The trail we blaze

Пять часов сна – это много или мало? Наверное, всё-таки слишком много, раз Дофламинго уже сложил вещи в какой-то мешок, подобрал всё, что не заметил ночью, и был готов к подвигам. Крокодайл похвастаться таким энтузиазмом не мог: у него дико затекла спина и шея. Интересно, почему человек, вдвое выше ростом, не испытывает никаких неудобств? Скрывает боль, возможно. Или привык настолько, что не обращает внимания на мелкие неудобства. — Скорее, караул вот-вот сменят, я подслушал разговор «чаек», — зачастил Дофламинго, подталкивая Крокодайла к выходу. По улицам растёкся густой туман, что было им на руку. Чем незаметнее получится пробраться на корабль, тем меньше шума поднимут дозорные, когда их будут… — Ну, чего застрял? — Иду, — окно закрыли, не оставив следов, и скользнули в туман, как две тени или большие, нахохленные птицы. Крокодайл то и дело ёжился от утренней сырости, а Дофламинго жалел, что в доме не нашлось ни одной тёплой вещи по размеру. — Вот этот нам подойдёт. — А не великоват ли? — с сомнением протянул Дофламинго, копируя интонации одного из знакомых. Размеренно так и оценивающе, будто прикидывая, выгодно ли тратить деньги именно на это судно. Крокодайл зло на него глянул и с нажимом повторил: — Именно этот. Видишь специальные знаки на корме? Такой корабль не остановят на проверку, даже если мы привлечём слишком много внимания. Потом избавимся от него и дело с концом. — Как от хозяина дома? — Дофламинго улыбнулся, но в глазах не было ни тени улыбки. — От многих «накама» ты так избавился? — Заткнись, — устало провёл рукой по лицу Крокодайл. Ему не хотелось устраивать ссору на пустом месте и ставить под угрозу сам по себе довольно рискованный план. — Я никогда не убиваю тех, кому доверяю. Ты помог мне, и я у тебя в долгу. И мы, чёрт возьми, команда, так зачем ты тянешь время из-за какого-то высушенного старика? Он бы всё равно сдох рано или поздно. — Справедливо, — немного подумав, согласился Дофламинго. — И жестоко. Ты мне нравишься всё больше и больше, Кроки. Неприятный разговор, к счастью, свернулся сам собой: между сменами караула образовалась брешь, буквально несколько жалких минут. Дозорные переговаривались где-то вдалеке и обсуждали вчерашний переполох, пока его виновники тихо взбирались по трапу на корабль. Палуба была пуста, только скрипели доски и раскачивались канаты, которыми удерживали паруса в сложенном состоянии. Переглянувшись, парни нырнули в трюм, и нашли немного свободного места между бочками с провизией. План Крокодайла отличался простотой и оригинальностью: пробраться, пересидеть, вылезти в самый неожиданный момент и перебить экипаж до того, как кто-то поднимет тревогу или подаст сигнал посту береговой охраны. Дофламинго рвался перейти к последнему этапу ещё до подъёма якоря, но тогда вряд ли они вообще уплывут с этого острова. Так что неусидчивого союзника Крокодайл запихнул между двумя бочками, всунул ему в руки корзинку с душистым хлебом и накрыл сверху рыболовной плотной сетью. Сидеть рядом было не очень удобно, зато тепло. Приятно пахло едой и каким-то трудно уловимым, но стойким запахом. То ли смола, которой доски покрыли, то ли Донкихот где-то успел вляпаться, и теперь радовал обоняние странными ароматами. Отщипнув кусочек хлеба, Крокодайл прислушался к шагам сверху. Дозорные сменили караул. Скоро отплытие. — Можно вопрос? — Я же сказал молчать... Можно. — Ты когда-нибудь выходил в открытое море? — надо же, спросил о таком, а не начал допытываться до личной информации. Мозги перьями не заросли окончательно. — Пару раз, мне хватило, — уклончиво ответил, жалея, что нельзя заткнуть Донкихота яблоком – корзины с ними стояли слишком далеко. — А почему тогда решил стать пиратом? Мне кажется, я тебя когда-то где-то видел… — Когда кажется, надо крест целовать. Ты верующий? — перевёл тему Крокодайл, и Дофламинго уязвлено фыркнул. Память сопротивлялась, когда из неё пытались выудить, где же мелькала столь примечательная физиономия. — Нет, меня учили верить только в себя. Да-да, эгоист, я знаю. Хмыкнув, Крокодайл полез в мешок и достал Лог Пос. Утаивать такую