Blue Strawberry

      Все повторялось вновь и вновь. Бесконечное дежавю без надежд и воспоминаний.       Куросаки отправлялась снова в битву, и снова не прекращавшийся запах крови щекотал ее ноздри, предвкушение яростного боя и молниеносного бега горячили мышцы задолго до встречи со своим противником. Сердце выпрыгивало из груди под вспышками ненависти и ярости, разрывавших внутри все органы, которые собираясь вновь и вновь обратно, оставляли отчаянные раны. Орихиме не было, чтобы залечить их, хотя даже ее чудодейственным способностям иногда было не под силу залечить обреченную душу.       Временная синигами летела безмолвно, устремляясь бесстрашно вперед и только вперед. Она не оглядывалась по сторонам — знала: ее верные друзья следуют за нею. Всеми вновь двигало желание спасти Орихиме, но их мучило то же нестерпимое обстоятельство, что преодолев до этого весь путь, они начинали его заново. Вероломству Айзена не было предела, как и его изобретательности — теперь уже все поняли, хоть и достаточно поздно: Иноуэ Орихиме требовалась ему, как приманка для Ичиго, как отвлекающий маневр для всех остальных синигами. Бедная девочка стала лишь пешкой в его удачно разыгранной партии, и теперь никто не мог позволить ей умереть. Слова Айзена о том, что ее жизнь представляет непродолжительный интерес, подорвали мир Куросаки и она, без раздумий, мгновенно рванула за Иноуэ обратно, во дворец короля Лас Ночес.       Проклятое место, показавшееся вдали, заметно притягивало Ичиго сильнее. Орихиме ждала ее, ждала их, пока еще минуты ее жизни могли отбивать счет, пока влажные глаза могли вглядываться в горизонт, пока еще бьющееся сердце в груди могло верить в свое спасение и в удачу Куросаки.       Неприятное чувство ощутимой пустоты пролилось меж ключицами. Предчувствие Куросаки выдавало образ еще одного обитателя темницы в Лас Ночес, еще одного участника этих событий, с нерушимой решительностью ожидавшего ее прибытия там.       Улькиорра.       Чудовище, напрочь лишенное каких-либо чувств, эмоций и принципов. Хладнокровный, подлый, непредсказуемый зеленоглазый демон. Монстр, оставивший одинаковую пустоту в душе Иноуэ и в ее собственной душе, навсегда изменив их представление о смерти…       — Куросаки! — Окликнул Ренджи ее в полете и показал пальцем на целое полчище арранкаров, собравшихся на охрану центральных врат дворца. Без сомнений здесь, в своей резиденции, Айзен и отвел место для нового заключения Орихиме, а значит, там же находился и ее извечный страж.       «Их слишком много и приставлены они к вратам именно для того, чтобы мы потеряли время…» — Подумала Ичиго.       Но Рукия, точно прочитав ее мысли, уверенно заявила:       — Мы справимся, Ичиго! А ты отправляйся прямо в башню и спаси Иноуэ.       — Хай! — Кивнула синигами, согласившись на ее предложение и одновременно отблагодарив за понимание. Синие умные глаза, такие же проницательные, как у всех Кучики, всегда угадывали идеи и планы напарников. Рукия — несомненно самый незаменимый боец их «отряда», способная понимать все с полуслова и организовывать всех остальных.       Куросаки проводила взглядом спускавшихся вниз Абарая, Исиду с Чадом, и саму Рукию, на ходу достававших свои занпакто и прочее оружие. Что ж, оставалось только пожелать им удачи в предстоящем нелегком сражении, но Ичиго, как всегда, не сомневалась в силе, стойкости и непобедимости своих друзей.       — Я сопровожу тебя, — внезапно прозвучавший просто над ухом голос, вывел Куросаки из равновесия. Сбившись с высоты и ритма от неожиданности, она обязательно свалилась бы вниз, если бы чьи-то сильные руки не подхватили мгновенно ее под ребра.       Куросаки подняла лицо вверх. Серебристо-белый шарф, развевавшиеся черным шелком длинные пряди, гордый подбородок стремившийся только вперед… Капитан Кучики парил над ней, точно изящная ласточка, беззвучно разрезая воздух и преодолевая километры в мгновения ока.       — Не теряй бдительности. Твоя невнимательность — самое уязвимое место для противников. — Донеслось свыше, точно ее научал не капитан, а бог.       — Бья-куя? — Как всегда заикающимся голосом прошептала Ичиго.       Сказать то, что она была поражена его появлением, его прикосновением, его словами — не сказать ничего. Шок давал возможность лишь отдаленно ощутить на своей талии пальцы, слишком уверенно и безоговорочно вцепившееся в это тело, будто в самую важную вещь на свете. Секунда, две, три… Осознание медленно накатывало на нее, но инстинкты срабатывали быстрее. Под давлением слишком сильных, настойчивых и заботливых рук, внутри Куросаки просыпалась не только уверенность в реальности происходящего, но и пробуждалось желание, теплом растекшееся внизу живота. Ее спина неожиданно ощутила невероятную близость Кучики, его могучей, спокойно вздымавшейся груди и твердого накаченного пресса. Ичиго задышала сильнее, чувствуя, как ее часто сокращающийся живот стал барабанить о крепкие ладони парящего капитана.       — Все хорошо? — Монотонным голосом спросил Кучики, даже не глядя вниз, на Ичиго.       