Cherchez la femme

      Франсуа не стал заезжать домой и отправился к зданию Генштаба, в чем был. Грач сидел на парапете, мокром от дождя, и щурился, глядя на темнеющие улицы. Завидев Франсуа верхом, он махнул рукой в знак приветствия. Выглядел генштабист гораздо лучше, чем в их последнюю встречу, хотя круги под глазами остались.       ― Мементо, вы просто золотой человек, — сразу же огорошил он комплиментом. — Думал, что придётся вас ждать. Сейчас время дорого. Пока головная боль снова не впилась мне в разум, давайте скоординируем работу.       Франсуа привычно улыбнулся. «Вы сегодня разговорчивый… ― отметил он удивлённо. — Что это на вас нашло… Неужели весна?». Сам капитан в апреле чувствовал такой прилив сил, что, казалось, мог и горы свернуть. Он был готов работать день и ночь, не чувствуя усталости от заданного темпа.       ― Кстати… Вы далеко живете? ― Грач окинул его костюм придирчивым взглядом.       ― Все там же, ― Франсуа изумился. Нет, все же, он действительно устал, раз не помнит.       — Вам придётся переодеться, Мементо. Нужно представить вас одному человеку, который будет помогать нам. К несчастью, не привлекая излишнего внимания это можно сделать только на приёме в одном салоне. Чем больше вокруг народу, тем меньше вероятность, что нам помешают. Не стоит идти в старом сюртуке на званый ужин.       — Званый… ужин?.. — Франсуа нервно дернул повод, и Дьявол недовольно мотнул головой. — Грач… я не слишком хороший кавалер…       — А я не дама, — Грач фыркнул, как только что это сделал конь. — Цирк, как в прошлый раз, устраивать не буду. В карты играть умеете?       — Да, но мне в них не везет.       — Ничего, зато везет мне, — Грач пожал плечами. — Проблема решена. Я надеюсь, у вас черный сюртук есть? Отлично. Тогда я жду вас на Гранд через час. Будьте так же пунктуальны.       «Ну спасибо… — Франсуа поспешил домой, подгоняя Дьявола. — Мечтал сегодня отдохнуть… Так некстати, — затем в его голову вдруг пришла страшная мысль: — Что делать, если там будет мадмуазель Буффер? Или, что хуже, ее уважаемая тетушка… Нет-нет, Грач такого допустить не может. Если он зовет меня, значит там никого не будет!». Почему воспоминание о мадмуазель Буффер вызвала такой ужас, он объяснить не мог. Уж больно иррациональной была паника.       На подъезде к дому она прошла, и Франсуа не стал придавать ей значения. Торопливо спешившись и отдав повод Пьетро, он сам принялся искать что-то, в чем можно было явиться в салон. Черного сюртука не оказалось, нашелся только темно-синий, и капитан решил, что сойдет. Все лучше, чем дорожный зеленый. Рубашку можно было оставить и эту, только поменять шейный платок и воротничок на накрахмаленный.       — Вы пешком, сеньор? — Пьетро заглянул к нему и присвистнул.       Он еще не видел, чтобы его господин куда-то собирался столь парадно. Франсуа во всем любил простоту, то одевался в мундир, то ходил в простой рубашке и светлых кюлотах, а тут прямо кавалер… «Да никак на свидание?» — слуга улыбнулся, обрадовавшись. Женщин в доме почти не было. Только племянница Франсуа иногда забегала, чтобы поиграть с кошкой или послушать, как дядя читает. Пьетро даже удивлялся, что господин до сих пор не женился: умный, дворянин, хоть и не слишком богатый, своеобразно красивый… в конце концов, военный. Женщины всегда любили офицеров…       — Пешком, — согласился Франсуа. — Я вернусь поздно. К моему приходу нагрей ванну.       Быстро пригладив парик и схватив трость, он сбежал вниз по лестнице. Пьетро проводил его улыбкой, какой мог улыбнуться только он, и закрыл дверь.       Грач ждал на углу улицы. Он тоже где-то переоделся и казался теперь обычным франтом, каких много в Фонтебло и Париже. Ему на удивление легко давалась роль беспечного молодого человека, словно он и был наивно-смешным приезжим, а не самым страшным человеком в Генштабе.       — И вы уж будьте непринужденнее, а то как шарнирная кукла, — шикнул он Франсуа у входа. — Не боитесь же на поле боя, так и тут не стоит.       