Ковши круговые, запенясь, шипят На тризне плачевной Олега: Князь Игорь и Ольга на холме сидят; Дружина пирует у брега; Бойцы поминают минувшие дни И битвы, где вместе рубились они. (Александр Пушкин)
Шон сидел, мрачно и остервенело жуя сам не понимал что. На самом деле это был кусок душистого ржаного хлеба с салом, исходившим ароматами чеснока и специй. Как все мы, искоса поглядывал на пустующее место за столом, на одинокую чарку «гномьей слезы», накрытую таким же куском ржаного хлеба. Все это привезли гномы, приехавшие забрать тело почтенного мастера и старейшины Гвойрина Гиндершбахша по прозвищу Ферштенэльфт, которое почти неделю находилось в стазисе в особом помещении целительского дома вместе с телами остальных гномов отряда, первым прибывшего к месту зияния и принявшего неравный бой в Долине Древних. Эльфы своих павших уже забрали, им ближе. Гномы же прибыли только сейчас, и не с пустыми руками: снеди у них было на большую тризну. Но поначалу мало кому кусок в горло лез. По традиции тешили душу покойного, поминая его героизм, молодецкую удаль, мастерство ювелира, рассказывали забавные истории о его похождениях – сольных по дамам и воинских в составе сводного отряда гномов и эльфов. Я слушала, вспоминая довольно высокого, по меркам подгорян, плечистого воина с коротко стриженной бородой, что ловко орудовал двумя секирами. Это он выковал нам обручальные браслеты и обещал знатно гульнуть на нашей свадьбе, чтоб, значит, все по-божески. Это с ним Нейли все собирался меня познакомить. Не успел. Почтенный мастер Гвойрин был первым, о ком третьего дня спросил Нейли, едва оторвался от меня, но я не знала, что ответить. Целитель, которого муж спросил, осторожно уточнил, о ком идет речь. А поняв, помрачнел. И все стало ясно без слов. Прибитый горькой вестью, Нейли долго молчал, глядя в одну точку. — Расскажи мне о нем, — зачем-то попросила я в тот вечер. Он поднял удивленный взгляд, подумал и принялся рассказывать. Он говорил и говорил. Историй было много, больше, чем припомнили гномы сегодня. Все же за полутысячелетнюю историю знакомства меж друзьями всякое бывало. Рассказал и про последнюю эпохальную пьянку, добавив с мягкой усмешкой: — Вот и получается, это он мне мозги вправил и верным курсом направил. — У него есть семья? — И очень большая. Сыновья, дочери, внуки, правнуки, праправнуки… Один из них у вас в школе гномью словесность преподает. — Точно, Хардарин. Да-да, про него же говорили, что прадед у него жутко знаменитый, с эльфами дружбу водит, ну и с тобой лично… Да, вот ведь горе… А жена? — Почтенная хозяйка ар Гиндершбахш почила тому уж лет полтораста. Это был договорной брак. Сказали, надо жениться – Гвор женился. Жена была дамой рассудительной, рачительной хозяйкой, тут все при ней. Здоровьем не то чтобы крепка, но и не вовсе хилая. Как ни отговаривалась головой болью, а ребяток исправно рожала: у гномов деторождение — главная добродетель женщины. Да и приданого за ней давали месторождение самоцветов. Для ювелирных дел мастера завидная партия. Родители и сговорили. А там уж стерпится — слюбится. — Слюбилось? — Стерпелось. Большая любовь у Гвора была в ваших, человеческих, землях, на Севере. Простая, милая женщина. Я ее знавал. Давно это было. — Она состарилась, а он — нет, потому что сильный маг? — Не успела. Она и маленький сынишка умерли от моровой язвы. Гвор тогда был по делам в зарифских землях. Когда приехал, нашел лишь пепелище. Бдительные селяне дома умерших сжигали вместе с телами: только огонь и мог остановить чуму. Гвор с той поры женщин не разлюбил, но серьезных отношений не заводил. Ту свою человеческую жену забыть не мог, а другую такую, чтоб во всем по сердцу, больше не встретил. Да и не стремился, я думаю. — А что законная жена? Неужто не знала? — Может, и догадывалась, — Нейли пожал плечами. — Да только жена для гнома величина постоянная. Что бы там ни было, от жены еще ни один гном не ушел, да и жена от мужа. Семья, род для них святое. А что не сам выбирал, так ведь и родичей не выбирают. Я молчала, обдумывая услышанное. Вот было, выходит, у вечного балагура и неисправимого жизнелюба свое горе горькое, беда неизбывная. — О чем задумалась? — Нейли приобнял меня здоровой рукой, поцеловал в висок, и зарылся носом в мои волосы, как будто впрямь слушал мысли. — Вот думаю, как они там все встретятся? В чертогах Предвечной — друг твой, его жены, дети… Как разбираться меж собой станут? — А никак. — Я почувствовала, что он улыбается. Этот наш разговор я вспоминала, слушая гномьи байки про почтенного мастера, гуляку и балагура, славного воина и доброго друга. А когда дошла очередь до Нейли, он, мгновение подумал, будто прислушивался к чему-то или кому-то невидимому, и вдруг запел, легко складывая заковыристые слова