Чудо — не нарушение законов бренного мира, а восстановление законов Царства Божия. (Антоний Сурожский)
Мы оказались под сводами сверкающей в лучах солнца беломраморной галереи, которая соединяла собственно дворец с целительским крылом, как объяснил Шон. Здесь было так много солнечного света, что я невольно зажмурилась. Впрочем, любоваться дивной зеленью, оплетавшей мраморные колонны, которые переходили в ажурные арки свода, у меня не было ни настроения, ни времени. Шли мы с Шоном довольно быстро, пока наконец не оказались перед массивной дверью, поражавшей ажурным рисунком серебристо-седой древесины северной березы. Герцог лишь подошел, и дверь медленно открылась. Он отступил, пропуская меня вперед: - Процедуры прервали на время – целителям надо восстановиться. Тим и Ас погружены в лечебный сон. Он не позволяет чувствовать боли и не препятствует регенерации. Я робко вошла, ожидая увидеть что угодно, но увиденное потрясло. Девушка и юноша, накрытые белыми простынями, не лежали, а висели вниз лицом, словно две сломанные куклы, распяленные, на невидимых силовых нитях. Шон рассказал нам с Россом подробности происшедшего, и я полагала, что вполне готова увидеть последствия, но зрелище, представшее передо мной, оказалось поистине шокирующим. Сколько же боли им довелось испытать! Аскани попал в западню, но Мири-то пошла на это сознательно и не раздумывая, прекрасно видя, на что подписывается. Сердце болезненно сжалось. Я сделала шаг, еще, и еще. Отвела пряди с дорогого лица – оно спокойно и безжизненно бледно. Траурная кайма ресниц, темные круги под глазами. Мы так часто говорим высокие слова вроде «возьму твою боль», «понесу твои тяготы», даже не представляя, что это такое на самом деле – подвиг любви. За спиной послышался шорох шагов. Герцог Дейл оказался у меня за спиной. Он тоже неотрывно смотрел на детей, и я вдруг почувствовала непреодолимое желание сказать ему что-то хорошее, ободряющее и правильное. Но вместо этого ляпнула ни с того ни с сего, переходя на «ты»: - Ради тебя она сделала бы то же, – и осеклась. Шон не глядел на меня, по лицу его пробежала судорога, и я готова была язык себе откусить, потому что сама не понимала, к чему я это ляпнула. Взрослая, серьезная женщина, образец сдержанности, кладезь жизненного опыта, брых горелый!!! Шон молчал, но могу поклясться, его голос прозвучал во мне с грустью: «Этого-то я и боюсь». Я покосилась на Дейла, он поймал мой взгляд, и уголки губ дрогнули: - Спасибо, леди Тирнари. Я пойду узнаю по поводу вашего размещения. Вам ведь не хотелось бы жить во дворцовых апартаментах, я правильно понимаю? - Да, - горячо кивнула я и тут же смутилась. Вот какая мне разница, если, насколько позволят целители, я все равно буду проводить дни в этой палате или поблизости? – Ну, то есть пусть будет как удобнее… э-э-э… хозяевам. Шон снисходительно усмехнулся уголком рта: - Леди Тирнари, хозяева сами не большие поклонники дворцовых покоев. Вы ведь заметили, как тут пустынно. Дворец – это скорее дань традиции, причем не эльфийской. Он служит, так сказать, представительским целям. Здесь проходят балы и приемы, есть гостевые апартаменты. Сам же Владыка и его подданные предпочитают небольшие дома вроде особнячков с подобием сада и э-э-э… палисадника – так это, кажется, у людей называется. Только здешние дома не принято огораживать заборами, не принято прокладывать ровные, как по линейке, улицы, заковывать реки в гранит и вообще каким-либо привычным людям способом насиловать природу. Вот почему любое селение в Мириндиэле напоминает с первого взгляда довольно хаотично расположенные постройки, никак не нарушающие гармонии ландшафта. Сами поймете, когда увидите. Я тут же глянула в высокое, от пола до потолка, окно (в Империи такие называют «эльфийскими»), из которого, распахнув створки, можно было шагнуть на просторную лужайку. Вокруг нее росли вековые деревья. Какой-то исполинский вид ясеня, похоже, но с сочной листвой непередаваемого золотистого оттенка. Крыш близлежащих домов за ними не было видно. Оглянулась на Шона и тоже улыбнулась в ответ: – Спасибо. Я побуду здесь. Едва дверь за герцогом закрылась, я вновь взглянула на сестру и ее жениха. Теперь, когда первое потрясение улеглось и мы остались втроем, я могла внимательнее приглядеться и, возможно, понять, чем помочь. Хотя здесь и без меня священнодействуют едва ли не лучшие целители нашего мира. Я перешла на истинное зрение. Да, ауры едва теплятся, но состояние не коматозное. Их восстанавливали, и места разрывов еще свежи, но утечки жизненных сил нет, впрочем и самих сил тоже катастрофически мало. Я углубила взгляд. О Предвечная, да на них живого места нет! Мягкие ткани, органы, кости и связки – всё, буквально всё несет на себе следы разрушения, причем с одной стороны. Повреждения Аскани зеркально соответствуют таковым у Мири. Вот, значит, зачем их подвесили. Ну да, при сращении скелета в обычном положении неизбежна односторонняя деформация и, как следствие, кривобокость. Силовые же нити – их я не видела, но ощущала – своеобразная вытяжка. Так при сращивании костей ног обычно используют груз-противовес, чтобы в результате сросшаяся кость не укоротилась и не стала причиной хромоты из-за разной длины конечностей. Я вся