— Ничего не происходит… мы просто… — «Мы просто» что? — Мы просто друзья… (Скотт Нейстадтер, Майкл Х. Уэбер «500 дней лета»)
Я проснулась в самом начале шестого, едва стало светать. Здесь, на юге, осенью светало раньше, чем в Ларране, и не было таких коротких летних и долгих зимних ночей, как у нас. Всю ночь снилось что-то захватывающее, чего я и упомнить не могла. Бежала, летела, падала, вновь взмывала, чувствуя, как некто сильный подхватывает и несет меня, так что встречный ветер свистит в ушах, и сердце выстукивает марш, восторженно, победно. Наверное, это был сон о папе Ти. Два года назад он взял нас с Элом «поразмяться». Прежде мама и папы частенько покидали дворец, чтобы дать драконам поохотиться и полетать, но никогда не брали нас с собой, то ли по малолетству, то ли по иным причинам, о каких детям не говорят. Но в тот раз папа был один, и Штормовой Ветер оказался целиком в нашем распоряжении – невероятное счастье! Мы впервые поднялись в небо и увидели землю с высоты драконьего полета. Наверное, именно тогда мне по-настоящему, сознательно захотелось стать драконом. Прежде я просто знала, что придется, так надо, но большой ценности это для меня не представляло. Благодаря значительной доле крови рода Лоо’аллен я могла со временем стать магом не менее сильным, чем дедушка или папа Ар, не знающим ни старости, ни немощи, а значит, ничего уникального и особенно ценного драконья сущность мне дать не могла, тем более, что магия драконов была бы мне доступна и без второй сущности, как, впрочем, и человеческая. Но именно тогда, припав к шее Штормового Ветра и чувствуя, как сердце от восторга колотится уже где-то в горле, я осознала, что хочу стать драконом, безо всяких выгод и резонов, по зову души. Я тоже хочу когда-нибудь взмыть в небо… Рассветный сумрак размывает очертания сонного мира, и тишина такая, что кажется, я слышу легкое дыхание Шэйрри. Она чему-то улыбается во сне – отсюда видно, – а я все еще не решаюсь назвать себе самой причину бессонницы. У нее… Нет, у него есть имя, есть дело, и отныне частью этого дела стала адептка Бриджерр Лоаракарр. Она не дурочка Брианн, которая влюбится в первого встречного и будет лить слезы по тому, кому не нужна. Она сильная, решительная и цельная. Она еще всем докажет… Что именно всем докажет, «не дурочка» Бриджерр так и не додумала. В носу предательски защипало – сглотнула соленый ком. Признаться, что попросту боюсь нашей встречи едва ли не отчаяннее, чем желаю ее, оказалось непросто. Нейли не раз говорил, что не стоит играть в прятки с самим собой, но я только теперь понимаю, как он был прав, утверждая, что честность по отношению к себе, может быть, одна из самых трудных вещей в мире. Потянулась было перечитать мамино письмо – именно ради того, чтобы передать его мне, Эл и заявился к нам вчера так неожиданно, – но передумала. Тихонько поднялась, влезла в спортивные бриджи и тунику и выскользнула из комнаты. Душ взбодрил и даже как будто смыл дурные мысли, а до подъема и утренней пробежки оставалось еще около часа. Я глянула в конец коридора, туда, где в неярком свете ночного освещения виднелась лестница, ведущая на чердак и крышу. Ее я и толкнула спустя минуту. На крыше было чуть прохладно, но приятно, совсем по-летнему. С нее открывался дивный вид на город и реку, а с противоположной стороны макушки леса и далекие пики Запретных гор были уже облиты золотом восходящего солнца. Я села лицом на восход, закрыла глаза, сосредоточилась, отпуская все глупые мысли и тревоги, помня только радость полета, такую пронзительную, какую испытала во сне, и чувствуя, как внутри разливаются свет, тепло и покой. Больше не было крыши – вокруг шумели июньской листвой вековые ясени – родовые древа моих эльфийских предков. И трель соловья звучит на высоких нотах то восторженно, то надрывно… Я зачерпну ладонью Свет, В том Свете растворяя душу. Там, где была, меня уж нет, Но я Всегда - вот в чем секрет Той, что способна Вечность слушать, И ей внимать, И понимать, И, клятв священных не нарушив, Стремиться в небо… Из