Взятка будущему королю

      "Твое желание исполниться сегодня". И паутинка вместо подписи. Записку Эрику передали утром, после того, как принц проведал Рауля. "Так быстро?" - с легким удивлением подумал Эрик. Хотя, зачем затягивать? Пусть лучше все случится пораньше. Во всяком случае, будет проще расстаться с ним сейчас, чем после выздоровления. Легче убедить себя в том, что он умер на самом деле.       - Мой принц, карета подана, - с легким поклоном сказал барон Стад, вновь сопровождавший Эрика.       - Да, идем, - ответил принц.       Пора было доставить барону Руду новую порцию боли.       Руд был без сознания. Похоже, он в таком виде провел все то время, пока Эрика здесь не было. Ну что же, это даже хорошо. Чем лучше барон Руд отдохнет - тем больше шансов на то, что он не отключится в середине пытки. Палач и его помощник уже были здесь, ожидали принца. Кстати, тело барона было вымыто, а ожоги - обработаны специальной мазью.       Эрик скинул камзол на спинку стула и подошел ближе к барону Руду. Кожаные ремни не снимали, те, почти высохнув, сжались и тем самым еще больше впились в тело пленника. Хорошо, что палач как нужно натянул цепь, за которую подвешивали барона. Красиво получилось. Барон фактически сидит на коленях, туловище чуть наклонено вперед, голова свешена на грудь. Вот посмотришь на него такого - само смирение и покорность. Как же. Тварь, которая позволяла себе все и которая теперь за это должна заплатить сполна.       - Приведите его в чувство, - отходя от барона к полкам с инструментами, сказал принц. Да, это были именно инструменты, а не игрушки. Щипцы, тиски, длинные изогнутые лезвия и тонкие заостренные спицы, крюки и оковы, маски с кляпами и винты. О! А вот эти инструменты Эрик помнил по обучению, но никогда не использовал. Железные поножи с двумя винтами и острыми шипами внутри и что-то наподобие ботинка с подвижной пяткой на винте. Боль будет дикая, а если закрутить до упора - кости голени и стопы будут раздроблены. Это уже не наказание, это увечье. С таким можно жить, но сбежать не выйдет, да и боль будет постоянной. Отлично.       Тем временем помощник палача несколькими оплеухами привел Руда в себя. Ну да, если его облить холодной водой - ремни вновь намокнут и барону станет не так больно. Это было бы... глупо. Барон застонал, ругаясь через плотно сжатые зубы, а принц, хмыкнув, вернулся к нему и сказал:       - Что такое, Руд? Опять не в настроении? Неужели неприятно просыпаться возбужденным?       - Ха... Возбуждение... Меньшая проблема для меня сейчас. Ты решил меня задушить, мой Саламандр? Твой ремень не дает мне вздохнуть.       Принц усмехнулся, рассматривая то, насколько ремни врезаются в тело Руда. Что же, надо было признать, что барон прав. Ему чертовски тяжело будет дышать. Особенно после того, как Эрик сделает то, что запланировал. Посмотрев на палача, принц сказал:       - Перенесите стул в центр комнаты. Тот, где крепления на спинке для фиксации туловища. Освободите ноги Руда и посадите на стул. Привяжите так, чтобы не смог пошевелится. Голени, лодыжки и ступни должны быть свободны.       - Да, мой принц, - ответил палач, и они вместе с помощником начали выполнять приказ.       Эрик же отошел к столу, за которым стоял возле стены барон Стад. Внимательно посмотрев на своего телохранителя, принц спросил:       - Ты уверен, что тебе это действительно необходимо?       - Да, мой принц, - без запинки сказал Стад.       - Тебе необязательно это делать. Если Жан не может...       - Он может, мой принц. Простите, что перебил вас, - поклонившись, сказал Стад. - Он может. Это нужно мне. Мне важно видеть именно его мучения.       - Че-ерт... - застонал Руд, которому освободили ноги и усадили на стул. - Саламандр! Ослабь ремни! Я задохнусь!       Принц повернулся к барону Руду и холодно сказал:       - Не задохнешься. Еще одна жалоба с твоей стороны - и гвоздь останется в твоем члене до следующего утра. Ты меня понял?       - Сволочь ты, принц, - устало сказал Руд, которого уже успели привязать к стулу. - А еще псих, каких мало.       - Я в курсе, - с горькой улыбкой на губах сказал Эрик, вспоминая Рауля и то, как он сломал ему судьбу.       - Да-а? - поднял голову Руд, среагировав на смену эмоциональной окраски голоса принца. - Что такое, мой принц? Что у тебя произошло?       - Тебя это не касается, - вновь холодно, чеканя каждое слово, ответил Эрик и подошел к тем самым инструментам, которые нашел ранее.       Теперь он точно был уверен, что нужно использовать именно их. Сломать. Пусть и всего лишь кости, вместо желания огрызаться. Взяв поножи в руки, принц подошел к барону и бросил их на пол перед Рудом. Барон вздрогнул, увидев это и поняв, что его ждет. И это порадовало Эрика. Подняв голову Руда за подбородок, принц взглянул в черные глаза барона и с наслаждением впитал в себя коктейль чувств, отражавшийся в них. Боль. Желание. Страх. Предвкушение. Страдание. Обреченность. Покорность? Вряд ли, но... Не давая Руду опустить или отдернуть голову, Эрик приказал палачу:       - Приступай. Обе ноги сразу.       Страха и ожидания стало больше. Отлично. Еще больше. Еще! Барон стонет, когда шипы прокалывают кожу и входят в мышцы. Теперь во взгляде Руда только боль. Вторая нога. Кожа барона покрывается потом, а в глазах - чистое страдание. Крик уже больше похож на хрип, элементарно не хватает дыхания. Так странно и сладко видеть некогда волевое и самодовольное лицо в таком состоянии. Слезы Руда - бальзам на израненную душу Эрика, его крики - музыка, дарующая покой.       Сочувствие? Сострадание? Сопереживание? К кому? К тому, кто посмел причинить боль не только принцу, но и его людям? К тому, кто растоптал гордость и самообладание Эрика с усмешкой на лице? О нет, только не к Руду. Каждый раз, видя эти черные глаза, принц вспоминал дни, проведенные с позорным рабским ошейником на цепи в кровати барона. Каждый раз, слыша его голос, вспоминал унизительные приказы Руда и ту беспомощность, которая заполняла все естество Эрика. И прошлые воспоминания о своей слабости переписывались с новыми, где барон Руд слаб и жалок, а он, принц Эрик - силен и горд.       - Вижу, ты уже привык к этой боли, барон, - сказал Эрик после того, как Руд перестал стонать. - Пора её усилить.       - Нет, прошу, не надо, - с содроганием сказал вдруг Руд.       Палач и его помощник склонились одновременно к ногам барона и застыли, ожидая приказа принца. Склонившись к лицу барона, Эрик с абсолютным спокойствием сказал:       - А ты разве прислушивался к тем мольбам, которые слетали с моих губ в твоей постели? Когда я просил тебя, ты лишь смеялся мне в лицо. Ты действительно думаешь, что я прекращу твои пытки и позволю тебе умереть так скоро? Я считал тебя более сообразительным, Руд. На полуоборот, - посмотрев на палача, закончил Эрик.       - Не-е-ет! - Руд забился в таком припадке, что принц не удержал подбородок барона в своей руке.       Эрик отошел от пленника к столу и сел на стул. Обзор отсюда был таким же прекрасным, а закручивать винты самостоятельно принц не желал.       - Еще полуоборот, - со сталью в голосе сказал Эрик после того, как Руд успокоился.       - Не надо! А-а-а! - крик стал хрипом, а затем тело обмякло.       - Приведите в чувство, - спокойным голосом сказал принц, не отрывая взгляд от фигуры своего бывшего мучителя. - Еще полуоборот.       Хруст. Отлично. Кости не выдержали. Барон рыдает, хрипит и стонет, бьется в путах и умоляет о милости.       - Ты жалок, Руд, - скривившись, сказал Эрик. - Я только третий раз прихожу к тебе, а ты уже похож на бесхребетного червя. Ты сам себе не противен?       - Нет! Мне все равно. Я все сделаю, я на все согласен, только прекрати эту боль! - хрипя и всхлипывая, сказал барон.       - А мне от тебя ничего не надо. Кроме твоей боли и страданий. Понимаешь? Еще на полуоборот.       Снова хруст. Снова припадок и снова обморок. Хмыкнув, принц сказал палачу и его помощнику:       - Подготовьте башмаки. Поножи не снимайте пока. Когда будете готовы закручивать болты на башмаках - приведите в чувство этого плаксу.       - Да, мой принц, - сказал палач и отправился за башмаками.       