гномьего языка, который я понимала довольно сносно: Еха-а-а-ал гном да на войну, на войну, Да на-а-а чужую сторону-у-у, И хозяюшке румяной зараз Он давал такой нака-а-а-аз… И гномы залихватски грянули в семь глоток, отбивая в такт глиняными кружками с хмельным медом из хозяйских запасов: …Иииэээх, раз, еще раз – Девки славные у нас!.. А потом и вовсе повскакивали с лавок и пустились вприсядку, да с коленцами, предуведомив, что так, как покойный Гвойрин они, конечно, не смогут, но почтят память погибшего старейшины, уж как смогут. А могли они знатно, как выяснилось, зря скромничали. Вилобородый Фрайххтар на мой осторожный комплимент только махнул здоровенной ручищей, вновь усаживаясь за поминальный стол: — Да что там, молодушка, — плясать не секирой тесать! Погребальный обоз отправлялся на закате. От приглашения заночевать гномы отказались, сказав, что привычные к походной жизни, да и стеснять целителя таким отрядом негоже. Порталами передвигаться тоже отказались: все гномьи общины на пути в Подгорное царство должны проститься с почтенным старейшиной, героически павшим в последней битве, прежде чем погребальный костер унесет его душу туда, где нет болезней и страдания, но жизнь бесконечная. Нейли прощался последним, словно провожая в последний путь свою разудалую юность. Ссутулившись, молча стоял над телом друга. Потом осенил его эльфийским благословением, поднял лицо к небу не то в молитве, не то загоняя назад навернувшиеся слезы, и отошел, давая дорогу обозу. Гномы грянули походную песню и двинулись, печатая шаг. Их путь лежал через Тарган, и в суме предводителя, того самого вилобородого Фрайххтара, лежало письмо для Ритры.✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧
— Значит, надежды нет… — Шон, вытянув руки перед собой, медленно сжимал и разжимал кулаки. — Он жив, — осторожно заметил Целитель. — Ему повезло не оказаться в эпицентре. Но выброс темной магии такой силы человеку-немагу перенести без последствий невозможно. Если бы он был магом… — Он НЕ маг. — Если бы он был магом, — спокойно продолжал Целитель, — способность получать жизненную силу из внешнего или внутреннего Источника со временем нивелировала бы последствия магической атаки. Вы пробовали ему помочь? — У меня плохо выходит. То ли он невосприимчив к драконьей магии, то ли я никудышний целитель. — Он бросил взгляд в нашу с Нейли сторону. — Ти с Аром ему помогли. Дело вроде пошло на лад. Не дали мальчишке помереть. Но об исцелении речи не идет. Из него все перекачанное шарашит, как вода из решета. Не можем удержать. Как ему помочь? — Нам нужно его осмотреть, — это Целитель. Все-таки на редкость спокойный человек. — Можете его доставить порталом? — Как нефиг делать. — Вот и отлично, — Нейли успокаивающе похлопал Шона по плечу. — Доставишь мальчика сюда, созовем консилиум. В нашем распоряжении все виды магии этого мира. Что-нибудь да придумаем. — Вот тролль зеленый, на кой я его с собой потащил! Так привык, что он всегда рядом, расслабился. Нас Зов Матери застал в Запретных горах… Да он и сам в бой рвался, — Шон отчаянным движением запустил было пятерню в шевелюру, но вместо нее нащупал ёжик неровно опаленных волос. — А при каких обстоятельствах Бранн получил ранение? Он ведь был с тобой? — Верхом на Мраке точнее. Когда мальчишка уэйллит запустил в мятежного демиурга болидом, мы находились с противоположной стороны относительно траектории падения. Ваш отряд, Владыка, — быстрый взгляд в сторону Нейли, — соответственно, на траверзе. Вам перепало из-за близости, но волна большей силы была направлена в нашу сторону - с вашей ее подавили ряды нападавших, там всех в кашу. Мрак перегруппировался, как мог, практически ушел, однако ему досталось прилично, долго на полеты не потянет. А Бранн... — Шон махнул рукой.— Кабы не щиты, горстки пепла не собрали бы. — Подожди, какой мальчишка уэйллит? — вопрос озвучила я, но мы все втроем подались вперед. — Что еще за сказки на ночь глядя? — Ой, да не важно! То есть важно, но я потом расскажу, оно терпит. Кстати, Владыка, ваша старшая внучка встала на крыло. Поздравляю. Переплюнула маменьку-акселератку — и сразу на войну. А чё мелочиться-то! — Да-да, Шарр'риоран что-то такое говорила, — кивнул Целитель задумчиво. — Совсем, ворчит, от рук отбились: в походы не ходят, оркам морды не бьют, от василисков не бегают, традиционный дайвинг не жалуют, старушку небылицами и коллективной любовью не тешат. Куда мир катится… И все в таком духе. Так... эээ… дети не пострадали? — Верите, даже задницы не пороты! Эти тактики-стратеги в Древнем Храме обосновались, не больше не меньше. С такой "крышей"... — Шон криво усмехнулся, глядя, как брови Целителя взметнулись вверх: «А то! Знай наших», — и поднялся. — Так я за Бранном? Сейчас доставлю.