На странных берегах семнадцатого века

Бал семнадцатого века был устроен таким образом, что танцевали не только гости: в перерывах между танцами разыгрывались небольшие сценки под простую, почти деревенскую музыку, в которых даже прослеживался некий сюжет - Вера за ним, впрочем, устала следить после энного по счету представления. В основном, было видно, что в них принимает участие лишь специально приглашенная труппа; однако, временами в этих представлениях участвовали и некоторые гости, которых ненароком вовлекали в действо и отбирали по неизвестному Вере критерию. Вполне возможно, решила девушка, все репетировалось заранее. Королю и королеве отводились главные роли, что было вовсе неудивительно. Лорд Уильямс растолковал девушке, что в основе сюжета лежит старинная мифическая история, выбранная лично Его Величеством - что-то про охотников и лесных нимф. Впрочем, Вера не слишком уделяла внимания его рассказам: она ждала Блада, который все не появлялся. В ее голове все крутились мысли по поводу того, выпала ли на его долю удача устроить встречу с Д`Артаньяном, от которой многое зависело. И даже если эта встреча и состоялась, получилось ли Бладу обхитрить гасконца, на что очень рассчитывала девушка. Так же она боялась, обойдется ли эта встреча без лишних инцидентов вроде драк на шпагах, так как в случае, если Д`Артаньян окажется проворнее, этого было бы никак не избежать. На балу ее никто не приглашал из других кавалеров. Чего-то подобного девушка вполне ожидала после разговора с Де Шеврез, но Вера была даже рада этому: танцы оказались сложнее, чем преподносил ей лорд Уильямс. Для девушки было чрезвычайно утомительно следить за движениями других дам, пытаться попадать при этом в такт, да еще и думать о том, как не запутаться в пышных юбках платья. Первый танец был медленным, и это еще как-то облегчало ситуацию — он состоял из шагов и поворотов, и поначалу Вера даже обрадовалась, что это и впрямь не так уж и сложно. Но второй, напоминавший по темпу и характеру мелодии что-то вроде мазурки, включал в себя выполнение сложных фигур, перемену партнера, прыжки... Танец был основан на движении партнеров по кругу: дама, протанцевав со своим кавалером, должна была перейти к другому, кто находился справа от нее. Кавалер, напротив, двигался в противоположном направлении — через несколько смен оба снова оказывались вместе. И это пугало девушку больше всего. Вера опасалась, что сделает какую-нибудь глупую ошибку, стоит ей расстаться с лордом Уильямсом, который, надо отдать ему должное, уверенно вел ее, да еще и успевал одновременно объяснять девушке, какое движение необходимо сделать следом. В один из моментов, когда следовало выполнить разворот и переходить к следующему танцору, Вера едва ли не сгорела от стыда и не умерла от страха - перед ней вдруг оказался сам Ришелье. Она и подумать не могла, что сан позволяет кардиналу участвовать в танцах, и ожидала его видеть только лишь среди зрителей. Но тогда, когда он появился напротив, девушка в одну секунду почувствовала, как корсет стискивает ее грудь пуще прежнего, а в венах стынет кровь от страха. Но все обошлось: Веру спасли вуаль и бальный этикет семнадцатого века, согласно которому партнеры не должны были смотреть друг на друга во время танца. Впрочем, девушка украдкой все-таки взглянула на Ришелье и успела заметить, что кардинал выглядел на редкость подавленным. Видимо, его озадачило исчезновение подвесок прямиком из под носа, так как теперь его положение в данный момент никак нельзя было назвать выигрышным. Вера смотрела на ситуацию с иронией, даже в чем-то будучи довольной, что переставила пешки в свою пользу. Теперь оставалось лишь передать остальные подвески кому следует, и план можно было считать выполненным. Однако она все же боялась быть узнанной, и потому была рада, когда пришло время покинуть Ришелье. Эта незапланированная встреча длилась не дольше минуты — Вера должна была повернуться в правую и левую сторону и сделать что-то вроде реверанса. Затем, обойдя вокруг своего вынужденного и, к счастью, временного кавалера, девушка, раскрыв руки в нужной позиции, направилась