядя на расстановку мебели. Его бывшее место сейчас занимал Кьёраку. А нынешнее раньше принадлежало Кайену. На краю когда-то стояла свадебная фотография, а в верхнем ящике всегда лежал запас чая — Шиба был тем ещё чайным наркоманом. Сейчас в столе, как и ожидалось, было пусто. Странное ощущение. Будто смотришь на прошлое сквозь кривое стекло. Вроде бы оно, но что-то явно не так. Мужчина тряхнул головой и, вытащив из сумки блокнот, принялся перечитывать собранные сведения. Он не думал, что не заглядывать в прошлое будет так сложно. Кьёраку наблюдал за новым коллегой с любопытством. Интереса добавляло то, что он может посмотреть на него не только в отдельности, но и в свете отношения окружающих. Когда они вернулись — новенького тут же облепило несколько человек, с которыми он очень мило болтал, пока Кьёраку готовил список ценных указаний. Бывшие коллеги смотрят на этого парня с улыбкой, пытаются выхватить момент, чтобы поговорить, точно хотят погреться. Нет, он совершенно не завидует Белоснежке. Просто ему сложно доверять людям, которые всем нравятся — такие люди либо святые, либо лицемеры. А в святых Шунсуй не верил. Дождь барабанил по стёклам, небеса окончательно почернели и в офисе зажглись лампы, заставив шатена поморщиться. Лампы дневного света. Кажется, у него скоро начнётся тошнота от одного вида этих мерзких светильников. Укитаке рылся в бумагах, просматривая ориентировки вместе с остальными, а Кьёраку скучающе смотрел в окно, хотя сейчас создавалось впечатление, что это иллюминатор в батискафе, спускающегося в бездну. Того и гляди, со дна потянутся чёрные щупальца какого-то морского чудовища и уволокут во мглу. — Слушай, может, мобильный уже можно включить? Его, вроде, на месте разобрали, уже должен работать. И список разговоров должен быть, — спросил беловолосый, не отрываясь от документов. — Может, — лениво ответил Кьёраку, смотря в окно и попивая кофе. — Ну так, может, сходишь заберёшь? — А самому слабо? — Я работаю вообще-то, — приподнял широкую бровь мужчина. — Я тоже. Я думаю, — ответил Кьёраку и нагло потянулся, ожидая реакции. Джуширо фыркнул, но встал из-за стола и пошёл к кабинету техника. Шунсуй разочарованно вздохнул, глядя коллеге вслед. Беловолосый вскоре вернулся с двумя листами бумаги и мобильным телефоном. — Будь столь любезен, отвлекись от размышлений и позвони. Вот тебе фронт работ, — произнёс он и выдал Кьёраку один из листов. Пролистав журнал, шатен вздохнул и набрал один из номеров. После короткой беседы мужчина положил трубку и вычеркнул на листе один из номеров. Детективы методично звонили в течение примерно четверти часа, вычёркивая всё новые и новые номера. Университетские приятели, преподаватели, дальние знакомые — никого, кто мог бы быть хоть каплю интересен. Каждый разговор всегда заканчивался короткой фразой: "Его убили. Мне очень жаль". Положив трубку в очередной раз, Укитаке откинулся на спинку и, закрыв глаза, потёр переносицу. — Ну что, пусто? — спросил коллега, вычеркнув последний номер в своём списке. — Абсолютно, — мрачно ответил детектив и тяжело посмотрел на лист, — ещё один остался. — Чей? — Его матери. — Госпожа Такаги, — Укитаке положил ладонь на сухую женскую кисть и заглянул в потемневшее от горя лицо. Мать убитого, сидевшая на диване, подняла на детектива глаза, полные слёз и, приложив к губам платок, надрывно всхлипнула. Она долго не могла поверить в то, что ей сообщили по телефону. Не верила и тогда, когда открывала дверь мужчинам, с чьих волос капала дождевая вода. Мягкий голос седого мужчины и водительские права сына, однако, смогли донести до неё эту ужасную новость и окончательно доломать надежду на то, что это была какая-то страшная ошибка. — Он был таким хорошим мальчиком! Никогда никому ничего плохого не сделал! — Мы хотим найти того, кто виновен в этом. Пожалуйста, помогите нам, — очень мягко произнёс Джуширо, чуть сжав худые пальцы. Женщина, не переставая плакать, кивнула. — Он всегда хорошо учился… закончил школу с отличием, поступил в университет на севере. Вот сейчас у него кончилась сессия и он решил поехать по стране. Он всегда любил путешествовать. Сначала домой заглянул… Боже, он только сегодня утром выехал, я ему завтрак готовила, — произнесла она и вновь залилась рыданием. Укитаке долго беседовал с ней, терпеливо выслушивая её отчаянные вопрошания “За что?” и “Почему с ним?”, но ответа дать не мог, лишь осторожно подбирал слова утешения. Кьёраку не вмешивался, молча что-то записывая, если она называла имена или места, но вскоре и это занятие оставил, поняв, что ничего путного узнать не удастся. Шатен слушал рассказ этой несчастной женщины, рассматривая фотографию на стене — молодой парень, обнимающий собаку, на носу которой его солнечные очки. Как странно видеть подобные снимки. Человек на изображении понятия не имеет о том, что скоро умрёт. Он просто радуется яркому солнцу, тёплому ветру и близкому другу рядом. Да, хорошо, наверное, не знать о скорой смерти... Дождь прекратился, но небо, всё ещё затянутое тучами как обрывками грязной бумаги, тяжёлым бременем давило на город. Мёртвое море смотрело на живые улицы, точно размышляя, пора ли уже забрать их к себе или на сегодня оно достаточно пресытилось их душонками. — Как думаешь, внезапная смерть — это благословение? — спросил Кьёраку, ступая по мокрому асфальту и безразлично глядя на тупые носы сапог, когда они покинули дом и направились к машине. — В какой-то мере, возможно, — ответил Укитаке, чувствуя как внутри что-то холодеет и съёживается от безразличного взгляда стальных глаз.