На странных берегах семнадцатого века

Тем временем "Арабелла" стремилась к своему спасению на всех парусах. Верный рыцарь "Ла-Фудр" должен был находиться прямо по курсу и в скором времени (как того ожидал и прогнозировал Питер Блад) появиться на горизонте, но по какому-то странному обстоятельству чуда не происходило - времени прошло достаточно, чтобы можно было нагнать корабль, однако он все не появлялся на виду. Питер Блад с каждой прошедшей впустую четвертью часа выглядел все мрачнее и мрачнее. Вера, все не решаясь выйти за порог своей каюты (места, которое ей казалось наиболее безопасным - ведь там не было капитана), с опаской выглядывала в окно и ждала, когда же наконец волны океана и умеренный бриз приведут "Арабеллу" и ее саму к спасению. Однако повторимся - чуда не происходило. Девушка маялась в неведении, опасаясь худшего: мысль о новом перемещении во времени не давала ей покоя. Капитан Питер Блад не находил себе места, недоумевая, почему его эскадра так остает. Возгласы по этому поводу, адресованные Джереми и Волверстону, доносились до Веры через довольно прочную дубовую дверь, однако тон голоса Блада все так же был холоден и спокоен. - Да, я согласен, это возмутительно. Но искать пропавшую команду, когда у нас на корабле чужак - не самое удобное занятие, капитан. И я еще раз повторюсь, что все, что происходит с нами последние несколько часов, очень мне не нравится. И Волверстон в этом будет со мной согласен. - Факт в том, что мы даже на берег без них не высадимся, - казалось, Волверстон был сбит с толку происходящим не меньше своего напарника. - Курс я не буду менять еще как минимум пару часов. Они не могли настолько отстать. Если, конечно, это не было сделано со злым умыслом, - Блад, совершенно не поддавшись упадническому настроению своих подчиненных, стоял на своем. Но и в его мысли начинали закрадываться сомнения - Вера это чувствовала. Девушка с удрученным вздохом отстранилась от замочной скважины, через которую подслушивала вот уже как несколько минут, и, еще раз вздохнув - не менее горестно - прислонилась к двери. Она была согласна с Питтом, почти поддавшись его мнению и уже поверив, что виновата во всем именно она. Сама себе она была противна хотя бы потому, что обстоятельства вынуждали ее шпионить за людьми, к которым она относилась не так плохо, чтобы это занятие было оправдано. Но она знала одно - доверять им нельзя, ведь она не знает, каковы люди, спасшие ее, на самом деле. И еще ее терзали подозрения - не кроется ли за их хорошим поступком дурной умысел? В ее памяти крепко удержались книжные образы капитана Блада и его команды. Но, принимая во внимание собственный опыт и первую встречу с пиратами, после которой она едва не отошла в мир иной, Вера подозревала, что суровая и, порой, даже жестокая реальность всегда отличается от романтическо-приключенческой литературы. Из маленького окна открывался вид на воду и небо, наполовину скрытый деревянными перилами и палубой. Вера, желая отвлечься от грустных дум, устремила свой взгляд на фрагмент сине-зеленого океана, конца которому, казалось, не было совсем. Небо и вода имели почти одинаковый цвет, сверкая в лучах предзакатного зефирно-оранжевого солнца. Помимо всего прочего, там, за бортом, совершенно не наблюдалось признаков присутствия чего-либо, напоминавшего бы своими очертаниями корабль. Лишь маленькая точка - возможно, какая-то птица - смутно мелькала на горизонте. Вера прищурила глаза, сфокусировав на ней взгляд. Точка, с невиданной быстротой обретя более четкие формы, немедленно потеряла всякое сходство с птицей или любой другой живностью. Это был корабль, плывущий навстречу "Арабелле" на всей скорости, какую только позволял не слишком-то и сильный ветер. Девушка, не помня себя от радости, резко развернулась, желая открыть дверь, чтобы принести своим спасителям благую весть, но резкая боль, врезавшаяся в ребра, не дала ей даже дотянуться до дверной ручки. Корсет снова напомнил о себе в самый неподходящий момент, и тут Вера не вытерпела боли, показавшейся ей на этот раз особенно сильной - словно острым кинжалом медленно резали кожу, добираясь до ребер. Едва найдя в себе силы, чтобы вскрикнуть, девушка провалилась в беспамятство. **** В который уже раз Вера очнулась от внешнего раздражающего фактора. Теперь это был запах, бьющий в нос букетом роз и, казалось, всем, чем только могла пахнуть кондитерская - запах, которому, казалось бы, неоткуда было взяться на корабле Блада. Вера поняла, что постепенно привыкает к своему организму, вдруг решившему в непривычной для него обстановке впадать в беспамятствующее состояние при любой непредвиденной ситуации. Девушка на этот раз не сразу открыла глаза. Ей отчего-то казалось, что повремени она – и все будет как прежде: она проснется в своем времени на своем лайнере, который