к следующему участнику танцев. - Мадемуазель, вы скрыли свое лицо под вуалью, но это не сделало вас незаметной среди толпы. Даже невооруженным глазом видно, что вы - чужестранка. Услышав голос Людовика, Вера вздрогнула и, занервничав от неожиданности, перепутала последовательность танцевальных па. Ей следовало подойти к своему партнеру, но девушка растерялась, вместо этого не слишком грациозно попятившись. Она сбилась с ритма и обязательно бы пропустила такт. Людовик вышел из положения, сделав несколько шагов ей на встречу. Другие танцоры, удивленно взглянув на короля, поспешили повторить его движения. Случилась бы несумятица, если бы музыканты не догадались сыграть колено еще раз. Вера смекнула, что "парадом" руководит король, а все, кто находятся в зале, слепо следуют любому его капризу. - Прошу простить мою неуклюжесть, Ваше величество. Местные танцы - новинка для меня, - смущенно сказала девушка, изо всех сил стараясь смотреть под ноги и кляня себя за недалекость. Вера пообещала себе обязательно спросить у лорда Уильямса, что это за танец такой, а еще после бала бы не мешало взять пару уроков у танцмейстера. - Танцуете вы вполне сносно для новичка, но не это выделяет вас среди француженок. Вы выглядите иначе, - король, до того казавшийся вполне легкомысленным, изменился в лице, посерьезнев, - впрочем, у меня к вам другой разговор. Вы обещали предъявить доказательства своих слов касательно подвесок. Долго ли мне дожидаться исполнения вашего обещания? Бал в самом разгаре, - Людовик подтвердил опасения Веры, заведя разговор про подвески. Ей было крайне неловко находиться так близко с королем Франции - девушка не думала о том, что этого никак не избежать, и зря. Бал только начался, и Людовик, еще не успев утомиться и будучи явным любителем танцев, не пропускал ни одного - было не мудрено встретиться с ним в танце с переменой партнеров. Встреча с Людовиком была для Веры еще большим стрессом, чем с кардиналом - король ждал от нее вестей, а Блад в зале не появлялся. Следовательно, подвески еще у него. Или даже, быть может, до сих пор у Д`Артаньяна. Хотя, Вера припоминала, что королева отправлялась переодеться, когда в Ратуше появился гасконец с подвесками. Так что, быть может, не все еще было потеряно. Девушка вновь едва не ошиблась в движениях, но взяла себя в руки и, собравшись с мыслями, ответила: - Ждите. Когда Ее величество отправятся менять платье, пройдите к покоям королевы и ожидайте в коридоре. Там вы скорее всего встретитесь с камеристкой королевы - велите ей уйти. Дождитесь господина в черном камзоле, похожего на иностранца - у него будут находиться поддельные подвески. Они ничуть не отличаются от настоящих, и вы сможете убедиться в этом, сравнив их с оригиналом. Но вам не нужно забирать их, если вы желаете, чтобы Его Высокопреосвященство себя выдали. Позвольте подвескам оказаться у королевы, а в разгар бала предъявите ей настоящие. Кардинал сам скомпрометирует себя, когда возникнет вопрос, откуда они появились. - Какое заумное хитросплетение нитей, мадемуазель. Позже, когда ваши советы окажутся полезными или же нет, у меня будет к вам разговор относительно того, как вы узнали об этой истории. А пока - прощайте, - сказал Людовик, сделав в завершении фразы движение руками, означавшее, как догадалась девушка, что пришло время менять партнера. Вера, перейдя к другому кавалеру, чувствовала себя полностью опустошенной и совершенно не годящейся для того, чтобы продолжать танцевать. Беседа с Людовиком полностью вымотала ее. Она ощущала, как горели ее щеки, как в груди все сжимается, как каждая мышца не только в ногах, но и по всему телу, отказывается ее слушаться. Кое-как девушка закончила танец, хотя ей казалось, что силы полностью покинули ее. В горле пересохло. В висках пульсировала глухая вибрация, перекрывая громкую музыку. По лбу стекали капли пота. В зале вдруг стало не хватать воздуха. Лорд Уильямс провел ее к зрителям, так как скоро должно было начаться очередное представление, и девушка принялась искать глазами кушетку или любое другое местечко, пригодное для того, чтобы можно было сесть и