Blue Strawberry

      Гриммджоу ушел. Как обычно, на рассвете, и Куросаки с жалостью провела ладонью по остывшей поверхности простыней. Кажется, только согревал ее теплом, заботой, пониманием, а теперь вместо любимых объятий ее сковывали холод, одиночество и безысходность. Ичиго уперлась в потолок пустым взглядом, привычно проверяя наличие своей реяцу в руках. С каждым днем ее ощущение становилось все менее заметным, но сегодня… Нет, и этот день еще не был тем последним, когда по ее телу забежит вновь лишь обыкновенная кровь и человеческое тепло.       Она заметно выдохнула. С долей облегчения и успокоения. Эх, нужно было заканчивать с этим, пока еще у нее имелось с чем сравнивать. В конце концов, ее жизнь не остановится с потерей сил синигами, верно? Да и мир проводников душ от этого никуда не исчезнет. Так было до нее и так будет после. Просто теперь «герой Общества душ» станет соприкасаться с ним реже, а, точнее, больше никогда.       «Никогда» — страшное слово, но ведь и его можно было обойти? Настанет час и ей больше никогда не повстречать на своем пути Бьякую, Рукию, Ренджи… Но ведь ее друзья могли видеть временную синигами и даже навещать ее изредка, воспользовавшись гигаем, да и она, пожалуй, могла не терять с ними связь через Урахару и Йоруичи… Придет время, когда она осознает, что никогда не сможет больше защитить своих родных и друзей… Но ведь все они — отец, Исида, Иноуэ и Чад — могли позаботиться и о себе, и о своих близких собственными силами. Однажды, когда все закончится, ей никогда больше не удастся вновь ощутить приятный вес Зангетсу в своих руках, чтобы броситься с ним в очередную битву. Но кроме сражений, ведь было же еще много увлекательных занятий, куда более подходящих для обычного человека и… просто девушки.       Обычный человек. Просто девушка. Без сил. Без прошлого. Без цели.       Рыжеволосая сглотнула, но не заплакала — по крайней мере, на это сил у нее хватит. Она не привыкла раскисать, не привыкла опускать руки, не привыкла падать духом и отчаиваться. И все это также могло произноситься с оговоркой «никогда». Ичиго потянулась за телефоном на ее столе и всмотрелась на экране в яркое фото рыже-голубого улыбавшегося двойного счастья: существовало еще одно правильное «никогда». Гриммджоу. Она больше никогда не станет огорчать его и, если ее любимый арранкар хочет, чтобы она улыбалась и… жила дальше, то она сделает это. Научится, ведь она всегда была способной. Научится, просто по той причине, что он всегда будет с ней рядом и это самое главное обстоятельство, которое помогало ей смириться со своей участью.       Внизу, на кухне, привычно стал нарастать шум. Часы на стене показывали девятый час утра, а, значит, ее домочадцы стали собираться на завтрак. Не весть почему проснувшаяся так рано, старшая дочь Куросаки не хотела спускаться к родным, глядевших на нее с опостылевшим ей жалостливым пониманием на лице, но… еще больше ей не хотелось оставаться здесь, в комнате, одной. «Даже Кон и тот куда-то смылся…» — Ичиго закрыла ящик в столе, в котором львенок обычно спал. После исчезновения Нозоми, эта душа вела себя до необычайности тихо, смирно и даже тактично… Стоило Джагерджаку только заявиться в комнате его хозяйки, как зверушка без лишних слов удалялась, оставляя Ичиго искренне изумляться, когда и каким образом этим двоим удалось достичь такого общего понимания?       С первого этажа донеслась какая-то усилившаяся возня и, Куросаки, шумно вдохнув и выдохнув, встала с кровати. Одевшись, она неспешно принялась спускаться вниз, все же зевая на ходу. Сладко выспаться без Гриммджоу теперь было сложно, в особенности, когда они провели столь замечательный отпуск. Наверное, именно по этой причине они пришли к общему мнению, что нужно было переезжать из этого «дурдома» Куросаки, в котором не только хозяев хватало с лихвой, так еще и в любую минуту могли заявиться незваные синигами, наглые пустые и бесцеремонные призраки.       