Тем временем в Ариалэнде.
Небо едва алело на горизонте, растягиваясь бородовыми полосками. Ветер дул чуть сильнее обычного, разгоняя редкие облака. Многоголосые птицы молчали, лишь изредка слышны были протяжные вскрики какой-то птахи. В это утро никто во всём Ариалэнде не спал. Шартр с глубокой ночи и до сих пор шагами мерил свои покои. Новость застала принца врасплох - Каранна применила магию и теперь её местоположение известно. Известно не абы кому, а Морохиру. Значит, девчонку придется вернуть на Родину. Хочет она этого или нет. Принц не знал, как именно стоит поступить. Отправиться в Лихолесье самому или послать доверенное лицо? Что за народ эти эльфы - Шартр не имел ни малейшего понятия, хоть и успел за прожитые годы изучить большую часть истории Лихолесья. Истина была в другом: книги остаются книгами, а реальность - реальностью. К тому же девчонка наверняка применила магию в виду того, что ей грозила опасность. Посему стоило готовить себя к худшему, а именно - к не самой радушной встрече с эльфами. Пройдя по периметру комнаты еще один круг, Шартр остановился у громоздкого шкафа и распахнул тяжелые дверцы. Среди пестрящих своей роскошью нарядов принц не без труда отыскал невзрачную походную мантию. Что ж... Похоже, пришло время и его появления в Большом мире. Но для начала в любом случае стоило заглянуть к Аагарду - верховному магистру Ариалэнда, дабы уточнить детали предстоящего похода. Скинув на деревянный пол привычное одеяние и набросив походную мантию, Шартр стремительно покинул комнату. Глухо хлопнула входная дверь.***
Одного взгляда на девочку королю хватило, чтобы внутри всё сжалось в комок. И причина была, сидела перед ним. Девушка выглядела разбитой и подавленной. Природная бледность кожи Каранны сменилась бледностью болезненной, под полуприкрытыми веками пролегли тени, а в обычно живых, полных эмоциями глазах, потух, пляшущий там совсем недавно, огонек. И король чувствовал себя виноватым во всём этом. А ведь самобичевание никогда не было характерной его чертой. Той ночью всё изменилось. Так резко и бесповоротно. Что-то надломилось внутри короля, в его вечном рассудительном спокойствии. Трандуил осознал поистине дикую вещь - когда было плохо этой девочке, ему, королю, тоже было плохо. Он не мог с привычным равнодушием слушать разговоры эльфов о том, что она плачет. О том, что она может умереть из-за него. А ведь он бросал в эту темницу десятки живых существ с каменным безразличием на лице. Да и в душе тоже. Король ведь должен заботиться о своём народе прежде всего. Именно это было главным и правильным. И именно этому Трандуил пытался научить сына, препятствуя отношениям принца с Тауриэль. И, почему-то, именно сейчас король как никогда понимал Леголаса. Разум стучал в висках, что проверка короля была правильной, и что Владыка ликвидировал угрозу для своих подданных, только и всего. Но сердце громогласно сопротивлялось и, в итоге, буквально притолкало короля сюда. Борьба двух составляющих Его Величества переростала в истинное безумие. И это самое безумие в итоге и вышло победителем. Силы на сопротивление этому безумию король начал терять еще десять лун назад - когда впервые увидел девочку. Заглушали зов разума самые разные обстоятельства: охота, чуть не стоившая девочке жизни, их встреча в библиотеке, её песня под полной луной и, конечно, дружба Каранны с Гаэрлиндом. Но король старался оставаться и оставался-таки непроницаемым всё это время. И если бы не та ночь, если бы не её слезы, то Трандуил, прикрывшись стеной равнодушия, смог бы пересилить это безумие и отправить Каранну в Гондор без последствий для себя. Но получилось так, как получилось. И король сейчас был там, где должен был быть. Увидев Трандуила, девочка едва заметно вздрогнула и тут же отвернулась, а на бледной коже щек проступил румянец. Каранна злилась. Она его ненавидела. Эта фраза крутилась в голове короля с ночи, вызывая откуда-то поганую бурю эмоций. Самоконтроль отсутствовал напрочь. И это было неправильным. Но самым неправильным было другое: внутри короля медленно просыпалось и шевелилось давно забытое, даже, казалось, успешно похороненное им самим чувство. До боли в кончиках пальцев хотелось прижать девочку к себе, смахнуть с длинных ресниц засохшие соленые кристаллики и прошептать на ухо что-то успокаивающее. И никому никогда не дать её в обиду. Откуда в тебе, Лесной король, эта... нежность? Король содрогнулся от собственных мыслей и предпочел пропустить саркастические комментарии внутреннего голоса. Важным сейчас было другое. Сейчас она была важнее всего.***