перевести дух. Веру выбила из колеи последняя фраза Людовика, из которой можно было заключить, что он не будет просто так списывать со счетов тот факт, что Вере, простой иностранке, едва ли не с неделю назад оказавшейся во Франции, вдруг стало известно про интригу с подвесками. Девушка, с одной стороны, понимала, что для Людовика вполне естественно желание узнать правду. С другой - опасалась того, что он узнает о миледи от того же кардинала, который обязательно захочет побеседовать с Людовиком после истории с подвесками, либо кардинала вызовет сам Людовик, чтобы выяснить, кто прав, а кто виноват. В любом случае, их беседа неизбежна. И когда королю станет известно о существовании ее альтер эго в лице главной злодейки из "романа плаща и шпаги", в котором Вере не повезло (или же наоборот - девушка еще не решила) оказаться, ей будет совсем несдобровать. Тут уже не отделаешься оголением плеч - король не будет тратить время на поимку Миледи, чтобы узнать, есть ли на ней в действительности эта пресловутая метка. Да и поймать-то ее будет не так просто - девушка отлично помнила, насколько ловка и опасна леди Винтер. Пребывая в панике, Вера пыталась зацепиться хоть за малейшую деталь, которая помогла бы ей уйти от подозрения короля. Можно было заручиться свидетельством Атоса, но лишь в крайнем случае - девушка понимала, что история о том, как граф узнал об отсутствии метки, слишком компрометирующая для нее, и, если брать во внимание условия времени и положение женщины в семнадцатом веке, вряд ли будет выигрышной для Веры. Девушка вспомнила - Людовик замечал, что она не похожа на других женщин, приглашенных на бал. И говорил он это вряд ли из желания задеть ее - Вера знала, что внешне между ней и дамами высшей французской знати мало общего, но так же она знала и то, что это не было ее минусом. Она была диковинкой среди гостей, и видела, что мужчины смотрят на нее с интересом, хоть и остерегаются приглашать танцевать (было очевидно, что виной тому нелестные слухи о ее персоне, мгновенно разлетевшиеся с легкой руки герцогини Де Шеврез) - Вера вовсе не унывала по этому поводу, так как ей было достаточно общества своего друга. Но раз сам король отметил ее самобытность, значит, ее внешность все же имеет какую-то ценность, думалось девушке. А раз так, то ей не будет стоить большого труда сбить его с толку с помощью кокетства. - Мисс, вижу, танцы здорово утомили вас, - заметил лорд Уильямс, внимательно посмотрев на Веру, - глоток свежего воздуха вам поможет. Не будет большой бедой, если мы пропустим одну из сценок. Я знаю, где-то неподалеку есть балкон, - сказал он, увлекая девушку за собой. Лорд Уильямс направился к выходу из зала, протискиваясь вместе со своей спутницей мимо гостей, тесно расположившихся группами и парами в ожидании начала представления. Вера не сопротивлялась, так как во-первых совершенно не желала этого, а во-вторых, чувствовала, что у нее совершенно не было на это никаких сил. И впрямь, следовало лишь немного пройти по пустому коридору и свернуть вправо, как появлялась кованая - вся в завитках и розах, будто настоящих - дверь, ведущая на небольшой полукруглый балкон, перила которого были богато украшены позолоченной лепкой. Вера почувствовала себя немного легче, оказавшись на свежем воздухе - прохлада ночного Парижа окутала ее плечи, а сам Париж, утонувший в синей полутьме, девушка была готова рассматривать целую вечность. Силуэты домов терялись в спустившемся на город тумане. Сена вилась черной атласной лентой, исчезая где-то на горизонте, а луна янтарно-бледным диском висела неподалеку от Нотр-Дама, черные резные зубцы которого врезались в небосвод. Подобно вывешенным на просушку простыням, белесые облака плотно затягивали небо. Звезд совсем не было видно. - Здесь все для меня в новинку, - сказала девушка, будто извиняясь. Ей было неловко, что лорд Уильямс вынужден тратить на нее так много времени вместо того, чтобы быть на балу и очаровывать дам, что он, скорее всего, привык делать на подобных знатных вечерах. Он не был похож на однолюба и явно имеет богатый "послужной список", подумала девушка - да от