Blue Strawberry

      Куросаки, опустошённая шоком и ужасом, заворожено смотрела на бледное лицо арранкара с голубыми волосами. «Откуда он здесь взялся?» — не тот вопрос, который занимал ее сейчас. «Зачем он это сделал?» — звучал в ее голове сильнее.       Ее рука замерла в нерешительности, нависнув над его щекой. Но все же дотронулась. Холодная, точно и не было в ней жизни никогда, точно не горела в ней та ярость и страсть, которые привели его сюда. Неужели он сам хотел убить ее? Столько ненависти читалось в его необычайных глазах, когда он в последний раз взглянул на нее и обвинил в слабости…       А потом он рухнул, словно срубленный ясень, истекая последними каплями жизни. Не давая больше времени на объяснения, не оставляя никаких возможностей для оправдания и исправление ее ошибок. Его веки закрылись, навсегда отдаляя момент их реванша и новой встречи. Почему так случилось? Гриммджоу ведь пришел к ней с расчетом на победу, а теперь лежал сраженный чужой рукой…       Ладонь Ичиго скользнула вверх по его щеке и прикоснулась к волосам небесного цвета. Жесткие — как и его нрав, непокорные — как и его воля. Была… «Зачем ты сделал это, Гриммджоу?» — Опустила над ним свое лицо Куросаки и увидела, как по его щеке растекаются слезы. Что? Ее слезы?.. Пролитые впервые за годы ее эмоциональной комы…       — Прости… — Прошептала она и пригладила его волосы несколько раз. — Прости, что оказалась недостойным победителем…       Вспышка внезапной сильной реяцу за ее спиной заставила девушку обернуться. Перед ней оказался Иссин, с суровым выражением лица смотревший на столь странную картину. Синигами жалел арранкара? Это было слишком даже для великодушия его дочери.       — Кто это?       — Гриммджоу Джагерджак, Секста Эспада.       — Это ты сразила его?..       — Нет… — Куросаки опустила глаза, пряча свой стыд и раскаяние. — Ичимару Гин. Пронзил его Шинсо, которым целился в меня.       Брови Иссина взлетели вверх, точно потревоженные выстрелом птицы. Взгляд черных глаз скользнул по телу огромной антропоморфной пантеры, раскинувшейся у ног его дочери.       — Он, что, спас тебя?! — Окутанный в костяную белоснежную броню своего ресуррексиона, арранкар отчаянно прижимался лапами к достаточно глубокой сквозной ране на груди. — Но… зачем?       — Не знаю, — с грустью посмотрела на Сексту Куросаки. — Возможно, он хотел получить от меня долгожданный реванш…       — Хм, спасти, чтобы убить… — Погладил подбородок Иссин. — Звучит как-то странно?       Ичиго лишь пожала плечами: она и сама понимала это, но все равно не находила иного объяснения поступку Гриммджоу. Разве что… Перед глазами вновь вспыхнул тот сердитый взгляд, впивавшийся в ее сердце обидой и… нежностью? Неужели это было и впрямь это чувство? Трогательное прикосновение голубых глаз к ее душе взывали к ней не с сожалением или злостью, а с надеждой и нежностью…       «Зачем?» — Прокрутила тысячу раз за секунду в голове это слово Куросаки. Неужели он знал о ней?.. Знал и молчал. Знал и потому приходил на помощь… Все это время. Память будто подбрасывала нужные воспоминания, где-то пойманные краешком уха, где-то подмеченные краешком глаза, где-то впитавшиеся краешком сознания… Голубая молния, ворвавшаяся в гарганту. Незримый карательный меч, подкосивший высшую Эспаду. Останавливающая рука над повергнутым Улькиоррой. Пронзительное небо Лас Ночес, вытягивающее ее из лап смерти… Неужели этим всем был ОН?! Гриммджоу Джагерджак?..       «Слабачка…» — Отдалось эхом в голове брошенное в сердцах обидное слово, но сердце словно выдало перевод: «Сражайся…» Преисполненный сожаления и надежды взгляд бросал вызов и не переставал верить в нее, даже даря последние мгновения своего света этой самой «слабачке»…       Куросаки встала на ноги и бросила на отца серьезный и полный решимости взгляд:       — Отец! Открывай сенкаймон. Я хочу расправиться с Айзеном раз и навсегда.       Да. Она пойдет туда и сделает то, что должна была сделать давно. Не то, что от нее ждали, а теперь именно то, что всегда себе обещала сама. Защищать своих близких и друзей, всех тех, кто по воле рока зависел от нее и нуждался в ее защите и справедливости.       