***
Это был последний мой день. Тогда я точно знал это. — Эй, эй! Смотрите, там мальчик! В воде мальчик! — слышался крик откуда-то издалека и в то же время так близко. — Надо вытащить его! Ребята, давайте сюда! — теперь откликов было несколько, и казалось, что эти голоса становятся все сильнее, преследуя на своем пути ясную цель. — Аккуратнее, его уносит течение… — Кто они? Я все еще слышу… Но мне так холодно. — Вытаскивайте! Вытаскивайте его! Осторожнее… — чья-то теплая хватка вцепилась в кости рук, вытягивая едва дышащее тело из вязкого омута сточных вод. Смерть, заледеневшая в детском разуме, сегодня осталась без жатвы и была намерена отступить назад за черту. Не ясно было лишь одно: «Зачем?» Уж лучше бы я умер в тот день. — Эй, Джон, проверь ему пульс. — Сердце еще стучит, но кажется воды наглотался… — донеслось совсем рядом. В этот момент немощное тело оказалось перевернуто на живот, и вязкий привкус грязи, сдавливающий мне горло, ощутился сильнее. Забравшаяся внутрь жидкость уже спешила вырваться наружу. Крупицы твердого песка скреблись на зубах, создавая хруст, и смешались со слюной. Отвратное чувство. — Попробуй еще раз, пока не прорвется дыхание, — в очередной раз скомандовал незнакомый голос. В отличии от множества перед этим, он звучал намного тверже и даже отдавал хриплостью. — Кха-кха… кха-кха… кха… — опустошенно выдавил из себя утонувший. Жизнь ворвалась в замерзшую грудь, когда казалось уже было поздно. — О, смотрите-ка, пришел в себя. Выплевывая горький остаток, я попробовал подняться на руки, но тут же рухнул вниз от возникшего бессилия. Собрав всю волю в кулак, мальчишка резко перекатился на спину и замер на продрогшей земле, слепо смотря прямо перед собой и хватая жадными вдохами ускользающий воздух. На мне была все та же поношенная рабочая одежда, только теперь она была мокрая и прилипла к телу, словно слизь. К правой руке прицепилась длинная водоросль. Видимо я задел ее, когда спускался вниз по течению. Волосы намертво запутались, и с них ручьями сочилась вода. — Не завидую я тебе. Оказаться в канализации… да еще в таком виде, — чья-то усмешка ворвалась в уши. Но зрение все еще не восстановилось, и я не мог распознать лица говорящего. — Эй, парень, ты видишь меня? — расплывчатый, но высокий силуэт в какой-то момент стал ближе и неторопливо присел рядом. Я аккуратно протер глаза рукой, в надежде рассмотреть мутную фигуру незнакомца. Вода все еще резала зрачки, и сделать это удалось лишь с четвертой попытки. — Да… Прямо напротив спасенного столпилось около пятнадцати человек, с любопытством и жалостью высматривающих из-за плеч друг друга. Наверняка в их мыслях крутилась куча вопросов: « Кто это? Что с ним случилось? И откуда он такой взялся?» Но, пожалуй, как и много раз до этого ответ был очевиден. Затертые в саже волосы, избитые до посинения ноги и отчетливая запись «НК-114» под левой щиколоткой внизу, дали понять, что этот мальчик, как и все стоящие перед ним, с этой минуты ничего не помнил. Он был ошибкой. Оплошностью. Испорченной гайкой из огромного механизма созданных проблем власти. Также, как и остальные. Никто из пленников не был виноват сам, но был виновен в глазах других. Судьба, постигшая этих детей, была настолько черной, что даже самый яркий свет не смог бы избавить ее от пятен грязи. — Как тебя зовут? — спросил сидящий напротив предводитель их банды. Особыми чертами от других он не отличался. Такая же рваная одежда, как и у всех, измученные темные глаза, наполненные черной мглой, перевязанные на скорую руку ссадины вдоль исхудалых тонких рук. Хотя возможно возраст его был старше чем у тех, кто