От мгновенного зрительного контакта с Трандуилом внутри что-то оборвалось, а лицо будто обожгло раскаленными углями. Ненавижу свою реакцию на тебя, Лесной король. Я, пожалуй, даже слишком резко отвернулась. Зачем он вообще пришел? Посмотреть на то, что я полностью разбита и не надеюсь уже ни на что? Пусть наслаждается сколько угодно! Никакой разницы уже нет. Но произошло то, чего я не ожидала. Вот совсем ни капельки. Трандуил подошел вплотную к клетке, в которой я сидела и медленно опустился прямо на пол, спиной облокотившись о решетку. Он сел на одном уровне со мной. Я боролась с навязчивым желанием ущипнуть себя за что-нибудь, дабы развеять сей мираж. Но похоже всё происходило в реальности. Невидимый до этого барьер между нами теперь материализовался в решетку. Потрясающая символика. Мы сидели в паре шагов друг от друга, оба - на холодном жестком полу. И молчали. И эта тишина, казалось, была способна длиться вечно. Что-то отчаянно билось о ребра изнутри, выворачивая чуть ли не наизнанку. Но эта была не ненависть, как следовало ожидать. Но что тогда? Взгляд против воли упал на Лесного короля, по-прежнему сидящего спиной ко мне. Длинные, пепельно-белые волосы почти касались пола, а деревянные прутья ввинчивались королю под лопатку, наверняка причиняя ощутимую, физическую боль. Так почему он до сих пор здесь? Почему молчит? Прошла, кажется, целая вечность в этой хрупкой, звенящей тишине. Нервы натянулись до предела, хотелось кричать, заламывая руки. Неважно, что. Просто кричать. Но я молчала. И король молчал. И вот, наконец... - Прости меня. Первая же фраза, надорвавшая кромку хрустальной тишины, ударила куда-то под ребра. Он... извиняется? Я шокировано смотрела в спину Трандуила, боясь громко дышать, боясь помешать ему говорить дальше. Тишина сдавливала сталью. Не молчи, пожалуйста! И король продолжил: - Я не знал, что тебе запрещено применять магию. Он не знал. Как же всё просто и... чудовищно. И ужасно больно. И похоже не только мне. Я слышала эту боль в его голосе. В его неравнодушном тоне. Он сожалел, но, как и я, понимал, что ничего уже не сможет исправить. - Я не знал о смертной казни, Каранна. Король впервые назвал меня по имени. Весьма своевременная констатация факта. Затаив дыхание, я смотрела на то, как Трандуил медленно оборачивается ко мне. К горлу подкатил ком, а к глазам вновь подступила влага. Два синих глаза прожгли насквозь и растворились в подступивших соленых каплях. - Не плачь, пожалуйста. Я оцепенело смахнула предательскую влагу ладошкой и нерешительно подняла взгляд на короля. И не увидела в его глазах привычного холода, полированного отборным равнодушием. Он всё-таки живой. - Пока ты в замке, ты в безопасности, - произнес Трандуил, первым отводя глаза. - Никто не причинит тебе вреда. Сказав это, король медленно поднялся, откуда-то вытащил ключ от моей маленькой тюрьмы и, повернув его в замочной скважине, с лязгом открыл дверцу. Материализованный барьер... рухнул?.. - Ты свободна, слышишь? - Проговорил король, после этого глядя куда-то сквозь меня. И тут я поняла, что не могу и слова выговорить в ответ. По телу разлился свинец, прочно сковав мышцы. Я лишь заставила себя едва заметно кивнуть. - Но, если хочешь, - добавил Трандуил, - ты можешь остаться здесь. Еще один взгляд, прожигающий насквозь. И вот король уже скрылся из поля зрения, вновь оставив меня в неправильной, звенящей тишине.