него и не требуется чего-то другого в условиях общества семнадцатого века. Несомненно, лорд Уильямс был хорош собой и образован в достаточной степени для своего круга. И, к тому же, не беден, о чем можно было судить по модному жилью в центре Парижа и наличию личного корабля. Наверняка среди местных дам он считался неплохим любовником и завидным женихом - так думала девушка, разглядывая своего друга в неярком свете Парижской луны, освещающей город, в котором находил себе пристанище каждый, от графа и до бедняка. - Наверное, вы скучаете по дому? - спросил Веру лорд Уильямс, внимательно посмотрев на нее. Девушка рассматривала луну и пыталась разглядеть на ней пятна, гадая - та ли это луна, которая светила ей в ее родном двадцать первом веке. - Я стараюсь не думать о нем, чтобы не было о чем сожалеть, если вдруг не получится вернуться. Но выходит плохо, - ответила Вера, удивившись своей честности. Лорд Уильямс был слишком добр с ней, и ей не хотелось лукавить с ним. - Я бы советовал вам, напротив, почаще вспоминать о нем. Возможности человека безграничны, и если уж мы оказались здесь, то обязательно найдем путь домой. Вера не была так оптимистично настроена, как ее британский друг, но и ей вдруг захотелось поверить в его слова, настолько убедительно они звучали. - Боюсь, в этом мире всем руководит его величество случай, и везет лишь тому, кто сумел оказаться в нужное время и в нужном месте. Но мне нравится ваш оптимизм, сэр, и было бы отнюдь неплохо, если бы ваши слова оказались правдой, - сказала Вера, облокотившись о перила и рассматривая площадь перед Ратушей. На ней никого не было, за исключением нескольких прохожих, о чем-то беседовавших. Вот, один из них отделился от товарищей и побежал к левому крылу здания. Другой неспешно направился к главному входу. Вера тут же узнала его плащ и шляпу - это был капитан Блад! Следовательно, тем, первым, был ни кто иной, как Д`Артаньян. И, если Бладу и впрямь удалось выполнить план, то скоро гасконец будет очень разочарован. Веру осенило - необходимо догнать его и предупредить о том, что Людовик хочет как можно скорее увидеть подвески. - Мадемуазель Вероника, я знаю - вам придется привыкать к Парижскому обществу, и поначалу будет трудно. С моей стороны я постараюсь помочь вам любой услугой, дабы облегчить ваше положение. Вы - иностранка, незамужняя девушка - такую, как вы, будут ждать опасности в этом городе... - лорд Уильямс вдруг заговорил на столь серьезную тему, к которой часто обращалась в своих мыслях и Вера. Казалось, он собирался сказать что-то еще, но девушка понимала, что нельзя медлить. Капитан Блад уже был в Ратуше, и надо было его догнать, прежде чем он отправится к королеве. - Да, в этом вы, несомненно, правы, - нетерпеливо прервала его Вера, - но я бы хотела встретить капитана Блада - он, вероятно, не сможет найти зал... - сбивчиво пробормотала она, и, даже не дослушав лорда Уильямса, выбежала в коридор и поспешила туда, где ее ждали интриги и приключения. *** Спускаясь вниз по большой мраморной лестнице, Вера раздумывала, как ей обратиться к Бладу. Сэр? Слишком официально. Капитан Блад? Ей не нравилось, как это звучало - выходило так, будто они были чужаками друг другу. Теперь, считала Вера, они оба - что-то вроде сообщников, или хотя бы союзников, рискующих ради одной цели. Девушке казалось, что это объединяет их. Вера даже подумала, что теперь их отношения обязательно должны стать хотя бы немного ближе. С другой стороны, она и не надеялась на то, что может стать другом для капитана Блада так скоро. Девушка понимала, что в настоящий момент она была для него обязанностью, от которой он не мог отказаться в силу собственных взглядов. Размышляя о куртуазной эпохе, на традициях которой капитан Блад совершенно точно основывался, формируя свое мировоззрение, Вера представляла себе, что даже если она и не была в понимании Блада его "дамой сердца", то, в любом случае, воспринималась им как слабое существо, защита которого значила для рыцаря искупление грехов. Подобное служение, несомненно, было унижением, ведь истинные рыцарские почести завоевывались участием в войнах - следовательно, нарушением библейского закона "не убий". Из чего возникала необходимость воспитать и очистить дух через лишения, что было основным постулатом христианства. Оттого в средневековую эпоху и сформировались те самые моральные правила, на которые так любит оглядываться Питер Блад, называя себя рыцарем. Вера хорошо помнила это, как и то, что раз или два он словно бы вскользь интересовался тем, не боится ли его Вера и тем, что она думает о пиратах. Фактически, выходило так, словно Блад, четко осознавая, что многие его поступки не были результатом строго следования законам и общества, и церкви, теперь пытался отмыться от прошлого благодаря своей безотказной помощи беззащитной женщине. Если так оно и было, Вера понимала, что подобный альтуризм показывает его с лучшей стороны, но отчего-то девушку это не слишком радовало. Вера встретила Блада, едва добравшись до главного входа. Он стоял к ней спиной и собирался пойти по коридору, ведущему в левое крыло. Поступи он именно таким образом, он бы немедленно заблудился. Однако, шаги Веры заставили его обернуться. Увидев девушку, он посмотрел на нее так, словно не ожидал ее встретить. Вера остановилась, не решаясь первой заговорить с ним. - Вы вовремя. Я только сейчас понял, что совершенно не представляю, куда идти, - сказал Блад. Вера откинула назад вуаль, успевшую ей надоесть. Во-первых, теперь в ней не было надобности. Во-вторых, она желала четко разглядеть капитана Блада. - Я слышала, король и королева разместились на третьем этаже. Нам нужно подняться, - девушка вспомнила, как случайно стала свидетельницей беседы двух фрейлин королевы, разговаривавших о неудобствах, которые доставляет Ее Величеству необходимость специально подниматься с тем, чтобы добраться до покоев и сменить платье. Из чего Вера сделала вывод о местонахождении покоев королевы. Однако, она помнила и про то, что Д`Артаньян тоже скоро придет туда, но вряд ли его допустят к королеве, т.к. к тому моменту Констанция его не дождется, да и сам он не рискнет пройти мимо короля, который будет ожидать Блада с подвесками. А там гасконец рано или поздно обнаружит пропажу, и, конечно, поймет, что все его надежды на благосклонность молодой камеристки обернулись в прах. Веру не волновало то, что это событие может в корне изменить сюжет повествования - она давно уже не думала о какой-то книге про мушкетеров, погрузившись в окружавшую ее реальность. Ей казалось, что это отдельный мир, совершенно непохожий на книжный - у Дюма все выглядело понарошку, потому что читатель представляет все написанные события лишь в своем воображении, а на деле попросту сидит дома с книжкой в руке, укрывшись теплым одеялом. Вера же испытывала все сложности быта и взаимоотношений в семнадцатом веке по-настоящему. И, раз уж ей приходилось это переносить, то ничего страшного не сделается, если другим тоже придется сложнее, чем это предполагалось - так она думала, и полагала, что была совершенно в этом права. Вера и Блад очень быстро добрались до третьего этажа. Девушка сообразила, как найти покои королевы - по доносящимся издалека, со стороны правого коридора, женским голосам и смеху, она решила, что в ту сторону и нужно идти. Вера не ошиблась. Людовик дожидался их именно там. Девушка понимала, что теперь все зависит только от Блада, и отпустила его одного, спрятавшись у большой колонны. Вера посчитала, что лучше ей не встречаться с королем лишний раз, и осталась наблюдать за встречей Людовика и капитана Блада издали, разместившись в местечке, пригодном для того, чтобы король не мог ее заметить. Девушка понимала, что сейчас она может либо провалиться и стать крайней в этой истории, либо значительно поднять свой статус в глазах монаршей особы - другими словами, получить расположение короля и дальнейшие привилегии при необходимости. У Блада была другая выгода, которую Вера тоже просчитала заранее - если он покажется королеве Анне и "выручит" ее в такой сложной ситуации, передав подвески самолично, он обязательно ее заинтересует. И, конечно, зарекомендует себя как надежного человека, которому можно будет поручить любое задание...