Всему своё время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить <...>время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру. (Екклесиаст, гл.3)
Я проснулся оттого, что меня ослепило. Вскочил на постели, отер потный лоб, затеплил светлячок и огляделся. Так и есть — все тот же жуткий сон ни о чем. Со времени слияния с уэйлиттом он меня часто преследует, выматывая. Уходя от мальчишки, я надел ему на шею камень призыва, наказав связаться со мной, если что-то пойдет не так. В комнатке за стеной мирно посапывает Бранн. С того дня, как я сводил его к отцу за благословением, помор успокоился и принялся грызть базальт науки с еще большим усердием (хотя куда уж больше). Хвост дам на отсечение – этот мальчишка всю Империю поголовно заставит учиться, дайте срок. С его прытью немаги будут летать на Луну, а мы, драконы, – по-прежнему толкаться в нижних слоях атмосферы. Иэххх… За этими планами на зыбкое наше «долго и счастливо» я часто забываю о том, что неизменно ноет в груди и свербит мозг: мир меняется. Наш привычный мир, в котором мы научены жить и сражаться. С ним происходит что-то непонятное, словно где-то зреет нарыв. Но мы пока не знаем где. И когда он прорвется. Магия еще служит нам, но с того дня в Марен-Каре чувство, будто все мы стоим у края пропасти, которая все ширится, осыпается камешками в небытие под самыми ногами, укрепилось во мне. И я пока не понимаю, как всё исправить. «Шон, ты же можешь всё исправить?» — именно так маленькие Каларианы-Лоо’Аллены начинали свои поканные признания, когда в очередной раз взрывали лабораторию, обрушивали стеллажи в имперской библиотеке или превращали бальный туалет многострадальной леди Фрейм в гору коконов шелкопряда. И я вручал им веник и швабру, а потом учил исправлять, не дожидаясь, пока заживут мозоли на детских ладошках. А теперь — не знаю. Нет, с конца осени мы больше не находим черных алтарей, и это довольно странно, если учесть состояние мира в целом, Тимины сны, ощущения мальчика-уэйлитта, гипотезу лорда Дарреша, рассказы Дишандра и Танши о том, чему были свидетелями в походе за Хребет, и нашу страшную находку лесах недалеко от Больших Неводов — Бранновой родины. Бранн… Вот не помню я, чтобы ложился в постель. Видать, по привычке заснул за книгой. А этот умник раздел-разул и в постельку уложил. Поначалу я ругался с ним по этому поводу, а потом плюнул. Догола не раздевает, и на том спасибо: зеркало над умывальником в скупом свете отразило худого, небритого мага в исподнем с копной торчащих во все стороны коротко стриженных волос. Одежда, заботливо вычищенная, висела в платяном шкафу, у кровати стояли отполированные до блеска сапоги. В чистенькой спальне только стол, заваленный книгами и бумагами, являл собой островок хаоса. Их Бранн не касался, так было меж нами условлено с первого дня. Точнее, ни о чем таком я помора не просил, он просто знал, что не должен этого делать, и свято следовал незыблемому правилу, за что я был ему несказанно благодарен. Вообще, я не раз ловил себя на том, что мальчишка каким-то сверхъестественным для обычного человека чутьем понимал, о чем я думаю, как чувствую, и я, признаюсь, не мог этого объяснить ничем иным, как только сродством наших натур. Вот только северная церемонность и, пожалуй что, стыдливость помора поначалу забавляли. Едва оказавшись во дворце, Бранн, конечно, протоптал дорожку в библиотеку и лабораторию. Где и встретил киснувшую от вынужденной беспризорности Ринон. Нашу младшенькую он, при всей впечатленности ее познаниями и талантами, воспринимал как ребенка. В народе, как я понял, девочки ее возраста считаются еще детьми, и относятся к ним соответственно. Так что мой ученик и камердинер по совместительству безо всякого стеснения проводил бок о бок с маленькой вундеркиндкой те редкие часы, когда мог вполне отдаться наукам, не почитая ее за девицу. С Брианн выходило хуже. Наследница престола, надо отдать должное, заметно повзрослела и выглядела вполне себе девой на выданье, каковой по факту и была. И после первой, довольно неловкой для него встречи Бранн принялся избегать общества принцессы, дойдя до того, что приходил в библиотеку и лабораторию лишь поздно вечером, просиживая там до утра. Пару дней понаблюдав, как он клюет носом после ночных бдений, я вынужден был вмешаться, заметив парню между прочим, что не понимаю, как с такой «чувствительностью к прекрасному» он может ратовать за школы для