Проклятие мага

Более трёх месяцев Карамон неустанно следил за тренировками его солдат, вёл себя сурово и грубо, заставляя различными оскорблениями кипеть кровь бойцов, подстёгивая стать сильнее и яростней, всё ради того, чтобы на поле боя его голос был словно отпущенная тетива. Стрелы-воины вонзятся во врагов и разорвут на части все важные органы и смертельно отравят армию противника. Всё это время он копил в себе гнев, злость и раздражение, что в итоге выливалось в дикую усталость к вечеру. Ложась спать, Повелитель синей драконьей армии вырубался без задних ног, громко храпя до самого рассвета. К огромному счастью ему как Тёмному Господину, не нужно было слишком часто задействовать свой ум для решения задач, с большей частью справлялся Рейстлин и иногда близнеца подменял его ученик Рассел. Но в глазах бойцов он был не только сильным, волевым, но и мудрым, хотя все догадывались, что именно от злодея в очках тот получал такие мудрые советы, но сам факт, что тот прислушивается к сведущим, уже делает человека, по меньшей мере, разумным, чего на деле о силаче не сказать. Но кто узнает? Маджере слишком хорошо хранят секрет, дорожа им, как зеницей ока. И всё-таки есть предел вынужденному ограничению в плотском удовольствии. За всё это время большее, что Карамон получал от близнеца это взаимный минет, но чаще всего короткие дразнящие поцелуи. Алый, точнее «пурпурный» маг сдержал обещание и был более внимателен к желаниям брата, что касалось проявлений любви. Но для этого необходимо было оставаться наедине, без лишних ушей и глаз. А кто умудрялся их спалить, тот получал вполне обычное стирание памяти, которое Рейстлин был вынужден разучить у своего бога, и передал знание Расселу, дабы тот тоже мог ликвидировать опасность. Вот и сегодня ночью Повелитель Синих Драконов Дрэйко, загонял всю пехоту до изнеможения, просто потому, что был особенно зол, и цель была вовсе не для тренировки, не для наказания, а чтобы сил ни у кого не осталось шастать по лагерю, разве только ползать, но с ноющими мышцами далеко не уползёшь. Клепсидра заметил такие активные действия близнеца, и уже догадывался, что придётся усмирять нрав братца, снижать его злобу и агрессию через удовлетворение потребностей, а ещё…не лишним будет напомнить, кто всё-таки главный «в доме». После захода солнца, Дрэйко вошёл в свой шатёр, отослав охрану, намертво запечатал вход, и зажёг свечу, ища взглядом прячущегося в тени близнеца. Тот оказался на кровати силача, почти обнажён, но накрыт плащом, от которого шла тьма, скрывающая всё тело. Как же Карамон понял, что Клепсидра уже нагой? Одежда аккуратно сложенная на стуле была подсказкой, по которой даже овражный гном додумается до верного ответа. Снимая шлем, медленно расшнуровывая доспехи, Дрэйко не хорошо усмехался, предвкушая то, как возьмёт желанное тело хилого мага, и помимо былой трепетно нежной любви к брату, прибавилась ещё и тёмная страсть, звериное желание, банальная похоть… Не будь у Рейстлина сильной воли, возможно, такой Карамон не считался бы с желаниями близнеца, но всё совершенно иначе. (прим. автора: частично тут веет понятием альфа и омега…альфа-Карамон, но Рейстлин далеко не омега и даже не бета (хотя это как раз самое то), у меня он скорее гамма, а они как омеги, только сильны как альфы морально) Мужчина наконец-то остался совсем без одежды и, подойдя к своему ложу, одним движением руки сдёрнул тёмно-фиолетовую мантию, открывая своему взору златокожее тело брата, и посмотрев в эти сияющие золотом глаза, иногда замечая как песок пересыпается в этих глазах по форме схожие с песочными часами, силач начал нервно и учащённо дышать, словно он в чём-то себя сдерживает, или его удерживают, так на первый взгляд не скажешь… Братья долго играли в любимую битву разумов «кто кого пересмотрит», но в итоге Карамон сдался, отводя взгляд и обращая свой взор на аппетитный пах с уже возбуждённой плотью, а с головки пениса уже тянется струйка смазки. У самого воина также колом стоит член, и каждая венка отчётливо видна на мощной и крупной плоти, и буквально обещает море наслаждения… Дрэйко присаживается на корточки и, целуя бедро близнеца, постепенно подбирается к основанию плоти, и, не обращая внимания на нить смазки, продолжает прокладывать дорожку поцелуев вверх, пока губы, наконец, не смыкаются на нежной