был рядом, ибо голос уже начал ломать свой легкий тон, переходя на более грубый. — Ммм… — я покачал головой, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, — Не знаю. — И когда уже они перестанут это делать… — сказал кто-то в стороне, с презрением глядя мне в лицо. — Ублюдки. — подметил другой. — Чтоб они все там сдохли. Бездушные твари. Не понимая о чем идет разговор, мальчик приподнялся чуток вверх, отбросив с руки прилипшую растительность. В этот миг мне все казалось новым. Как будто старая жизнь была безвозвратно утеряна, и как начинать свою историю заново… Я не знал. — На вид ему уже есть двенадцать. Не удивительно, что он оказался здесь, — подметил высокий беспризорник с темными и вьющимися до плеч волосами. Холод этих слов отдался уколом, но я не мог понять почему? — Ну что же… — протянул вслух их предводитель. По разговорам вокруг я смог понять, что его зовут Каллен. Как бы то ни было, этот человек явно пользовался уважением в кругу своих последователей. Ибо никто не смел прервать его на полуслове. Однако сейчас остальные его не столь волновали, он требовательно и оценивающе смотрел прямо в лицо новичка, словно ожидая чего-то, — Выбор у тебя не особо большой: « Можешь пойти с нами. А можешь… остаться здесь. Выбирай.» — Я… рискну пойти с вами, — первая цель новой жизни была дана с моей стороны. Хотя я и не знал, правильный это выбор или нет. Даже не представлял, куда он меня заведет, и что будет дальше. — Ну тогда… вставай, — резкий рывок вперед, поднял промокшего ребенка на ноги, и теплое рукопожатие со стороны его нового друга промелькнуло в памяти, как что-то поистине светлое, — С этой минуты ты будешь сражаться вместе с нами. — Ам, сражаться? За что? — осматривая всех присутствующих позади предводителя, в волнении спросил я. — За то, чтобы не сдохнуть здесь, — усмехнувшись ответил Каллен, после чего твердым пальцем ткнул мне прямо в ключицу, — Твое имя. Вспомни его. У тебя ведь оно было?***
Одинокий странник с грустью сощурил глаза, глядя прямо перед собой. Этот скованный и израненный взгляд коснулся ручки двери, что спустя еще секунду с металлическим скрипом опустилась вниз. С тихим шорохом юноша перешагнул порог родного дома, отпуская те мысли, что присутствовали в его голове до этого. Здесь его ожидало спокойствие, или… — «Так тихо…» — задумался Талон, с недоверием и опаской оглянувшись по сторонам. На глаза ему попалось старое зеркало на стене в холле, резные листья орнамента в центре пола, пара белых кресел и рассыпанный мешок с грушами. Подсвечники в этот раз не горели, как-будто о них и вовсе забыли. Тягучая дверь наконец захлопнулась за спиной вошедшего, а значит… Прошла незримая доля секунды, как прямо в направлении гостя взметнул тонкий кинжал, намереваясь забрать жизнь врага. — ТЫ МЕНЯ ТАК УБИТЬ ХОТЕЛА, ДА?! — раздраженно выкрикнул наемник вглубь всего дома. Буквально чудом схватив твердую рукоять клинка, ассасин прервал его полет до того, как оружие проткнуло ему грудь. Крепкая рука Талона ощутила дрожь колебания и молниеносно отбросила острый нож вниз. Дерзкие проклятия уже громко ускользали в адрес виновницы, и та не могла ни услышать давно знакомый голос. — Ааа, это ты… — надеясь увидеть кого-то другого на его месте, сказала красноволосая бестия. Наглые и гордые зеленые глаза сверкнули в полумраке, разглядывая пришедшего в дом, — Не думала, что ты еще вернешься.***