немагов, если в этих школах девушки будут обучаться вместе с юношами. Причем не только стоять у одного штатива, а и тренироваться, готовиться к занятиям и даже танцевать. И вообще, чтоб выкинул из головы всякую фигню. Бранн поначалу набычился, но постепенно под влиянием Бри, сумевшей взять нужный тон в общении — благо опыт имелся немалый, — его отпустило. Последние дни пребывания близнецов на каникулах в отчем дворце помор вполне дружески и непринужденно общался с наследницей, которую его отчужденность поначалу озадачила и, кажется, даже слегка обидела. А когда, вернувшись из Киля, я обнаружил их вчетвером голова к голове за очередным химическим опытом, испытал настоящую учительскую радость: «Ну, слава драконьим яйцам — устаканилось!» К тому же у Брианн с Бранном кроме созвучия имен обнаружилась одна страсть на двоих — любовь к астрономии. И, если у штатива помору еще доставало комплексов, чтобы испытывать неловкость в присутствии хорошенькой девицы, то, увидев телескоп, подаренный внучке любящим дедушкой, мой камердинер забыл даже, как его зовут. А я и не звал без надобности. Мальчишка правда рвался камердинерствовать. Но, по совести, не того ему надобно было. Я мог обойтись и без него, сорок лет ведь обходился, а столько, сколько он узнает за две недели от парочки Лоаракарров, мне при нынешней запарке ему за год не преподать. О чем я предельно честно и сказал своему великовозрастному ученику. Он посмотрел на меня чуть исподлобья, что при его медвежьей стати выглядит несколько угрожающе, и неожиданно расплылся в улыбке: «Спасибо, милорд!» Тьфу ты, тоже мне!.. Ну, хорошо, хоть не «господине». Правда как меня называть, я так и не придумал. Ну не «светлостью» же — не в тему вспомнилась Тин. Ладно, поживем — наживем. Была у меня еще одна дальняя мыслишка: от Бранна мне пока больше пользы, если в мое отсутствие он составит компанию неугомонной Ри. Это не тот драконенок, которого можно было бы оставить в одиночестве и надеяться вернуться к мирному очагу. А помор — парень серьезный, займет ее надежнее, чем старушка Фрейм, перед которой уже даже неловко, и с пользой для себя: его способности к самообразованию слишком очевидны, чтобы их не использовать на полную катушку. Щелчок — на столе вспыхнули свечи, я погасил светлячок. Сводки драконьих патрулей, письмо от Тиану, магишифрованные сводки эльфийской разведки, донесения из приграничных крепостей, грамотка от командующего гномьим ополчением, письмо от Владыки… но это уже не мне. Я подошел к карте, на которую вчера наносил магические метки — новые данные о столкновениях с орками, иммунными к магии тварями, места предполагаемых зияний, «недобрые», по мнению местного немагического населения, места. Их было много, и располагались они, на первый взгляд, хаотично, в том числе с учетом хронологии возникновения или обнаружения. Карта издевательски помигивала магическими метками, но яснее от этого не становилось.✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧
— По данным разведки, явных признаков подстрекательства к бунту, народным волнениям, нестроениям, саботажу и диверсиям со стороны неизвестных лиц или групп нет… — сказав это, Лароэль эрд Рэо’Эолден, Верховный маг Конклава, обвел присутствующих взглядом, и в том, как он это сказал сквозила такая явная незаконченность, что Астер тут же отозвалась: — …но?.. Есть же какое-то «но»! — Есть, — Верховный Конклава кивнул. — Это рабочая гипотеза. У нас все основания предполагать, что подрывная работа в землях Империи, в том числе здесь, на Севере, ведется с размахом. Но вместо того, чтобы создавать новые группировки или выдвигать неких лидеров, как было когда-то, когда мы имели дело с так называемыми «черными проповедниками» или Гильдией убийц, враг опирается на привычные для здешнего общества, прочно впаянные в его социальную структуру организованные преступные группировки — банды налетчиков, шайки гайменников, коррумпированную местную власть и прочих традиционно убежденных нелюбителей жить в ладу с законом. Логика очевидна: новые организации неизменно привлекут внимание властей, да и не факт, что народ поддержит. — А уголовников поддержит? — это уже вопрос, выхваченный из всеобщего недоумения и озвученный Тиану. Лорд Лароэль усмехнулся, переглянувшись с Владыкой, до сих пор не проронившим ни слова, и продолжал: — Видите ли, господа, Север — место довольно специфичное. На протяжении десятилетий, чтоб не сказать