Нам надо лучше понимать душу человека хотя бы для того, чтобы вести неизбежные битвы, а тем паче чтобы их избежать, пока еще есть время. (Марк Блок «Апология истории, или Ремесло историка»)
Откликнувшись на призыв Тин, я, признаюсь, сгорал от любопытства. Никаких трагедий в школе произойти не могло, но и ради мелочи она вряд ли стала бы обращаться ко мне. Значит, предстоит что-то интересное, с чем Тин не справится без моей помощи. Хм… Ну, в общем, я мог это предвидеть с той минуты, когда сунул свой любопытный нос в чужое послание. Значит, единорог… Прогнозируемо с вероятностью… Оп-па… А вот такого я не предполагал. То есть в перспективе, конечно, да, но тайный брак… Все это совершенно не вязалось с моими представлениями о Владыке. Или… вязалось? Я знал его со студенчества, причем довольно близко. Так случилось, что Алсинейль вырастил Тиану как сына, как к сыну же и относился, не делая различий между ним и Арденом. В его доме мы с Ти часто гостили, и я полюбил Лариндейл больше своего родового гнезда, поскольку брак моих родителей к тому времени, совершив мертвую петлю, вошел в драконий штопор, но страсти так и не улеглись, и, поглощенные своими разборками и обидами, мама с отцом не имели душевных сил обогреть детей. Сестра, с которой мы так и остались чужими друг другу, вечно жила у родственников, я пропадал на учебе. В каникулы же мне вовсе некуда было уезжать, так что летом я планировал остаться в Академии и за неимением доступа к лабораториям довольствоваться библиотекой. Но тут Тиану неожиданно предложил отправиться в Мириндиэль «к дядюшке». Мне бы уже тогда знать, что Лоо’аллены в пристрастии к конспирации могут сравниться только с Каларианами. Но с последними лично я тогда еще не был знаком, а о своем друге и соседе по комнате знал лишь, что он, как и я, полукровка, а точнее драконьего в нем четверть, остальное – эльфийское. Имени Ти не скрывал, но и полным предпочитал не зваться, а фамилию чуть подкорректировал, как потом сам же и объяснил, чтобы не привлекать нездорового внимания к своей персоне. А я еще удивляюсь, в кого императорские детки! Не помню точно, как представлял себе встречу в Тианиным дядюшкой. Что-то вроде не раз описанного в литературе: вот мы подъезжаем/подходим к крыльцу родовой усадьбы, на которое уже выбегают слуги и домочадцы. И почтенный патриарх семейства с радушной улыбкой встречает школяров, отечески хлопает по плечу племянника, а потом и меня, говоря, что-то вроде: «Душевно рад, молодой человек, душевно рад!» На самом деле в тот первый день дом был почти пуст. Кузины моего друга гостили у каких-то родственников в Даэйринейле, кузен и дядюшка также отсутствовали. В доме нас встретила прелестная эльфийка, чей статус в семье мне до сих пор не вполне ясен. Поначалу я принял Тарилиэль за кухарку и экономку. Позже узнал, что она нянчила буквально всех членов семейства. Относились же к ней с таким почтением, словно эта юная на вид особа была старейшим и мудрейшим членом семьи – матушкой и бабушкой в одном лице. Логично, поскольку, как я успел узнать от друга, место матери семейства давно оставалось вакантным: дядя был вдов. Мы нашли их обоих у озера. Один из эльфов, как выяснилось позже, Арден, сосредоточенно работал со сгустком чистой энергии – самонаводящимся огненным шаром, с которым управлялся довольно умело, словно отрабатывал недавно усвоенный урок. Второй, на первый взгляд, его ровесник, с отрешенно-мечтательным видом глядел на озеро, игравшее в лучах закатного солнца, грыз былинку и думал о чем-то своем… Позже я видел Владыку эльфов веселым, ироничным, задумчивым, властным, решительным и грозным, видел окруженным внуками, как наседка цыплятами, блестящим танцором и светским львом, неторопливым и стремительным, как мальчишка, по-сыновнему почтительным с Тарилиэль, искушенным в политике и беспощадным на войне. Только таким, как этой ночью, не видел ни