Драбблы по Noblesse

Ноблесс призван оберегать живых существ. Пока мир живет, в Ноблесс нет жизни. Пока существует мир, Ноблесс будет в нем лишь сторонним наблюдателем. … У Ноблесс не бывает снов. Рейзел делает шаг, и ничто вокруг него сменяется спортивным полем школы Е Ран. Он отстраненно наблюдает, как Шинву бежит по кругу, с трудом переставляя закованные в кандалы ноги. Привратник кричит на него, требуя расторопности. - Юна на такого, как ты, и не взглянет! – эхом разносится со всех сторон. Рейзел не двигается, но краски блекнут, и мир расплывается, уступая холодной голубизне лаборатории. М-21 и его собратья по эксперименту беспомощно переглядываются сквозь прозрачный раствор. Ряды сосудов, в которых их держат, уходят в бесконечность. Сотни и тысячи. Миллионы. Один за другим они исчезают, и над лабораторией замирают их предсмертные крики. Рейзел оглядывается через плечо и оказывается в пространстве, именуемом виртуальным. Окружающие предметы двумерны. Пребывая в постоянном движении, они распадаются на единицы и нули и вновь собираются в нечто новое. Сон Тао черно-белый, и его самого в нем нет. Рейзел догадывается, что, возможно, этот компьютерный мир и есть Тао. Кошмар Такео – непрекращающаяся гибель людей. Снова и снова. Самое страшное в нем – это то, что умирающие люди всегда разные. Сон Франкенштейна – это мозаика из крови, незаконченных формул, крестьян с факелами и чаепитий со своим Мастером. Рейзел терпеливо ожидает, когда кровавую сцену сменит привычный интерьер их дома, садится на диван и берет чашку горячего, ароматного чая. Напротив умиротворенно улыбается Франкенштейн. В окне за его спиной ожившая тьма рыдает голосами его жертв. Обычный сон. Будничный. Кадис Эстрама Д. Рейзел – Ноблесс. И его участь хуже смерти: хранить жизнь, но существовать за ее пределами. - Еще чаю, Мастер? Впрочем…