В сопровождении капитана Блада вершувшись в свою комнату, Вера с радостью обнаружила, что ее встретили – чан, наполненный водой, новое платье, лежавшее на кровати, и юная служанка, которую она увидела первой, так как та открыла ей дверь.
Девушка выглядела совсем подростком. Ее волосы были спрятаны под чепец с оборками, отчего розовощекое худенькое лицо казалось круглее, чем на самом деле, а уши торчали чуть больше положенного. Одежда ее была совсем простой и составляла верх - льняную рубаху и корсетный лиф со шнуровкой спереди, и низ, юбку с передником.
Все – однотонное, коричневого цвета, кроме белых рубахи и передника.
Служанка поспешно поклонилась и смущенно улыбнулась Вере.
Вера, в свою очередь, украдкой взглянула на Блада.
- Из услышанного мной из Ваших уст о том, откуда вы прибыли, я не решился сделать точные выводы по поводу вашего мнения о помощи прислуги. Но поскольку здесь вы точно не справитесь в одиночку, я взял на себя смелость найти вам помощницу. Жюли – дочка владелицы этого… заведения, - сказал на английском Блад, уловив вопросительный взгляд Веры.
Жюли отошла в середину комнаты и оттуда большими карими глазами глядела на них обоих, явно не понимая английской речи.
Вера, успев забыть о том, что Питер Блад почти все знает о ней, было растерялась, но быстро взяла себя в руки:
- Вы очень проницательны, сэр. Знайте, я вам обязана, - понизив тон голоса и медленно облокотившись плечом о ближайшую к ней сторону дверного проема, она опустила взгляд и сцепила руки в замок.
Это было бы слишком вольно для девушки из семнадцатого века, но Вера таковой не была, и Блад знал об этом.
Девушка посчитала, что сейчас было бы не к месту, если бы при нем она стала вести себя так, как раньше, когда хотела выдать себя за другую. Он должен был понять, что она не боится его и не собирается его обманывать.
Питер Блад приблизился к Вере, и, будто нарочито отвернувшись от нее, положил правую руку неподалеку от того места, где Верино плечо касалось деревянного проема.
- Не стоит. Будет достаточно, если вы просто будете честны со мной, - почти сквозь зубы произнес он.
Вера нахмурилась.
- Разве я лгала вам? – только и спросила она, между тем сообразив, что Блад помнит про злочастную встречу с Рошфором и до сих пор о ней думает.
На самом деле, его подозрения были оправданы – Вера необдуманно назвала по имени того, личность которого была ей известна лишь по книжным страницам, лишь из догадки. Теперь Блад подозревает ее одному богу известно в чем и, быть может, подумывает над ясностью ее, Веры, рассудка.
- Я знаю, доверие требует времени, и не буду требовать от вас большего. Тем более, вы устали с дороги и нуждаетесь в отдыхе.
Вера не осмелилась прервать капитана Блада, и, видя, что он собирается уходить, не стала его останавливать.
Она понимала, что в его словах была доля истины - они оба знали друг друга слишком мало, чтобы он мог разочароваться в ней или уличить во лжи. В какой-то мере он даже и не собирался это делать - просто ждал, когда Вера наконец осмелеет и будет готова к тому, чтобы рассказать всю правду.
Вера же готова была это сделать хоть завтра, но ее останавливало одно - воспримут ли ее слова всерьез, ведь на этот раз у капитана Блада не будет возможности проверить, права ли она. Д`Артаньян и Рошфор вряд ли заявят Бладу, что мол-де они вымышленные персонажи и расхаживают по миру лишь потому, что о них написал какой-то француз тремя столетиями позже.
Когда Блад все же ушел, Жюли помогла Вере приготовиться ко сну и быстро ушла, коротко попрощавшись.
Вера была слишком уставшей для того, чтобы завести беседу с новой знакомой, а девушка не отличалась многословностью и выполняла лишь то, что она умела и что от нее требовалось. И, едва положив голову на подушку, Вера уснула крепким сном без сновидений - никакие заботы о ее приключениях не смогли ей в этом помешать.
На утро следующего дня Вера, выспавшись и набравшись сил, смогла наконец подумать о том, что происходило с ней накануне, так как подготовка ко сну была весьма необычна и стоила отдельного внимания – Жюли, извинившись перед «миледи» за отсутствие ванны и розовой воды, предложила Вере вымыть хотя бы ноги и руки в небольшом тазе, видимо, принесенном девочкой заранее.
Вера, не имевшая четкого представления о гигиене в семнадцатом веке, очень удивилась слову «ванна» и тому, что представление о ней в этом времени вообще существует. Но пожала плечами и согласилась, хотя больше всего ей бы хотелось принять душ после долгого морского путешествия.