полезную в хозяйстве вещь у себя помощник капитана не стал и честно показал находку ещё перед выходом. — Скоро настроится, странно, что не сделал этого раньше… Но ладно. Тогда просто сменим курс, — заключил по дрожанию стрелки Крокодайл и вернул прибор в мешок. — У меня тоже есть вопрос. Ты единственный ребёнок в семье? Дофламинго вздрогнул и напрягся, но сохранил на лице беззаботное выражение, насколько оно вообще может быть беззаботным, если вокруг тебя бочки, а на голове – рыболовная сетка. — Да, — резко ответил и поспешил чуть смягчить эффект: обнял Крокодайла за плечи и притянул к себе поближе. — Но пиратская команда почти что семья, так что ты будешь моим братом и мамой в одном лице! — Ещё чего, разбежался, — смущённо проворчал в ответ свежеиспечённый родственник, но отодвигаться не спешил. Донкихот хоть и заноза в заднице, зато тёплый, даже слишком. — Хотя за старшего брата, пожалуй, сойду. Сколько тебе лет? Меня спросил, а сам секреты разводишь. Настала очередь Дофламинго изображать смущение. — Семнадцать мне. Отлично. Команда из человека, бывшего в открытом море всего два раза, и юного эксцентричного типа, с горем пополам разбирающегося в картах. С таким добром сам Золотой Роджер не отправился бы покорять Гранд Лайн, а они ничего, бодрые и почти весёлые, если не считать поникшего «старшего» и задумавшегося о вечном «младшего». — Могло быть и хуже, — философски заключил вдруг Дофламинго и протянул Крокодайлу ещё кусок вкусного хлеба. — Куда уж хуже? — следом из рук в руки перекочевала фляга с вином. Бочки оказались не пустыми, а вполне себе полными. Напиваться не следует, но от пары глотков не должно повести, наверное. — Ты мог бы плыть один, — резонно, не поспоришь. Пока Дофламинго пил, запрокинув голову, Крокодайл смотрел на его нелепую одежду, вспоминал фразы и комментарии, к месту и без, и думал, что, возможно, он прав. В одиночку было бы гораздо скучнее. Дозорные не ожидали нападения и пропустили его самым возмутительным образом. Часовой заснул на посту и Дофламинго вырубил его с одного удара. Тех, кто всё-таки выбежал из камбуза на шум упавшего тела, закрутило песчаным смерчем и впечатало в палубу. Подобие сопротивления попытался оказать какой-то сержант, но его упорства надолго не хватило. Логия – это вам не игрушки, обычными пистолетами и саблями её не поцарапать и не убить. Может, где-то и лежали пули из кайросеки, но перепуганные дозорные про них забыли и сдались на милость победителя. Милость заключалась в жестоком выборе: либо их превращают в аккуратные высушенные мумии, либо каждый добровольно прыгает за борт. «Но там же морские чудовища!» — кричали несчастные, а Дофламинго только разводил руками. Оставлять свидетелей в живых совсем не по-пиратски. В итоге мнение экипажа разделилось. Слабые духом согласились на быструю смерть от руки фруктовика, остальные, посылая в сторону мерзких пиратов проклятия, ласточками прыгали в воду. Вдалеке показался гребень Морского Короля. Но «мерзким пиратам» не было дела до проблем каких-то там дозорных – они методично складировали мумий в одной из пустых комнат. Вонять не будут, места много не займут, но улика она и на Гранд Лайн улика. — Этот последний, — Минго вытер руки о штаны и оглянулся на Крокодайла. — Ты чего? — Устал, — отрывисто бросил тот и продолжил вглядываться в горизонт. Берега давно не было видно, они плыли почти весь день, атаку же начали с наступлением сумерек. Постепенно небо наливалось чернотой, недвусмысленно намекая, что пора быстрее определяться с курсом. — Что там Лог? — Ещё не настроился, — разочарованно ответил Дофламинго, мельком глянув на крутящуюся стрелку. — Может, он сломан? Вместо ответа Крокодайл дёрнул плечом, показывая, что не настроен разговаривать. Высушивание дозорных словно вытянуло из него самого жизненные силы. Донкихот подумал, что не хочет есть Дьявольский Фрукт в ближайшие лет десять, потянулся и утопал в каюту, раньше принадлежавшую сержанту. Там нашёлся плащ с вычурно расшитыми эполетами, видимо тот, кто пошёл на корм монстрам, рассчитывал получить когда-нибудь повышение до лейтенанта. Кто много хочет, тот