Песнь Жаворонка

Мир не просто существует, он еще и наполнен тайной. (Освальд Шпенглер)

Оказавшись в библиотеке, я какое-то время раздумывал, что именно мне нужно. Собственно, ни о каких особых видах древней магии в наших книгах упоминания нет, я бы помнил. Но должно же найтись хоть что-то, хоть намек? Я надолго задумался. Мне трудно судить непредвзято, но очевидно, что она очень необычный человек, отмеченный печатью совершенства, какого в людях почти не встретишь. В современных людях. Но было что-то о людях древних… Глупость! Она же совсем девчонка даже по меркам человеческих магов, в ком Дар явлен хотя бы вполовину того, чему свидетелем стали мы с Шоном. И все же, что там о древних людях?.. Ага, вот! «Древнейшие предания и хроники Времен Изначальных». Тяжелые листы пергамента переворачивались один за другим, пока взгляд не упал на забытые строки, написанные тысячелетия назад суровыми, несколько рублеными рунами древнеэльфийского, так не похожими на современные финтифлюшки наших мастеров каллиграфии. Ни заглавных, ни знаков препинания, ни пропусков между словами древнейшее минускульное письмо не знало, так что знаменитое «казнитьнельзяпомиловать» в древнеэльфийском указе превратилось бы в задачу, неразрешимую в принципе. достойныбоговтедревнейшиелюдиисилаихсветестьпредвечнойлюбвиихмалономируспасителендарихионнеизбывенвгрядущихродахнекровьюединойнетленнаих силапоканеиссякнетвсердцахихлюбовь Когда-то на истории древнейших времен мы, ленивые студиозусы, засыпали над этими хрониками, проклинали все на свете, тупо заучивая нудную ритмическую прозу на древнеэльфийском и стремились поскорее забыть маловразумительные тексты и комментарии к ним, едва был сдан экзамен. Ведь в них не было ни поэзии любовного томления, ни отголосков славных битв, в которых самыми доблестными и удачливыми, конечно, всегда были мы, эльфы. Горько усмехнувшись, я щелкнул замком и положил на место огромный фолиант в синем бархатном переплете, инкрустированном серебром. Достойны богов те древнейшие люди, и Сила их Свет есть Предвечной Любви… Я зажмурился, ступая на свет из-под сводов Библиотечной башни. Что мне известно о магии, которой владеет моя певунья? По-прежнему ничего. Но почему-то мне кажется, она лучше кого-либо иного сможет все объяснить. Вот только… Непривычная робость овладела мной, едва я подумал, как встану перед ней. Что скажу? Как объясню, что бросил ее на долгих тридцать лет? Смогу ли сдержать рвущуюся на волю страсть и сумею ли дать ей почувствовать в полной мере, как люблю ее, долгожданную, как сожалею о годах, проведенных в вынужденной разлуке? Кем бы ни была моя певунья, она одна в целом мире родилась для меня, и я прожил века в ожидании нашей встречи. Сотни раз мог погибнуть на войне – и не погиб. Кинжалы наемников и яд не смогли поразить меня. И все ради этого дня, когда она вошла в мою жизнь уже не как греза, Сон, обетование, но как долгожданная Судьба. Сам не заметил, когда ноги принесли меня к Дому-на-пригорке. Какое-то время я стоял, укрытый сенью деревьев, и смотрел на свое пристанище. Сколько всего связано с этим домом, а сегодня он словно сбросил полсотни лет, и даже ветер по-особенному играет в ветвях жасмина. Чуть колышутся занавески в спальне, и в окне гостиной, кажется, мелькнули силуэты. Потом заставил себя развернуться и пошел по направлению к целительскому крылу. К вечеру прибудут дети - тогда постараюсь побыстрее покинуть палату: не хочется пока объяснять, почему состояние больных так неожиданно улучшилось. В конце концов, не ухудшилось же. Прежде чем что-либо говорить родным, я должен встретиться с Тирнариэль, и что-то мне подсказывает, о делах целительских мы вспомним далеко не сразу... Собственно, мне почти удалось ускользнуть, сдав пост, когда в спину ударил взволнованный голос Ардена: - Этого не может быть! Ну конечно, а чего я ждал? Сыну