На странных берегах семнадцатого века

Все дни, остававшиеся до поездки – а их было немного - Вера не сидела, сложа руки. Ей было чем себя занять, потому что девушка пыталась вспомнить все детали путешествия Д`Артаньяна в Лондон. Она чувствовала, что обязана воспользоваться своим сходством с Миледи. Ей подумалось, что это на самом деле очень выгодно: она будет тенью следить за ее передвижениями, перехватывать ее задания, да еще и загодя знать все действия Ришелье! А затем - тайком приносить новости королю, сблизиться с которым ей поможет дружба с лордом Уильямсом. Наверняка он известная личность при дворе… Вера ощущала, как в крови кипит адреналин при одной только мысли о своей затее. Она немедленно вообразила себя не менее, чем мадам Помпадур – ловкой интриганткой, умеющей разведать все самые скрытые тайны и умело ими пользоваться. Однако для начала надо было справиться с подвесками. С одной стороны, Вера знала, что все обойдется и без ее участия в этом приключении. С другой – была уверена, что это хороший шанс показать себя и заодно точно удостовериться в том, что Миледи похожа на нее, как две капли воды. Для этого было необходимо перехватить ее «посылку» в Париже и самой добраться до кардинала с грустной вестью о том, что подвески остались у Бэкингема и ее планам помешали злые мушкетеры, обогнавшие ее. Вера довольно ухмылялась, представляя себе ярость Ришелье, если он узнает об этом. Ей казалось, что все предельно просто, и необходимо лишь добраться до королевского двора, в чем ей, несомненно, поможет один знакомый британский лорд. Оставалось лишь убедить Питера Блада в том, что необходимо сохранить ее ложную историю про осиротевшую русскую княгиню – то есть, оставить все как было с того момента, когда он собирался представить ее французскому двору с целью найти возможность вернуться домой для несчастной беззащитной чужестранки. Девушке хватило целого дня, чтобы придумать этот чудесный план. Она не выходила из трактира за ненадобностью, лишь спускаясь вниз, чтобы принять необходимую пищу. А вечером, за ужином, к которому присоединился и капитан Блад (обычно он предпочитал трапезничать у себя в комнате), Вера поделилась своими соображениями по поводу происходящего и не забыла про свою просьбу. - Прошу простить меня, мисс Вероника. Насколько я понял, вы хотите, чтобы я поддерживал вашу ложь, тем самым вводя в заблуждение лорда Уильямса? – переспросил капитан Блад, прервав Веру, едва она успела закончить предложение. Вера прикусила губу – послевкусие от сделанного минутой раньше глотка вина показалось ей горче, чем обычно. - Сэр, если у вас есть более выгодное предложение, я его с радостью выслушаю. Боюсь, лорд Уильямс – человек старой закалки во всех смыслах этого слова, - ухмыльнулась Вера, оглянувшись и понизив тон, - стоит лишь ему узнать о нашей истинной судьбе, и все, чего нам останется дождаться – суд инквизиции и эшафот, я в этом уверена. Не вам ли не знать, что не обязательно надо быть сильно виноватым, чтобы оказаться у виселицы, - сказала она почти шепотом. Капитан Блад нахмурился, устремив взгляд в сторону жаркого из баранины, которое уже несколько минут стояло нетронутым. Вера остерегалась прикоснуться к блюду из-за непривычного коричневого и вязкого месива, которое окружало прожаренные до черноты куски мяса, а Блад, видимо, был бы и не прочь приступить наконец к ужину, но тема разговора требовала серьезности и в принципе не подходила для обсуждения за столом в публичном месте, где их мог услышать кто угодно. По этой причине оба тихо говорили на английском и сидели в самом незаметном углу трактира. - Вы слишком низкого мнения об инквизиции, мисс Вероника. Тем более, вам нечего ее бояться, поскольку вы не католичка и, уж тем более, не еретичка. Но ваши опасения мне понятны, и потому придется держать нашего знакомого в заблуждении относительно вас. Но у меня есть иное предложение. Вы говорили, что есть женщина, двойником которой вы являетесь, и ее иногда можно увидеть с этим Рошфором, за которого меня принял ваш французский знакомый. Не будет ли безопаснее для нас, если мы представимся их именами? - Нет-нет, сэр, это очень рискованно. Они оба - очень неоднозначные личности, шпионят против короля. Я собиралась воспользоваться моим сходством, но позже, когда это действительно будет необходимо, - возразила Вера, умолчав о своих планах поучаствовать в истории с подвесками. Она опасалась, что Блад начнет отговаривать ее и, чего доброго, вообще откажется