После того как наши пути с Талоном разошлись, прошло уже три дня. Для кого-то это может показаться незримой крупицей времени, хотя лично мной была отсчитана целая вечность. Вопрос, что он задал мне в ту ночь постоянно возникал в мыслях при малейшем воспоминании о нем. Вопрос, на который я так и не дала ответ. И теперь вынуждена терзать саму себя догадками, о том где он сейчас? Что с ним? И почему он все же решил уйти? Возможно наши дороги с ним больше не пресекутся, и весь оставшийся путь я проведу в далеком незнании того, что бы случилось ответь я «да» в ту самую секунду. Однако не только это тревожило Квинн. За все дни пребывания в Ноксусе, она так и не смогла должным образом понять этот народ. Порой спросить направление дороги у людей составляло для нее непреодолимую цель. Столько грубости, злости и ненависти девушка не видела нигде раньше. Квинн с тяжестью выдохнула воздух, перечисляя все невзгоды, через которые ей пришлось пройти до этого момента. Конец пути был уже совсем близко, осталось совсем чуть-чуть. Выдался теплый и знойный день. Аккуратно проведя тыльной стороной ладони по горячему лбу, разведчица убрала с него небольшие капельки пота. Жара иссушила горло и от этого еще сильнее хотелось пить. Вперед убегала ровная лесная дорога, и хруст сосновых шишек отскакивал от подошвы уставших ног девушки. Запах хвои и жгучих трав, ускользал в нос. Уверена, они бы тоже не отказались от волшебной капли дождя во спасение своей жажды. Но ни что не могло помочь им сейчас, даже игривый ветер в этот раз решил спрятаться в прохладную тень и заснуть там, в ожидании окончания дня. На минуту странница подняла взгляд вверх, и ее золотые зрачки глаз поймали внутрь ласковый солнечный луч. Вэл по-прежнему был рядом. Птица гордо парила над самым верхом лесной чащи, пронзая свысока все движения, что творились внизу. Все вернулось к своему началу. — «Наши души навсегда связаны. И я счастлива, что могу просто так идти следом за тобой, как и раньше… » — Квинн медленно закрыла глаза, погружаясь в поток нахлынувших воспоминаний.Когда-то помню в детстве я, Мне пела матушка моя О том, что есть счастливый край. В котором жизнь не жизнь, а рай. Там нет ни слез ни бед не бурь. А в небе чистом, как лазурь, Над очертанием рек и сел Парит, парит степной орел.
Ровно такой же теплый день, как сегодня, предстал в моих крупицах памяти во всех своих красках. Звонкий хохот детских голосов все сильнее звучал изнутри. И вот. Деревянная дверь, почти полностью высохшая от жары, со скрипом открылась настежь. Два ребенка, что были похожи друг на друга как две капли чистой воды, вырвались из родного дома, обсуждая намеченный план и завязывая на походной одежде самодельные оружия боя. — Квинн, давай живее, — резвый толчок в спину девчушки чуть ли не сбил ее с ног. Но та чудом удержала равновесие, размахивая обеими руками в воздухе, чтобы не упасть в пыль. — АХ, ТЫ! — выкрикнула она, глядя в хохочущее лицо убегающего вперед братца. — КО-ПУ-ША… — словно читая по слогам, вновь подстрекнул последний. — ТЫ ОТВЕТИШЬ ЗА ЭТО, КАЛЕБ! Да уж, подшучивать надо мной для него было долгом дня, требовалось лишь отыскать причину. Иногда это жутко раздражало, а иногда наоборот заставляло меня улыбаться. Когда понимаешь, что у тебя всегда есть человек, способный указать тебе на твои же ошибки, появляется отчетливый стимул к развитию. Ты идешь дальше, избавляешься от сдерживающих тебя недостатков и постепенно становишься лучше. Пожалуй, именно это и рождает благодарность… Как сейчас помню, он бесценно любил свой длинный красный шарф и частенько завязывал его прямо на лбу. Иногда из-за него же Калеб попадал в различного рода неурядицы. То он застревал в дверях, то путался в колючих ветках, то связывал ему ноги и не давал нормально бежать. Столько проблем от одной странной тряпицы, но даже когда я посоветовала