Исполнения с Destiel One String Fest

Запотевшая бутылка пива приятно холодила ладонь Дина; он позволил себе насладиться этим ощущением пару мгновений, прежде чем сделать первый глоток. В баре царил полумрак и даже почти не было накурено, звучала приятная негромкая музыка, и вся атмосфера в целом располагала к тому, чтобы расслабиться после зачистки очередного демонского притона и… – Как смеешь ты, Избранник Господа, предаваться разгулу и пьянству в этом вместилище греха? Дин закрыл глаза, глубоко вдохнул и сосчитал до десяти. Древняя практика медитации лучших йогов Среднего Запада не подводила его никогда. – Табита, я же просил тебя… – Стыдно должно быть тебе, Дин Винчестер, тратить свое драгоценное время на бесовские утехи, когда печати Сатанаиловы рушатся одна за другой! – И глотка не успел сделать, а уже «бесовские утехи», «разгул»… Тебя, что ли, в вытрезвителе воспитывали, что четырехградусное пиво для тебя уже пьянство? – Дин демонстративно отхлебнул из бутылки и поперхнулся – вместо дешевого, но пристойного лагера в ней внезапно оказалась пошлейшая безалкогольная содовая, приторная до слипания полужопиц. – Вкушение хмельных напитков есть первый шаг на пути обратно в Преисподнюю! – прогундела Табита, наставительно подняв палец вверх. – Оставь сие занятие и ступай за мной, есть новое задание для тебя. Блядский Боже, подумал Дин, сорок лет в Аду покажутся курортом после пяти минут общения с этой проповедницей! – Не смей помыслить дурного о Господе нашем! – тут же возмутилась та. – Слышь, мужик, это жена твоя, что ли? – поинтересовался бармен, меланхолично вытирая стакан. – Ну, на хер… – Дин вздрогнул от такой красочной перспективы. – Все равно убери ее отсюда! Она своей нагорной проповедью мне всех клиентов распугает, а сейчас самый вал попрет… – Ладно, – все равно этот ангельский громкоговоритель в юбке просто так не отвяжется. – Сэмми! – Дин кивнул выходящему из сортира брату, – мы уходим! Выпьем как-нибудь в другой раз. Кас бы ни за что не повел себя так, как эта тв… Табита, зло и устало подумал он. *** Дин никак не мог взять в толк, чем он так сильно прогневил плешивое ангельское начальство, что вместо Каса, из которого при должном внимании и правильной расстановке приоритетов получился бы отличный боевой товарищ и просто классный чувак, в один прекрасный день просто так и без объявления войны прислали другого ангела. Точнее, ангелицу с очень библейским именем Табита – а вообще, хрен их разберет, бесполых ублюдков, кто мужик, а кто баба! (Хотя Кас был вполне себе мужиком, но среди Захарий и прочих Уриэлей он был скорее исключением). Мало того – эту самую Табиту, казалось, вытащили из самого пыльного сундука самого замшелого чулана самого строгого женского монастыря, наскоро отряхнули, подкрасили губы помадой, которая провалялась у матери-настоятельницы в сумочке пятьдесят с лишним лет, и послали. Уж послали, так послали! Несмотря на молодость и даже некоторую привлекательность своего весселя, Табита более всего напоминала побитую жизнью старую архивную мышь из той породы, что всегда проверяют поддельные удостоверения ФБР и потом пристально следят, чтоб заезжие «федералы» не дай бог не попортили бесценные записи девятьсот лохматых годов. Вела же она себя так, будто бы при отправке на задание ее не осенили священным крестом, а этим самым крестом благословили промеж глаз, отчего она окончательно съехала кукушечкой в сторону христианского благочестия. Поначалу это Дина даже забавляло – в первые пять минут. Потом начало раздражать. В его понимании, нормальный ангел, с которым он, Дин Винчестер, (и Сэмми тоже) могли вместе работать даже над исполнением Божьего замысла, должен был быть в меру мужественным, в меру небритым, не в меру синеглазым и наряженным в самый дурацкий в мире бежевый плащ. Одним словом… Табита была не Кас. И не уставала это доказывать. *** – Нет, ну вы понимаете? – возмущался Дин, потрясая зажатой в руке банкой пива так энергично, что на столе вокруг уже образовался ореол из мелких брызг. – Она просто взяла и превратила мое – честно купленное, заметьте, на честно выигранные деньги! – пиво в сладенькую водичку для маленьких девочек! И при этом еще такая глядит, мол, я лучше знаю, что тебе надо. Няня Макфи, блин, дери ее Аластар ржавой косой… Сэм покачал головой, даже не пытаясь изобразить сочувствие. Ему, как всегда, везло – Табита либо шугалась от него, как от нечистого духа (видно, на ангельский нюх от мелкого сильно несло той демоницей, Руби), либо демонстративно не замечала, предпочитая растрачивать накопленный за тысячелетия педагогический пыл на одного