разу. Не то было чудом, когда на моих глазах девушка обернулась белоснежным единорогом с черными как смоль гривой и хвостом, но преображенные Мужчина и Женщина, которых я увидел у ворот «Нарвала» на излете ночи. До той минуты я чувствовал себя лишь провожатым, хотя странная мысль, будто я веду к алтарю девушку, по странному капризу судьбы ставшую мне названной сестрой, не отпускала. Теперь же, глядя на них двоих, я осознавал себя причастным величайшему таинству, свершаемому меж ними. И дело не в букете незабудок, неведомо каким чудом оказавшемся в ее руках, и уж, конечно, не в губах, чуть припухших от поцелуев, не в удивительном, непередаваемом выражении, с которым эти двое смотрели друг на друга, и даже не в свечении их аур, сиявших, словно изумруд в окружении радужных алмазов… Это все можно увидеть и описать. Но за всем этим есть невыразимое и вечное, что было мне приоткрыто этой ночью, как величайшее обетование. Тими моя, возлюбленная, это обетование для нас. Сколько бы ни пришлось ждать, мы дождемся… «Шон… – сердце окатило горячей волной: должно быть, она коснулась губами амулета. – Любимый, с добрым утром. У тебя все хорошо?» «Все просто замечательно, Воробышек! Как там наш Выхухоль?» «Да вот, тянет меня из постели заняться рукомашеством и дрыгоножеством по методе лорда Танши», – она улыбается, я слышу. «Это дело! Твои ножки… Ммм… Я бы на это поглядел…» И тихий смех в ответ, причем почему-то на два голоса. Или у меня слуховые галлюцинации? «Так в чем же дело? Приходи – поглядишь, – мне кажется, или в ее голосе звучит игривое лукавство? – Я соскучилась. Мы соскучились, любимый». «Непременно, как только смогу, – и неожиданно признался совсем по-детски: – Хочу к вам!» Уже давно рассвело, но покидать палатку неохота. Что-то мне подсказывает, впереди трудный день. «Мать, как тебе не совестно подслушивать!» Притворно-покаянный вздох и тихий смешок: «Ну, не тебе же одному ой как интересно… – И совсем иным тоном: – Будь осторожен, мой мальчик. Впереди очень важный день. Опасный».✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧
Я не успел обдумать эти слова, когда в моем мозгу зазвучал взволнованный голос Астер: – Шон, похоже, у нас неприятности. Жду тебя в своей палатке как можно скорее. Ну вот, начинается… Что там у них стряслось? Неужели среди викингов-беженцев обнаружились «неприятные сюрпризы»? Наскоро ополоснувшись над тазом, я сменил фуфайку на сорочку, смахнул со щек суточную щетину и следы хронического недосыпа, привел в первозданный вид сапоги и спустя несколько минут входил в огромную императорскую палатку, которую правильнее было бы назвать шатром. Похоже, здесь ждали только меня. На карту, расстеленную на огромном столе, никто не смотрел, зато все взгляды были прикованы к двум эльфам-дозорным, которые, видимо, только что отвечали на вопросы присутствующих. Ого, да тут целый военный совет. Кроме императорского трио Шаорран с командирами отрядов, патрулирующих побережье, – Ал’Морроном и Ал’Бергриттом. Оба опытные ветераны. Алсинейль с Верховным магом своего Конклава и еще несколькими дозорными, привлеченными в качестве целителей для помощи беженцам. До полного кворума не хватает человеческих магов и гномов. – Доброе утро, Ваше Императорское Величество, – легкий поклон единственной даме высокого собрания. – Доброе утро, господа! Простите мое опоздание. Что я пропустил? – У нас назревают неприятности, – Тиану был непривычно мрачен. – По сведениям эльфийской разведки, в городе и окрестностях зреет бунт. Если ничего не предпринять, сегодня в ночь зачинщики ударят в набат. – С чем связано? – Если кратко, люди недовольны, что имперские власти дают приют беженцам из викингов на их земле. – Ожидаемо… – в задумчивости я запустил пятерню в без того торчащие дыбом вихры. – И это все? – А тебе мало? – поинтересовалась Астер. Вот так всегда: будучи на взводе, она становится язвой. – Я