ему перестать носится с ней и воображать себя великим героем, он напрочь отрезал, ответив при этом, что никогда в жизни не расстанется с этим шарфом. Ну что за упрямость. Преследуя нашу общую мечту о кровавых сражениях в рядах демасийской армии и возвышения имени родного королевства, мы выбрали для себя острые оружия боя. И у меня и у Калеба имелись серебряные кинжалы, которые мы однажды выискали на чердаке среди старых вещей отца, и теперь они служили нам своего рода защитой в поединках друг с другом. И кажется один из них назревал прямо сейчас. — Думаю нам надо решить, кто из нас сегодня выберет путь, — тыча острым лезвием клинка в сторону своей милой сестренки, Калеб занял боевую стойку, создав одной ногой опору позади себя. Широкая улыбка, скрывающаяся на его губах, изображала на лице мальчишки гордое желание выиграть этот бой, а красный лоскут ткани развивался в коротких нападках ветра. — Тогда отставим пустые разговоры, брат. Сегодня путь выберу я. — Квинн ни сколечко не уступила ему в желании одержать победу, и также гордо улыбнулась в ответ. Звучный лязг двух сомкнувшихся кинжалов коснулся ушей близнецов. Бесшумные движения дуэли подняли с дороги сухую пыль, рисуя между бойцами резкие переходы. Они двигались быстро и в то же время отчетливо зная, чего ожидать друг от друга. Звонкие удары кинжалов продолжили свою тонкую мелодию. Одни, сверкающие жаждой золотые глаза смотрели ровно в такие же, но уже более мягкие. Никто не желал отпускать драгоценную победу из своих рук. Еще один выпад. Удар. — Ты слишком медленная для ближнего боя. Тебе нужно что-то другое, — вдруг подметил Калеб, наблюдая за движениями сестры. Острый клинок из его рук проскочил прямо над ее головой, но соперница пригнулась вниз. — Ты правда так считаешь? Не лучше ли следить за собой? — язвительно передразнив зазнавшегося мальчишку ответила Квинн. — Одна секунда может стоить тебе жизни… — зацепив лезвия одного кинжала с другим, Калеб резким маневром вырвал оружие из хватки сестры. Ее клинок взмыл в воздух, и, варьируя в полете, упал вниз, воткнувшись острием в песок. Превосходная победа далась слишком легко. Мальчонка уже с гордостью мог так подумать. Но нет. Нож, что он держал в руке, тоже выскользнул вниз, из-за твердого удара по запястью. Квинн поймала кинжал своего противника также быстро, как и сумела его обезоружить, и, сделав широкий замах, рассекла воздух в полуметре от своего лица, там где должен был стоять враг. Однако ничего кроме вьющихся на ветру сплетений красного шарфа там не оказалась. Зоркие глаза девочки отразили удивление. Хотя ей и удалось задеть ткань, она не нанесла ни одной раны. — А я ведь тебе говорил, — все тем же спокойным тоном сказал Калеб, прямо за спиной сестры. Острый клинок, что был потерян на земле ранее, немыслимым образом оказался в его руках и тут же примкнул к шее девочки. Квинн опустошенно повернулась лицом к победителю, признавая свое поражение. — Кстати, жульничать не хорошо… — убирая оружие за пояс, с улыбкой продолжил близнец, — И раз уж я выиграл, то сегодня отправимся в дернистую чащу. Я давно хотел тебе кое-что показать. Здесь воспоминания потеряли свою четкость. В памяти мелькало усаженное пшеницей поле с колышущимися на ветру спелыми колосками и громкие детские голоса, отдающиеся раскатистым эхом. Как же беззаботны мы были тогда, как счастливы, но в то же время глупы. И хотя картинка с тех пор уже не была такой яркой под камнями прошедших лет, мне этого никогда не забыть.Не улетай, не улетай. Еще немного покружи И в свой чудесный дивный край Ты мне дорогу покажи. И хоть он очень далеко, Ты долетишь туда легко. Преодолеешь путь любой. Прошу возьми меня с собой. Возьми меня с собой…
