21:10
Голос телеведущего новостей заглушал громкую больничную суматоху, повествуя о нестабильной ситуации на международной арене и о многих других заботах политической элиты. Гарри давно намеривался выключить телевизор, но сидящая неподалёку женщина с упоением слушала новостной поток, а вместе с ней ещё несколько пациентов. Гарри раздражённо разблокировал экран мобильного телефона, чтобы увидеть более десятка оповещений из социальных сетей. Смёл пальцем все сообщения из фейсбука, не имея желания отвечать на тупые подкаты однокурсниц и не менее тупые шутки друзей. Сегодня все казались ему слишком глупыми, даже телеведущего не миновало звание «тупого». Раздражала каждая мелочь, в особенности, неуместный смех детей, бегавших по больничному коридору. Куда, чёрт возьми, смотрели родители? Бесило всё и вся. Минутное пролистывание ленты Инстаграм не успокоило, напротив, счастливые рожы на фотографиях побуждали удалить аккаунт и не быть частью фальшиво-идеального мирка. «И не одной совместной фотки со Скар», — подумал зеленоглазый и к чёрту отправил аккаунт Инстаграма. Учесть Твиттера была спасена новым уведомлением, нажатие на которое открыло «окно» с перепиской: Гарри: «Во сколько вы будете на станции? Я за вами заеду» Миссис Грин: «Я доберусь сама», «Напомни, пожалуйста, адрес», «Есть новости?» Гарри: «Клиника Харли Стрит», «Моррисон уже час не выходит из палаты Стеф», «Никто ничего не говорит толком». Миссис Грин: «Я подъезжаю!» Стайлс взволновано поднялся с дивана и подошёл к окну. Думал, сложнее всего будет позвонить матери Скар и сообщить о случившемся, но оказалось, сложнее лично встретиться и увидеть разбитое сердце матери. Потянулся к ручке окна и открыл его, впуская в помещение холодный поток ветра и позволяя ему вызвать по телу рой мурашек. — Молодой человек, закройте окно! У меня ребёнок раздет! — Так оденьте его! Что вообще дети делают во взрослом отделении? Окно с грохотом пришлось закрыть, ибо противостоять стае разъярённых женщин было не под силу, да и сил как таковых не было. Неугомонные причитания матерей и крики детей были прерваны мелодией входящего звонка. «Миссис Грин», — промелькнула в голове догадка, но Гарри ошибся. Отец настойчиво не сбрасывал звонок, а Гарри не хотел отвечать, но всё-таки принял вызов. — Гарри, ты где? Зеленоглазый вымученно усмехнулся: — И тебе привет, пап. Как у меня дела? Да хреново, знаешь ли… — Глумишься? Отлично! Я немного подпорчу твоё настроение. Ты в курсе, что мне пришло письмо из твоего университета? Если в течение недели не появишься в Кембридже, тебя отчислят. Да в курсе, уже давно в курсе. Деканат своё предупреждение с «последней неделей» высылал стабильно каждый месяц. Однако письмо родителям — последняя капля Кембриджа. Больше предупреждений не будет. Гарри устало прикрыл глаза: -Я знаю, пап. Но сейчас мне не до этого. — Где ты? — В Лондоне. Ричард громко чертыхнулся, не скрывая своего разочарования. Он разочарован, но, к сожалению, зеленоглазому было всё равно. Главное, чтобы мистер Моррисон покинул палату Скар с хорошими новостями, а Кембридж… Кембридж как существовал восемьсот лет, так и без Стайлса просуществует недельку-другую. — Это как-то связано со Стеф? Глупо было надеяться, что Ричард забудет об их прошлом разговоре. -Ей стало хуже, — не стал скрывать зеленоглазый, наблюдая через оконное стекло, как в здание заходит миссис Грин, — Я должен быть рядом с ней. — Ты забыл, о чём мы говорили? Ты ей ничего не должен! Пальцы до боли в костяшках сжали корпус мобильника: — Договорим как-нибудь, отец. Зло отбросил телефон на диван, чем напугал любительницу политических новостей. Быстро вернул телефон в карман чёрных джинс и поспешил навстречу миссис Грин, которая растеряно что-то объясняла у стойки ресепшена. — Состояние вашей дочери крайне нестабильно. Мне очень жаль, но к ней сейчас нельзя. Ложь! Ничего ей не жаль! Ещё одно заученное слово, которое