Blue Strawberry

      — Кошка и арранкар?.. Весьма странное появление в моем доме. — Ледяным голосом произнес Кучики Бьякуя, заслоняя своей воинственной фигурой спящую Куросаки. — Только тебе, Йоруичи, могла прийти в голову столь неподобающая мысль.       Шихоин снисходительно хмыкнула, но посмотрела более, чем серьезно:       — Ты еще аристократическим поведением попеняй мне! И убери свою Сенбонзакуру, а то мне претит смотреть на режущий блеск твоего клинка. Подобной колкой холодности мне вполне хватает в твоих глазах, малыш Бьякуя!       Обидное прозвище, придуманное ею, свело скулы раздражением. Неудивительно, что руки рефлекторно сжали рукоять меча сильнее. Чем больше поводов давали Кучики, тем решительнее и беспощаднее мог получиться его последующий выпад.       — Зачем вы пришли сюда? — Не теряя самообладания, спросил хозяин дома.       Йоруичи только открыла рот для объяснений, но взгляд Бьякуи уловил мгновенный ответ в переменившемся лице арранкара: его голубые глаза со смешанной болью и нежностью приласкали лицо девушки, покоившейся беспробудно на футоне. «Вот оно что… — Выдал мозг капитана. Арранкар, да еще и Эспада, рискнул явиться сюда, в логово врагов, не иначе, чтобы увидеть временную синигами. — Быть того не может…»       Серые глаза Бьякуи несколько потемнели — высшая степень какого-то шокирующего открытия для эмоционально непроницаемого капитана 6-го отряда. Однако их удивление прервал резкий голубоглазый блеск, стремившийся в лицо Кучики. Арранкар посмотрел на него каким-то неопределенным и невыразительным взглядом: радость от обретения того, чего он так сильно желал, смешалось с очевидной досадой, вызванной возникновением неожиданной преграды на его пути. Глубокая складка пролегла между его бровями, а губы нервно потянули уголки вниз.       Будь перед Бьякуей прежний Эспада, то, несомненно, он бы подвергся немедленной атаке со стороны столь недовольного и явно неуравновешенного существа, но сейчас того будто что-то сдерживало… Проницательный взгляд Кучики напрягся: «Что бы это могло быть?» Явно не страх перед вооруженным Кучики и уж точно не уважение к гостеприимству знатного дома… Синигами скользнул боковым зрением по мирно спящей Куросаки. «Неужели он сдерживал себя ради нее?..» И ведь дело даже не в данном конкретном случае. Внутри голубых звериных глаз вся хищная сущность Эспады в этот момент продолжала сталкиваться с чем-то противоестественным его природе, но не менее сильным, и определенно возникшим на основе тех чувств, которые этот арранкар испытывал к рыжеволосой синигами.       Йоруичи тихонько рассмеялась:       — Глядя на твоё лицо, как я понимаю, объяснения больше не нужны.       Растерявшийся капитан невольно опустил свой занпакто вниз, и женщина, довольно похлопав по плечу сообразительного мужчину, скользнула к Куросаки.       Она все также лежала без изменений, хотя и в довольно произвольной позе. Немного бледная, но со спокойным выражением лица. Ее ресницы иногда трепетали вслед порхающему по сновидениям сознанию Ичиго, и губы иногда реагировали на увиденное во сне улыбкой или болезненной гримасой. Она выглядела совершенно естественной и чрезмерно живой, как для человека, впавшего в какую-то затяжную фазу сна.       Йоруичи отметила, что раны временной синигами заживали достаточно быстро под чутким руководством целителей из 4-го отряда, отчего перевязок на ее теле становилось все меньше и меньше. Кто-то каждый день с особой заботой подбирал для нее новое милое юката, будто получая особое удовольствие, созерцая внезапную женственность Куросаки. Это были довольно дорогие подношения. В прошлый раз это был халат из тончайшего белоснежного шелка с нежным узором цветущих веточек сакуры на нем. Сегодня на девушке было нежно-бирюзовое убранство, отороченное по краям богатой золотистой каемкой. Во всем Сейрейтее таким изящным вкусом и не менее внушительным состоянием, соответствующим ему, обладал только один человек, и Йоруичи улыбнулась внезапно проскользнувшей догадке в ее голове.       