Однако, как и много раз до этого, весь этот круговорот событий сводился только к одному…***
— Брат, что случилось? Что ты хочешь мне показать? — тяжело дыша от бега, девочка дотронулась рукой до ствола толстого дерева, послужившего ей прочной опорой. Но лишь ненадолго. — Ну же смотри! Смотри сюда, — Калеб все дальше уходил вперед, расчищая обеими руками жгучий лесной кустарник. Цепкие и колкие ветки стремились задеть одежду и ненароком попасть в глаза двух близнецов. В конце концов дети выбрались на самый верх небольшого песчаного рва, внизу которого вилась лесная дорога, и остановили свой путь. — На что смотреть брат? Зачем ты привел меня сюда? — спросила Квинн, наблюдая напротив себя высокие стволы темных сосен и яркие фиолетовые гроздья кипрея, усыпанные вдоль всей цветущей поляны. — Тихо, — Потянув за руку сестры, прошипел мальчишка. Два маленьких война спрятались в пушистом кусте зеленого папоротника и засели в ожидании неизвестного. Прошмыгнув сквозь листья ближе к песчаному краю, дети заметили огромные корни старого дуба, прорвавшиеся сквозь зыбкую почву и тянущиеся к самой дороге. Само дерево также устало и медленно падало вниз под натиском собственной тяжести. Даже его пышная крона приобрела соответствующий наклон. — Калеб, тут опасно, — словно предчувствуя что-то неладное, подметила Квинн, — Давай вернемся. — Нет, — тут же обрезал он, — Я хочу чтобы ты видела, кто действительно наш враг. Дрожь неумолимо сотрясала спокойную землю твердыми ударами. Что-то поистине большое и могущественное направлялось прямо сюда. Этот грохочущий звон доспехов в сопровождении военного марша разрастался с каждой секундой, доносясь до ушей двух близнецов. — Не бойся, мы же хотим стать войн… — видя волнение на лице сестры, мальчик решил взбодрить ее дух, но в этот самый момент произошло немыслимое… Край обрыва где спрятались дети, словно лавиной снесло вниз. Обрушившийся лесной песок вместе с грудой булыжников заполонил всю часть дороги, оставив за собой едкую пыль. Тучей дыма, она не спеша поднималась вверх, касаясь листьев на ветках деревьев, и оседала вновь. Отбрасывая с испачканной одежды твердые камни и кашляя от злостного песка, попавшего в рот, Квинн аккуратно подползла к скрутившемуся на дороге брату. — Ты в порядке? — тихо спросила она. — Кажется… нет, — крепко стиснув зубы ответил Калеб. Боль прожгла его тело насквозь, а руки в ужасе обхватили одну из колен с сочащейся кровью и выбитой из нее костью. — О, нет… — с горечью протянула девочка. В ту самую секунду раздался протяжный звук военного рога, и несколько птиц, мирно спящих на деревьях, вспорхнули в небесную высь. Лишь хлопки их быстрых крыльев остались звучать в дали. — Они близко… — неподвижно лежа на земле, выдавил мальчик, — Уходи отсюда. — Нет. Я понесу тебя, — Квинн рывком постаралась поднять брата за плечи, и попытаться забросить на спину. Но когда речь дошла до ног, Калеб резко вскрикнул и тяжесть веса вновь опрокинула его к земле. — БРОСЬ МЕНЯ, ТЫ НЕ УСПЕЕШЬ! — уже более настойчиво выкрикнул он. Грохот становился все ближе, и теперь уже без сомнения было ясно, что именно приближалось сюда. На горизонте виднелись острые наконечники ноксианских железных копий, а монотонные звуки шагов солдат разносились по всей дороге, заставляя подпрыгивать мелкие камни. Сколько их было впереди? Сотня? Или быть может больше. Никто не знал. — Я НЕ ОСТАВЛЮ ТЕБЯ ЗДЕСЬ! — Квинн грозно ответила на это, ибо обладала таким же твердым упрямством, как и он. Вторая попытка оказалась удачнее первой, и девочке