о причинах бунта. Решение дать убежище островитянам – единственная причина? – О других нашей разведке неизвестно, – подал голос Верховный маг Конклава. – Как я понимаю, задача в том, чтобы бунта не допустить? – Именно, – хором подтвердило императорское трио, после чего переглянулось между собой, как сказочный трехглавый дракон. – Ну, так проще всего по-быстрому переловить зачинщиков. Практика показывает, что без них народ бунтовать, скорее всего, не поднимется. Толпу надо завести, воззвать к стадному инстинкту, обозначить врага, внушить чувство безнаказанности каждого за деяния всех, отключить разум и чувства отдельного индивида, в том числе чувство ответственности лично за свои деяния. Такое немногим под силу. – В том-то и дело, что зачинщики неизвестны, – сказал один из дозорных-разведчиков. – Нам удалось задержать связного, мальца лет восьми. Он ничего не знает и с детства пуган эльфами и драконами. Насилу успокоили, но выяснить ничего существенного не удалось. Нес грамотку незнамо от кого (кроме бороды ничего не помнит) незнамо кому, в условленное место. Наши взяли то место под наблюдение, но, если за мальчишкой следили (а так оно и было), эта мера не даст результатов. Информация пошла по другим каналам. У нас мало времени, чтобы их выявить. – Слишком умнó для спонтанных бунтарей из народа, – заметил Арден, и я не мог с ним не согласиться. – Как сказать, – Алсинейль переглянулся с Верховным магом. – Мы не знаем, какие легенды бытуют у здешних жителей. Было время, когда люди вели довольно успешную партизанскую войну против викингов, некогда захвативших эти земли. Взять на вооружение приемы и методы борьбы, известные из старинных преданий, способен всякий. Вовсе не обязательно это должен быть профессиональный диверсант. У них была неделя. Они наблюдали за вашими действиями и могли прийти к определенным выводам. Он явно недоговаривал, и эта недоговоренность повисла немым вопросом над всеми нами. – Полагаешь, мы совершили ошибку? – наконец, спросил Ар напрямик. – Пожалуй, – вздохнул Владыка. – С народом, со своим народом, нужно разговаривать и договариваться. Вы должны понимать их, они – вас. Это трудно. Но я вам не советчик и уж тем более не судья. Вам досталось трудное наследие. Он замолчал. Мы тоже молчали. Какой смысл говорить об упущенном, если надо исправлять? Знать бы еще, как? – Здесь, на Севере, не любят магов, – задумчиво констатировал Тиану и обратился к разведчикам: – Как думаете, сколько народу может подняться на бунт? – Трудно сказать, – пожал плечами эльф. – От нескольких сотен до нескольких тысяч. По нашим сведениям, недовольством охвачен не только Китовый Киль, но и близлежащие поселения. – А у нас здесь магическая школа, – Астер, нервно сцепив пальцы, глянула на Ти, потом на меня. – Она ведь надежно защищена? Я глянул на старого друга. Мы оба знали это: – Она в ментальной блокаде плюс защита от специфического магического воздействия. Общая защита. Плюс отряд эльфийских воинов. С налета не возьмешь. Но массированная атака нескольких сотен, а может, и больше вооруженных и озлобленных людей… Трудно сказать, к чему это приведет. Щит сработает, будут жертвы среди атакующих, и немалые. Возможно, это охладит пыл огромной толпы, но, скорее всего, лишь озлобит ее, и тогда… – Этого нельзя допустить! – перебил меня доселе молчавший Шао. – Мы возьмем школу в кольцо. Оборону боевых драконов они не пробьют. – Этого нельзя допустить по другой причине, – голос Алсинейля звучал непривычно тихо. – Иначе мы спровоцируем гражданскую войну, и тогда нам точно не победить. Снова воцарилось молчание. Каждый думал о своем. Собственные действия я примерно представлял, но вполне ясным решение стало, когда, подняв глаза, встретил напряженный взгляд Владыки эльфов. – Я в школу. Надо переговорить с лордом Йарби и преподавателями. При любом раскладе они должны быть готовы к возможному вторжению. – Я