медитации меня вывело чье-то легкое прикосновение. Медленно выйдя из транса, открыла глаза и встретила знакомый смеющийся взгляд. Странно, при первой встрече эти глаза показались мне скорее зелеными, а теперь, в лучах рассветного солнца, были голубыми. Искорки смешинок вспыхивали в них. – Пора, красавица, проснись! Пробежку проспишь, – он поднялся с корточек одним стремительным и плавным движением. Протянул мне руку. – Сашка? Что ты здесь делаешь? – Я-то третий год здесь рассветы встречаю. Не каждый, конечно. А ты, значит, решила помедитировать? – Ага… – еще не вполне придя в себя, я подала руку однокурснику, и он с неожиданной легкостью помог мне подняться. Несмотря на невысокий рост и удивительное эльфийское изящество, субтильность даже по человеческим меркам, парень оказался довольно сильным. И этот цвет глаз, такой странный для смуглого курчавого шатена… Интересно, были ли у него в роду эльфы? – Были, – он хмыкнул, а я покраснела, поняв, что после медитации забыла поставить привычные уже ментальные щиты. – Прадед. Осиротев еще ребенком, он попал на службу к тогдашнему Императору. Был ему и учеником, и верным слугой, и почитай что названым сыном. Давняя история, но памятная. В этот момент до нас донесся сигнал к подъему. – Ну, вот, теперь точно пора. Тебе туда, – Сашка кивнул в сторону чердачной двери, – а я к себе. Встретимся на пробежке. И, легко перемахнув через надстройку вентиляционного хода, парень скрылся за каминной трубой. Полминуты не прошло, а его силуэт уже маячил у чердачной двери мужского крыла. То ли медитация так подействовала, то ли встреча на крыше с неунывающим однокурсником, но ахи-вздохи и прочие глупости выветрились из головы. Простая мысль, что мы с братом приехали сюда учиться, и это единственное по-настоящему важное в нашей жизни, в чем каждый из нас правдив перед собой и миром, а прочее не важно, завладела моими сознанием, давая опору и уверенность в себе. На линейке я и не думала, как схорониться от директорского ока, сама эта мысль казалась смешной и детской, как все ночные сомнения и страхи. Но общей переклички не было: для такого действа школа была велика, нас выкликали бы слишком долго. Предварительную перекличку одновременно и очень быстро проводили старосты курсов, докладывая старостам школы об отсутствующих, а те, в свою очередь, – директору или замещавшему преподавателю. Школьный день размеренно катился, как солнечный шар по небу. Благополучно выполнив оба варианта самостоятельной по математике, свой и Сашкин, я решила посвятить два свободных урока медитации. Первое занятие по боевой магии было назначено на послеобеденное время, и, уже вернувшись из столовой, я вдруг поняла: надо было бы хоть узнать у соседа по парте, что нас там ждет. Но оказалось, Шэйрри давно все разузнала. Вот интересно, у кого, если ее сокурсники, в отличие от наших с Элом, собираются на БМ впервые? – Попервости не будет никаких боевых приемов и техник. Будем учиться ставить разнообразные щиты, сначала просто так, потом на скорость, – сообщила подруга. Шэйрри, уже полностью готовая, наблюдала, как я собираю волосы в тугой хвост, скручиваю их в немаленький узел на затылке и привычно закрепляю невидимой силовой сетью. Она же послужит невесомым, но весьма эффективным щитом. Внешне не всякий маг мог определить наличие такого «куаферского шлема», но мы-то с Ринон его давно опробовали в деле. Способный к любой трансформации, он мог быть усилен при желании и незримо сохранять в первозданном совершенстве любую прическу, не мешая ветерку слегка шевелить волосы, что создавало эффект абсолютной естественности. Но горе тому, кто решил бы оглушить нас старым орочьим способом, который степняки, говорят, до сих пор используют при «сватовстве», если это можно так назвать. Однажды в запале учебного поединка Ри, будучи в таком вот «шлеме», заехала Шону головой в солнечное сплетение и едва не осиротила целое герцогство. Не сразу оклемавшись, учитель «в порядке компенсации за физический ущерб» заставил продемонстрировать во всех подробностях наше