бледно-золотистой головке, а после вся плоть исчезает во рту воина. Карамон старается усердно, сжимает губы и язык со всей силы, но равномерно, чтобы давление было приятным брату, и короткие едва слышные вздохи есть музыкальная награда и сигнал, в верном ли направление движется Дрэйко. В этот раз Клепсидра не трогает голову и не направляет близнеца, потому что пока его всё устраивает, да и накопившееся желание крупного мужчины, раскрывает весь потенциал любовника-угодника, и в нём цены нет, если тот сможет и дальше действовать в подобном темпе, без спешки, растягивая и разогревая удовольствие. Но, увы, пока Карамону ещё далеко до настоящей выдержки. Весьма скоро силач прекращает это действие и залезает на кровать, разводя ноги близнеца чуть шире, и приподнимает бёдра, подкладывая под пояс несколько подушек и одеяло, а затем принимает удобное положение относительно цели и начинает тщательное исследование анального прохода сначала языком, а затем и пальцами, попутно не громко шепча. -Ты ещё никого в лагере не соблазнил братец. Я рад, что ты вновь узок для меня, - этот тон более не был похож на мягкий и добрый как у Карамона из Утехи, теперь это порочный низкий баритон Тёмного Господина, который на ложе со своим близнецом только кажется грозным, и весьма внушительно «кажется». -Не забывайся братец, - Клепсидра-Рейстлин в этот момент толкает ногой любовника в грудь, хоть оттолкнуть не может, но важен сам жест. –Всё что ты имеешь и даже меня, только благодаря мне и с моего позволения! Лишь потому, что я пошёл на величайшую сделку, и моя душа принадлежит Ему! – в этот момент маг приподнялся и сделал пас движением рук, и в тот же миг стала зрима и ощутима цепь с ошейником, что связывала братьев, но конец «поводка» вёл в пустоту, где в пространстве богов скрывался зверь хаоса – Бога Крови. Рейстлин властно и без малейшей тени милосердия дёрнул цепь на себя, и та противно звякнула, но силач поддался вперёд, словно кто-то более сильный перетянул канат на себя. Дрэйко зло зашипел, ощущая, как порочная магия мучает его тёмную сторону, а светлая часть в мужчине лишь тихим шепотом напоминает «мы тоже пошли на сделку, братик нам дорог». -Да, мастер Маджере, я помню, - покорно молвит Карамон и тот же час Клепсидра отпускает его и слегка откашливается. «Любое применение магии от бога калечит его тело, мне не стоит провоцировать брата, иначе я останусь один» - одёргивает сам себя Карамон, прекрасно сознавая, что однажды близнец и умереть может. -То-то же, а теперь лучше молча, излей свои желания, мне не нужно, чтобы ты уморил армию, - саркастично приказывает Рейстлин и откидывается обратно, расслабляясь. Карамон улыбается, понимая шутку близнеца, и возвращается к прерванному занятию, вводя по одному пальцу через каждые минут пять, и где-то на двадцатой минуте полез в одежды к заранее подготовленному флакону с маслом, которое они не редко используют для смазки. Вылив щедрую порцию в анус брата и на свою плоть, обильно размазывая, Карамон убрал несколько подушек, чтобы слегка опустить бёдра, и удобно пристроился, вторгаясь медленно, почти не спешно, внимательно наблюдая в свете тусклой свечи за мимикой брата, чтобы понять, можно ли двигаться дальше или стоит задержаться. Но когда удалось проникнуть до упора, Рейстлин жестом поманил опуститься ниже, и даровал восхитительный поцелуй, подобный божественному и неземному наслаждению, от чего до самых глубин сердца добралась светлая надежда «любит». Хоть сначала поцелуй был нежный, почти ласковый, но вскоре в нём загорелась страсть, животная похоть и яростная борьба, но Карамон весьма быстро стал ведомым, и с горячей радостью принимал от брата приятные покусывания, глотал его хриплые рыки и стоны. Вскоре было дозволено начать движения, и вот тут Дрэйко не сдержался, дрожа точно гладь воды, двигался на пределе своего терпения, силясь делать всё поступательно, размеренно, чтобы тело близнеца привыкло, а мышцы поскорее расслабились. Когда первичный разогрев произошёл, Клепсидра встал и принял любимую позу на четвереньках, ведь именно под этим углом карамонова плоть попадала головкой строго по простате и другим чувствительным точкам в прямой кишке, заставляя чародея тоже дрожать и обливаться потом от жгучего наслаждения… Вскоре два блестящих от влаги тела, одно крупное и могучее, а