все же удалось встать. — Я ВЕДЬ ТЕБЕ УЖЕ СКАЗАЛ… Усталые ноги близняшки с упорством претерпевали тяжесть каждого нового шага. И в конце концов сдались, когда их число миновало шестнадцати. Оступившись о камень, Квинн вновь рухнула ничком на землю вместе с раненным братом. Теперь и ее хрупкое тело не обошлось без царапин и ссадин. — Отпусти меня… — уже более мирно произнес Калеб, видя как по пыльным щекам сестры начинают сбегать теплые слезы. — Нет… Я не хочу. Они… ведь убьют тебя, — не сдаваясь до последнего, твердила девочка. Хотя и понимала одних ее сил не хватит, чтобы изменить ход случившегося. — ОНИ УБЬЮТ И ТЕБЯ, ЕСЛИ ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ! — резко оборвал Калеб. — Но ведь… — Пожалуйста, не плачь, — мальчик с грустью обнял сестру за плечи, а после с детской теплотой прижал ближе. Горечь прощания уткнулась ему в горло, и из желтых сияющих глаз тоже полились слезы, — Скажи маме, что я люблю ее. И тебя я тоже люблю. — Братик… — едва слышно прошептала Квинн у его плеча, шмыгая мокрым носом. — Я уверен, ты станешь благородным воином. Но сейчас… ТЫ ДОЛЖНА УЙТИ. — Нет, я не могу… — ДА, СЕЙЧАС ЖЕ! НЕМЕДЛЕННО! — УХОДИ!***
Помню, как чудом мне удалось добежать до ближайшего куста и рухнуть в его колючки. Я плакала и боялась, боялась за него. Боялась смотреть, боялась понимать то, что случилось, боялась… Все тело трясло от дрожи, с замиранием сердца мне осталось лишь наблюдать за брошенным братом. Как только армия с ноксианским флагом оказалась буквально перед его лицом, кто-то из главных скомандовал остановиться. — Что там у вас? — слышалось мне. — Ребенок, командир. — Ребенок? А ну-ка дайте взглянуть… — сказал главнокомандующий, а после спрыгнул с лошади и подошел ближе к мальчику. С минуту осмотрев его, потрогав его одежду и волосы, он подал рукой в воздухе знак в виде трех собранных пальцев, и один из военных навел на моего брата арбалет со стрелами. — Нет… — пискнула я, — Не надо… Но оказалось уже поздно. Выстрел был сделан, и тело Калеба безжизненно рухнуло на дорогу. Кровь вскипела в жилах, и в глаза забралась мгла. Как будто душа разорвалась на две части в этот момент и теперь безумно страдала от рваных ран. — Ааааа…аааа…аааа, — пытаясь заглушить обеими руками губы от прорывающегося наружу крика боли и ненависти, я случайно дернула куст. И это привлекло их внимание. — Что там? — сказал один из армии. — А ну живо проверить, вдруг он не один. Двое лучников направились в мою сторону. И тут я, наконец, опомнилась. Собрав все силы, что остались в ногах, Квинн бросилась бежать сквозь лесную чащу, борясь со страхом смерти и слезами, подавляющими частое дыхание. В ее глаза врезались колкие сучья, ветки и прутья, но храбрая девочка не переставала сражаться и устремлялась все дальше. Быстрее и быстрее. До тех пор, пока усталость полностью не измотала ее. Рухнув в сухую траву, она вспомнила лишь одно: оружие убийцы и выстрел, что пронзил ее сердце насквозь.***
Я настолько погрузилась в свои мысли, что потеряла счет времени. Вихрь былых воспоминаний медленно улетучивался сквозь руины памяти, и теперь моя голова была ясной. Дорога проходила рядом с небольшим на вид домом, крыша которого была покрыта красным шифером. Из кирпичной трубы не спеша поднимался серый дым. Само поместье находилось в запущении: забор, окружающий здание, проседал в землю, в некоторых местах был сломан, а кое-где его и вовсе не было; внутри сада почти все было покрыто травой, только возле небольшой лестницы росло несколько кустиков распустившихся незабудок; с деревянных окон отлетала краска, приводя общий вид в еще большее уныние. Квинн