Она же, напротив, не в силах была оторвать своего взгляда от внезапно свалившегося на ее голову супермена. Она наблюдала за ним зачарованно. В его внешнем поведении не показалось бы и намека на перемены, если бы Куросаки на каком-то подсознательном, чисто женском, уровне не уловила те нотки необыкновенной нежности, которой были пропитаны эти два слова…       «Какая тонкая талия…» — анализировал новые ощущения Кучики. Даже в приталенном и изящно сотканном косоде, капитан не предполагал такую удивительную хрупкость фигуры временного синигами, утонченность его изгибов и мягкость кожи, пружинящей под его пальцами. Куросаки Ичиго был удивительно легким, несмотря на подтянутые и довольно ощутимые рельефные мышцы своего тела.       Он сжал его сильнее в руках, боясь выронить, ведь смущенная растерянность парня заставляла колебаться его тело в вынужденных объятиях. Спина синигами вздрогнула, упершись в грудь капитана, и Кучики отчетливо ощутил участившееся трепыхание его живота. «Что за странная реакция, в самом деле?..» — Нервно подытожил он. Даже Абарай, порой витавший явно в неординарных фантазиях насчет своего капитана, не заставлял тело разрываться от столь неистового волнения…       «Ну, же, Бьякуя, блесни своей пресловутой проницательностью…» — Скомандовал разуму подозрительный Кучики. Смущенные золотисто-карие глаза, розовые щеки, приоткрытые губы, обожженные горячим вздохом… Слишком трепетный. Необычайно милый… Влюбленность синигами налицо, но с явной, кричащей оговоркой… «А что, если…» Тонкие указательные пальцы соскользнули с талии и пытливо потянулись выше, пока не уперлись в упругую, выступающую в обтянутом его объятиями косоде, грудь, совершенно не мужского типа мускулатуры…       «Куросаки… Заметил ли?..» — Взгляд Кучики осторожно покосился вниз на мечтательно-парившего в облаках (в прямом смысле этого слова) рыжеволосого синигами. «Простодушен и наивен, как всегда», — не без удовольствия отметил капитан, познавая неловкое переосмысление всех повадок и поступков Куросаки Ичиго в своих воспоминаниях.       Кучики-тайчо, все также держа временного синигами за талию, влетел в башню через первое же верхнее окно. Бьякуя легко, почти невесомо, как мотылек, опустился на ноги. Он так же тихо поставил Ичиго перед собой, но у той почему-то твердая поверхность под ногами не прощупывалась. Ее ноги все еще парили над землей в воспоминаниях о крепких и уверенных объятьях капитана, который, кажется, отколол от своего сердца кусочек льда и проявил совершенно несвойственное ему поведение.       — С-спасибо, — сбившимся от волнения больше, чем от полета, голосом произнесла Куросаки, наконец, вырываясь из сводящих с ума оков длинных грациозных пальцев. Их тепло, четко ощутимое здесь, на земле, не обдаваемое свежестью полета, вопреки имиджу «ледяного капитана», до сих пор пульсировало в тех точечных следах прикосновений, которыми была взволнована ее талия. Куросаки незаметно прикоснулась к своему косоде, желая поймать и задержать рассеиваемое прежнее ощущение, но, борясь с потерей рассудка от удовольствия, схватилась за верный Зангетсу.       Она перевела дух. Так, глубокий вдох, выдох, еще вдох. Как там учили в медитациях?.. «Я спокойна… Я совершенно спокойна… Ничего не случилось…»       — Нам нужно идти, тайчо. — С напором произнесла она и посмотрела с вызовом в серые бесстрастные глаза. Да уж, душевное равновесие для Ичиго означало привычное раздражение.       — Хорошо, — спокойно ответил капитан, но выделил нежностью следующее: — Как скажешь, Куросаки Ичиго.       Ее передернуло: амплитуда от невероятного чувственного возбуждения мигом упала до отметки бешенства. «Ну, почему, почему он постоянно называет меня по полному имени и фамилии?! Тьфу!»       Настроение было бесповоротно испорчено и девушка, перебирая в уме всевозможные ругательства, стремительно зашагала прочь из комнаты, где находился говорящий робот, устремляясь по винтовой лестнице башни все ниже и ниже. Спиной она ощущала присутствие Бьякуи, который следовал за ней чрезвычайно тихо, точно крадущаяся тень.       «И что за человек такой!!!» — Бесновалась Куросаки.       «О, снова здорово… Нашла время», — хмыкнул Пустой.       «Завались! — Шикнула она на него. — Как будто у меня есть другое время. Сколько мы уже здесь? Кроме Зангетсу и арранкаров я не вижу ничего перед своими глазами изо дня в день. Я замахалась сражаться, понял?!       «Понял-понял! Чего ты взбесилась?»       «Чего взбесилась?! Потому что, чертов Айзен!.. Чертов Лас Ночес! Чертов Улькиор-р-ра!.. Как же меня все это достало и как же меня все это бесит, бесит, бесит!!!»       «И даже чертов капитан Кучики?»       — Да! Даже чертов капитан Кучики, который никак не выходит из моей головы!!!.. — Вырвалось у Ичиго изо рта, и она тут же ощутила действие сюнпо по резкому движению сверху.       «Бли-и-и-ин!!!.. — Застыла Куросаки. Хичиго довольно рассмеялся в ответ. — Чего скалишься?! — Заорала она на Пустого и тут же с досадой стукнула кулаками по стене. Ичиго чуть не заплакала с досады: — Ну, вот… Что он теперь подумает обо мне?..»