Иссин довольно улыбнулся: его девочка вновь стала прежней… Он невольно посмотрел вниз: не из-за этого ли странного арранкара, совершившего столь удивительный поступок, в ее сердце вернулись боевая гордость и желание побеждать несправедливость?       Куросаки провернул меч и открыл переход в Общество душ.       — Пойдем, дорогая. Впереди нас ждет много работы. Перед тем, как ты вернешься в Каракуру, я научу тебя, как победить Айзена.       — Да, отец. — Кивнула она.       Ичиго в последний раз бросила свой взгляд на Сексту Эспада. Его форма ресуррексиона рассыпалась, но не сняла с него звания столь же самоотверженного воина, каким была и сама Куросаки. Две разные сущности из двух различных миров и — теперь уже — временных измерений, они так походили друг на друга: непримиримые духом и телом, сражавшиеся всегда и везде до самого конца… Куросаки гордо тряхнула головой, отгоняя все еще непривычные для нее сентиментальные слезы. Вздергивая вверх подбородок, девушка пообещала себе, что любой ценой докажет спасшему ее арранкару, что его вера в нее и его жертва что-то да значила.       Дверь сенкаймона с грохотом захлопнулась, проглатывая обоих представителей семьи Куросаки в своей непроглядной темноте.       — Ты говорил, что научишь меня, как победить Айзена. — Бесстрастно спросила Ичиго у отца, едва они оказались в Разделителе миров.       Слишком серьёзное даже для нее лицо несколько пугало Иссина, равно, как и не расслаблявшиеся ни на миг хмурые складки меж ее бровями. Потемневший взгляд следовал покорно за быстрыми шагами, не отвлекаясь ни на какие внутренние разногласия, ни на какие болезненные воспоминания, ни на какие неприятные ощущения.       «Что ж… Она и впрямь готова к финальной битве…» — Подумал старший Куросаки, но его сердце при этой мысли больно сжималось. Ни один нормальный человек на свете не принесет в жертву справедливости и миру свое дитя, а он буквально вел Ичиго в лапы врага. Да, она была невероятно сильна, уникальна по своей природе и способностям, но даже это обстоятельство не оправдывало весь тот груз ответственности, свалившийся на ее плечи.       — Ичиго… — Позвал он дочь и остановился.       Она обернулась. В глазах — никаких чувств, кроме бесстрашия.       Он запнулся… Бессмысленно сейчас было говорить о том, как ее любят и как за нее беспокоятся. Обстоятельства, не он, создали из нее «универсального солдата», как когда-то высказалась Карин, ведь сам Иссин, сколько мог, старался оградить Ичиго от такой участи. Судьба безжалостно нацепила на нее этот ярлык еще задолго до рождения, и вот теперь неумолимо двигала ее вперед, заставляя оправдать возложенные веками на нее обязательства.       — Что, отец?       — Остановимся здесь, — потупил он взгляд. — Мне кажется, это лучшее место для твоих тренировок. Айзен что-то сделал с Катотсу, а я, в свою очередь, теперь без труда смогу справиться со всем остальным… В Разделителе миров время движется быстрее, а это означает, что количество часов твоих тренировок достигнет заоблачного предела, пока ты не овладеешь одной важной техникой…       — Техникой?       — Да. Ты должна обучиться у своего Зангетсу технике Завершающей Гетсуги Теншоу. Лишь она будет способна остановить того монстра, в которого обращается Айзен посредством действия Хогьоку.       — И что это за техника? — Без промедления усаживалась в медитативную позу Ичиго. Ее тонкий Тенса Зангетсу блеснул, мерно улегся на ее колени.       Она все делала беспрекословно, вызывая в Иссине легкую грусть и нервозность. Уж лучше бы она сдавалась, чем действовала так отрешенно, принимая происходящее как данность.       — Я не могу сказать тебе, — вздохнул он. Правда о цене расплаты за эту технику не могла так просто соскользнуть с его языка. — Ты должна сама заставить свой занпакто открыть ее секрет.       — Заставить?       — Да. Поскольку он будет сопротивляться. Рьяно и отчаянно. Но ты должна победить его, Ичиго. От этого зависит жизнь наших родных и близких, всех жителей Каракуры и Общества душ.       Она закрыла глаза, концентрируясь.       — Мог бы не говорить этого. Спасать остальных — мой долг и только он ведет меня по жизни. Только это имеет значение.       — Да… — Повторил Иссин рассеянно, отмечая, как вмиг повзрослела эта рыжеволосая девочка всего за один-единственный день. Ему больше нечему было ее учить…