рано умирает, если он, конечно, не пират. Зато размер идеально подходит. Крокодайл не выглядел удивлённым, когда ему на плечи небрежно уронили тёплый плащ. Несколько мгновений он постоял, щупая белую ткань, а затем ровно произнёс: — Спасибо. — Обращайся, — в тон ему отозвался Дофламинго и принялся докладывать о состоянии корабля. Провизии хватит на месяц минимум, снасти в порядке, одежда и оружие есть, в общем, всё, что необходимо начинающему покорителю моря на первых порах. Крокодайл сдержанно улыбнулся, поражаясь энергии, буквально бившей нескончаемым потоком. И откуда берётся только?.. Тут на горизонте внезапно начала разрастаться туча, причём не обычная грозовая, а слишком уж чёрная и стремительная. Ветер дул в противоположную сторону, а она всё равно плыла точно к кораблю, будто ей там красный крест кто-то нарисовал и приписал: разнести в щепки. Ох, не к добру. — Чего встал?! Опусти паруса, иначе сорвёт к чертям! Кто из нас разбирается в управлении кораблём, ты или я? — Есть, капитан! — полушутливо отвесил поклон Дофламинго и побежал выполнять приказ, пока Крокодайл сверлил взглядом тучу. Предчувствие его не обмануло. Переменчивая погода опасного океана не желала просто так отпускать в свободное плавание двух наглых мальчишек. Шторм наихудшие опасения: он легко поднимал волны на высоту бортов и обрушивал их на палубу, смывая всё, что было плохо привязано; терзал паруса резкими и хлёсткими ударами; гнал судно туда, куда хотел, не считаясь с мнением маленького экипажа. Крокодайл понимал, что стоит хоть на секунду зазеваться и упасть в бушующие воды, и его уже никто никогда не увидит. Фруктовики плавают хуже топора, а Дофламинго вряд ли пожертвует своей шкурой, чтобы спасти придурка-капитана. И не факт, что сам уцелеет, если прыгнет. Странно, но именно Дофламинго практически силой затянул Крокодайла в трюм, самый дальний его отсек, ранее закрытый. Ключи нашлись во всё той же каюте сержанта. — Сиди здесь и не высовывайся! — рявкнул вздорный мальчишка, втолкнув своего непосредственного командира в мягкую темноту. — Увижу на палубе – задушу быстрее, чем успеешь утонуть, понял? — Что ты себе позволяешь?! — вызверился в ответ Крокодайл и едва не получил по носу: Дофламинго схватил его за ворот рубашки и притянул к себе непозволительно близко, только глаза, сверкавшие бешенством, и были видны. — Я спасаю тебя, кретин! Думаешь, от тебя есть толк там, наверху?! Придумывай новые гениальные планы, но не смей героически самоубиваться! Ещё вопросы?! Крокодайл щёлкнул зубами в бесплодной попытке хотя бы укусить завравшегося щенка за любую часть лица, какая попадётся, но отступил, вырвав из стальной хватки свою рубашку. Кажется, пара пуговиц покатилась по полу. Дверь лязгнула издевательски громко, потонув в истеричном вое шторма, а затем скорее угадался, чем был реально слышен двойной поворот ключа. — Сволочь! — ругаться бесполезно, как и топать ногами, точно капризный ребёнок. Ему не принесут всё, что хочется на тарелке с голубой каёмочкой. Рядом нет угодливых слуг и родителей, о которых память оставила лишь имена. Прошлое делилось на две половины, и обе они были невыносимы. Сделав два глубоких вдоха, Крокодайл постарался успокоиться и мыслить логически. Дофламинго прав: на палубе он равен пустой бочке из-под рома. Улетит за борт, никто даже пикнуть не успеет. Если не появятся пробоины или трещины, у них есть шанс пережить первое испытание своенравного океана. Силой фрукта иссушать предметы Крокодайл ещё не умел, с живыми-то людьми иногда случались осечки. — Получишь потом, младший «брат», — прошипел он сквозь зубы и на ощупь двинулся вглубь новой для него части трюма. — Тут есть свечи или мне сидеть в темноте?.. Так, мешки, сено, полки… — голос звучал недовольно и тихо, укрощённый привычкой держать эмоции всегда в узде. — А это что за чёрт? — руки наткнулись на что-то тёплое и явно живое. Только теперь Крокодайл прислушался не только к себе, но и к окружающему миру. Качка сильно отвлекала, а свист ветра снаружи каждую минуту дёргал усталый разум, но одно удалось понять наверняка. В трюме Крокодайл не один.