изобретение и его возможности. В процессе объяснения он то и дело вскакивал, принимался сновать челноком по комнате, ерошил волосы, прыскал со смеху, замирал в задумчивости на полушаге, вновь требовал показать то и это… А когда мы с сестрой уже начали сомневаться, не приложился ли Шон головой пуще должного при падении, он вдруг стукнул себя в лоб, воскликнул: «Нет, ну интересно-то как!» – и пропал на двое суток. Кстати, учебных поединков наставник нам больше не устраивал. А жаль… – Интерееесно, – Шэйрри чуть прищурилась, оценивая мои усилия. – Научишь? – Научу. Только не сейчас, на это нужно время и силы. – Заметано. Я напоследок глянула в зеркало. Из зазеркального мира на меня смотрела зеленоглазая эльфийка, от подбородка до стоп затянутая в аспидно-черную «драконью кожу», которая сидела как влитая, нисколько не сковывая движений, так что казалось, будто тело совсем лишено одежды. По контрасту с черным облачением лицо выглядело бледнее, а волосы отливали янтарем. Сейчас для меня самой стало очевидно некоторое сходство с мамой. Надо же, я всегда считала, что унаследовала лишь ее глаза – зеленые, русалочьи. Уже в холле мы столкнулись с Элом. Мне показалось, что брат (надо бы привыкнуть звать его кузеном) нас поджидал. Неужели тоже волнуется? Он-то с чего? С его способностями не удивлюсь, если Эл за несколько месяцев нагонит наш курс. Мы уже шли к полигону, когда братец сообщил: – Я узнал, что на боевой почти всё отрабатывается в парах. Но по списку нас нечетное количество, так что предлагаю так и держаться троицей. Вы как на это смотрите? – и поглядел на Шэйрри. Правильно, я-то и так от него никуда не денусь. Подруга кивнула и вопросительно глянула на меня. – Ну, я-то всяко за. К тому же нам с тобой можно будет что-то отрабатывать и дома. В общежитии то есть. – Это вряд ли, – усмехнулся Эл. – Согласно технике безопасности, все приемы БМ отрабатываются с партнером только на полигоне в присутствии преподавателя. Я лишь пожала плечами: на полигоне так на полигоне. До начала занятия было еще несколько минут, но лорд Дишандр уже ждал нас. Облаченный в драконью кожу, он выглядел скорее как адепт-старшекурсник, издалека напоминая Терршата, разве только волосы чуть темнее и короче. Разглядев знакомый профиль, я неожиданно для себя самой сбилась с шага, едва не споткнувшись на ровном месте. Сердце ухнуло, замерев в затяжном падении, потом заколотилось лихорадочно и неровно. В этот момент мужчина вдруг оглянулся, и мимолетная тень недоумения пробежала по лицу. На полигоне было двадцать семь адептов, но его взгляд сразу уперся в нас троих… в меня. Как стрелка компаса, которую не обмануть. Ах ты ж, троллева бабушка! И ведь не спрятаться. Куда там… Серые, чуть с прозеленью глаза – не «омуты» и не «очи», как любят живописать в эльфийских романах, – смотрят в упор всего несколько секунд. В них ничего нельзя прочесть, да я и не смогла бы. На эти несколько секунд мир остановился, гомон голосов доносится как сквозь вату. Сознание еще вяло отмечает происходящее: Эл что-то спрашивает у Шэйрри, и она, похоже, отвечает. Мы начинаем строиться в линию, вот-вот начнется перекличка… Он все-таки отвел взгляд первым – и все пришло в движение. Кажется, Эл о чем-то спросил – кивнула в ответ. Перекличка – имя, шаг вперед, ответ, шаг назад... Я спрашиваю, как твое имя? Я – Бри, а ты? Мы поступили последними и для этого курса новенькие, поэтому наши имена в самом конце. Эшли… А Бри – это как? Бриджерр… – Бриджерр тер Лоаракарр! Но мне привычнее просто Бри. Осанка дракона. Шаг вперед: – Я! Шаг назад, и замереть. – Элджерр тер Лоаракарр! Близнец повторяет мои действия с пугающей синхронностью. Так, надо собраться. Боевая магия не для романтических дурочек. Ты забыла, чем заканчиваются твои увлечения? Хватит потешать Дианура, безмозглая курица! Ты – ученица, недолетка и глупая фантазерка, он – учитель, взрослый, умный и вовсе не для тебя. Между вами просто не может быть ни-че-го. Вы просто… нет, вы даже не друзья – так, случайные знакомые. И, не будь ты такой непроходимой