принято говорить отчаявшимся родителям. А отчаяние в глазах миссис Грин видел в полном проявлении. — Гарри, как я рада тебя видеть! — к огромному изумлению зеленоглазого, женщина неловко приобняла его и столь же неловко смахнула с лица несколько слезинок, — Большое спасибо, что позвонил мне и не оставил Стефани одну! Одному Богу известно, как я тебе благодарна! Гарри неуверенно переминался с ноги на ногу, не зная, куда себя деть: присесть рядом на диване или остаться стоять истуканом посреди коридора? — Меня не пускают к дочери, говорят — ждите! Сколько ещё ждать? Я пока ехала сюда, чуть с ума не сошла! — Самое мучительно — это ожидание, — согласился зеленоглазый, всё же присаживаясь рядом с женщиной, но она, казалось, не слышала его, продолжая лихорадочно сжимать в руках тряпичную сумку: — Мне кажется, я точно сойду с ума! Только бы увидеть доктора Моррисона, уверена, он всё нам разъяснит! Гарри был уверен, ещё немного и миссис Грин сломает собственные пальцы. — Его лечение шло на пользу Стефани, понятия не имею, что пошло не так? Почему ей стало хуже? «Потому что появился я…», — надрывно усмехнулся Стайлс, но вслух, конечно же, не сказал. Не сильно, но уверенно забрал из рук женщины сумку и положил подле себя, тем самым спасая её учесть. — Не волнуйтесь, я уверен, всё будет хорошо. Ложь! Уверенности — вот чего не хватало уже на протяжении нескольких часов. Никто не может дать этой уверенности, хоть каких-то гарантий. Но этого Гарри тоже не мог сказать. — Давайте принесу вам чай или горячий шоколад? Кажется, в автомате продаётся печенье. Хотите есть? Миссис Грин впервые, спустя многие годы, в упор посмотрела на молодого человека и увидела в изумрудных глазах то, чего меньше всего ожидала увидеть. Страх. Боль. Отчаяние. Откуда в этом парне взялось сопереживание? Разве не он вычеркнул из своей жизни Стеф, разве не его родители свели общение к нулю и, в конце концов, разве не его друзья превратили школьные годы Стеф в ад? — Гарри, почему ты здесь? — осторожно спросила женщина, которая только сейчас в полной мере осознала, кто перед ней, — Ты разве общаешься со Стеф? Стайлс отвёл взгляд в сторону и в смятение забрал упавшие на лоб локоны волос назад. Стыд перед матерью Скар окутал с головой и лишил дара речи. Гарри кивнул: — Мы возобновили общение, — прокашлявшись от неожиданной сухости во рту, добавил, — Мы подружились. — Вот как…21:50
Долбанный автомат со скоростью старой черепахи наливал горячий шоколад в бумажный стаканчик, отчего Гарри успел проклянуть инновационные технологии всего мира. Дело не в том, что он коротает ожидание у ветхого прибора, а в том, что ему пришлось оставить миссис Грин один на один со своими мыслями. Хуже всего сейчас — отдавать себя на растерзание собственным мыслям. — This love is go-o-о-d, this love is ba-а-а-аd, — детское пение перебило кряхтение автомата и привлекло внимание Стайлса, — This love is ali-i-i-i-ve back from the dea-a-a-a-d… Он не любил попсу, отдавая предпочтение таким музыкальным гигантам, как Дэвид Боуи Мик Джаггер, однако эту песню знал. Не мог не знать. «Наша песня», — кажется, так говорила Скар, в очередной раз прокручивая в плеере композицию. Глупо, наивно, по-детски, — как только Гарри не характеризовал желание девушки иметь в музыкальном арсенале «особенную» песню. «На кой-чёрт это надо?» — думал тогда зеленоглазый, а сейчас, смотря на маленькую девочку с телефоном в руке, всё понял. Каким-то непостижимым образом Скар предвидела, что Гарри забудет об остывающем горячем шоколаде, прислонится спиной к стене и закроет лицо руками, мысленно нарекая себя кретином. Из его головы и так не выходила Скарлетт, но сейчас, слушая детское пение, он остро ощутил, как её не хватает. Розового румянца на щеках, смущённой улыбки, нежного взгляда. Боже, как же её не хватало! — Ну, не-е-е-т! — расстроенно протянула девочка, когда мелодия в её наушниках прервалась, — Телефон