довезет ее до Испании, а потом уж можно будет и домой вернуться. Обманчивая надежда ей самой казалась глупой, но отчего-то ей хотелось верить этой фантазии, насколько бы невероятной она не была на самом деле. Вера улыбнулась собственной наивности. Увы, она оказалась в далеко не лучшей заварушке, где все будет не так просто, как бы ей того хотелось. Она понимала это, как и то, что когда она откроет глаза, ее надежда на возвращение домой потеряет даже самые малые шансы на исполнение. И потому медлила. - Однако леди уже очнулась, - незнакомый голос, раздавшийся откуда-то справа, поверг девушку в изумление. Он не принадлежал ни Питеру Бладу, ни Джереми, ни, тем более, Волверстону – слишком он был необычен, непривычен и странен. Тем более, говорили на совершенно правильном английском, будто говоривший впитал его с измальства - даже, быть может, этот язык мог быть его родным. Никакого акцента Вера не услышала, хотя внимательно прислушивалась, пытаясь выявить национальность того, кому голос принадлежал. Англичанин? Девушка могла только предполагать. - Я это вижу. Как-никак, врачебный опыт и необходимое образование здесь имею именно я, - в голосе Блада, который на этот раз Вера с точностью распознала, крылась усмешка. Интерес узнать истинную личность незнакомого собеседника капитана Блада наконец победил все ее предрассудки, и Вера перестала притворяться, открыв глаза. И если Вера раньше считала, что уже достаточно удивлялась в последнее время, то теперь девушка точно поняла – не стоит заранее заблуждаться о том, что тебя ждет. На Веру глядели голубые глаза, обладатель которых и удивил ее. Удивил он ее своей внешностью, а, если быть точнее, тем, во что он был одет, потому что в ее мире подобный костюм был бы уместен лишь для циркового выступления в качестве шпрехшталмейстера* в шоу Дю Солей. Чтобы без ошибки и в двух словах описать внешность того, кто так точно определил состояние Веры, можно было бы взять пример с Эммы Орци** и назвать его настоящим «франтом образца семнадцатого века». Но если вдаться в подробности и описать этого щеголя и обладателя тонкого вкуса более оригинально и объемно, получилось бы примерно так: его безупречно подобранные шелковые одежды, кричащие сочетанием нежно-персикового и салатового цветов явно являлись сшитыми по последней моде. Как, впрочем, и напудренный парик поспевал за образом этого господина, наряженного так же в алую перевязь, блестящие на солнце и заявляющие о стройности ног своего обладателя чулки, а так же сверкающие лаковые туфли с квадратным носом и золотой пряжкой. Но было бы ужасным упущением не упомянуть о шляпе размером с блюдо для чайного сервиза, которую украшали пышные страусиные перья. Если бы птица знала, для какой именно цели жертвует своим оперением, она бы с великой радостью отдала бы все свои перья для таких чудесных шляп, потому что не было еще на памяти Веры настолько больших, странных и в какой-то степени замечательных головных уборов. Одним словом, незнакомец блистал и сиял ярче любого начищенного чайника, и слепил глаза Веры своим великолепием, отчего девушка, не привыкшая к высокой мужской моде семнадцатого века, сперва прищурила глаза. - Доброго дня, миледи. Ваше самочувствие заставило нас поволноваться в последние три минуты, а, может, немногим больше – я, увы, не считал. Но, вижу, вы в порядке и полном здравии, что может заставить меня думать, что вы способны ответить на несколько моих вопросов, - начал господин, пристально посмотрев на Веру. Он хитро смотрел на девушку, при этом улыбаясь, отчего Вере казалось, что он замышляет что-то недоброе. Вглядевшись в своего собеседника, Вера отметила, что он немногим младше капитана Блада, и что из-под его парика предательски выбивалась светлая прядь волос, несколько портившая идеально продуманный образ незнакомца. Заранее повторив в голове свою историю и собравшись ее рассказывать в случае надобности, Вера расправила плечи и села, стараясь прямо держать спину. Она помнила, что леди никогда не горбятся, несмотря на все неудобства корсета. Мельком вопросительно взглянув на Блада, Вера почувствовала его одобрение и поддержку. - Позвольте мне запретить вам разговаривать с юной леди по меньшей мере ближайшие полчаса. Лишние волнения ей сейчас совершенно ни к чему, - поспешил сказать он, незаметно кивнув девушке. Эта фраза ее обрадовала, поскольку была неожиданной - посчитав, что большего, чем одобряющий взгляд, ждать от капитана Блада ей не суждено, она уже была готова встать под удар. Однако Питер Блад, как истинный джентльмен, успел спасти даму от конфуза и дал ей время все обдумать более основательно. *** *шпрехшталмейстер - ведущий в цирковом представлении **Эмма Орци - писательница-романист девятнадцатого века, автор популярного романа "Алый Пимпернель", отсылка к которому и имеется в виду