аккуратно обошла дом со стороны леса и, подбираясь ближе к входу, заметила, что на его крыльце ее ожидала чья-то незнакомая фигура. Это был невысокий на вид человек с довольно длинной седой бородой. Его одежда напоминала запылившуюся от износа мантию, правый рукав которой был украшен мелкими дырками. Скорее всего, его проела моль, или же прожег огонь. Впрочем, это были лишь мои неточные догадки. В своих дрожащих от немощи руках он держал небольшую палку, похожую на завитой сук дерева. Прижимая ее к височной части лица, старик смотрел в мою сторону. Интересно, был ли он способен разглядеть хоть что-нибудь на таком большом расстоянии? Вряд ли… Ну что же, любая выгода мне за радость. Квинн незамедлительно достала из колчана со спины стрелу и натянула ее на тетиву арбалета. Приближаясь с каждым шагом все ближе к цели, ей становилось не по себе. Она не знала, что за странные чувства сейчас переполняют ее сердце — ненависть или сострадание? Однако одно было ясно: этот долгий путь был проделан только ради этой встречи и долгожданная месть сегодня, наконец, будет совершена. — Кристиан дел Рэй, не так ли? — сухо спросила разведчица, нацеливаясь стрелой прямо в грудь старца. Но тот ничего не ответил. Его на удивление спокойные глаза лишь оглядели гостью с ног до головы. — А ты, значит, очередная наемница? — как-будто специально растягивая время, переспросил он, перебросив деревянный посох с одной руки на другую. — Нет, я не из наемников, — злостно оборвала демасийка и тут же продолжила. — Но я здесь, чтобы покончить с тобой за то, что ты сделал. — Хех… Какая у тебя благородная цель, — отправив в лицо девушки резвую усмешку, старик повернулся к ней спиной и, отстукивая палкой по деревянным доскам, не спеша отправился внутрь дома, — Попробуй, убей. Квинн, не отрывая яростного взгляда с ненавистной цели, ждала удачного момента для выстрела. Но не могла этого сделать. Все случилось совсем не так, как она думала. Старик медленно перешагнул порог двери, оставив ту приоткрытой, как будто специально. — Странно… — подумала путница, — Он хочет, чтобы я вошла? — Какое иносказательное приглашение… — также переступив все ступени лестницы, Квинн с опаской и осторожностью миновала крыльцо и оказалась внутри поместья. Помещение оказалось таким же заброшенным, как и снаружи. Впрочем, этого следовало ожидать. Дверь не торопясь захлопнулась за спиной. Орлиные глаза с недоверием оглядели каждый тайный уголок маленьких комнат. Но моя подозрительность в этот раз оказалась напрасной. Под бликами спадающих из окна солнечных лучей танцевала пыль, освещая все вокруг и принося нерушимое спокойствие. Здесь не было опасности, это всего лишь простой дом старого одинокого человека с истертой мебелью, слегка пожелтевшими стенами и перечитанными сводками газет у двери. — Как часто я стал слышать подобные слова… Последнее время очень часто, — повторяясь, вновь усмехнулся старик, затягивая на окне одну из штор и попутно отгоняя жужжащую возле нее пчелу. — Если ты пришла сюда… значит не случайно, — продолжил он. — Я уже говорила, зачем я здесь, — вновь повторила Квинн, выпустив одну стрелу из арбалета. Та со свистом промелькнула возле края уха старца и вбилась в ближайшую стену.Это должно было оказать на него давление или хотя бы отбить присутствующую несерьезность. — Не пытайся напугать меня, дитя. Я видел в этой жизни раза в три больше чем ты, — генерал аккуратно разобрал скопившуюся на столе посуду и с тем же спокойствием сел за стол. — Если так жаждешь убить меня, видимо на это есть причина. Вот только… Если ты убьешь меня, кто же тогда расскажет тебе правду?