тупицей, ты бы поняла это еще той ночью в Лариндейле. Как вообще можно было позволить себе увлечься взрослым мужчиной, не зная даже, кто он?! Вот уж и впрямь из огня да в полымя, ничему тебя жизнь не учит! И с чего ты взяла, что он вообще узнал тебя? У него полшколы таких, как ты. Нет, гораздо ярче, способнее, взрослее, наконец. За столько лет можно было выработать стойкий иммунитет на малолеток, даже на таких красавиц, как Саррэна. А потому подбери слюни, выше нос и вникай в происходящее. – …Итак, о существовании ментальных и физических щитов вы знаете, – голос преподавателя звучал привычно и уверенно. – Поднимите руки те, кто имеет хоть какой-то опыт в их постановке и удерживании. Лес рук стал ему ответом. Но вскоре выяснилось, что большинство знакомо лишь с ментальными щитами. Постановка минимальных не требует пробужденного источника, и в семьях драконов это навык совершенно необходимый, почти рефлекторный. Не помню, с какого возраста мы с Элом стали этому учиться. Должно быть, лет с трех, как и Ринон, одновременно с изучением рун и цифр. Другое дело, что детские ментальные щиты довольно примитивны и держатся исключительно на деликатности взрослых. А вот опыт в самостоятельной постановке и удержании физических кроме нас троих имелся еще у шестерых – итого девять из двадцати семи. Треть группы. Впрочем, лорда Дишандра этот результат, кажется, не удивил, даже вполне удовлетворил. Значит, в Тер-Шэрранте та же традиция, что и в семьях имперских драконов: до подросткового возраста о физической защите детей беспокоятся родители. Так надежнее. Наша семья, где чад учили этому с малолетства, скорее исключение. Дальше все происходило довольно быстро. Выстроив в линию нас девятерых, лорд директор медленно прошелся вдоль строя, внимательно оглядывая каждого. Легкое свербение над переносицей я почувствовала, когда он еще не закончил с Шэйрри, и попыталась усилить ментальный блок, возблагодарив небо и собственную предусмотрительность – часы сегодняшней медитации пошли на пользу. Когда преподаватель поравнялся со мной, я была совершенно готова встретить его взгляд спокойно и безмятежно. Лишь одна-единственная глупая мыслишка неожиданно пришла невесть откуда: «Если пройдет молча, значит, все напрасно. Если же нет…». А ведь сколько раз говорила мне мама, чтобы я ничего и никогда не загадывала, не искушала капризницу Ларишу. Лорд Дишандр уже повернулся, чтобы двинуться в сторону Эла. Я опустила глаза, готовая принять очевидное безо всяких гаданий. Но он вдруг остановился, как будто наткнулся на невидимую преграду. От неожиданности вскинула голову, встретив взгляд чуть прищуренных глаз. – Добро пожаловать в школу, Бри... джерр. – Спасибо... лорд директор… Преподаватель, разбив группку на пары, оставил неделимым наше трио. Затем велел первым номерам попытаться пробить ментальный щит вторых, а последним – его удержать, после чего поменяться ролями. И переключился на основную группу. При иных обстоятельствах туман в голове мне был бы обеспечен, как типично романной эльфийской блондинке. Но, учитывая специфику задания, пришлось срочно сосредоточиться. Не хватало еще устроить брату и подруге бесплатную трансляцию всего того, что творилось сейчас в моей голове. Вот был бы номер! Меня не пробили ни брат, ни подруга, как и я их. А вот Элу не удалось закончить с тем же результатом, потому что Шэйрри внезапно смогла вскрыть его ментальную броню. Ничего себе! Впрочем, реакция у девушки оказалась странная. Вздрогнув от неожиданности, она замерла, прикусив губу, а потом залилась краской по самые уши. Я с интересом глянула на Эла – тот стоял с непроницаемым видом пай-мальчика, ровно с таким, с каким встречал подозрительные взгляды леди Фрейм, когда удавалась особенно рискованная шалость. Хм… Этот нипочем не расколется. Надо будет выпытать, что же так смутило подругу в мыслеобразах моего братца? Вряд ли Эл на досуге почитывает «Пятьдесят оттенков Ал'Ловва», «Тропик Винторога», а то и вовсе «Отдайся Западному Ветру, или Мемуары Джарреша Ал’Аззановы». Но потом решила, что