с тобой, – Алсинейль обменялся взглядами с Верховным магом и обратился к Императорам: – Лорд Лароэль координирует работу разведки и дозоров. Он будет держать вас в курсе дела. – Мы обеспечим защиту семьям беженцев и постараемся не допустить провокаций со стороны местных, равно как и ответных действий со стороны викингов, – Арден, видимо, успел ментально обменяться мнениями с женой и кузеном и теперь озвучил их общее решение. – Драконьи патрули уже получили приказ наблюдать с воздуха за изменением обстановки, – подал голос Шаорран, а один из драконов, Ал’Моррон, добавил: – Часть наших под видом горожан и горожанок смешались с толпой, получив приказ смотреть и слушать, отслеживая происходящее.✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧
Лорд Росс встретил нас с неподдельным изумлением, которое сменилось тревогой, едва я объяснил, чего ради мы здесь. На все про все директору хватило четверти часа. Уроки прервали, адептов попросили разойтись по комнатам, а учителей собрали в уже знакомом мне помещении – том самом, где два года назад я впервые увидел Тими и Аса. Впрочем, предаваться ностальгическим воспоминаниям было некогда. Небольшая комната оказалась заполнена народом. Учителя смотрели на нас выжидательно и тревожно. Владыку, похоже, в лицо никто, кроме меня, Росса и Тин, не знал, но факт присутствия эльфийского воина не мог не беспокоить. Сама Тирнари сидела рядом с Изолт и Лином, бросая вопросительные взгляды то на мужа, то на меня. Лин ждал с видимым спокойствием, не выпуская из ладони ладошку своей Валькирии. Надо отдать должное деве Севера, лицо она держала превосходно, и только бледность выдавала ее состояние. При желании я без труда мог бы прочесть ее, но не стал этого делать. Последним порог переступил лорд Сианург. Старый воин окинул присутствующих с мрачным видом, скользнул по мне взглядом и внезапно просиял при виде Алсинейля, почтительно склонив голову. Тот, видимо, тоже его узнал и чуть заметно улыбнулся. Затем вновь украдкой бросил взгляд в сторону окна, где сидела Тин, не сводившая глаз с нас обоих. Собственно, мое выступление было кратким и по возможности честным. Стараясь не приукрашивать действительность, я обрисовал отнюдь не радужные перспективы, заверив, правда, что мы сделаем все возможное, чтобы защитить школу, если ситуация все же выйдет из-под контроля. Учителя потрясенно молчали. Они помнили прошлогоднее нападение в красках и со всеми последствиями. Я же только сейчас осознал, как их мало. Ах да, Росс ведь докладывал Совету магов, что испытывает острую нехватку учителей. Надо будет в ближайшее время что-то придумать. – Какова вероятность такого развития событий? – вопрос Лина звучал по-математически точно и требовал конкретного ответа. Пришлось признаться: – Трудно сказать. Это напрямую зависит от того, удастся ли быстро выявить зачинщикой и пресечь выступление в самом зачатке. Но и в этом случае вероятность его повторения будет сохраняться. Увы, на помощь городских властей уповать не приходится: местная власть бессильна и не пользуется авторитетом. – Что правда, то правда, – пробасил физрук, потом внезапно спросил: – А сами-то почему с народом не поговорите? – Каким образом? – не понял я. – Дык все тем же! – в свою очередь изумился моей непонятливости Сианург. – Чем ждать набата, сами гряньте в набат. А там уж и объяснитесь с народом начистоту. Дело оно, конечно, рискованное, но по-другому-то никак. Я в изумлении уставился на ветерана. Нет, он говорил без намека на шутки, как о чем-то само собой разумеющемся. Остальные, впрочем, тоже не знали, стоит ли принимать его слова всерьез. Лишь Тин и Валькирия смотрели на Сианурга с одобрением. А ведь они, пожалуй, единственные из учителей, кто родом с Севера и знаком с местными обычаями. Видя мои мучения, Изолт пояснила: – Здесь издревле такой обычай. Хочешь что важное сказать добрым людям – созывай