Дальше было еще интереснее – Вера только удивлялась тому, как быстро девчонка справляется с шнурками корсета и юбок, помогая Вере освободиться от ставшего уже несносным наряда. Так же Жюли помогла ей в осуществлении водных процедур, чем поначалу смущала Веру. Однако девушка была настолько уставшей, что думала лишь о том, как бы поскорее добраться до кровати, и вскоре осуществила свое намерение.
Пробудившись от сна, когда солнце было уже высоко и ярко светило в маленькое окошко, Вера обнаружила у изголовья своей кровати тот же таз с чистой водой и, что ее повергло в изумление – маленькую деревянную щеточку.
Не иначе, как для чистки зубов, она предназначена быть не могла, и девушка, обрадовавшись своей ошибке относительно представлений о чистоте тела в семнадцатом веке, применила ее по назначению. Одно было плохо – зубной пасты под рукой не оказалось, и пришлось полоскать рот водой, а щетинки были слишком жесткими для Веры, привыкшей к мягкому ворсу инновационных зубных щеток из двадцать первого века.
Умывшись водой (которая оказалось достаточно холодной для того, чтобы Вера окончательно проснулась), она почувствовала прилив сил и энергии.
Ее, несомненно, обрадовала утренняя процедура, когда как еще вчера девушка ловила себя на страшной мысли о мытье тела и о том, как к нему вообще здесь относятся. Как оказалось, все не так уж и плачевно.
Затем в комнату постучалась Жюли, сказав, что пришла помочь «миледи» одеться.
Вера, словив себя на мысли, что это обращение ей нравится все больше и больше, в следующий момент поражалась красоте платья, накануне принесенного Бладом.
Что-то подобное она видела лишь на старых гравюрах.
Из красного бархата, переливавшегося в складках черным и блестевшего в лучах дневного света золотым, с широкими, свободными рукавами и серебряным подкладом, оно казалось Вере во сто крат прекраснее и роскошнее, чем ее первый нежно-голубой наряд.
Оно было даже скроено иначе, следуя моде начала семнадцатого века – узкий, конусообразный корсет (при взгляде на который Вера заочно едва не упала в обморок), пышная юбка до пят без драпировок, оторочка лентами. На груди была вшита камея, изображающая изящную греческую головку.
К платью прилагалась длинная шелковая шаль оттенка запекшейся крови, больше напоминавшая плащ.
- У меня не хватит сил затянуть ваш корсет до конца, миледи. Хотя, вы и без того будете слишком выделяться на фоне других дам, - заявила Жюли, когда наряд был надет и оставалось только затянуть шнуровку на платье.
Девочка тут же сделала осечку:
- О, простите, миледи, я случайно. Не наказывайте меня.
Вера лишь рассмеялась – на самом деле слова Жюли только обрадовали ее, хоть она и поняла, что ее помощница имела в виду, насмотревшись на объемы горожанок накануне.
- За что я могу тебя наказать? Без твоей помощи я даже не знаю, что делала бы.
Жюли в ответ промолчала, смущенно опустив взгляд.
Этот инцидент был тут же забыт, и когда последние приготовления были закончены, а волосы Веры стараниями Жюли оказались уложенными в прическу и украшенными лентой, Вера поняла, что проголодалась и решила спуститься вниз с целью осуществить утреннюю трапезу.
Добравшись до своей цели, она с удивлением обнаружила, что в гостиной нет никого, кроме хозяйки, хотя подоспевало время обеда. Пожав плечами и не слишком задумываясь над этим – подумаешь, может, это не слишком популярное заведение у горожан, либо не достаточно доступное для большинства из них по ценам – Вера села за первый попавшийся стол.
За то короткое время, что ей пришлось просуществовать в новом платье, девушка с радостью отметила, что оно более комфортно, чем предыдущее – рукава давали простор движениям, да и стараниями Жюли на этот раз корсет не доставлял Вере столько мучений. Разве что, приходилось придерживать длинную юбку при ходьбе, чтобы не запачкать пылью красивую и, скорее всего, недешевую ткань, но для Веры это было самое меньшее из неудобств, которые ей пришлось пережить по вине чудесного незабудкового наряда из трюма капитана Блада.
Уловив себя на мысли, что пока что это время ей нравится больше хотя-бы из-за более удобных костюмов, Вера решила, что в случае невозможности возвращения домой, можно вполне привыкнуть к мысли, что ты живешь бок о бок с несколькими персонажами из книг, пусть и разных.
Завтрак, который принесла хозяйка без лишних просьб о еде (видимо, этот момент четко обговорил Блад), был крайне прост – четверть буханки хлеба, ломоть сыра, кувшин с молоком.