Бьякуя сверкнул глазами на Шихоин, но та поспешила выкрутиться:       — Это все девчонки… — Указала она на ленточки с бантиками, с любовью прикрепленные к волосам Ичиго. Их упорство подчеркнуть давно забытую сущность Куросаки также не иссякалось, разве что время противостояло им в этом: волосы Ичиго становились все короче и короче, пока она возвращала вспять минуты, затраченные на тренировку в Разделителе миров.       Йоруичи с особой нежностью провела по рыжей челке спящей синигами. «Спи, воин… Ты это заслужила». — Произнесла она в мыслях, вновь и вновь вспоминая все события, через которые Куросаки Ичиго пришлось пройти за эти три года. Казалось, сама судьба давала ей возможность отоспаться за все это время, и все они не имели никакого права нарушать это.       — Она кажется совершенно здоровой, — заключила принцесса, вставая с колен и обращаясь к Кучики и Гриммджоу одновременно.       — Урахара сказал, что ей понадобится, как минимум, дней десять, чтобы полностью восстановиться после применения Завершающей Гетсуги Теншоу. — Произнес Бьякуя.       Йоруичи готова была поклясться, что увидела при этой фразе радостно заплясавшие огоньки в бесстрастных глазах Кучики-тайчо. Смутные сомнения насчет особенного участия Кучики во всей этой истории заставляли отныне присматриваться к нему еще более внимательно, не упуская ни одного повода для последующего подтрунивания над своим любимым учеником.       «Бедняжка… — Пожалела она малыша Бьякую в мыслях. — Угораздило же его заинтересоваться, как раз, той девчонкой, в сердце которой так крепко залип невероятно упрямый и страстный арранкар!»       Она перевела взгляд на Гриммджоу, но тот вовсе не походил на победителя в «битве» за сердце Куросаки. Фраза о длительных десяти днях ее пребывания вновь выбила его из колеи. Бесчисленные тщетные споры Джагерджака в магазине Урахары на этот счет дополнили его недопонимание новым отягощающим обстоятельством — ревностью, ведь нужно было быть полным идиотом или абсолютным совершенством, чтобы не признать в кандидатуре капитана Кучики достойного соперника — такого же храброго, сильного и довольно-таки красивого мужчины, как и он сам.       — Э-м-м-м, Бьякуя, может, прогуляемся? — Дерзнула разрулить возникшую сложную ситуацию сама Йоруичи. — Раз уж ты догадался, зачем мы пришли, то я надеюсь, не откажешь в любезности побыть Гриммджоу немного наедине с Куросаки?       Кучики не собирался соглашаться на заранее очевидную просьбу непрошеных гостей, но услышав в конце два имени, вдруг переменился в лице.       — Гриммджоу, значит?.. — Как-то по-особенному протянул он это имя, повторяя вслух.       — Гриммджоу Джагерджак, бывший Секста Эспада, — буркнул арранкар, зачем-то решивший полностью отрекомендоваться. Такая выходка вызвала удивление в нем самом, ведь ему всегда и на всех было наплевать, но почему-то этот человек вызывал в нем, если не уважение, то былой интерес в предстоящем сопернике. Кто знает, скрестят ли они однажды свои мечи в поединке, но Гриммджоу хотелось, чтобы его имя врезалось в память перспективного соперника.       — Кучики Бьякуя… Капитан 6-го отряда Готея 13. — Автоматически ответил синигами, все еще погруженный во внезапно закравшиеся мысли в его голове. Он отвлекся лишь на миг, выходя из комнаты: — Пойдем, Йоруичи, у меня есть к тебе разговор.       «Кошка» подмигнула Гриммджоу и последовала следом за хозяином дома. Скоро оба синигами скрылись за дверью к несказанной радости, охватившей сердце Сексты. Признаться, он не думал, что этот напыщенный капитан позволит провести хоть миг наедине с девушкой, оказавшейся пленницей грез в его доме.       — Привет… Ичиго…- Робко произнес Джагерджак ее имя впервые, до этого специально называвший синигами подчеркнуто пренебрежительно — по фамилии, боясь высказать свои чувства в нежном произношении ее имени, боясь, что остальные увидят его неподдельную увлеченность этой «Клубничкой».       