веков, власть и законы Ларрана сюда фактически не распространялись, — эльф сделал жест рукой, призывая Императрицу потерпеть с немедленными возражениями. — Не спорьте, это так, и вы это знаете. При таком раскладе народ вынужден был выработать механизмы самоуправления, и вы имели возможность наблюдать, как они работают, — он глянул в мою сторону — я кивнул: помню то вече. — В крупных торгово-ремесленных городах и землях свободных поморов вечевая форма самоуправления сочетается с фактической властью сельских и городских общин и выборных градоначальников из числа наиболее состоятельных и уважаемых людей. Это островки стабильности и порядка. В землях же, напрямую подчиненных герцогам Ансаби, владетельным сеньорам Сайгирна и прилежащих островов, гарантом исполнения закона должен выступать герцог. Но по факту на протяжении десятков лет герцоги погибали в междоусобицах, едва достигнув совершеннолетия и успев лишь обзавестись наследником. А власть малолетнего герцога – это власть регента, не заинтересованного в соблюдении законов Империи, противостоящих узурпации и превышению полномочий наместника. В условиях практического бессилия Ларрана на просторах герцогства фактически правит разбойный закон, неформальные криминальные лидеры, либо оспаривающие власть у собственно официальной местной власти, либо, и это чаще, связанные с ней невидимыми и нерушимыми отношениями взаимной выгоды. Целые деревни Сайгирна жили и по сей день живут разбоем и грабежом. Поддерживает ли народ такое положение дел? Очевидно, да, как ни горько всем нам сознавать этот факт. Точнее, не уповая на имперскую власть, народ приспосабливается к жизни в условиях беззакония. Быт многих здешних общин несет слишком явные черты преступной группировки, свидетельство чего судьба нынешней герцогини Ансаби. При таком сращении местной власти, сельских и мелких городских общин с криминалом довольно просто влиять на политику через местные банды на подконтрольных им территориях. Ситуация меняется к лучшему, но медленнее, чем нам хотелось бы. На сегодняшний день наши агенты внедрены во многие преступные группировки, прочие контролируют извне. Пока это все, что мы можем сделать — перехватить контроль, а в некоторых случаях обезглавить наиболее опасные банды. Это требует немалых магических затрат и связано с риском для наших агентов. Однако именно здесь проходит линия фронта, как мне кажется… Глава эльфийской разведки все говорил и говорил, а перед моим мысленным взором вновь оживали картины наших визитов в замок Сайгирн и Зеленую Благодень. Неприятно сосало пониже ключиц. А Лароэль меж тем продолжал так же спокойно: — Воинами разведки были обезврежены четыре вполне традиционных шайки местных уголовников в Сайгирне, в том числе одна непосредственно в Китовом Киле, а одна мелкая банда была обезглавлена силами директора местной магической школы, — уголок рта лорда Лароэля едва заметно дернулся. Я тоже знал эту историю. Вызнал от самого лорда Росса в один из визитов. Несмотря на то, что разговор происходил в тесном мужском кругу в Сианурговой баньке, и не совсем чтобы насухую, Росс рассказывал скуповато, как будто стыдясь собственной удали, и на подробности его раскрутить без магии не вышло, как я ни старался. А магию я, разумеется, использовать и не стал бы. — Механизм подчинения тот же? — уточнил, уже предвидя ответ. Эльф кивнул: — Печать подчинения у главаря, реже также у наиболее авторитетных лидеров, в перспективе способных занять его место. Ну да, зачем менять эффективную схему? Хватит того, что получил, можно сказать, официальное подтверждение версии происшествия с Тин два месяца назад среди бела дня в узком проулке в двадцати шагах от Старорыночной улицы. Эту историю она мне рассказала, не утаивая подробностей, разве только умолчала, какая нужда погнала ее на постоялый двор. Но это уж не мое дело. Вопрос только, случайность ли или «вели» именно ее. А если «вели», то по чьей указке? Было ли это простое желание потрепать перышки «шнырам» из богатеньких или конкретный заказ? В обоих происшествиях смущало явное физическое сходство двух дам, которое могло оказаться простым совпадением… Нет, тот факт, что Тин «вели», сомнения не вызывал. Эльфийская агентура — точно. Она сама сказала, что старик, так странно обошедшийся с гайменниками, совершенно точно маг. И я не мог не согласиться: намеренно скрытая аура говорила сама за себя. Алсинейлю не откажешь в