ушла в зрение, перейдя на еще более глубокий уровень, и сейчас наблюдала, как медленно, но ритмично сокращаются два сердца. Это странно, они бились абсолютно синхронно, словно две половины единого целого. – Мири, девочка моя, я здесь, я с тобой. Все будет хорошо. Тело сестры не дрогнуло, но сердце забилось чаще, и тут же сердце ее жениха подхватило этот ритм, подстроилось под него. Она слышала меня, а он – ее. Я смотрела на эту, может, чересчур физиологически наглядную, но такую очевидную иллюстрацию древнего эльфийского поверья о любви-судьбе, при которой даже сердца бьются в такт друг другу. Значит, вот как это выглядит… Ментально свела оба зрительных плана вместе так, как мы, целители, обычно сводим их при одновременном исследовании сердцебиения беременной и ее малыша или малышей. Теперь перед моим взором в унисон сокращались два сердца. Я еще углубила зрение и увидела нежное золотисто-алое свечение вокруг них. В отличие от ауры тела, слабой, истерзанной, со следами сращений, это свечение было таким целостным, ярким и чистым, что я, позабыв обо всем, какое-то время зачарованно любовалась необычной картиной. Сестренка и ее жених – я так и не привыкла еще считать его кузеном - уж год как научились уверенно держать щиты, так что видеть их ауры даже поверхностно, я могла не всегда. Теперь же все щиты были сорваны травматическим шоком, и я с благоговейным ужасом осознавала, может быть, впервые в жизни, что выражения «огонь любви» и «пылающее сердце» не только красивые поэтические метафоры. Не удивлюсь, если окажется, что их ввели в обиход менестрели из числа странствующих Целителей – древних служителей Предвечной Матери. Я не могла оторвать взгляда от двух пылающих сердец, все углубляя истинное зрение, когда вдруг заметила у самых верхушек, обращенных к солнечному сплетению, странные пульсирующие точки. Они напоминали слабо светящиеся пульсары нежно-лилового оттенка. Меня уже начинало слегка подташнивать: все-таки за последние дни в школе я порядком вымоталась, занимаясь работой и целительством, а истинное зрение на глубинных слоях требует серьезных затрат Силы. Ничего, здесь, в Мириндиэле, в стране вечного тепла, где земля не погружается в зимнюю летаргию на полгода, вся природа буквально пропитана Силой. Восстановлюсь быстро. Хм... Странное ощущение – кажется, эти слабые точки пульсируют через силу, натужно и неровно, не успевая в такт биению сердец. А то вдруг, прервав пульсацию, начинают неровно мерцать, бессильно трепыхаясь, словно в агонии. Так бывает, когда новая жизнь, едва зародившись в женщине, не имеет достаточно сил, чтобы развиться, и замирает по непонятным причинам, приводя к выкидышам на ранних сроках. Зачастую женщина даже не успевает понять, что была беременна, принимая такой выкидыш за подзадержавшиеся месячные. Многие несчастные, привыкшие считать себя бесплодными, даже не догадываются, что причина их бездетности не в неспособности зачать, а в неспособности выносить дитя. Я все еще в недоумении смотрела на слабенькие пульсары, когда меня словно студеной криничной водой окатило осознание того, что, собственно, я вижу. Удар... удар... Мерцание... Удар... удар... Вялый всплеск пульсации... Удар... удар... удар... Мерцание, слабое, затухающее... Нет!!! Увы, я не знаю, как спасти едва зародившегося и уже обреченного на смерть дракона, но если сейчас и здесь не найду правильного решения, жизни Тим и Аса, с таким трудом спасенные эльфийскими целителями, для самих спасенных потеряют смысл. Мои дети никогда не расправят крылья, обугленными головешками будут тлеть они, с тоской глядя в небо и радуясь лишь тому, что век человеческий недолог и пытка не продлится вечно.✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧
… Древняя, как этот мир, песнь вырвалась раньше, чем я поняла, что делаю. Я вплетала остатки Силы в гимн Благословения Жизни, уже понимая, что это заклинание мне не по силам и придется черпать из внутреннего источника. Ничего, так даже лучше. Пусть не по крови, но по духу они моя семья, я им сейчас и сестра, и мать, и целитель. Пожалуй, сама после такого еще лет пять не смогу зачать и выносить дитя – глупая, лишняя мыслишка скользнула по окраине сознания и растаяла. Я пела, вливая Силу струйку за струйкой, как мать вливает молоко в ротик ослабленному малышу, и уже знала: Предвечная здесь, незримо стоит за моим плечом, направляя мою руку, давая Силу голосу, своей благой волей и властью над всем сущим благословляя на жизнь два маленьких существа… Меня почти сносило упругими вибрациями Силы, в ушах звенело, и мир плыл перед глазами. Словно со стороны я слышала полнозвучное грудное меццо-сопрано, доплетающее узелок за узелком заклинание на языке Предвечной и ее Служителей, давно забытом в этом мире. Голос вибрировал в такт волнам Силы, которую я толчками перекачивала, в заключение выплетая защитные коконы, в которых уже без видимого мерцания уверенно светились не слабо-лиловые, а насыщенно-сиреневые световые точки с ярко-фиолетовой сердцевиной. Я не слышала, как распахнулась дверь и на пороге застыли двое. Лишь когда последний узелок был выплетен и благодарение Предвечной вырвалось из моего сердца с последними звуками гимна, я бессильно рухнула на руки подхватившему меня...