The trail we blaze

Шторм утих, но не сразу. Потребовалась почти вся ночь, чтобы он перестал швырять корабль точно щепку из стороны в сторону. С парусами можно было с чистой совестью распрощаться (если где-то далеко в трюме не лежали запасные), а вёсла ещё в самые первые минуты улетели вслед за бесновавшимися волнами. Дофламинго никогда не сталкивался с такими испытаниями, ему было немного страшно, волнительно, безумно яростно от коктейля эмоций в груди, и одновременно восхитительно здорово – это именно та свобода, о которой мечтают пираты! Плыть, куда хочешь, делать, что хочешь, жить, как хочешь, и никто, ни одна правительственная шавка не посмеет помешать следовать только своим желаниям. Никто не лишит тебя того, что принадлежит тебе по праву. Как возможно забрать свободу и любовь к ней? Как вынуть из тела стержень, закалённый в боях и крови? Дофламинго кусал губы и упирался несуществующим рогом, ведь он не для того совершил столько зла в детстве, чтобы сейчас сгинуть в морской пучине ради прихоти неразумной стихии. Несмотря на все потуги шторма разломать судно на куски, оно выстояло и выплыло, пусть порядком побитое, местами безвозвратно сломанное, но зато не потонуло и спасло две жизни. Едва держась на ногах от усталости, Донкихот хотел отпереть дверь и выпустить Крокодайла, но выслушивать его возмущения и нотации не было никаких сил, ни физических, ни моральных. Повернув ключ в замке два раза, он рухнул почти там же, где стоял. По счастливой случайности упасть удалось на тюки с провизией, а сон пришёл практически сразу. Очнуться Долфаминго помогло что-то теплое и мокрое. Первая мысль оказалась банальной: Крокодайл облил его морской водой за всё хорошее, и подобная месть казалась в чём-то справедливой. Вряд ли в трюме было приятно сидеть целую ночь. Но тёплое и мокрое не отставало, вылизывая лицо Дофламинго, и вторая мысль пришла вслед за первой – это не вода. И точно не Кроки, разве что он превратился в крокодила, и моет его перед тем, как съесть. С трудом разлепив глаза, Донкихот отпихнул, не глядя, чью-то большую морду от себя, потряс головой, чтобы избавиться от шума в ушах, но не преуспел в этом. Тихий смех всё равно врывался в голову вместе с куда более ехидным фырканьем. — Проснулся, спящая красавица. Наконец-то, а то я думал выкинуть тебя за борт, чтобы искупался. — Иди к чёрту, — просипел Дофламинго, горло которого напоминало наждачную бумагу, а язык – что-то острое и тяжёлое. Говорить было больно. Ему всунули в руки флягу с ромом, продолжая говорить иронично и насмешливо, но смысл слов ускользал даже после долгого обдумывания. Алкоголь немного привёл в чувство, глаза увидели вместо размытого пятна напротив Крокодайла, а рядом с собой – довольное жизнью существо. Огромное. На четырёх ногах. И оно снова наклонилось к Дофламинго, чтобы оставить свой след на его лице. — Что это?! — крик, недостойный благородного человека в целом и бесстрашного пирата в частности, но ощущения от лизания были ничем не лучше той самой наждачной бумаги и заслуживали хоть какой-то реакции. — Откуда оно тут взялось? Крокодайл перевернул страницу судового журнала и выразительно зачитал: — «Верблюд белый, боевой, вымирающий вид, одна штука. Доставить в королевство Арабаста для скрещивания с местными породами». — Какой ещё верблюд? — потерянно выдавил из себя Дофламинго, чувствуя себя круглым дураком. — Я про таких животных в первый раз слышу! — Я тоже, — честно признался Крокодайл, но язвительности в голосе у него от этого не убавилось. — Если интересно, почитаешь потом. Тут написано, чем кормить, поить, как ухаживать… Похоже, этим должны были заниматься дозорные, а теперь, видимо, мы, — верблюд гордо задрал голову и подбоченился, чтобы его лучше разглядели. — Первый на очереди ты, я с ним целую ночь тесно общался. Дофламинго страдальчески закрыл лицо руками и тут же их отдёрнул – верблюжья слюна растянулась тонкими нитями, прилипнув к коже и там и там. Крокодайл тихо фыркнул: — Ты ему понравился. Меня он не лизал. — Зараза к заразе не липнет, — не остался в долгу Донкихот и встал, пошатываясь. Верблюд подлез под локоть, напрашиваясь на ласку. Из спины у него росли два небольших горба. Зачем они ему – непонятно, но явно не для того, чтобы их открывать и складывать туда всякую мелочёвку. Подобных «белому боевому» Минго никогда раньше не видел и потому весьма смутно представлял, что делать с неожиданным подарочком от почивших дозорных. — Может, убьём его и всё? — Живодёр, — вместо прочувствованной и убедительной речи припечатал Крокодайл, напрочь лишив желания спорить и доказывать необходимость разделки животного на мясо. — Если с ним ничего не случится, нам в этой Арабасте много заплатят. Неужели ты хочешь потерять выгодную сделку ради сиюминутного порыва? Вяло покачав головой, Дофламинго снова отпихнул любопытную тварь от себя и потопал в душ. На этом корабле же должен быть душ? — Как бы тебя назвать?.. — донёсся до него задумчивый голос Крокодайла и одобрительное пофыркивание