Везде исследуйте всечасно, Что есть велико и прекрасно… (Михаил Ломоносов «Ода, в которой ее величеству благодарение от сочинителя приносится…»)
Арривельс соцветиями был подобен горстке радужных алмазов в сбитых до крови ладонях Аскани. Особая структура тканей лепестка так причудливо отражала солнечный свет, что цветы сияли, как самоцветы. Здесь, на неприступных скалах южных отрогов Драконьих гор, эти цветы найти и в прежние времена было сложно. Теперь же можно было летать целыми днями да так ничего и не обнаружить. А обнаружив, не суметь сорвать. Овеянный легендами цветок мало кому давался в руки, почему многие до их пор считали его выдумкой сказочников или давно вымершим видом флоры наших гор. И то – в человеческой ипостаси обнаружить его, растущий на самых неприступных скалах, практически невозможно. В драконьей – возможно обнаружить с трудом, но не сорвать. А смена ипостаси на лету чревата самым плачевным исходом, о чем у драконов бытует немало историй. И только вдвоем эта задача становилась хоть как-то выполнимой. Да только где ж такое видано, чтобы два дракона пошли добывать цветок Любви для одной девушки! Пока Ас карабкался по скалам, сбивая в кровь ладони, Мрак кружил, страхуя, готовый подхватить в любой момент. И подхватил, когда мальчишка сорвался в пропасть, не выпустив добычи из рук. Аскани вливал Силу в хрупкое растение, как могут лишь эльфы – навеки связывая со своей магией, даруя часть себя, щедро вплетая в узор этой связи толику и моей магии. В радужном вихре слияния, на вершине мира, на пике восторга, я со все еще непривычным благоговением наблюдал, как часть меня и Аса становится жизненной силой растения, отныне способного обрести бессмертие, не превращаясь в нетленный труп, как если бы я просто остановил течение времени стазисом, заключив биенье жизни в бытие-небытие, словно муху в янтаре. – Смотри, как он прекрасен! – Ас поднял сияющие глаза и вновь опустил, не в силах отвести взгляд от необыкновенного растения. Три распустившихся цветка в окружении бутонов. Я не большой знаток растительности, но прежде мне и не приходилось видеть воочию легендарный арривельс. И теперь, не имея слов описать это чудо, глуповато улыбался, думая, что наша с Асом сумасшедшая идея увенчалась успехом. Идея, кстати, была Аскани. С чисто эльфийской убежденностью в успехе самых безумных романтических предприятий, он ни на минуту не сомневался, что нам улыбнется удача. Гораздо легче было отпросить мальчишку у лорда Йарби и подговорить Тин занять сестру чем-нибудь очень-очень важным в день рождения, чтобы та до самого вечера не хватилась жениха, чем посеять сомнения в сердце этого самого жениха. Вот уж воистину дерзких удача любит. – Давай поставлю щиты, – я принялся за свою часть работы, выплетая тончайшую сеть вокруг каждого лепестка и чувствуя, как чужая и такая родная магия Аскани, дивный сплав драконьего, человеческого и эльфийского, любовно обнимает за плечи, струится вдоль позвоночника, пузырьками детского восторга лопается в животе… Возвращались порталом, буквально сразу попав на праздничное застолье. Признаюсь, я ожидал скорее камерного, семейного праздника, а с большей радостью остался бы наедине с Тими и Асом. Но... Огромный стол в комнате Тин, за которым она разбирала травы, сейчас собрал вокруг себя недорослей, и большинство были мне знакомы. Брита и Зак, трое мальчишек, кажется, из команды «чаек», рыжеволосый мальчуган… Да, Лив – вот как его зовут. Тин и Тими хлопочут вокруг стола. Любимая при этом нет-нет и поглядывает исподволь в сторону входной двери, будто ждет кого. Все становится ясно, когда после деликатного стука на пороге появляется лорд директор, и хор детских голосов приветствует его, а Тими срывается навстречу гостю. В руках у него подарочное издание Эррондерри – древнего драконьего эпоса о Временах изначальных. Ай да Йарби! И откуда только узнал? В день пятнадцатилетия в драконьих семьях принято дарить детям эту Книгу, священную для каждого дракона. И делает это отец или старший мужчина в семье, но не жених. Еще год назад я без сомнений подарил бы ей эту Книгу, однако не теперь. Встретившись со мной взглядом, лорд Росс едва заметно усмехнулся. Ну да, кто ж ей заменил отца, как не лорд директор? Впрочем, пробыл он совсем недолго и, сославшись на дела, удалился, комкано-поспешно простившись с хозяйкой, которая, как ни старалась, не могла скрыть неловкости. Правда гости так ничего и не заметили. А Тими и Ас были слишком заняты друг другом и еще одним скверно воспитанным и не в меру любопытным придворным магом, чтобы что-то замечать. За окном давным-давно стемнело, когда гости наконец разошлись, и Тин, придумав себе некое «важное дело», тоже оставила нас, не забыв распрощаться со мной - давала