не стану ничего спрашивать. Может, и у меня не спросят? Зря надеялась: как выяснилось, деликатность не заразна, а вернее, у драконов к ней иммунитет. Едва мы переступили порог комнаты, Шэйрри поинтересовалась: – Так вы с лордом Дишандром знакомы? – Виделись однажды, – как можно более беспечным тоном отозвалась я. – Ага, и поэтому ты интересовалась его именем. Нет, с драконьей проницательностью надо что-то делать! – Отчасти да. Вот теперь и меня уже всерьез подмывало спросить, что же такое жутко неприличное она увидела в мыслях Эла, если у нее до сих пор пунцовые щеки? Так просто, чтобы сравнять счет. Подумала и… промолчала. Вместо этого переоделась и отправилась в душ. В отличие от героини «Будуара прелестницы», книжки… хм… весьма специфического содержания, которую Эл минувшим летом стащил в привратницкой ларранского дворца, девушки-драконы в дýше играют не с «кисками», «горошинами», «пуговками», «холмиками» и прочей анатомической номенклатурой, а с силой внутреннего источника. Вот только тупо размораживать и замораживать воду в тазике скучно. Куда как интереснее в процессе заморозки воздействовать струей воздуха разной температуры, а то и вовсе менять конфигурацию кристаллической решетки. Последнее правда требует уймы сил, и можно полностью исчерпать источник за один цикл, зато какая красота порой получается! Жалко даже, что растает… На крышу выползла опустошенная до донышка. Сейчас вместо утренней прохлады здесь было жарковато, так что пришлось пристроиться в тени каминной трубы. Теперь отпустить все дурные мысли. Шелест листвы над головой, ароматы луговых трав, песня надежды – только птицы умеют петь так, словно любят в первый и последний раз…✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧
Не знаю, сколько времени я провела на своей опушке, пока поняла, что мой источник полон и сама я полна светом и радостью... нет, восторгом, готовым вырваться из души – криком ли, песней или просто желанием обнять этот мир, вобрать его в себя и раствориться в нем. Лететь, лететь… Медленно выйдя из транса, открыла глаза и почти не удивилась, узрев рядом Сашку в медитативной позе. Прежде мне не приходилось видеть кого-либо в состоянии транса. Все-таки это процесс довольно интимный в моем представлении. Мы даже с Элом никогда не медитировали рядом, предпочитали уединяться каждый в своем заветном месте. Ксандрр сидел, закрыв глаза, с выражением совершенного умиротворения, а я поймала себя на том, что не могу отвести взгляда от его лица, словно озаренного изнутри светом Силы, вибрации которой я чувствовала буквально кожей. Черты его не стали правильнее – тот же довольно крупный рот с чуть полноватыми губами, всегда готовыми обнажить в улыбке ряд ровных белоснежных зубов; острый, с горбинкой нос, столь же неправильной формы, сколь выдающейся длины; четкая линия подбородка; выразительный излом бровей; широкий, по контрасту с нижней, вытянутой частью лица, и довольно высокий лоб, упрямый завиток над ним. Но сейчас на всем облике печать некой оригинальной, природой созданной соразмерности, высшей гармонии тела и духа, которая, наверное, и есть истинная красота. Сашка был чудо как хорош в эту минуту! В лучах закатного солнца темная курчавая шевелюра отливала медью, и легкий ветерок играл крупными кольцами его кудрей. Спохватившись, что слишком долго и подробно рассматриваю своего однокурсника – чувствовалось в происходящем что-то сродни подглядыванию, драконы поймут, о чем я, – уже собиралась тихонько улизнуть, но тут Сашкины ресницы дрогнули, дыхание стало чуть более частым и не таким глубоким, магический фон совершенно успокоился, и спустя несколько секунд мой однокурсник открыл глаза. – О! Привет тебе, звезда меж Семерых, – Сашка улыбнулся, а я поспешно опустила глаза. – Ты чего? – Даю тебе возможность поставить щиты. –А-а-а… Спасибо, конечно. Хотя… Коль тело — храм души поэта, душа — его исповедальня. – Но все ли, что богам поведал, поведать миру сможешь ты? – Когда весь мир в тебе одной, я с ним един, моя богиня! – Слова, слова… Какое нас