предусмотрительности, он из тех, кто и однажды на грабли вряд ли наступит, а уж дважды — никогда… — О чем задумался, Шон? — голос Астер вернул меня к действительности. — Да так… — я неопределенно махнул рукой, понимая: допытываться не станет. У нее сейчас свое на уме. После того как я рассказал ей историю с уэйлиттом (предысторию о том памятном уроке алхимии, по моему настоянию, поведала сама Брианн, чем вызвала немалую бурю в августейшем семействе), защита школ была еще раз тщательно перепроверена, но уязвимостей не нашли. Зато теперь меня допытывают с пристрастием все трое по любому поводу, касающемуся безопасности детей. Можно подумать, я сам не заинтересован кровно в безопасности школ! Кстати о школах. Навигацкую действительно принялись спешно возводить. После долгих споров в Омте, а не в Китовом Киле, как поначалу решило августейшее семейство. Причин оказалось несколько. Прежде всего, на свободных землях поморов найти желающих и готовых обучаться штурманскому делу было проще, чем в герцогстве. Здесь и верфи уже были, и морские пути разведаны не только на восток, но и на запад. Оставалось дело за малым: окончательно обезопасить судоходство от викингов, с чем успешно справлялись драконьи патрули. Да и внутриполитический кризис и раскол в общинах северных мореходов поубавил им прыти. К тому же Дивна, в отличие от Заны, большая торгово-судоходная река, связывающая Север с центральными районами Империи, тоже немало нуждалась в развитом судоходстве, а значит, на ней будущим мореходам тоже предстояло проходить практику под руководством опытных кормщиков, первым из которых станет отец моего ученика. А там, глядишь, регулярная речная и морская навигация, Северный морской путь… Время пришло. В тот памятный день на исходе января Вольга думал недолго, а поговорив с сыном с глазу на глаз, тут же дал согласие и подписал договор. Омта кормщику была не чужой город, тут его всякий знал. И место для дома он себе вскоре присмотрел недалеко от будущей школы, так что по весне там слаженно застучат плотницкие топоры. Сам же кормщик с семейством переедет к лету, когда подрастет и окрепнет новорожденная дочь. Если повезет удачно продать дом, получит приличный куш к тем подъемным, что Корона обязалась выплатить в дополнение к расходам казны на строительство подворья в Омте. Хватит с лихвой девкам на приданое. Бранн, получив отеческое благословение, примирился и с мачехой, чему немало способствовал тот факт, что книги она все же не спалила — так, с отчаяния ляпнула, видя, как чудачества пасынка тяжким бременем ложатся мужу на сердце. Сама же, воспользовавшись отсутствием парня, перетаскала его наследство на чердак в дальние сундуки, даром что брюхата была. А в печи для вида спалила изрядное количество сухой бересты, которую в здешних местах заготавливали для растопки. Короче, народная мелодрама закончилась обильным покаянным слезоразливом. «Всё как мы любим», одним словом. Пришлось пожертвовать своим носовым платком и спешно творить портал — перебрасывать Бранново наследство в Ларран. Самому интересно поглядеть, что ж за раритетную либерею старый кормщик завещал внуку. Не, ну правда! Вернувшись, застал молодку и ученика приканчивающими мировую – полуведерный штоф с местной ягодной наливкой, из которого нас с Владыкой о прошлом разе потчевали. Ну а почему нет? Если ей беременной не в лом перетаскать десять пудов книг на чердак, фиг ли кормящей с той наливочки? Только дитя крепче спать будет. Мне, между прочим, тоже налили от души. Отказываться было неудобно, так что в Ларран, спасибо не промахнулись, мы вернулись в полнейшем умилении.✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧
До Бранновой библиотеки я все же добрался спустя неделю после того, как второпях сгрузил все это богатство в углу своего кабинета. Вместе с книгами по естествознанию, истории, географии, мифологии, геральдике, фольклору, астрономии, североморскими лоциями и атласом Западного океана здесь оказались несколько тетрадей, заполненных довольно корявым, как у меня самого, но убористым почерком. Судовые журналы, путевые заметки и просто записи на память, которые старый кормщик делал долгими полярными ночами, когда возвращался из странствий и ждал весны — вновь уйти на промысел. «Надо будет непременно выкроить время и прочитать», — говоря себе это, я уже знал, что кроить пока не из чего, самому бы прикупить час-другой к суткам для личного пользования.