принимать какое-либо участие в этой затее, а Вера считала, что у нее еще был шанс постепенно его в это втянуть. - Должен признаться, мисс Вероника, что для меня остаются загадкой ваши мотивы. Вы не выглядите напуганной, хотя в такой ситуации это было бы простительно для девушки, - Блад с задумчивым видом сложил пальцы в замок, подперев ими подбородок. Его лицо оставалось беспристрастным, но девушке показалось, что в глазах ее собеседника едва заметно мелькнул проблеск, отчего его взгляд показался отстраненным, будто в мыслях Блад находился далеко не в сырой и полутемной таверне, - вероятно, вы воспринимаете все это несерьезно, еще не принимая происходящее как реальность, а я и другие люди этого мира представляем для вас что-то вроде шутов или же актеров, разыгрывающих кем-то написанные сцены. Вера удивилась его словам, наверное, впервые услышав его настоящие мысли. Вплоть до этого момента для нее было тайной, что же он думает по поводу всего с ним происходящего, но она и вообразить себе не могла, что капитан Блад задается вопросом о том, какими могут быть ее мысли по отношению к нему. Девушка не знала, было ли причиной этого признания вино, которое оба, впрочем, принимали вместо любого другого питья на завтрак, обед и ужин: для Веры это было слишком, но она быстро догадалась, что в реалиях времени это наиболее распространенный напиток. Зато она знала, что Блад ошибается, если действительно так думает насчет нее, и поспешила его в этом разуверить: - Что вы, сэр! Я боюсь всего, что я знаю, и всего, что только может и не может случиться. Меня пугает сам факт, что я нахожусь здесь с вами, и что вы сидите передо мной. Вы правы лишь в том, что я не принимаю все происходящее как реальность: мне до сих пор кажется, что стоит мне проснуться, как воспоминания о встрече с вами окажутся лишь сном, а все, что мне пришлось здесь пережить - кошмаром, который вскоре забудется, - Вера осеклась, побоявшись, что Блад неверно истолкует ее слова. - Значит, я пугаю вас, - скорее утвердительно, чем вопросительно сказал капитан Блад, посмотрев прямо на Веру. Девушка замялась, не зная, как ответить. Она уже вполне честно призналась ему в своих страхах, и то, что среди них присутствовал и страх, имеющий отношение к капитану Бладу, было истинной правдой. Но вряд ли это был тот страх, который подразумевал сам Блад, наверняка подумав, что Вера остерегается его из-за его рода деятельности. На самом деле Вера боялась его не только лишь поэтому: она пыталась разгадать его и увидеть, каким он был без той саркастичной маски, являвшейся, когда это было для него удобно, окружающим его людям вместо настоящих эмоций. Ей было это необходимо для того, чтобы она могла понять, можно ли ему доверять на самом деле и как он к ней относится, зная ее настоящую историю. Теперь она не была для него высокородной леди из высшего общества, что Вера почувствовала, когда Блад в обращении к ней стал все чаще использовать простое "мисс" вместо "миледи", как делали это другие. Во всем остальном его отношение к ней не поменялось, но Веру продолжала мучить мысль о том, останется ли он для нее тем "рыцарем", которым назвал себя в первые минуты их встречи. Неведение страшило ее. Ее размышление прервал бой часов, напомнивший обоим о достаточно позднем времени. Капитан Блад мудро посоветовал Вере подняться наверх и отдохнуть, что девушка и сделала, все так же продолжая размышлять о своих догадках. Блад же остался внизу, наедине с почти полной бутылкой вина и своими собственными думами. *** Весь следующий день Вера была занята тем, что пыталась посчитать дни и часы, стремясь угадать, сколько времени займет дорога и в какой момент ей получиться перехватить Миледи. Она помнила, что путь от Кале, где она находилась и откуда отплыл Д`Артаньян, до Англии, занимает примерно полтора дня. Еще как минимум двое суток займет изготовление двух новых подвесок по приказу Бэкингема. К тому же, путь Д`Артаньяна от Сент-Валери (корабль Бэкингема на обратном пути привезет его именно туда) до Парижа занимал то ли шестнадцать, то ли семнадцать часов. Вера не помнила этого точно, как и не помнила, в каких городах он делал остановки, чтобы сменить лошадей, и в каких городах оставил своих друзей. Единственное, в чем она была уверена - в Амьене останется Атос, а это значило, что туда ей и носа совать нельзя: граф примет ее за Миледи, едва только посмотрит, и о том, что он может сделать с ней после, Вере даже думать не хотелось. Итого, примерно