одного взгляда хватило, чтобы оценить, насколько изменились ауры раненых. Медленно обернувшись, я лишь пожал плечами: - Дети оказались сильнее, чем мы предполагали. Настоящие драконы. И, пока он переглядывался с Тиану и Бель, покинул палату, сославшись на спешное дело. Мне и впрямь надо было еще раз все обдумать. За раздумьями меня и застал Шон, с ходу огорошив вопросом, что мне известно о «древней магии Целителей». Я лишь пожал плечами, а затем изложил по памяти строки из «Древнейших преданий и хроник Времен Изначальных» на древнеэльфийском. - Это все, что я смог найти. Пока. Однако Шон не выглядел разочарованным: - Хм… Значит, Достойны богов те древнейшие люди, И Сила их Свет есть Предвечной Любви. Их мало. Но миру спасителен Дар их, И он неизбывен в грядущих родах. Не кровью единой – нетленна их Сила, Пока не иссякнет в сердцах их Любовь… - И что вы об этом думаете? Я пожал плечами. На древнеэльфийском звучит мелодичнее. А насчет перевода… «Свет» в архаичном это еще и «путь», а в некоторых случаях «истина», «жизнь», «первоэлемент» и даже «творец» в некоторых контекстах. «Сила» - это еще и «жертва», и «огонь». «Дар» - также и «небо», и «сердце». «Кровь» - «родство» и опять же «жертва» в ряде случаев… Пойди разберись. - Но как-то же эльфы трактуют эти строки? Это же священный для вас текст о Временах Изначальных, а значит, каждый стих прокомментирован, и не раз. - В нашем Предании есть много неясных мест, которые либо толкуют с большими оговорками, либо вовсе не решаются толковать. Это одно из таких мест. Его даже не пытались как-либо внятно комментировать. Если я правильно помню, Доралиэль Книжник за две с половиной тысячи лет до основания Империи соотносил эти строки с мифом о якобы существовании древнейшей расы людей, появившихся в нашем мире еще до эльфов. Но относился к этому именно как к мифу, причем позднему, выдуманному людьми, дабы польстить самим себе. - Угу, - Шон потер лоб ладонью, взлохматив и без того встрепанный ежик челки. – В мыслях Тин что-то такое мелькало… Про Предвечную, про первых Целителей… - Ты ее читал? – эта мысль неожиданно задела, словно не в ее - в мою святая святых забрался любопытный дракон. - Ха, прочитаешь ее, как же! Я вроде только начал вникать… У драконов это естественный навык, сами понимаете. — Ну да, - саркастически хмыкнул я, — вы, драконы, так устроены. Границ между своим и чужим попросту не замечаете. Шон как-то странно глянул на меня, и в голосе его зазвучали нотки легкого недоумения: — Именно… — Я сказал что-то «ой как интересное»? — уж очень озадаченным выглядел парень. —- Не-е, я… Короче, она вмиг почувствовала, а ведь я работаю довольно тонко. Даже сильный человеческий маг не распознает – скорее, будет держать щиты для профилактики, понимая, что перед ним дракон. Тин же не просто поймала меня, но и описала симптомы вторжения, которые исчезли, едва я взял себя в руки и перестал лезть куда не просят. А ведь в Китовом Киле я спокойно читал ее, и она не возражала. Я-то думал, не чувствует, а она просто позволяла, – Шон усмехнулся, мотнув головой. – Поди еще и забавлялась, показывая лишь то, что желала показать! — Эта девушка большая загадка, — я не удержался от улыбки, глядя на слегка растерянного мага. – И что ты предлагаешь? — Для начала перестать заниматься историко-архивными изысканиями на пустом месте, — пожал плечами мой собеседник. — Тин-то жива-здорова. Пусть сама и объяснит. — Ты прав. Я тоже пришел к такому решению. — Кстати, — парень выразительно хлопнул себя по лбу, — я же посоветовал Тин искупаться в Священном озере. — Очень хорошо. Это позволит ей быстрее восстановиться. И зачем ты мне сказал об этом... Мне надо заниматься больными, обдумывать завтрашний визит с Конклавом в Ларран, а я о чем, по-твоему, буду думать, зная, что она купается вооон за тем пролеском? Не знаешь… И правильно – мал еще.