верблюда. Спелись, гады. Через два часа, когда все, кто хотел, помылись, получили имена и позавтракали, был объявлен общий сбор на палубе. Кругом, куда ни глянь, простиралось необъятное море, сверкавшее лазурью в игривых лучах солнца, выпрыгивали из воды юркие рыбы, но ни одной координаты с карты не нашлось в радиусе десяти миль. Дофламинго хотел было порвать на клочки бесполезную бумагу или скормить Мизуки (ну и имечко для верблюда!), однако капитанский произвол оказался серьёзной штукой и карту сохранил. Для потомков, видимо. — Лог настроился, — мрачно сказал Крокодайл, едва не зарычав, когда наглый мальчишка навалился на него всем телом, положив подбородок на затылок. — Мне тяжело, слезь!.. Только не туда, куда нужно. Смотри. — Он указывает направление. Что не так? — Он указывает в другую сторону! Откуда мы приплыли, понимаешь? А корабль в таком состоянии, что быстрее развалится, чем мы доберёмся до следующего острова. Дофламинго задумался, глядя на подрагивающую стрелку. Да уж, попали они. Врагу не пожелаешь. — Плевать на него. Нас никто не заставляет плыть именно туда. Давай починим паруса, дождёмся попутного ветра, а там будь что будет. — Фаталист, — уже без осуждения, с нотками обречённости выдохнул Крокодайл и поправил ремешок Лога на запястье. — Ладно, у нас нет иного выбора. Надеюсь, твой план не сведёт нас в могилу. На установку запасных парусов и починку (в меру скромных сил) старых ушла неделя. За это время верблюд и Дофламинго установили вооружённый нейтралитет. Мизуки очень понравился Крокодайл, глупое животное даже пускало его себе на спину и величаво катало по палубе, что выглядело, мягко скажем, эксцентрично. Донкихот ощущал странное чувство, которое весьма быстро определилось как ревность, и началось противостояние двух иди… Нервных и эмоциональных личностей. Мизуки прицельно плевался в соперника при любом удобном случае, а Дофламинго подсовывал ему в еду дико нелюбимые капризным созданием яблоки. Несколько раз они даже дрались (!). Верблюд оправдал звание «боевой», а Дофламинго – звание «дурак», чуть менее почётное, зато соответствующее действительности. Крокодайл в их стычки не вмешивался, считая себя выше подобных дурачеств. Судя по записям в журнале, верблюд молодой, только-только вошёл в переод спаривания, и потому его тянет со страшной силой распустить копыта по возможным конкурентам. В качестве кого животное рассматривало Крокодайла, он предпочитал не задумываться. А вот что руководило Донкихотом, сказать сложно, а разбираться в его логических построениях было попросту лень. Крокодайл проводил время с пользой: изучал книги из библиотеки дозора, перебирал лекарства и всячески пытался разнообразить свой досуг. Спать все должны были – в идеале – в разных каютах, но верблюд вечно приходил под утро и начинал скулить, точно брошенный хозяином пёс. А впустишь его – значит, пролезет и Дофламинго. Такими темпами их трио станет неразлучным, что сильно нервировало. Ладно ещё мальчишка, но животное!.. Верхом на таком стыдно заявлять, что хочешь стать Королём Пиратов. Наконец паруса починили, закрепили как можно крепче, и сдвинулись с места. Погода не подкидывала больше никаких сюрпризов вроде шторма или воронки там, где всего минуту назад было прозрачное зеркало воды. Решив довериться интуиции накама, Крокодайл с удивлением заметил спустя два дня, что рыб и птиц становится больше, море потихоньку мельчает, а впереди в один прекрасный момент показалась песчаная коса необжитого пляжа. — Остров! Я вижу остров! — крикнул со смотровой площадки на мачте Дофламинго и ловко спустился по канату вниз. Он щеголял в одних штанах, без рубашки, так как солнце припекало, и от его тела исходил физически ощутимый жар. Крокодайл по привычке кутался в плащи и куртки, но даже его проняло. Логия песка оказалась чувствительной к перемене погоды, что не могло не сказаться на настроении. — Слушай, а вдруг это тот самый, ну, с карты? — Маловероятно, но возможно, — тоже заразившись возбуждённым настроением, Крокодайл улыбнулся и скинул с плеч плащ, оставшись в одной рубашке и лёгких штанах. Раздеваться догола он не собирался. Мало ли какая гадость летает и водится на острове. — Бросим якорь и сходим на разведку. Нет, Мизуки, ты останешься здесь! — верблюд ткнулся мордой в бок, прося взять с собой. — Вдруг там хищников полно? Да о чём я говорю, любой остров Гранд Лайн полон хищников! — Дай животинке помереть достойно, как боевому верблюду, хе-хе… — ухмыльнулся Дофламинго и по привычке увернулся от плевка. — А вообще пусть идёт. Если там будет непроходимая чаща, поедем на нём. — Это я поеду, — ласково оскалился Крокодайл, и верблюд совсем не по-верблюжьи заржал, поддакивая ему. — А ты пойдёшь своим ходом. Не забудь оружие, еду и какую-нибудь сменную одежду. — Да, капитан, — тоскливо вздохнул Донкихот, собираясь уже не так бодро и радостно. Вдруг его окликнули и, дождавшись реакции, кинули прямо в руки револьвер. — Зачем? — Пусть будет у тебя. Только спрячь его. И оденься, мы не на пикник идём!