понять, что не вернется очень скоро. Увидев наш подарок, она не смогла скрыть удивленный возглас, но, едва Тими бросилась к нам с объятьями и поцелуями, поспешила покинуть комнату, предоставляя драгоценную возможность побыть втроем. Увы, вполне дать волю чувствам и желаниям мы не могли, поскольку времени оставалось в обрез, да оно и к лучшему: колечко-то я от греха подальше у Аса все же забрал. Но никто не мешал насладиться поцелуями и объятиями – всем тем, что до недавнего времени я считал невыносимой романтической фигней и без чего ныне не мыслил жизни. Но все когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот день. Последние поцелуи – нежные, одновременно дерзкие и застенчивые Тимины и Асовы жадные, напористые, бесстыдные до головокружения – еще не истаяли на губах, когда, вывалившись из портала в палаточном лагере, я попал в цепкие ручки Кибелы. – О, Шон, хорошо, что ты вернулся, – меня решительно взяли под локоток, беспощадно возвращая в реальность. – Есть дело. Ага, ну кто бы сомневался!✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧
Я заметил его не сразу, а заметив, на мгновение застыл, не зная, что подумать. Парень, по виду простолюдин, из крестьян, рыбарей или ремесленников, сидел на уступе скалы в зипуне напаспашку, словно бы и не замечая пронизывающего ветра с моря. Мелкая снежная крупка путалась в соломенных волосах, которые нещадно трепал злой северный ветер. Но парню, казалось, ни до чего не было дела. Глядя вдаль, где над морем кружили драконы-патрульные, он что-то черкал на коленке. Я подошел к нему тот момент, когда со скалы поднялась в воздух пара патрульных на смену паре приземлившихся драконов. Замерев, незнакомец неотрывно глядел на них, беззвучно что-то шепча. Я мог бы тряхнуть его за плечо – юноша не заметил бы. Вместо этого глянул через плечо на лист дешевой сероватой бумаги. По нему незнакомец без толики магии увлеченно черкал графитовым карандашом, зажав его в богатырской ручище, которой больше подошло бы держать палицу или кормило, и – остолбенел. На листе весьма искусно был изображен во всех деталях распростерший крылья дракон. А ниже – некое подобие стилизации под дракона: треугольная рама вроде летающего змея, какие любят запускать мальчишки, не забыв приделать разноцветный хвост. От неожиданности я даже присвистнул, заставив парня вздрогнуть и поднять голову. Спустя мгновение он уже вскочил, прижимая к груди свои зарисовки, и уставился исподлобья, несмотря на то, что оказался чуть не на голову выше меня и втрое шире в плечах. Его читать было нетрудно. Небесно-голубая с золотистыми сполохами аура самого обычного, магически не одаренного человека в мгновенье ока приобрела опасно-багровые протуберанцы. Парень злился на себя, досадовал и чего-то всерьез опасался. Но аура – она не была аурой шпиона, наушника или сплетника. Такой чистоты лазурь встретишь редко. – Ты рисовал драконов, – я решил взять быка за рога. – Зачем? Парень ответил не сразу. Внимательно разглядывал меня, давая возможность разглядеть, в свою очередь, его самого. Настоящий северный богатырь, каких в изобилии рождает эта земля, щедрая и на тяготы суровой природы, и на совершенство человеческой породы. Густые светлые волосы, остриженные до края челюсти, по широкому и высокому лбу перехвачены витым кожаным шнурком. Высокие скулы, внимательные серо-голубые глаза, упрямая линия подбородка, прямой, чуть с горбинкой, четко очерченный нос. Девки, небось, по нему сохнут, а он сидит, что малохольный, картинки рисует. И неплохо, между прочим, рисует! А еще он меня не то чтобы боялся – опасался совсем немного, не видя во мне физически сильного противника, а равно и мага. Однако же мысленно он определил меня как «барина», и это обстоятельство незнакомца не радовало. Правда ничто не говорило о серьезных проблемах с законом. Мысли и аура его были чисты. Но в здешних землях, поговаривали, и за неуплату податей в казну можно было поплатиться спиной и свободой. Годы правления Бараки еще долго будут аукаться Короне. – Интересуешься драконами? – честно говоря, ляпнул первое, что в голову пришло, и едва не испортил все дело. Парень вспыхнул, как красна девица, буркнул что-то невразумительное и попытался сделать ноги. Э нет, так дело не пойдет! – Если хочешь научиться летать, дракон тебе не поможет! – это я крикнул ему в спину, от души благодаря природный дар мыслечтения и неискушенность незнакомца, не заметившего, как я его читал. Расчет оказался верен. Детина запнулся и резко встал. Затем медленно обернулся, слегка удивив меня тем, что не стал ходить вокруг да около: – Почему? Ежели эта тварь летает, что ж помешает человеку? Кабы только смекнуть, как… – Дракон – существо магическое, – я осторожно двинулся