на площадь и говори, а там уж как народ решит. Если что, не обессудь, – северная красавица слегка пожала плечами. – Все по-честному. – Спасибо за совет, – все еще недоверчиво пробормотал я. Нет, я знал из курса истории, что такая форма общения на Севере существовала, но кто ж знал, что она сохранилась до наших дней? – Полагаю, Императрица примет это во внимание. Тин с Валькирией переглянулись. Изолт потупилась, Тин же нахмурилась, что-то обдумывая, потом все же поднялась: – Простите, милорд, – на публике она строго придерживалась этикета, – вы хотите сказать, что говорить с народом будет Ее Величество Императрица Астер? – Ну-у-у… Вероятнее всего. А вы полагаете, это слишком опасно? – Нет, дело не в этом, милорд, – Тин замялась, видимо подбирая слова, но Сианург пришел ей на помощь: – Да кто ж тут станет пришлую бабу слушать, да еще молодуху?! Это вам не Ларран. Это – Север. Кое-кто из учителей не удержался, прыснув в кулак от такой прямолинейности. Тин, подавив улыбку, лишь молча кивнула, давая понять, что физрук прав. – Ну, знаете, она все же не просто «баба». Во всяком случае, викинги Арнегастхольма ее слушали, еще как, – не сдавался я. – Викингам, если я правильно поняла эту историю, попросту озвучили приговор, – парировала Тин. – С ними говорила не Императрица, а карающая драконица, за которой в тот момент были десятки других драконов, превративших поселение в выжженное плато. Сейчас же вам предстоит говорить, а точнее договариваться, с вашим народом. Надо чтобы вас выслушали, надо убедить людей в своей правоте. И для начала говорящий должен вызывать доверие. Лучше, если это будет мужчина. Такой уж тут патриархальный обычай. Слово женщины имеет вес, когда саму ее давно знают и почитают как уважаемую мать семейства. – Значит, кто-то из Императоров? Тин, обменявшись быстрым взглядом с Валькирией, покачала головой: – Эльфа они тоже не станут слушать. – Как и дракона, – мрачно пробасил Сианург. – Так сложилось. Я понял, что помаленьку закипаю. Нет, ну что за фигня! В конце концов, именно драконы и эльфы когда-то освободили эти земли от викингов. Да и кто бы нос воротил! Собственно, примерно это я и высказал своей оппонентке, только в более изысканной форме. Могу, когда надо. Она грустно поглядела на меня и ответила не сразу: – Странно, правда? Черная неблагодарность всегда выглядит странно, потому что почти никогда не встречается. Да еще в такой агрессивной форме… – Тин помолчала, потом продолжила в полной тишине: – Вы никогда не задавались вопросом, почему слово «нелюдь» для здешних жителей не просто констатация принадлежности к иной расе, а синоним слова «зверь», а точнее «моральный урод»? – Что за фигня! – наконец, я сказал это вслух. – Не верите – спросите у Аскани, вашего подопечного. Уж он-то в полной мере прочувствовал, что такое жить здесь, будучи одновременно и эльфом, и драконом. В травле пасынка лорд Барака опирался на вполне сложившиеся предубеждения. Это правда. – Это правда, – эхом откликнулась Изолт, все так же глядя в одну точку. – Но почему? Должна же быть причина. – И не одна. Повисла пауза. Не надо было быть менталистом, чтобы понять: не мы одни с Владыкой не в теме. Большинство собравшихся смотрели выжидательно. Наконец, леди Изолт нарушила гнетущую тишину: – Что вам известно, милорд, о гибели двух поселений на берегу бухты Промысловая? – Впервые слышу. – Один из мысов, ограничивающих эту бухту, носит название мыс Ожидания. – Битва при мысе Ожидания? Ну да, это одна из великих побед войны с викингами, которую вела на этих землях Императрица Рамин. Тогда сводный отряд драконов и эльфов нанес сокрушительное поражение викингам, уничтожив добрую половину их флота. – Да, – кивнула Изолт, – в учебниках истории все изложено именно так. Императору Лиунириннелю стало известно о намерении викингов высадиться десантом в Промысловой, чтобы под покровом ночи окружить и уничтожить