Поначалу Вера было решила, что для нее одной это слишком много, но девушка сама не заметила, как вскоре тарелка оказалась почти пустой.
Сыр был не похож на те, что она покупала в магазинах.
Возможно, он напоминал сулгуни или фету - рыхлый и светлый, почти белого цвета, скорее даже домашний, а не более привычный для нее желтый твердых сортов. Молоко имело совершенно иной вкус и показалось Вере самым лучшим напитком из всего, что она когда-либо пробовала. Хлеб ей так же пришелся по вкусу, и, закончив завтрак, девушка нашла свое настроение гораздо лучшим, чем обычно.
Но никогда не бывает так, чтобы все без исключения было всегда хорошо.
Веру заставила нахмуриться мысль, пришедшая ей на ум лишь после того, как она отодвинула тарелку – капитан Блад все не появлялся, да и Питта с Волверстоном нигде не было видно.
Хозяйка почему-то ретировалась из гостиной, когда принесла поднос с едой, и спросить о них Вере было не у кого. Девушке наскучило сидеть в пустом трактире без дела, и она уже собиралась встать и отправиться на поиски своих спутников, когда входная дверь открылась и вошел посетитель.
Вера, сидевшая спиной к входу, обернулась, услышав скрип двери. Она обрадовалась, ожидая увидеть Питера Блада или же, на худой конец, кого-нибудь из двух его помощников, но это был ни Питер Блад, ни Волверстон, ни Джереми Питт.
Личность посетителя узнать было проблематично, поскольку его лицо было спрятано под полями шляпы и за нарочито поднятым воротником камзола, а фигура его была укутана в черный плащ.
Одет он был явно в дорожный костюм – на шляпе не было перьев, а единственным украшением камзола было кожаное тиснение по краям воротника. Вера не стала делать поспешные выводы о его личности и, застыв на месте, ждала, когда он подойдет ближе и снимет головной убор, как того требовали правила мужского этикета.
Во всяком случае, так это представляла себе Вера.
Однако ожидания Веры оказались напрасными – этикет незнакомец бесцеремонно проигнорировал, направившись сразу к Вере и даже не сняв плащ.
Девушка округлила глаза и привстала в удивлении.
Дверь с громким стуком захлопнулась.
Гость направился к Вере, едва разглядевшей его взгляд из-под полей шляпы – его лицо было бледным, а на Веру он смотрел пристально, отчего девушке стало не по себе.
Он остановился лишь когда приблизился к Вере и расстояние между ними разделяло каких-то полметра. Тогда он, не произнеся ни слова, достал из-под плаща письмо – в его черных кожаных перчатках алая печать была похожа на каплю крови – и положил бумагу на стол перед от смятения не смевшей ничего возразить Верой.
Не проронив ни слова, он ушел, убедившись, что письмо доставлено.
Вера смогла свободно вздохнуть лишь тогда, когда за ним захлопнулась дверь, но девушка все еще не понимала, что произошло. Ее взгляд упал на письмо, где красивым почерком было выведено:
For V.
Резонно решив, что «V» - это она, Вера, девушка недоумевала, кто же сделал эту надпись, и, желая разгадать эту тайну, Вера надломила простую, без вензелей и гербов, печать. Ей хотелось только одного - узнать содержимое конверта.
Раскрывая письмо, Вера почувствовала дрожь в руках, но любопытство было сильнее страха. Из открытого конверта аккуратный клочок бумаги скользнул в ее руки, и Вера, убедившись, что само письмо, как и надпись на конверте, написано на английском, немедленно принялась его читать.
Написано было следующее:
Необходимо закончить начатое.
Приходите через час после полудня к скверу возле городской ратуши, вам все объяснят.
Твердо знаю, что скоро увижу вас и, надеюсь, вы не разочаруете меня в этой уверенности.
Вера прочитала записку несколько раз, чтобы убедиться, что на ней точно нет никакой подписи или даже хотя бы намека на личность автора.
Все это запутало ее еще больше, ведь она знала всего двоих людей, которые могли бы писать на английском в такой манере – это были лорд Уильямс и Питер Блад. Первый не мог ей написать ничего подобного, поскольку они были совершенно незнакомы и виделись-то всегда два раза. Второй, по мнению Веры, не стал бы передавать письма через третьи лица и сказал бы все сам.
За неимением других версий все же решив, что это скорее дело рук капитана Блада, девушка, тут же забыв про таинственного гостя, решила исполнить просьбу о встрече. Взглянув на часы, которые показывали без четверти час, Вера поняла, что совершенно не знает города и поиски нужного сквера могут занять у нее много времени, и потому необходимо поторопиться, если она не хочет опаздывать.
А опаздывать Вера не хотела и не любила.
Подобрав юбки, Вера встала из-за стола и вышла на улицу