навстречу незнакомцу, – и летает он силой магии, а не по законам физики. В природе столь массивное тело такими крыльями с места, без значительного разгона, не поднять, и пытаться не стоит. Это против всех законов аэродинамики. – Аэро… Чего? – Аэродинамики. Это отрасль физики, изучающая законы движения в воздушной среде… И какого брыха я все это ему толкую? Понятно же, что он ни в зуб ногой. Детина от сохи – что он может понимать? Небось, два и два не сложит. Однако же, если мне не удастся переубедить его, чего доброго решит сконструировать «драконьи крылья» и разобьется в лепешку, как сотни мечтателей до него. А мне этого не хотелось бы. Совсем не хотелось бы. Будто родственную душу почуял я в этом упрямом северянине. А еще, при всей своей неискушенности в науках, парень был талантлив, я это буквально спинным мозгом чуял! – Грамоту разумеешь? – Розумею. И арифметику тако ж. – Учился, выходит? – мы, не сговариваясь, присели на ствол поваленного дерева, глядя, как в небе над бухтой совершает разворот боевое крыло патрульных. – Где? – Спервоначала у деда. Он был человек ученый. Да помер, тому уж пять лет миновало. После деда книги остались. Вот их я и утащил, мало пуп не надорвал, - губы парня тронула чуть заметная усмешка. - Тетка Милёна хотела продать, да так и не нашла: я вперед поспел. Мне те книги дед Лотар завещал. По ним и учился. Мда... обычная история. Грамматика да арифметика – вот тебе и все образование. – Ты из этих мест? – Нет. С-под Омты. Мореходы мы. Рыбари. Я кормчему делу с малолетства обучен. В иных землях тако ж бывал. С рыбными обозами – и в Лерисе, и в Ларране. – А сюда что тебя занесло? Он вздохнул, ответил не сразу, нехотя, будто признавался в чем постыдном: – Слышал, школа тут есть. Хотел учиться. А что та школа только для магов, проведать забыл, дурак. Мда… Дурак-то, парень, из нас двоих не ты. – Слышь, господине, – он вдруг вскинулся с надеждой, – а что, нет ли в Империи школы для таких, как я, – не магов? Ты не думай, я сдюжу. Не гляди, что годами перезрел. Нагоню, Дианур мне свидетель – нагоню! А ежели платить надо, я всякое ремесло знаю, заработаю. – Нет, – я покачал головой, испытывая неожиданно жгучее чувство стыда, – нет пока в Империи школ и Академии для магически не одаренных. Он молча кивнул, поник и задумался, все так же прижимая к груди свои наброски. – Покажи-ка, – я протянул руку, и он, пожав плечами, отдал мне листки. Теперь я сумел рассмотреть их в деталях и не мог не изумиться: не имея представления о физике, парень пытался с помощью векторов изобразить силы, действующие, по его разумению, на воздушного змея в полете, находил их равнодействующую. По всему видать, механика процесса на знакомой с детства конструкции ему была понятнее, чем таковая применительно к дракону. Но глаза видели летящую гигантскую рептилию, а пытливый мозг прирожденного исследователя требовал научного обоснования и – не находил. Даже не верилось, что этот мальчишка понимал физику буквально как часть себя, не имея ни малейшего представления о существовании такой науки! – Тебя как зовут? Парень ответил не сразу, дав мне время вспомнить, что многие местные вот так просто своего имени незнакомцу не откроют. Этот все же решился, открыл: – Бранн, – и, помолчав, уточнил: – Сын Вольги Сухорука. Бранн… Звучное имя. Так, согласно верованьям людей, зовут предводителя небесного воинства. Простой закон взаимного доверия требовал представиться. И я назвался: – Шон тер Дейл. А потом неожиданно для самого себя сказал: – Вот что, Бранн, сын Вольги Сухорука, будет тебе школа. Пойдешь ко мне в ученики. Научить тебя летать я не смогу, но всему, что сам знаю не касательно магии, – это да. А там, глядишь, ты и сам когда-нибудь Империю поголовно летать научишь. И глядя, как вспыхнули его глаза, как детская улыбка расплылась по лицу уже совершенно взрослого, в сущности, мужика, когда он благодарно отвесил мне поясной поклон, я почему-то решил, что, если в нашем мире и появится Академия для немагов, она будет обязана своим рождением этому северному самородку. А вслух сказал как можно серьезнее: – И работа тебе найдется. Мне позарез нужен толковый лаборант-ассистент. Да и от камердинера я бы не отказался… Спустя годы я нередко вспоминал тот день – восемнадцатое октября. В отличие от Тими, мне не дан дар предвиденья, и я, конечно, подумать не мог, что в мою жизнь, в судьбу Империи тогда решительной поступью неофита входил сам Бранн тер Армор – основатель Ларранского Университета, величайший ученый, изобретатель, переводчик и... мой друг, ученик и коллега. Слава богам, мне никогда не придет в голову писать мемуары, подыскивая велеречивую шелуху для того, с кем можно за бокалом эльфийского вспомнить, как это было на самом деле.