лагерь имперцев в трех лигах от побережья. Но сводный отряд эльфов и драконов дал викингам почувствовать себя без пяти минут победителями, потерять бдительность и углубиться в лес, где и перебил их всех до одного. А после драконы, поднявшись в воздух, сожгли все драккары, поджидавшие хозяев с богатой добычей на якоре у мыса Ожидания. Валькирия обвела взглядом присутствующих и продолжила: – Об одном не написано в учебниках – о том, что именно притупило бдительность островитян. Бухту издавна делили меж собой два рыбацких поселения. Той ночью викинги вырезали всех, кто там был. Даже младенцев в колыбельках. Никто не озаботился тем, чтобы предупредить людей, и уж тем более эвакуировать. Оно и понятно: заметь викинги оживление в мирно спавших поселениях, они могли заподозрить неладное и, не будучи опьянены резней, не потеряли бы бдительность и не стали бы такой легкой мишенью для эльфийских лучников и драконьих мечников. А то и вовсе вернулись бы на корабли, и лови ветра в море. Между тем той ночью островитяне потеряли половину своего флота… Вот только люди ничего не забыли и не простили. Жизни их соплеменников хладнокровно положили на алтарь победы, их самих не спросив. Записали в число необходимых и неизбежных потерь. И кто? Маги иных рас, привыкшие считать людей низшими существами, расходным материалом. Нелюди. Они наблюдали за резней, ничем не выдав своего присутствия, не вмешиваясь, глухие к мольбам и воплям, потому что так было надо для общего блага. – И за пятьсот лет пропасть, разделявшая обычных людей и магов, представителями какой бы расы они ни были, здесь, на Севере, становилась все шире и глубже, – с грустной усмешкой констатировала Тин. – Мы все в той или иной степени испытали это на себе. Мне долгое время приходилось скрывать, что я маг, прикидываясь обычной травницей-знахаркой. Во многом потому, что так было безопаснее. Посему, когда будете говорить с людьми, постарайтесь забыть, что вы дракон и маг. – Я?! Краш фэк, неужели она это серьезно? – Больше некому, – пожала плечами Тин. – Вы, лорд Дейл, единственный, кому это по плечу просто потому, что вы – человек. При всех сложностях здешнего мира у вас есть шанс понять его людей, их обиды, предубеждения и надежды. Поверьте, они не так дурны, как может показаться. Да и как они могут реагировать на попытки властей навязать сомнительное соседство с извечным врагом без каких-либо объяснений? Простое чувство собственного достоинства и вполне понятные опасения заставили бы любого в этой ситуации бунтовать, требуя считаться с собой. Я обвел взглядом присутствующих и понял: они все того же мнения. Кто-то смотрел на меня ободряюще, кто-то с жалостью, но ни один, кажется, не усомнился, что объясняться с народом от имени властей придется именно мне. Оглянулся на Алсинейля – Владыка эльфов задумчиво смотрел в пространство. – Ладно. Но я не силен в социальной психологии. Могу лишь честно рассказать всю историю с беженцами. – Может быть, это как раз то, что нужно, – Росс Йарби задумчиво потер подбородок. – Незнание истины рождает самые дикие домыслы. Мы же будем надеяться на лучшее, но готовиться… к любому развитию событий. – Не пытайтесь покинуть стены школы, этого достаточно, – сказал Алсинейль. – Уже сейчас «Нарвал» охраняет отряд эльфов, а надо будет, драконы готовы прийти на помощь. При любом развитии событий не думаю, чтобы у вас возникла необходимость защищаться своими силами. – Спасибо, Владыка, – Росс выглядел удивленным. – Но чем обязаны?.. Эльф взглянул в глаза человеку и промолчал. Хм, а я бы послушал то, что и без того знал: в стенах школы находится Владычица – вон, закусив губу, теребит косу и наблюдает диалог мужчин. Надо ли удивляться что отряд эльфийских воинов получил приказ защищать школу усерднее, чем легендарные тридцать три остроухих витязя чудо-остров Монкорваль? Я оставлял "Нарвал" со смешанным чувством облегчения