бедного Дина. Хорошо было одно – в дом Бобби, проспиртованный от фундамента до крыши и пропахший пылью древних книг и еще более древних артефактов, Табита и носа не казала. Видимо, ангельская аллергия открылась. – Ну, может, ты и правда тогда перепил, – буркнул Бобби, старательно сдерживая смех. – Вот кто бы говорил, – насупился Дин. – Вот Кас, если хотите знать, никогда так не делал! Он, конечно, нудел иногда о вреде пьянства, но если я пью – он не возникает! Это называется со-ли-дар-ность, а вы два бесчувственных болвана! Сэм хихикал уже в голос, не сдерживаясь. Засранец мелкий. – А вчера… знаете, что она вытворила вчера? – Дин отхлебнул оставшееся после растрясывания пиво, тёплое и мерзкое. – Она нашла твои залежи порножурналов? – фыркнул Сэм, давясь пивом. – Хуже, Сэмми! Значит, пошел я в бар и встретил там девчонку. Ну, просто очешуенную! И лицом нормальная такая, а фигура – просто умереть и не встать. И сзади погладить, и спереди подержаться… Как зовут, запамятовал. Шерри, Шелли… Помню, что платье было полосатое. Короче, привел я ее к себе в номер… – Фу, Дин, я не хочу слышать это дальше! – Сэмми, завали. Короче, привёл я ее в номер, чтобы, э-э… чай заваривать. Заварили мы, значит, чай, расставили чашки, и тут я слышу за спиной, как будто кто астмой страдает в подушку, такое кхе-кхе! Ну, бля, думаю, уже и в этом мотеле призраки, а у меня под рукой из железного только стояк… – Дин, серьезно, не надо подробностей! – Саманта, умолкни или дуй в свою школу для девочек! Так вот, поворачиваюсь я – а там эта, мать ее, Табита стоит, и лицо у нее такое, будто она проглотила живую лягушку и та у нее в желудке подпрыгивает. И говорит этим своим тоном, мол, я уже десять минут жду, когда ты, Дин Винчестер, отринешь мерзкий блуд и обратишь на меня внимание. Естественно, у меня все падает, как по указке, Шелли-Шерри платье схватила, мне по морде съездила и бежать! А я потом еще полчаса слушал лекцию о греховных соитиях с блудницами и Втором Круге… как будто я там не был и не знаю. Дин допил окончательно нагревшееся пиво и обвел возмущенным взглядом бессовестно ржущих Сэма и Бобби. – Вот Кас – он так никогда не делал! Он либо сразу появлялся, когда я еще не успевал из штанов выскочить, либо совсем не приходил. Это называется по-ни-ма-ни-е, вы, гиены человекоподобные! *** – Понимаете, Кас – он… ну, внешне бревно бревном, а на самом деле очень даже нормальный! Когда надо – помогает, когда надо – не мешает, и не выглядит так, будто его на плохом ксероксе отпечатали. Мужик, а глаз радует! – Сынок, да ты в край заколебал своими стенаниями! – рявкнул Бобби из кухни, где пытался приготовить сносный ужин из лежалых макарон, банки тушенки и банки фасоли в томате. – Кас то, Кас сё, Кас спокойный, Кас не нудит, Кас, Кас, Кас, да его имя звучит в моем доме чаще, чем все три наших! Может, хватит уже? Дин ничего не ответил. Он никому и никогда в жизни не признался бы, но, тем не менее, он тосковал уже которую неделю. Кас был, ну… классным. Во всём классным, от умения крутить хвосты демонам до некоторой тормознутости в плане простых человеческих вещей. Кас всегда давал Дину время собраться (допить, доесть, натянуть штаны), прежде чем тащиться на защиту очередной печати. Кас был долготерпим, не роптал, не мыслил зла, не бесчинствовал, не превозносился… И так далее. Табита этого не умела ни разу. Видимо, Дин слишком сильно ушел в себя, потому что очнулся только от сильного толчка в плечо и смачного перегара, шибанувшего в нос. – Парень, если ты так сохнешь по этому своему Касу, чего ты до сих пор мотаешь сопли на кулак? Иди зови этого… Зака на разговор и требуй вернуть нормального ангела! – Если бы оно было так просто, – буркнул Дин. – Не видел ты эту жабу при галстуке. От него, кажется, в космосе вакуума не допросишься, не то что… – Дин, я в этой жизни столько таких жаб видал, года не хватит перечислить! – Бобби рубанул воздух кулаком. – А ну быстро встал и пошел! Еще один вечер в компании твоих плачей по Касу, и я запру тебя в подвале, хоть исстенайся! *** Полчаса и три стакана виски спустя Дин выполз на свалку автомобилей, найдя место почище, встал, сложив руки на груди, и задрал голову к небу. – Зак! – выкрикнул он в пустоту. – Слышишь меня? Я знаю, что слышишь… Короче, твоё жопокрылое сиятельство Захария, спустись на грешную землю, разговор есть! – И вовсе незачем так напрягаться, надорвешь связки, – раздался за его спиной знакомый медоточивый голос. Дин обернулся и увидел Захарию – тот стоял между ржавым «бьюиком» и вусмерть помятым «мустангом» с видом миссионера, несущего свет веры дремучим дикарям. «Дикари» смотрели