сел! — Возьми мой, — откуда не возьмись, появился примерно того же возраста мальчишка и протянул свой телефон подруге, — Вместе послушаем! — Ты же своего Эминема слушал… — Теперь хочу твою Свифт послушать. Гарри не сдержал улыбки. Как он мог всё разрушить? Как мог вычеркнуть из жизни девушку, которая и была жизнью? Гарри отдалился от детей под аккомпанементы их звонкого смеха, крепко сжимая в руках стакан напитка. Пальцам не было горячо, казалось, все ощущения отошли на второй план. Только мысли о том, как он и Скар будут навёрстывать упущенные годы. Впервые приятные сердцу мысли посетили его за весь день. — Мистер Стайлс! Стоило зеленоглазому подойти к миссис Грин, как из палаты вышел доктор Моррисон и в знак приветствия протянул руку. — Миссис Грин, рад встречи с вами, жаль, что при таких обстоятельствах. — Что со Стефани? С ней всё хорошо? Моррисон широким жестом пригласил пройти в его кабинет. — Всё хорошо, — прошептал Гарри женщине, прежде чем она вошла в кабинет и попыталась закрыть дверь. -Мистер Стайлс, вы тоже проходите! Если женщина удивилась, то виду не подала, куда важнее для неё было услышать хорошие новости. Однако доктор посчитал нужным уточнить: — Мистер Стайлс оплатил пребывание Стефани в больнице и её дальнейшее лечение. Гарри готов был провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть наполненные слезами глаза матери. Быстро замял ситуацию ключевым вопросом: — Что со Стефани? — У неё осложнение и требуется экстренное аортокоронарное шунтирование. Женщина без сил опустилась на ближайший стул и уже не сдерживала своего горя — полностью отдалась слезам. — Миссис Грин, я лично прооперирую Стефани. Обещаю, мы сделаем всё возможное. — В смысле всё возможное? — опешил Гарри, вместо слёз у которого глаза метали молнию, — Операция грозит жизни Стеф? — Любая операция — серьёзная нагрузка для пациента. Я не буду вдаваться в медицинские термины, скажу лишь, что в случае Стефани риск увеличивается в разы. Но без операции её сердце не сможет нормально функционировать. — Господи! — не унималась женщина, с мольбой смотря на доктора Моррисона, — Что же делать? — Операция необходима. От себя я лишь могу вас уверить, что лично я и вся наша команда хирургов сделают всё возможное. Опять «всё возможное»! — Не говорите так! — взмолился Гарри и опустился на соседний стул, — Я правильно понимаю, выбора нет? Без операции Стеф… Нет! Он не скажет этого. — Всё верно, но дело осложняется тем, что… Миссис Грин, ваша дочь беременна. Резкий шок парализовал всё тело, и стакан выпал из рук молодого человека, выплёскивая всё содержимое на пол. — Ничего страшного, — заверил доктор, когда Гарри дёрнулся на стуле. Чёрт возьми, его будто током ушибло, иначе как объяснить покалывания в кончиках пальцев и дикое сердцебиение. Настолько сильное сердцебиение, что на одного пациента может стать больше. — Это невозможно, — твёрдо сказала миссис Грин, — Моя дочь ни с кем не встречалась. Никогда! -Я вас уверяю, анализы перепроверялись не раз. Женщина зажмурила глаза и отчаянно закачала головой, отказываясь верить словам врача. А Гарри… Гарри смотрел на неё и чувствовал такое опустошение, что еле мог шевелить губами. — Стеф знает? — Она без сознания, деятельность её сердца поддерживается прибором. Так или иначе, требуется аборт. — Господи! Она же такая молодая, о каком аборте речь? А если она больше не сможет родить? — Ваша дочь, если и сможет выносить ребёнка, то родов она не переживёт, будь то естественные роды или кесарево. Миссис Грин вновь закрылась от всех руками и громко заплакала. Этот дикий «вой» отрезвил зеленоглазого, заставляя оторвать взгляд от бедной женщины и посмотреть на Моррисона: — Главное, чтобы Стефани была жива. Делайте аборт, делайте операцию без всяких «всё возможное». Она будет жить, — вновь остановил взгляд на заплаканном лице женщины, до которой медленно начала доходить истина, — И мы ей ничего не скажем.