и тяготы. С одной стороны, появилась некая определенность в дальнейших действиях, с другой – экскурс в историю взаимоотношений местных жителей с магами моего племени не внушал большого оптимизма. Да и трудно, знаете ли, когда выясняется, что того, чем привык гордиться, впору стыдиться. Хотя я все же думаю, у тех воинов не было иного выхода. Они просто не могли допустить, чтобы викинги, заподозрив неладное, ушли в море и растворились во мгле, дабы вновь и вновь нести смерть и разрушение. Увы, на войне без неизбежных потерь не обойтись. Вот только о чем мне говорить с далекими потомками тех несчастных?.. Перед тем как покинуть школу, я попросил директора составить мне компанию, и мы прошлись вдоль ограды, проверяя целостность защитных плетений. Собственно, можно было сделать это, не сходя с места, за несколько мгновений, но что-то подсказывало: надо дать Тин и Алсинейлю проститься без свидетелей. Странно, раньше меня подобная фигня не занимала…✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧
Я смотрю с возвышения на человеческое море перед собой. Почему-то всегда думал, что такая толпа не имеет лица. Но нет, я вижу едва ли не каждого в отдельности. Я все сказал, а они молчат, их лица похожи на опущенные забрала. Народ безмолвствует, и в этом безмолвии приговор моей легковерности, наивной вере Тин, всему, что я пытался донести до них. Я должен что-то сказать им, что-то самое важное. Но что, если все давно сказано? Вместо этого в висок болезненно долбится мысль: «Зачем я повелся на идею Зигурда взять с собой его людей, да еще с семьями? Добром это не кончится. Если кто-нибудь сейчас бросит в эту толпу простой как гвоздь клич «бей их!», мы будем вынуждены сражаться, и тогда…» – Складно врешь, – толпа колыхнулась, выпустив молодца лет двадцати пяти с копной бледно-золотистых кудрей и небольшой бородой. Четырех с лишком локтей ростом, он имел сложение молотобойца, но двигался с грацией дикого кота. Вот он встал напротив меня на помосте и окинул насмешливым взглядом сверху вниз. – Да только не поздно ли ты решил народного мнения испросить? А коли мы скажем, что в гробу видели и тебя, и твоих викингов? Толпа одобрительно загомонила. От парня не исходило явной угрозы, но я чувствовал: она существует, зреет в коллективном бессознательном толпы, вот-вот готовая прорваться открытой агрессией. Собственно, этого нельзя было не предвидеть, вскрывая нарыв многолетней вражды. Люди Зигурда тоже чувствовали это. Я ощутил, как они подобрались, смыкая ряды и прикрывая своих женщин и детей, готовые в любой момент вступить в бой. – Лучше поздно, чем никогда, – развести руками и улыбнуться было труднее, чем принять вызов. – Раньше они нуждались в целительской помощи, а мы – в гарантиях того, что их намерения искренни. – О как! – богатырь обернулся к толпе: – Слышите, люди добрые, налетай – подешевело: господин хороший нам тут гарантии выдает оптом и в розницу! Он вновь посмотрел на меня, уже без тени улыбки: – Где ж ты был, сердобольный, когда эти вот «нуждающиеся» на протяжении веков чинили нам разор, вырезали целые поселения, насиловали и увозили в полон наших баб да девок, заживо жгли детишек? Али сидел в кустиках и наблюдал, как чешуерылые да остроухие? – Не сидел. Меня тогда не было. Как не было ни тебя, ни их, – кивок в сторону толпы, – ни их, – в сторону викингов. – Каждый из нас, будучи честен перед собой, может вспомнить много грехов своих и чужих предков, но должны ли мы каяться за их грехи? Ведь для этого надобно их осудить. А кто может судить своих предков, не став при этом хамом? Здесь и сейчас мы можем положить конец вражде или же продолжать жить как прежде, презрев этот шанс. Первое – трудно, второе – легко и кажется естественным. Я не вправе судить вас. Эти люди присягнули на верность Империи, и Империя даст им убежище, не в вашей земле, так в другой. Никто не станет навязывать вам