на него не совсем целыми фарами и всем видом выражали искреннюю незаинтересованность в обращении в новую веру. – Короче, я сразу к делу, если ты позволишь. – Изволь, Дин! – Верни мне Каса. – Прошу пардону, что ты хочешь? – Я что, плохо говорю? Верни. Мне. Каса. Моего прежнего ангела! – О, Дин, Дин, – Захария исключительно благостно осклабился, – Кастиэль, ангел, которому ты вверен был, запятнал себя нечистыми помыслами и деяниями, оскорбляющими саму суть ангела. Он подверг Промысел Божий сомнению и поставил земное превыше небесного. Ему необходимо усвоить урок, и до того он и кончиком пера не коснется Земли! А тебе в наставники был послан самый мудрый, степенный и благочинный ангел, какой только отыскался в гарнизоне… – Ах, так? Тогда я и пальцем не шевельну для защиты ваших ёбаных печатей, – ощерился Дин, переступая с ноги на ногу. Ночной холод и большое количество выпитого давали о себе знать и требовали не затягивать разговор. – Ты угрожать мне вздумал, человечишка? – по-змеиному прошипел Зак, разом теряя всю благостность. – Кары египетские тебе на голову за такое! – Ну, попробуй, – ухмыльнулся Дин, – спорим, тебя твое начальство за это по головке не погладит, м? А встречать у себя в кабинете будет с банкой вазелина и во-от такой деревянной… – Достаточно! – Захария побагровел и тяжело засопел. Похоже, с начальством Дин попал в точку. – Назови мне десять причин, по которым я должен вернуть на землю ангела Кастиэля. Десять логичных, убедительных причин, чтобы я поверил тебе! Начинай же, Дин. Дин наморщил лоб и прикусил ноготь на большом пальце. Мысли, которые до этого теснились стройными колоннами, разбежались, как вспугнутое тапком скопище тараканов. Ни один из аргументов, которые казались Дину убедительными, не смог бы выдержать критики пернатого прохиндея. Внезапная идея выползла на поверхность, как маленький и безрассудно смелый такаранчик. Она была настолько же дурацкой, насколько и смелой. «В духе Дина Винчестера, – со вздохом подумал Дин, – только бы не спалиться в мыслях, только бы не спалиться в мыслях…» – У меня для тебя есть один аргумент, – он ухмыльнулся как можно пошлее, усердно вызывая в голове картинки подходящего толка. – Табита, ласточка моя, живо дуй сюда! Секунду спустя на «скаутском расстоянии» от Дина, усердно изображая библиотекаршу, которой на коллекционное издание Джека Лондона пролили турку кофе, материализовалась Табита. Дин, не мешкая, притянул её к себе и смачно поцеловал в губы – так, чтоб она не успела вспомнить о своей нечеловеческой силе и отшвырнуть его двумя штатами севернее. – Таби просто незнакома с настоящей мужской лаской, вот и ведет себя, как недотрога, – промурлыкал Дин, обхватывая ошалевшую ангелицу за талию и поигрывая бровями. – Но уж я-то найду подход, так ведь, крошка? Мы еще, м-м, поработаем вместе, и не только над защитой печатей, но и кое-что распечатаем, да? – на адреналине язык порол чушь, но такая тактика сработала на удивление хорошо. Табита обмякла в его руках, забыв, что хорошие девочки не обжимаются с парнями без родительского благословения, а Зак поразительно хорошо отыгрывал роль разъяренного папочки – надулся, как ядовитая рыба, побагровел и бессильно махал руками. – Хватит! – взвизгнул он, когда Дин начал громким шепотом озвучивать, чем можно заняться в перерывах между охотой с такой симпатичной девушкой. – Я верну Кастиэля! Исключительно потому, что до содомского греха даже такой отъявленный грешник, как ты, не посмеет опуститься! Табита, возвращайся в казарму и жди указаний! Раздался нестройный хлопот двух пар крыльев, и Зак вместе с Табитой скрылись с глаз Дина. Две секунды спустя перед Дином возник Кас – еще более потрепанный и лохматый, чем обычно, но вполне очаровательный – так, Винчестер, отставить гейские словечки! Нормальный такой Кас. – С возвращением, дружище! – Дин усилием воли подавил в себе желание обнять Каса и только от души хлопнул его по плечу. – Отметим? – Пьянство есть грех, – Кас поджал губы, изображая суровую невинность. – Да ладно тебе, два-три шота – не пьянство, а практически культурный отдых! А утром с новыми силами за дело, а? – Дин улыбнулся во все новенькие тридцать два, и Кас покаянно вздохнул. – Но только не больше трех шотов, Дин… – Вот и чудненько! Черт, как я скучал по старому доброму тебе, а, ты не представляешь! – Я тоже испытывал некий моральный дискомфорт, вызванный твоим отсутствием, – подумав, признал Кастиэль. – Не поминай вслух имя Нечистого, прошу тебя. – Для тебя – все, что угодно! …А еще неделю спустя в Нью-Хэмпшире упали два метеорита. И появилась новая американка.