Пытка продолжалась долго. Барон терял сознание после каждого поворота болтов, его вновь и вновь приводили в сознание и опять продолжали пытать. До тех самых пор, пока дверь пыточной не открылась и в комнату не влетела растрепанная и заплаканная баронесса Шали. Увидев её, принц почувствовал, как лед сковывает его сердце. Упав на пол, на колени, баронесса, пытаясь унять слезы, сказала:       - Мой принц, Рауль...       Эрик выскочил из пыточной, забыв обо всем. Вылетев из здания тюрьмы, рявкнул, чтобы ему немедленно подали коня и стрелой промчался по улицам города до самого дворца. В голове стучала лишь одна мысль: "Не может быть. Только не это!" Эта мысль вытеснила все остальные, все, что было до этого. Липкий холодный страх завладел разумом принца. Как оказался у комнаты своего слуги - он не помнил. Лишь увидев пустую кровать с несколькими бурыми пятнами на белоснежных простынях, он застыл статуей.       - Не может быть... Не может быть...       - Ваше Высочество, - сухо сказал Паук, заходя в комнату и закрывая дверь на ключ. - Ваш слуга мертв. Раны открылись вновь и кровотечение не смогли остановить. Тело готовят к погребению королевский лекарь.       - Почему? Он же... Утром... Я хотел... Почему он умер?! - подлетев к деду, Эрик схватил того за грудки и встряхнул со всей силы. - Почему?! Убью!       Сильная пощечина слегка отрезвила принца, злость, охватившая его, немного схлынула, и он отпустил Паука. Герцог лишь выглядит тщедушным старикашкой. Рука у него всегда была тяжелая и след от красной пятерни на щеке принца это подтверждал. К тому же, дед, как и отец-король, были для Эрика единственными людьми, которым он позволял собой командовать и кому даже во время приступов ярости не мог причинить боль. Рука не поднималась.       - Лекарь предупреждал, что Рауль потерял слишком много крови, Эрик. Успокойся, ты ему уже ничем не поможешь.       - Я... Черт! - отойдя вглубь комнаты, принц схватил первую попавшуюся вазу и с силой грохнул её об пол.       Стало чуть легче.       - Гадство! - следующая ваза рассыпалась на сотню осколков, оказавшись на паркетном полу. - Ненавижу! НЕ-НА-ВИ-ЖУ!       Паук взирал на это со спокойствием гранитной скалы, у подножья которой беснуется девятибалльный шторм. Что же, такая реакция была закономерной и именно такую реакцию и желали видеть все те, кто знал принца достаточно давно. Вот если бы он был спокоен и ничего не разбил - это было бы странно. Все помнили историю трехлетней давности, когда посол с островного юга возжелал личного слугу принца и, не разобравшись в ситуации, затащил слугу в свои апартаменты и сначала изнасиловал, а потом и запорол того до смерти. В общем, когда принц ворвался в апартаменты посла и увидел, что произошло со слугой - он убил там всех. Посла, слуг посла, его охранников, наложника. В апартаментах пришлось делать полный ремонт, потому что кровь была даже на потолке. А в каком состоянии были трупы - лучше и не вспоминать.       Эрик, после расправы над послом и его свитой, перенес труп своего слуги в его комнату, на кровать, и два дня не вставал со стула, не давая никому приближаться. Лишь король смог убедить принца отойти от кровати слуги и привести себя в порядок, а лекарю позволить подготовить труп к похоронам. Поэтому никто не задал ни одного вопроса по поводу того, что тело Рауля надо было унести из комнаты как можно скорее и не давать принцу его видеть до самих похорон. Все боялись повторения.       - Ты дашь мне с ним попрощаться? - перебив все вазы и тарелки в комнате, спросил Эрик.       - На похоронах, Ваше Высочество. Ни я, ни Его Величество не хочет повторения ТОЙ истории.       Эрик со всей дури впечатал кулак в стену, чуть не проломив дубовую доску, которой были обшиты стены. Боль в костяшках, явно ушибленных, помогла снова взять себя в руки. Время вспять не повернуть. Рауль... умер. Эрик опять потерял своего любимого. И от того, что Рауль погиб от руки Нарисы, а не самого принца, легче не становилось. Что хуже: чувство вины или беспомощности? К чувству вины Эрик успел привыкнуть, а вот к беспомощности, увы, нет. И это бесило!       - Хорошо. Я буду у себя. Дед, позаботься о том, чтобы до... похорон... я не пересекался ни с одной живой душой, хорошо?       - Хорошо, внук. Я сделаю это.       - Благодарю.