соседства с ними. Эти воины готовы сражаться плечом к плечу с вами против общего врага за свои очаги, место которым отныне в Империи. Пусть не здесь – что ж, пусть. Но прежде взгляните в глаза тем, кого вы так боитесь и ненавидите. – Я обернулся в сторону викингов: – Зигурд, вели своим воинам расступиться! То был последний аргумент, и я почти не сомневался, что викинги не дадут мне использовать его. Но, как ни странно, Зигурд Мудрый дал знак своим воинам расступиться, и перед толпой возникли бледные, как изваяния, осунувшиеся лица порядком измученных северянок со сжатыми в нитку губами и тревогой в глазах. Женщины прижимали к груди младенцев, дети постарше жались к матерям и бабушкам, напряженно глядя в толпу. Молчание длилось с минуту, пока его не нарушил женский голос, прозвучавший в тишине неожиданно громко: – Боги милостивые, да что ж это деется-то! – Гляньте, бабоньки, – вторил ему другой, – ить в чем душа-то держится! – А ну, расступись! – на возвышение взошла высокая, дородная горожанка. – Все б вам, мужикам, лясы попусту точить, обиды от сотворенья мира поминаючи. А чада вон не кормлены, бабы чуть живые… Пойдем, болезные, а то с энтими мужицкими препираньями покуда вовсе ноги протянете. И она потянула за руку молодую островитянку с грудным ребенком на руках, за подол которой цеплялся худенький мальчонка лет четырех-пяти. Один из воинов, видимо муж и отец, бросился было наперерез решительной китокилевлянке, но та лишь насмешливо зыркнула на него: – Не боись, не съем, я ж не ведовка лесная. Дарёна я, кузнецкая вдова. Дом у меня большой, места хватит, – с этими словами кузнечиха легко вскинула малыша к необъятной груди и, сделав знак молодой женщине с грудничком следовать за ней, направилась вниз, в толпу, почтительно расступавшуюся перед ней, как воды озера перед Матерью драконов. – Ма-а-а?.. – ошарашенно протянул мой недавний оппонент. – Молчи уж, радетель за народную правду! Пойдем домой, неча тут попусту болтать. Едва она скрылась в толпе, как на возвышение стали одна за другой подниматься горожанки, уводя с собой женщин, ребятишек и немногочисленных стариков – целыми семьями. Толпа на площади рассосалась, и вскоре на возвышении остались только я да Зигурд с воинами. Поспешно отъехала карета градоначальника. Все еще потрясенные странным поворотом дела, мы пытались осознать, что победили, хотя, как ни странно, нашей заслуги в том нет. ✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧ Из портала в Галарэне я вывалился, почти теряя сознание от усталости. Дом безмолвствовал, погруженный в темноту, и до бассейна я добрел в свете полной луны. Тими и Ас сладко спали. Я какое-то время умиленно-глупо взирал на эту картину. Прильнув спиной к груди парня, малышка пристроила голову под его подбородком и сложила ладошки лодочкой под щекой, как обычно делают дети. При всем том оба занимали лишь половину просторной кровати, вторую оставляя для меня. Они меня ждали. Изо дня в день, из ночи в ночь. Сердце, совершив радостный кульбит, забилось совсем по-мальчишески, и Мрак довольно заурчал где-то внутри. Я прислушался, различая чуть слышный женский смех, и тоже улыбнулся в ответ. Затем тихонько лег рядом, стараясь не разбудить любимую. В лунном свете лицо Тими казалось взрослее. Я словно бы по-новому взглянул на нее – заметно оформившаяся грудь, волнующий изгиб бедер, по девичьи округлые плечи под легкой рубашкой и запах мелиссы… Внезапно стало жарко, и томительно потяжелело, заныло в паху. Я хочу эту девушку, с каждым днем желание все сильнее, и магия тут бессильна. Но я люблю ее, люблю их обоих, и ради их крыльев готов быть суровым стражем себе и им. А потому закрыть глаза и спать, спать… Астер дала мне почти неделю отпуска, и, если завтра не случится война или еще какое-нибудь мероприятие из разряда народных бедствий, эта неделя обещает стать самой счастливой за сорок лет моей жизни.