Blue Strawberry

      Первым на месте замер Исида. Глазастый и проницательный, он проанализировал все изменения в Ичиго со скоростью света, едва оказался на достаточном расстоянии. Длинные волосы и ноги, высокие скулы и грудь, но главное — ее взгляд, преобразивший синигами до неузнаваемости! Таинственный, манящий, играющий, томный, нежный, теплый взгляд, который никогда не являлся под хмурыми бровями Куросаки-куна, теперь же так невыносимо естественно струился из-под длинных ресниц Ичиго-тян.       Открыв рот, не то от удивления, не то от возмущения, и жадно хватая порцию недостающего воздуха, квинси вцепился в первого попавшегося под руку товарища, чтобы удержать собственное равновесие тела и духа.       — Исида?! — Чад обеспокоенно взглянул на побледневшего, еще больше обычного, одноклассника. — С тобой все в порядке?       Урюу, заикаясь и теперь уже краснея от негодования, ткнул пальцем в насторожившуюся Ичиго на поляне.       — Ку-ро-са-ки… эта… Ичиго, чтоб ее… — Прошипел Исида.       — Хм?! — Не понял Чад.       — Она — это он. Тьфу, то есть, он — это она!       Глаза Садо Ясуторы округлились настолько, что оба показались из-под челки.       — Ичиго?.. — Глухо произнес имя своего друга его грудной голос. — Не может быть…       »… Не может быть!» — Вторил в мыслях Абарай Ренджи, успевший пробежать еще несколько метров вперед от внезапно остолбеневших одноклассников Куросаки. «Чё это с этими двумя?» — Думал лейтенант невзначай, обгоняя их. Но когда его взгляд, вновь переметнувшись вперед, на поляну, буквально врезался в нестандартную фигуру временного синигами, Абарай сам остолбенел на месте.       Его глаза нервно задергались под поехавшими вверх бровями и татуировками на лбу.       «Сиськи?.. — Мелькнуло у него в голове. — Откуда у Куросаки выросли сис…»       Из горла Ренджи вырвался дикий крик бабуина:       — Ку-ро-са-ки!!! Твою мать! Ты, что, баба?!       Летящая над землей от предвкушения радостной встречи, Рукия замерла от этого крика буквально на ходу и сердито обернулась назад на своего друга. «Ну, что опять с ним случилось? Как дитя малое, ей богу! Сколько можно так себя вести?!» Но красноволосый с почти такого же, свекольного оттенка, лицом, будто специально орал что-то еще больше, теряя членораздельность слов и сопровождая крики постоянным тыканьем пальца в возвышавшуюся фигуру Ичиго на холме.       Как в замедленной киносъемке, Рукия повернула голову к Куросаки. Их взгляды встретились — как обычно: ее синие прохладные, как признак принадлежности клану Кучики, и его тепло-коричневые, по-юношески озорные и эмоциональные. Ничего нового она в этом не подметила. Она вообще ничего не замечала, просто бежала навстречу к своему лучшему другу, радуясь, что он оказался жив и сейчас так же радушно улыбался ее появлению… «Стоп!» — Рукия наконец-то замедлила шаг, отмечая на подсознательном уровне что-то иное, проскользнувшее в улыбке Куросаки. «Чувство вины? — Удивленно отмечала она. — С каких это пор Ичиго стал признавать свои промахи или ошибки, да еще и извиняться за них?..»       Она продолжала шагать и смотреть, как во сне, на смущенного парня, резко выросшего на целую голову, с удлинившимися огненными прядями, рассыпавшимися по плечам. Похожие рыжие волны она заметила только что своим боковым зрением у Иноуэ Орихиме, единственной, кто продолжал свой путь к их товарищу. Ее радость нельзя было остановить ничем, поэтому с каждым новым шагом ее улыбка становилась шире, глаза — счастливее, и сердце едва ли не выпрыгивало из волнующейся на бегу груди.       Когда Орихиме настигла Куросаки и, распахнув руки широко в стороны, поймала его в крепкие дружеские объятия, до Рукии донесся странный отрывок фразы с непривычным «Куросаки-тян» и звонким девичьим хохотом, отдавшимся двойным эхом в ее ушах. Кучики заворожено воззрилась на удивительную картину встречи каких-то сиамских близнецов — столь разных, но таких похожих друг на друга сейчас, в эту самую минуту, в которую осознание того, что произошло, медленно вливалось в ее мозговые клетки.       — Ичиго?.. — Прошептала Рукия, которая продолжала машинально идти дальше и теперь остановилась буквально в нескольких шагах от временного синигами.       — Рукия… — Произнесла Куросаки, освобождаясь от тесных объятий Иноуэ, не знавшей, куда себя деть от радости. Оно и неудивительно — слишком много они пережили вместе там, в мире пустых, и встреча в столь позитивных обстоятельствах приносила поистине ни с чем несравнимое удовольствие.       