Blue Strawberry

      — Ичиго! — Из-за стола выбежала Рукия и с силой врезалась в синигами, которую не видела… аж целых три дня! Та, еще выше обычного, трогательно взлохматила волосы миниатюрной шатенке, вжавшейся в ее тело.       — Рукия, рада тебя видеть!       — И мы! Заждались тут тебя совсем!       Ичиго робко обвела взглядом всех пожаловавших. Момо, стоявшая за капитаном Хитсугая и обнимавшая того за шею, смотрела на Куросаки, как и ее друг детства, с воодушевленным радушием. Они оба выглядели, как всегда, застенчиво-милыми, точно дети. Сидящие рядом Кира и Хисаги, напротив, казались более серьезными и глядели на временную синигами с нескрываемой растерянностью: они, единственные, кто не встречался с Куросаки после победы над Айзеном. Иккаку и Юмичика, как раз, успевшие пересечься с Ичиго в Обществе душ перед уходом, с оживленным интересом оценивали произошедшие в ней с той поры перемены. Девушкой она выглядела в их глазах непривычно хрупкой и оттого забавной, ведь в уме у них все еще хранились моменты лучших сражений бесстрашного крепкого рыжеволосого воина.       — Эй, Ренджи! Оглох что ли! — Рангику уже вовсю тянула за щеку красноволосого, а тот не поддавался. — Дай мне пройти к Хисаги!       Наиболее смущенный синигами из всей собравшейся компании вышел из оцепенения:       — Мацумото, чё ты так вечно орешь!       — А потому что нужно мозги иногда включать, а не отключать их, завидев очередную хорошенькую женщину! — Она демонстративно выставила грудь вперед, протискивая перед красным, как рак, Абараем свой внушительный бюст. Зря он сел с краю.       — Ой ты! На себя, что ли намекаешь? — Зажмурился он от невыносимо волнующего вида откровенно наряженной коллеги.       Рангику расплылась в хитрой кошачьей ухмылке и притянула Ренджи за подбородок:       — В этом зале, кроме как на Куросаки, ты больше ни на кого не пялишься.       — С ума сошла что ли?! — Чересчур быстро запротестовал лейтенант. — Я и Куросаки? Да знаешь, сколько мы вместе пережили?! Да она… Она… Как сестра мне почти что…       — Разве что почти… — с насмешкой подхватила подошедшая к нему Ичиго. — Прости, но Иссин, в отличие от Урахары, тебя не выдержит. Да и продуктов у нас столько нет, чтоб тебя прокормить! — «У нас уже есть незапланированный нахлебник, — добавила она про себя, вспоминая зверский аппетит Джагерджака. — Боливар не выдержит двоих».       — Что?! — Взревел Ренджи. — Да ты… на себя посмотри! Сама заказала себе целую груду мороженого! — Он непонимающе уставился на десерт перед собой и покрутил головой по сторонам: все уже что-то ели и пили. — Кстати, а когда это вы все успели…?       — Пока ты растекался по столу слюнями, глядя на Ичиго, — влепила затрещину парню Рукия и протиснулась со своим десертом между ним и столом, нарочно наступая ему на ноги.       «Блин, еще одна!» — Подумал Абарай, проклиная себя в который раз, что сел крайним: теперь все девчонки, вынуждены были пролезать к выходу и обратно мимо него, задевая его разными частями тела и вызывая массу неконтролируемых мужских желаний.       — Ренджи-кун, а можешь и меня пропустить тоже? — Серые глаза Иноуэ невинно хлопнули перед его носом, и она уже принялась пробираться дальше, но Абарай, уткнувшись взглядом в непомерный размер груди наклонившейся Иноуэ, мигом вскочил со своего места — подобной атаки он не выдержит.       — Слушай, Орихиме, садись сюда — на мое место, а я… Я сейчас еще стул принесу.       — Два стула, лейтенант.       Холодный пронизывающий до костей своим невозмутимым спокойствием и властной силой голос заставил спину красноволосого пробраться дрожью и согнуться. «Это, что, ему снится? Здесь не может быть капи…» Испуганные глаза Абарая встретились с гипнотическим взглядом уверенных безмятежных серо-стальных глаз.       — В чем дело, Ренджи? Ты словно призрака увидел? — Мирно полюбопытствовал Кучики Бьякуя.       — Тайчо?! А… В-вы, какими судьбами здесь?       — Это я пригласила брата, — сверкнула глазами Рукия. — Ты, что, против?!       — Я?! Боже упаси… Я так рад…       — Угу, — вмешалась Куросаки, — у тебя аж испарина выступила на лбу.       — Куросаки! — Рыкнул Абарай. — Нар-р-рываешься?       — Давай-давай, топай за тремя стульями — для своего дорогого Кучики-тайчо, для себя любимого и для меня еще в придачу!!!       — Да, Ренджи, и закажи мне чаю… — Невозмутимым тоном приказал капитан.       «Они что, сговорились из меня слугу делать?» — Бухтел Абарай, забирая и с трудом неся три дополнительных стула для прибавившейся в количестве компании. «Чай ему еще подать… А хаори не погладить?!»       — Да, вот еще что, Ренджи… Принеси-ка ты для Куросаки банановых тарталеток. Офицер Ханатаро расхваливал их нам только что… — Едва сдерживая нервную улыбку, скомандовал Кучики, видя закипавшее от негодования лицо своего лейтенанта. — Бананы — очень полезны для здоровья, — решил закрепить приказ аргументом.       — Хай, капитан!       — А мне — молочный коктейль! — Попросила Рукия.       — И пончиков, — заскулила Иноуэ.       — Ренджи… — Томно протянула Рангику, — раз ты все равно идешь за заказом, захвати и мне одну бутылочку саке.       — Мацумото… — Прорычал Хитсугая. — ты что, бухать тут собралась?!       — А что? — Она оглянулась по сторонам. — Вроде ж это не детское кафе?       — Широ-тян, — не нужно так волноваться, успокоила его Момо. — Хочешь, я схожу тебе за мороженком?       — Еще чего, — буркнул он в ответ, — не хватало еще, чтобы ты ходила. Ты и так еще не совсем выздоровела… — Тут Хитсугая метнул быстрый взгляд в несчастного Абарая, а затем переключился на собственного лейтенанта: — Она сходит! — Ткнул он пальцем в Рангику. — Итак, Мацумото, принеси-ка ты нам…       Ренджи и Рангику с трудом справлялись с грудой заказанной еды на целое полчище солдат, а не на десяток синигами. Они думали с облегчением, что если бы подобным аппетитом и наглостью отличались еще и их человеческие друзья, то от витрины до столика им бы пришлось сделать несколько ходок.       — А все проклятая Куросаки… Собралась она рассказывать, как докатилась до такой жизни… — Злился Абарай. — Ага! Жди!.. Теперь сидит и лясы точит с капитаном, без зазрения и совести!       Он бросил жадный взгляд на мило болтавших меж собой Ичиго и Бьякую, точно старых добрых знакомых, а не две совершеннейших противоположности. И как ей удалось так охмурить капитана, что тот, позабыв про свое презрительное отношение к миру живых, явился в Каракуру, одетый с иголочки, и с претензией на звание «первого шутника» этого вечера… Красноволосый вспыхнул еще сильнее.       Рангику хихикнула ему в ухо:       — По-моему, кто-то ревнует… Вот только кого? Своего капитана или своего друга?       — Подругу, мать ее… — Выругался Абарай, уже свыкшийся исправлять род и окончания в словах, относящихся к Ичиго. И надо же было случиться такому как раз на его веку. Жили себе в Сейрейтее не тужили, но тут — трах-бах — здрасьте, явилась Куросаки. Принимайте героя Общества душ! И то, что она совершенно несносная девчонка — никому нет до этого никакого дела!!!       — Ренджи, послушай совет… Просто порадуйся за нее. Пока можешь. Взгляни, какая сейчас она счастливая, что может видеть всех своих друзей, не только школьников, но и синигами… Скоро она лишится этого, утратив духовную силу…       — Можно подумать, мы не сможем являться к ней в гигае…       — Сможем. Вот только она больше никогда не сможет являться к нам. Никогда больше она не сможет быть частью всего этого. Не сможет бродить дорогами в Обществе душ. Не сможет заниматься тем, что любит, защищать, что ей важно, встречаться с теми, кто стал ей однажды так дорог… А ведь ты — тоже один из них.       Абарай переменился в лице: слова Мацумото медленно находили смысл в его понимании. Он вдруг посмотрел совсем по-другому на беззаботно улыбавшуюся рыжеволосую девушку рядом со своим капитаном и увидел в ней не бессменную в их жизни временную синигами, а едва уловимое марево, вот-вот готовое растаять на их глазах…       Мацумото похлопала приятеля по плечу:       — Дошло, наконец? Я рада. — Она ласково улыбнулась ему. — Иногда, ты такой тугодум, Ренджи. Но ты — замечательный друг. Так что иди, и делай то, что умеешь больше всего — весели ее и не ревнуй. — Она почему-то покосилась на Хисаги, все также преданно смотревшего на нее. — Просто люби ее, как друг, безмятежно и нежно… Порой это все, что нам остается делать, когда друзья исчезают или становятся частью кого-то другого.