убьет? Какое исцелит? А прочие – забудем. Сашка хохотнул и поднял руки: – Сдаюсь на милость девы леса, коль прозы сухость ей милей! - затем окинул меня взглядом, полным лукавства. – А кстати, раз уж нам, судя по всему, теперь предстоит делить эту крышу на двоих, предлагаю брудершафт! – Зачееем? – теперь уже меня разбирал смех. – Мы же и так на «ты»! И потом, у тебя разве есть что выпить по этому случаю? – Не-а. В идее брудершафта лично меня привлекает больше финальная его часть. Ну вот скажи, под каким еще предлогом я смогу тебя поцеловать? Это заявление развеселило еще больше: – Ах-х-ха-ха! А без церемоний, значит, никак? – Ну-у... почему же?.. – с этими словами Сашка внезапно оказался совсем близко, и в следующий момент его губы коснулись моих, обрывая смех… Это было совсем не так, как описывали в книжках. Его поцелуй не был глубоким и полным огня, после которого девицы теряют рассудок. Скорее нежным, исполненным пленительной грусти, словно бы с ним что-то очень хорошее начиналось, но что-то и заканчивалось. Он не мог оскорбить, как иной поцелуй, подаренный не тем, кого страстно любишь, как не могли оскорбить легкие прикосновения пальцев, когда Сашка гладил мои щеки, лоб, скользил по шее, подбородку... Он будто узнавал и познавал, но не так, как это бывает, – иначе. И мои руки повторяли эту пантомиму, будто хотели запомнить волшебный миг во всей полноте ощущений. На века. Я эту тайну отдаю тебе. Храни, но разгадать и не пытайся. Запечатлев тебя в своей судьбе, Молю: «Навеки тайной оставайся!» Ни страсть, ни обладания печать Пресечь полет моей души не в силах. Лишь та душа воистину любила, Что даровала – не могла отнять. Мы больше не целовались - смотрели друг на друга, навсегда запечатлевая в памяти. – Саш… – Не надо. Я все знаю. – ??? – Да нет, твои ментальные щиты в порядке. Я просто знаю о тебе, понимаешь? Я – поэт. Это особый Дар, и слагать рифмы лишь малая его особенность, не главная. Я понял, что ты рождена любить. Это твой Дар. Не мне суждено быть твоим возлюбленным, но ты всегда будешь помнить этот день, как и я. И любить будешь всегда. Иначе, не так, как пишут в ваших эльфийских романах, – он усмехнулся. – Знаешь, когда ты морщишь нос, делаешься похожей на жутко недовольную кошку... Ладно, к троллевой теще романы! – Ты странно целуешься. Мне… Это было чудесно, но... как-то не так… То есть я думала, бывает не так. Или потому что это было со мной впервые?.. – мы сидели в обнимку, привалившись спинами к каминной трубе, и я не чувствовала ни малейшей неловкости, говоря все это парню, которого знала третий день, а кажется, что всегда. Он ответил не сразу. Провел тыльной стороной ладони по моей щеке, убрал за ухо выбившуюся прядку, все так же пристально глядя мне в глаза. – Это и бывает не так. Но у нас с тобой могло быть только так. – Могло? – Мы больше этого не повторим, – Сашка помолчал, глядя на заходящее солнце. – Но, знаешь, я рад, что наш поцелуй был первым для тебя. – Не удержался на романтической ноте и фыркнул совсем по-кошачьему, глядя на мою глуповато-растерянную физиономию. – Прости, никудышний я поэт – такой момент испортил! – Ты – замечательный! – я неожиданно для себя тоже хихикнула. Потом поразмыслила и мяукнула. Просто так, к настроению пришлось. Сашка подумал и тоже мяукнул, причем очень натурально. Из-за ближайшей трубы показался всклокоченный кот. Удивленно поглядел на двух чудаков, сделал неопределенное движение лобастой круглой башкой и — вступил третьим, о чем тут же пожалел: ответом ему стал гомерический хохот. Оскорбленный до глубины души, кошак выразительно зыркнул глазищами, поднял хвост трубой и гордо удалился, всем видом говоря, что гения обидеть может каждый. А мы хохотали до слез, нам просто было хорошо. Почему, думать не хотелось. И то – сидят двое на крыше, как кот с кошкой. И не свидание у них, и не философский диспут о ликах любви. А что тогда? Правильно – бру-дер-шафт. А где вы видели, чтобы коты хоть с кем-то пили брудершафт? Хм, между прочим, интересная мысль… Надо будет Сашке подкинуть. На опыты.