Но с Рукией все было иначе.       — Рукия, — повторила Ичиго и вновь виновато улыбнулась. — Прости.       — Ичи-го?.. Это, правда, ты?..       Бесстрашно девушка стала подниматься по склону поляны навстречу «неизвестности», хоть прежде та определенно имела фамилию и имя — Куросаки Ичиго. Эта неизвестность была 17-ти лет отроду, имела двух младших сестер-двойняшек и придурковатого отца, милый домик по той же улице, на которой располагалась Старшая школа Каракуры, а еще способность обращаться в синигами и талант всегда и всех выручать из беды…       Рукия медленно, не без опаски, приближалась к Ичиго. Казалось, «неизвестность» по своему лишь определению должна была пугать и отталкивать от себя, но она смотрела знакомыми приветливо-теплыми глазами, улыбалась привычно-смущенно, и от нее даже пахло все тем же ароматом, изученным до последних ноток за эти несколько лет…       Кучики остановилась и еще раз взглянула на Куросаки, склонив голову набок. Стоял бы сейчас перед ней парень, она бы, по своему обыкновению, отвесила ему подзатыльник, буркнула что-то сухое вроде «молодец», но внезапная перемена в сценарии их дружбы застигла ее врасплох. Нет, в ее глазах не было ни страха, ни непонимания, скорее легкий шок вылился в интерес — живой, здоровый интерес, возникающий в людях в момент их первого знакомства.       Обрадовавшись подобной реакции, Ичиго заметно выдохнула и вымученно улыбнулась Рукии, той самой, прежней Рукии, которая была всегда ближе остальных, которая всегда понимала ее с полуслова, которая всегда и везде умела оценивать события трезво и рассудительно. Если Рукия поступала так, то не оставалось никаких сомнений в ее искренности и верности ее поступков и суждений.       — Спасибо, Рукия, — кивнула ей Ичиго и потянулась к подруге рукой.       Однако образ Кучики дрогнул и расплылся каким-то пятном перед глазами. «Что со мной происходит?..» — Только и успела подумать Куросаки, как острая боль пронзила тело.       Остолбеневшие от шока парни, не раздумывая, а действуя из самых чистых побуждений, рванули к поляне — все, как один, как только увидели, что рыжеволосая девушка, еще мгновение назад смущенно улыбавшаяся всем, даже им, рухнула наземь.       — Куросаки? Куросаки! Куросаки!!! — Ренджи, Чад, Исида выросли вокруг нее.       — А-а-а!!! — Закричала она пронзительно, хватаясь за голову обеими руками.       — Ичиго! — Бросилась к ней Рукия.       Ханатаро, появившись самым последним, живо раскрыл свою «аптечку».       — Куросаки-тян, — опомнилась Иноуэ и мигом выпустила фей для исцеления внезапно появившейся боли у близкого ее сердцу человека…       — Боюсь, что это не поможет, Иноуэ-сан, — заметил Кисуке, стоявший все это время в стороне и грустно наблюдая за случившимся.       — Что?! — Посмотрела на него испуганно Орихиме. В ее глазах, как всегда, блеснули слезы, а губы задрожали.       — Урахара-сан! Почему это не поможет?! — Гневно посмотрел в свою очередь Ренджи, ставший незаметно для себя беспокоиться о друге-подруге Куросаки, как прежде.       — Она теряет силы… Верно? — Печально произнесла Рукия, сдерживая, мечущуюся по траве в страшных муках, Ичиго.       — Да, Кучики-сан… Последняя атака Куросаки имела свою цену: полную потерю сил синигами. Сейчас происходит первый этап этого необратимого процесса…       — Первый?.. — Обеспокоенно спросил Исида, знавший не понаслышке о потере сил.       — Да. Сейчас произойдет фаза возврата времени, затраченного Ичиго на тренировку в Разделителе миров. Ее быстрый скачок в росте и развитии вернется в привычную стадию, пока она будет находиться в некотором беспамятстве, скорее похожем на глубокий сон, требуемый организмом для восстановления…       — Но существует еще один этап? Ведь так? — Спросила Рукия серьезно и даже сурово.       — Да. И, к сожалению, я не знаю, ни когда он наступит, ни что именно почувствует в тот момент Куросаки…       Все друзья обреченно посмотрели на временную синигами, забывшуюся от боли и выглядевшую сейчас еще более беспомощной с учетом открывшейся правды… Всех их сковала тоска от несправедливости такой участи для того, кто спас всех их ценой собственной души… Парень или девушка — какая разница… Куросаки была и оставалась для них нечто вроде солнца, притягивавшего их всех вместе к себе, и созерцание медленного угасания этого самого солнца приносило всем друзьям непередаваемую муку и абсолютную пустоту…