второе стройное и гибкое, но в тоже время хрупкое, двигались в унисон и, их стоны заглушало заклятие божества, а движения обретали всё больше и больше очертания дикого и древнего танца страсти, а не просто занятия любви. Они оба словно гнались за ощущениями, за прекрасным чувством единства, не думая ни о чём, просто жили этим шикарным моментом… В какой-то момент Дрэйко остановился, замирая глубоко внутри Клепсидры, укусил мага в районе плеча, оставляя след-клеймо, и зарычал как зверь, не осознавая, что творит, действуя по желанию. Маг тут же пронзил тело воина лёгкой, но ощутимой волной тока и Дрэйко тут же отскочил, мгновенно приходя в себя и замечая алеющий след, виновато потупил взор, опуская голову. Маг навис над стоящим на коленях на полу воином, точно громовая туча и взгляд песочных зрачков не предвещал снисхождения. Тонкая, почти паучья златокожая рука схватила волосы на макушке, и вынудила запрокинуть голову назад, чтобы встретиться взглядом, но воин опустил веки, пряча глаза, боясь столкнуться с гневом брата. -Карамон, в тени тебя добродушного живёт то ещё животное, что есть в любом из нас, но в отличие от меня, тебе требует ошейник для контроля, ибо сам ты не способен сдерживаться, - отчитал Рейстлин своего близнеца как маленького. -Прости, - еле слышно шепчет мужчина, ожидая любое наказание. -В наказание ты будешь стоя брать меня, так у тебя не останется возможности на очередной манёвр, твоих животных побуждений, да и у меня руки будут свободны вовремя тебя скорректировать, - с коварной ухмылкой огласил приговор маг. Мужчина лишь выдохнул покорное «да», а затем тонкий мужчина забрался на кровать, а воин встал на полу около края ложа, чтобы в нужный момент взять брата за бёдра и с помощью своей силы опустить того, как ребёнка или пушинку на своё естество. Подобная поза невероятно нравилась Рейстлину, но она утомляла, а потому использовалась для «быстрого» секса или чтобы наказать нерадивого братца. Карамон действительно больше не мог даже помышлять об очередном выплеске эмоций на хилое тело близнеца, и, догорая от наслаждения, продержался недолго, не более получаса, однако был весьма доволен, заполняя любимого братца семенем месячной выдержки. -Как же я люблю иногда быть плохим, и чтобы ты наказывал меня братик, за мою глупость и дерзость, - страстно промолвил Дрэйко, укладывая Рейстлина на одну часть своей кровати, и тут же разместился рядом, поглаживая грудь и не отказывая себе в удовольствии посмаковать тёмно-золотистые соски, и легонько дерзко куснуть их. -Иногда? Значит, тебе нравиться быть хорошим? – наигранно удивлёно спросил Клепсидра, прикусывая губы, когда напряженные соски посылать сигналы наслаждения в весьма изможденный разум чародея. -Только с тобой я буду любым, каким ты пожелаешь, и тебя люблю каким угодно. Но да, я предпочитаю быть более добрым, потому что от зла у меня всегда гадкое послевкусие и настроение разрушительное, - честно признался воин. Рейстлин печально посмотрел в эти карие глаза, о чём-то размышляя, и Карамон едва не решил, что расстроил близнеца своими словами, но не успел силач начать оправдываться и заверять о чём-то, как золотистый палец коснулся губ мужчины, и Клепсидра молвил. -Мы воистину близнецы и неразрывно связаны, а кое-кто даже хочет, чтобы наша связь стала ещё прочнее. Мне так жаль, что приходится быть жестоким по отношению к тебе. Но именно поэтому я хочу обрести силу, чтобы тебе не пришлось так часто марать руки во зле. Когда-нибудь, ты сможешь жить, как захочешь, и тебе не придётся поступать так, как неприятно будет твоему доброму сердцу. Береги его для меня, ибо оно не даёт и мне стать абсолютным злом. Конечно, это было почти тайной, о ней знал лишь бог хаоса, и был доволен тем, как растёт и развивается его пешка, но желанного статуса ферзя ещё далеко. Об этом они почти не вспоминали и не говорили, молча храня в памяти ту ночь. Воин тогда ясно и чётко увидел, что брат по-настоящему любит его и есть в нём добро, но оно почти уничтожено, лишь он – Карамон, может удержать близнеца от роковой пропасти, от полного забвения во тьме. И это грело не только его душу, но и душу мага, с которым тот связан от рождения. Их маленькая тайна, их большой секрет, самое ценное сокровище – любовь друг к другу, почти детское обещание, страстное желание и нерушимый обет.