шесть дней (Вера брала время с запасом) потребуется Д`Артаньяну, чтобы вернуться в Париж. Она была уверена, что Кале находится не настолько далеко от Сент-Валери - места, куда приплывет Д`Артаньян из Лондона - и получалось, что если ее расчеты верны, то путь в столицу Франции занимал почти сутки. Все получалось идеально: через два дня после их разговора Вера и капитан Блад покинули Кале в компании с лордом Уильямсом, любезно предоставившем им свою карету и ставшем их попутчиком. Вернее, в этом смысле было скорее наоборот. Они ехали неторопливо, что не было на руку Вере, но попросить гнать лошадей она не смела, потому как понимала – у нее нет на это никаких полномочий. Жюли пришлось оставить в Кале (Блад пообещал, что в Париже найдется и более умелая служанка), а Питт и Волверстон отправились за ними следом верхом, так что девушка им даже завидовала: карету трясло, и о том, чтобы спокойно насладиться живописными сельскими пейзажами, мелькавшими за окошком, и речи быть не могло. За время пути ее попутчики успели разговориться. Блад, впрочем, не особенно распространялся о себе, давая лорду Уильямсу лишь ту информацию, которая была ему выгодна, а тот и не спрашивал ничего лишнего из вежливости. Так, к радости лорда Уильямса, выяснилось, что Блад англичанин до мозга костей – эта новость развязала ему язык, и следом он признался, что ни за что бы не принял своего собеседника за соотечественника. Вера улыбнулась, услышав это, когда как Блад, напротив, посерьезнел. Затем Вера и Блад узнали, что полное имя их попутчика – лорд Брайан Эверетт Уильямс, и что во Франции он находится не просто так. - Это действительно большая удача, эсквайр – встретить здесь англичанина в такое непростое время. Нас здесь недолюбливают, и мои друзья не горят желанием лишний раз попасть на территорию Франции. Но мне не приходится выбирать, так как моя должность обязывает принимать все приглашения короля Людовика, - заметил он, довольно улыбаясь. Его последняя фраза заставила Веру прислушаться внимательнее: если это действительно так, то ее план был блестящим. Оставалось только узнать, приглашен ли он именно на Марлезонский балет… *** Дорога не была слишком трудной: да, Вере впервые приходилось переносить настолько сильную тряску, но это сглаживалось тем, что ее отвлекала беседа Блада и лорда Брайана, как он вскоре попросил себя называть. Видимо, его и впрямь обрадовала возможность побеседовать с подданным британского флага – он много говорил о том, что во Франции нынче редкость найти хорошего человека и о выпавшем на его долю счастье познакомиться с Бладом и Верой. На самом деле лорд Брайан Эверетт Уильямс оказывал впечатление очень разговорчивого, но и не слишком уж глупого человека: Вера, чтобы поддержать разговор, лишь единожды попросила его побольше рассказать об Англии, и после ей оставалось только слушать его длинный ответ, в котором он затронул и историю, и литературу, и даже немного – политику, не слишком лестно высказавшись в адрес Испании и короля Якова. Для Веры было очень полезно знать мнение современника о событиях семнадцатого века, и она слушала его во все уши, в отличие от Питера Блада, который не слишком был рад многословию лорда Уильямса. Он лишь коротко отвечал «да» или «нет» на его вопросы и сосредоточенно смотрел в окно, за которым медленно, но верно сгущались сумерки, будто вторя настроению капитана Блада. Вера не придала его поведению большого внимания, посчитав, что оно вполне типично для его натуры. Когда уже стало совсем темно и за окном можно было смотреть разве что на будто нарисованные углем силуэты деревьев на сливово-чернильном фоне, в котором нельзя было различить, где заканчивался горизонт и начиналось небо, разговоров стало меньше – вероятно, к счастью капитана Блада, впрочем, никак не отразившемся на выражении его лица. Вера чувствовала, что ее настигает усталость. Девушка понимала, что еще немного – и ее утащит Морфей в свои владения, чему она была бы очень не против: так можно было забыть о том, что широкий кружевной воротник и манжеты нового дорожного платья из серой узорчатой ткани, напоминавшей жаккард, невыносимо чесались, а корсет по-прежнему приносил одни лишь неудобства. Она была уже готова заснуть, не смотря ни на что, когда услышала громкий треск, а затем грохот. Следом карета резко остановилась. Лорд Уильямс и Блад удивленно переглянулись, услышав доносившуюся сверху французскую и весьма витиеватую ругань кучера. Вера поморщила нос, ожидая худшего.