Франсуа хотел ответить, что это совершенно разные вещи, но не стал. В самом деле, глупо как-то. Подумаешь, ужин… Он уже однажды бывал на приеме, тогда ведь не раскрыли. Грач стоял и улыбался, пронизывая острым взглядом гостей. Поманив капитана за собой, он сразу представил его хозяйке салона мадам Грибелин, перебросился с ней парой общих вежливых фраз и увлек Франсуа в сторону, к окну.       — Я буду рассказывать о гостях, а вы запоминайте, — произнес он тихим и глухим голосом. — Вот зашел человек с бакенбардами. Седой, с залысиной. Это господин Граво. К нам отношения не имеет, но болтлив и может начать с вами беседу. Поговорите с ним о лошадях и не ошибетесь, большой ценитель. Вот семейная пара — чета Клебер. Муж — писатель. Пишет так себе, но вы вроде как поэт… Только не злитесь, ваши стихи не читал, к вам не относится. Говорю это потому, что вы сможете найти общие темы. Жена — обычная светская дама, таких много в обществе. Вот мадам Грибелин, вас я уже познакомил. Дама умная, вдова. Со скуки открыла литературный салон, который весьма быстро стал политическим. Женщина обаятельная и не пустышка, но общие темы с ней найти невозможно…       Франсуа слушал, пытался запоминать, а людей все прибывало и прибывало, и вскоре у него в голове образовалась каша. Уже неважно было, кто там любит лошадей, а кто пишет дурные рассказы, лишь бы поток сведений стал меньше.       — А вот и наш друг. Вон, в толпе видите пару? — Грач легонько дернул Франсуа за рукав, привлекая внимание. — Майор Андре с женой. Будь бы я на ее месте, давно бы подсыпал яд в кофе такому мужу.       — Отчего же? ― со стоном поинтересовался капитан.       — Да оттого, что при живой жене паршивец умудряется ухлёстывать за богатой вдовушкой, — Грач нахмурился. Потом добавил осуждающе: — И не за одной… Жаль несчастную мадам Андре. Она внешне очень даже недурна... Даже красавица в свои-то тридцать семь лет с четырьмя детьми. Хотя, когда стоит рядом с мужем, то выглядит, конечно, весьма комично. Прямо как слепленный из глины горшок рядом с греческой амфорой. Между тем, она в нем души не чает и закрывает глаза на выходки мужа. Мадам Андре мы, естественно, посвящать в дела не будем, а вот майор очень нам пригодится. Государственный изменник, монархист, спекулянт, порядочная сволочь и мошенник, но при этом специалист по подделкам, каких трудно найти.       «На вас точно действует весна, — Франсуа почти половину монолога Грача пропустил. — Вы будто бы пытаетесь наговориться за прошлые годы молчания...». Он даже улыбнулся невольно. Генштабист хмыкнул, пожав плечами: улыбку Франсуа можно было толковать как угодно. Он же вообще предпочитал никак на нее не реагировать.       Майор подошел к ним через пару минут, убедившись, что жена занялась разговором с другими дамами. Он особенной внешностью не выделялся, но было ясно, почему имел такой успех у женщин ― за красивые глаза. Тепло-карие, с золотинкой, они смотрели уверенно и с добротой, и как-то не верилось в характеристику генштабиста.       ― Жан-Батист Андре, – представил его Грач. ― Франсуа-Мерсан Тео. Пойдёмте к столу, за партией в ломбер обсудим все детали. Как жаль, что вы, Жан, не были в стране несколько недель назад, а то схема была бы проще… Могли бы и уведомить, что возвращаетесь. Нехорошо.       ― Не все так плохо, Бенжамин, ― Андре улыбнулся, и от глаз расползлись лучиками морщинки. ― Чем схема сложнее, тем её проще провернуть.       Франсуа уже успел забыть, что у Грача есть ещё один псевдоним, и от неожиданности кашлянул. Грач одарил его суровым взглядом, но замечание не сделал. Двадцать минут ушло на объяснения правил игры. Капитан умел играть только в «баранью голову», в ней могло быть сколько угодно игроков, и вероятность того, что им помешают, возрастала. В ломбер могли играть только три человека, но правила были запутанными: игра считалась одной из самых сложных.       ― Ладно, не суть. Вы будете играть с Андре вдвоём против меня, ― закончил объяснение Грач, ― он вам запутаться не даст. Я опишу ситуацию ещё раз…       Андре слушал внимательно, не забывая сдавать карты. «Наверное, Грач решил обратиться к нему за помощью, потому что он ― изменник? Психология одна и та же», ― заключил Франсуа и оказался прав.       ― Сейчас главная цель шпиона ― вот эта печать, ― Грач указал на небольшой перстень на правой руке. ― Ей заверяют государственные документы. Поскольку задача нашего Призрака ― расстроить мир, заключенный в Тильзите, ему необходим компромат. Мы свои обязательства исполняем. Повода нет. Разведка никогда не гнушалась подделывать документы… Пару раз мы перехватывали письма с похожей печатью, но не идентичной. Шпион это и сам понимает: пока скандала не было. Украсть печать и сделать с нее точный слепок тоже не получается, я с ней не расстаюсь, но у меня уже начинается паранойя.       ― Раз она ему так нужна, надо ловить на живца, ― майор положил козырь. ― Снимите копию с печати сами.       ― Страшно, ― Грач нахмурился, подходящей карты не было. ― Пас. Потому я обращаюсь к вам… Мы с вами давно знакомы, Андре. Вы меня знаете, а я знаю вас.       Майор кивнул, сосредоточенно глядя на стол. В прошлом с Грачом у него были натянутые отношения. Удивительно, что его вообще не расстреляли после того, как он помогал Англии. Андре списал это на симпатии генштабиста к британцам, которую тот не скрывал. Грач свое заступничество ничем не объяснял, хотя понять его можно было. Руку, которая гладила, не кусают, а лижут.       ― Значит, я должен сделать копию… ― Андре кивнул. ― Ладно.       ― Я буду присутствовать, ― предупредил его генштабист. ― Франсуа, кладите карту, не смотрите так.       ― Просто не понимаю, что мне делать… ― Франсуа положил карту. Андре скривился. Капитан перепутал масть, теперь у Грача было преимущество. ― Такое чувство, что все опять происходит у меня за спиной, как за ширмой. Хоть скажите мне имя шпиона.       ― Имя знать не обязательно. Вы, Мементо, будете носить с собой поддельную печать и всюду ее показывать. Если спросят, откуда она у вас, можете смело прикрыться приказом маршала Даву. Он как раз хотел сделать вас адъютантом... Я его предупрежу, ― Грач ухмыльнулся и сбросил карты. ― Играю. То есть, становлюсь ломбером. Сдавайте. Так вот. Вы должны будете носить такой перстень везде… Поэтому я и просил вас стать учителем. Так вы сможете побольше по городу ходить.       ― Грач, вы снова впутали меня в криминальную историю… Да еще и посторонних людей!       ― Не волнуйтесь, тут пострадать можете только вы, ― утешил его генштабист. ― Шпиону не нужно лишних свидетелей в виде дамы и детей.       Франсуа на это только руками развел. «Ну спасибо…» ― он подпер голову кулаком.       ― Не тоскуйте, ― Грач усмехнулся, ― за вами будут всюду неотступно следовать мои люди. За домом я установлю негласное наблюдение, слухов на этот счет не бойтесь. Если к вам будут пытаться проникнуть, вы сразу узнаете. Охранять вас будет майор и Мирабель… Хотя последний тот еще охранник… Если будут трудности с жандармами, обязательно пишите по этому адресу, ― он протянул вместе с картой бумажку. ― Шарль Лагари, он же Марсель. Парень толковый, ко мне попал недавно, все нарадоваться не могу. Не ожидал, что у меня будет свой человек в «синих мундирах». Жандармы разведку не любят, мы мешаем им работать. С этого момента вверяю вас Андре. Я ― фигура заметная, видеть вас со мной рядом нельзя. Удачи, Мементо.       «Право слово, я вас не узнаю… ― Франсуа разглядывал то Грача, то майора. ― Обычно сухие факты выкладываете, прямо как карты, а сегодня скрашиваете их своим мнением… Вы или сошли с ума, или с утра еще вжились в роль. Скорее всего, второе…». Такой вывод он сделал, потому что план продуман до мелочей. Единственное, что в нем было плохо, так это то, что опять из Франсуа сделали приманку.