Он бесшумно опустился перед девушкой и сел в непосредственной близости от нее. Его пальцы, без раздумий, окунулись в мягкий шелк осенних волос, осторожно распутывая аккуратно заплетенную Иноуэ косу. Высвободившийся аромат ее прядей сладко защекотал нос Гриммджоу, навевая воспоминания о самой страшной и в тот же момент самой трогательной минуте в его жизни — когда обессиленная синигами так крепко прижималась к его груди в поисках поддержки, защиты и участия. Наверное, именно тогда Гриммджоу понял, что его чувства не протекали в каком-то одиночном потоке, а встретились с ответным течением, пускай еще только проклевывавшихся на поверхности ощущений. Тех предсмертных объятий Гриммджоу хватило, чтобы почувствовать, как Куросаки искренне и бесповоротно нуждалась в нем, а, значит, он правильно решил больше никогда не оставлять ее.       — Я всегда буду с тобой рядом… — Гриммджоу повторил вслух последние слова, сказанные им тогда же.       Губы Куросаки слегка изогнулись в улыбке, точно она услышала его, хоть это было и невозможно в ее странном состоянии комы. Гриммджоу осторожно прилег набок рядом с футоном и застыл взглядом на лице самого дорогого для него человека. Спокойная неброская красота ее была, точно успокоительное для душевных ран, и Секста, как последний эгоист, готов был часами смотреть на нее вот так, не дыша и не отводя голубых глаз. Что снилось ей в это время?.. Радовалась ли она или грустила в этих своих бесконечных снах?.. Видела ли она там его?.. Вспоминала ли его лицо, имя, объятия, как это делал он все это время без нее?..       — Так значит, я не ошиблась, — просияла Йоруичи и с подскоком запрыгала вокруг Кучики. — Малыш Бьякуя влюбился, и его ледяное сердце наконец-то дало трещину.       — Йоруичи, ты, как всегда, говоришь много чего лишнего и совершенно не по делу. — С непробиваемым видом заметил капитан. Он облокотился на ствол ближайшей сакуры и спрятал свои глаза в тень, отбрасываемую листвой в столь яркую лунную ночь.       — О, Бьякуя, какой же ты все-таки зануда! — Наклонила она голову набок. — Помнишь, я всегда говорила тебе, девушки не любят скучных мужчин. А Куросаки, тем более. Ее уставшей, смутной, угрюмой душе, наоборот, нужен человек, который сумеет ее подбодрить, развеселить, раззадорить.       Кучики хмыкнул:       — Тогда это точно не обо мне.       — Да ладно… — Подмигнула ему принцесса. — Я-то как раз прекрасно помню «другого капитана Кучики», когда он еще и не был капитаном.       — Да, было дело, — легкая улыбка загнула уголки тонких губ, но ненадолго. Серые глаза вновь приобрели привычный грустный оттенок и слились с цветом молочной ночи.       Аристократ устало запрокинул голову назад, ощущая приятную прохладность гладкой коры сакуры. Он помолчал, и потом бесцветно произнес:       — Я не нужен Куросаки Ичиго…       Йоруичи уставилась на Бьякую, так внезапно открывшегося перед ней, позабыв про всю свою былую колкость и холодность. Не иначе, как этому упрямцу и впрямь понадобилось поговорить с кем-то о том, что утяжелило его ледяное сердце еще сильнее…       — Эй, малыш! — Хлопнула его по плечу Йоруичи. — Кто дал тебе право сомневаться в себе?! Оценить по достоинству ухаживания самого прекрасного и самого честолюбивого капитана Готея 13 Куросаки уж точно сумеет. Она — умная девочка и…       — …хороший друг, — закончил за нее Бьякуя. Его взгляд мечтательно коснулся диска луны, в котором отобразился образ Куросаки. — Так уж случилось, но потребность в близком, понимающем ее с полуслова, друге оказалась в сердце Куросаки выше всяких условностей и превратностей судьбы.       — Ты намекаешь, что очутившийся рядом с ней Гриммджоу стал дорог ей поэтому?       Кучики горько усмехнулся, поджимая сразу же губы:       — Я не намекаю, а всегда говорю, что есть. — Вздохнул он и посмотрел на Йоруичи украдкой, боясь вызвать в ней ненароком оскорбляющее его гордость сочувствие. — «Гриммджоу», — вздохнул капитан, вновь пряча свое лицо в тени, — это то имя, которое Куросаки повторяет в своих снах…