Ичиго лениво зашлепала босыми ногами по татами чрез гостиную и уже занесла ногу через порог кухни, как ощутила нутром, даже не остатками реяцу, нависшую над ней угрозу, причем с противоположных боков. Рефлексы борца сработали мгновенно и ее кулаки врезались сразу в две опасности, коварно подстерегавшие ее по обе стороны.       — А-а-а-й, доченька!!! — Простонал слева Иссин, съезжая по стене. — За что ж ты так папу?       — Кур-р-росаки! Мать твою?! Чё за дела? — Рыкнул Секста справа, согнувшись пополам на полу. — Мы же тебя тренируем!       — Нечего меня тренировать, — передёрнула она плечами и похрустела пальцами в кулаках. — Даже без реяцу я в состоянии надрать вам обоим задницу!       — О, Масаки! — Отец семейства незамедлительно прислонился к плакату почившей жены и залился слезами. — Наша дочка уже совершенно самостоятельная и все такая же сильная.       — Сильная… — Фыркнула Ичиго: никакая она не сильная, просто уроки карате и спарринг с Тацуки это незаменимая вещь для самообороны, особенно, когда на тебя нападают такие здоровяки, как Иссин и…       — Погоди-ка. — Опомнилась девушка. — Гриммджоу??? Что ты тут делаешь?! — Изумлённо обвела она взглядом кухню и всех присутствующих: отец, сестры, даже Рукия, остановившаяся у них, все были здесь и при всем при этом явно адекватно воспринимали присутствие ее парня-арранкара непосредственно в этом доме и в столь недвусмысленно ранний час.       — Я тоже рад тебя видеть, детка, — кисло усмехнулся Джагерджак, вправляя сломанный нос собственному гигаю: кто там утверждал, что у Куросаки не осталось сил? Мелкая? Ее бы на его место? А еще этот папаша с дурацкой идеей проверить реакцию Ичиго на опасность… Секста недовольно застонал, поднимаясь с пятой точки, на которую приземлился, отброшенный не хилым ударом своей «слабачки».       — Мы застукали его, когда он подъедался в нашем холодильнике. Не прошло и «полгода», как стало ясно, что все запасы сжирает этот кошак, а не наш папаша.       — Карин? Я? — Возмущенно крякнул Иссин, который, в свою очередь, полагал, что это растущий организм Ичиго и ее тающая реяцу опустошают разом и их холодильник, и его кошелёк.       — Прости, — развела руками темноволосая двойняшка, — я не ожидала, что в нашей семье завелся еще один проглот!       — Умолкни, малявка! — Крикнул на нее арранкар.       — Эй, я ничего и не говорила, — хлопнула глазами Кучики.       — Да не ты, блин! Ты — мелкая, а она — малявка!!! Мне что имена еще ваши запоминать? — Голубоволосый Король Пантер демонстративно скрестил руки на груди.       — А почему бы и нет, Гриммджоу-сан, — приласкалась к нему Юзу и, обхватив того за локоть, повела усаживать за стол. Сейчас крошка-двойняшка напоминала не иначе как укротительницу тигров, взявшую разъяренного зверя за поводок. Появившаяся перед Пантерой дымящаяся тарелка чего-то вкусного вмиг расслабила его напрягшееся лицо, смягчила взгляд и вызвала нарастающую улыбку.       — Юзу! Это уже третья порция! — Возмущенно уставилась на сестру Карин.       — Ну, и что? Я приготовлю еще, — улыбнулась девочка, — мне несложно. — Она казалась счастливой, что хоть кто-то в этой семье теперь мог оценить ее кулинарные способности по достоинству, съедая все без остатка. — Вкусно, Гриммджоу-сан? — Улыбнулась она мягко и погладила того по голубоволосой шевелюре, точно огромного кота.       — Спрашиваешь еще? М-м-м, объедение! Юзу-у-у, ты — моя спасительница!       У всех на этой фразе глаза полезли на лоб или только со старшей Куросаки это приключилось? Таки только с ней. Рукия лишь нервно хихикала. Карин, хоть и пускала молнии из глаз, но арранкара ничем тяжелым по голове не огрела. Юзу — так та вообще пылинки сдувала с главного едока. Ичиго покосилась на Иссина, но с тем было все понятно и без слов: за спасение своей дочери, он готов был еще и плакат с Секста Эспада заказать, чтобы и на него молиться. Куросаки озадачено почесала затылок. Почему все с ним ведут себя так… развязно-спокойно? Неужели этот харизматичный «котяра», действительно, покорил всю ее семью?       — А ты, сестричка? — Отозвалась тут Юзу. — Садись скорее тоже к столу. И ты, папа, давай! — Маленький кулинар запорхала вокруг стола, расставляя для всех приборы и раскладывая по тарелкам приготовленные ею вкусности. — Ну, вот, — присела она и, умиленно прижав ручки к лицу, заключила, — наконец-то у нас состоится завтрак в большом и тесном кругу семьи!       Карин аж поперхнулась, на что сидящий рядом Гриммджоу, не жалея сил, врезал ей меж лопаток.       — Эй, идиот?! Ты чего творишь-то?!       — Спасаю свою родственницу, — ехидно сузил глаза Джагерджак и улыбнулся широченной улыбкой: — Слышала же? Мы теперь одна большая тесная семья, сес-три-чка!       Для пущей наглядности он закинул ей руку на плечо, но Карин не заставила себя ждать и ответила новоявленному «братцу» в присущей ей «нежной» манере — замахнулась палочками для риса прямо в наглые и бесящие ее до безумия голубые глаза. Однако реакция арранкара и в гигае была неплохой, а потому он с легкостью увернулся, а вместо него палочки воткнулись в неведомо откуда возникшего духа позади.       — А ты что тут забыл?! — Карин с брезгливостью вытащила прибор из прозрачного облака.       — Э-э-э??? — Вскинула брови Ичиго. — Карин, ты о чем это?       Гриммджоу с Рукией переглянулись и шальная улыбка мигом сползла с лица Джагерджака. Иссин перевел взгляд со старшей дочери, непонимающе пялящейся в пустоту перед собой, на довольно четкого призрака за спиной двойняшек.       — А-а, ты его не види…       Карин резко заехала ногой отцу в коленку, отчего тот взвыл, мигом забывая не только то, что хотел сказать, а и собственное имя.       Неловкая пауза зависла в воздухе и каждый не решался подать голос, чтобы озвучить то, что произошло. Нужно было что-то придумать поскорее, чтобы сменить тему.       — А давайте куда-нибудь вместе все сходим? — Предложила вдруг Рукия. — Да. Моё задание в Каракуре явно подходит к концу, и, наверное, завтра я уже покину ее.       — Завтра? — Брови Ичиго непроизвольно взметнулись вверх. Разве ее подруга здесь не до конца ее потери сил? Куросаки отчетливо слышала еще слабенькую реяцу в своих руках, так почему же брюнетка заторопилась уйти? — Что-нибудь случилось, Рукия? — Что-нибудь должно было обязательно случиться, иначе это могло означать только то, к чему временная синигами так долго готовилась, но никак не хотела принимать так быстро.       — Ну, что ты, — криво ухмыльнулась Кучики, изо всех сил стараясь скрыть огорчение и досаду. — Просто дела в отряде. Капитан Укитаке уже заждался меня, ведь я и так застряла здесь на две недели.       — Точно, — кивнула Ичиго. — Тогда… Может, пойдем в кино, — пришла внезапная догадка в ее голову. — Ты ведь никогда не была в кинотеатре, верно?       — Нет, — покачала головой Рукия и осклабилась: кажется, ее подруга ничего не заметила.       — Отличная идея, доченька… — Подал голос все еще скрученный Иссин. — Тогда сходим всей семьей. — Карин и Гриммджоу протестующе посмотрели на него, но бывший капитан синигами бросил твердый однозначный взгляд в ответ: иногда Иссин мог казаться неумолимым и умел внушать безропотную силу.       — Ну, как тебе? Понравилось? — Допытывалась светящаяся от восторга Рукия, со стерео-очками на голове и все еще прижимавшая к себе огромное ведро попкорна, когда вся «семейка» Куросаки высыпала из кинотеатра на улицу. Несмотря на поздний вечер, лето дарило приятное тепло и свежесть, и они решили пройтись домой пешком.       — Главное, что тебе все понравилось, — ответила Ичиго, про себя отмечая, что картина-то оказалась и не особо интересной, а сопевший ей на ухо уснувший Пантера и вовсе не дал возможности сосредоточиться на фильме. Потом арранкар, правда, проснулся, но, так и не проявив интерес к кино, стал откровенно распускать руки у нее под майкой, отчего рыжая, в принципе, уже не могла наблюдать за происходящим на экране.       Собственно, это было и не важно. Куросаки мягко улыбалась, радуясь, что могла хоть что-то приятное сделать для Кучики на прощание. Они столько лет были вместе, а вот таких вот милых обыденных моментов, у них случалось так мало. Пачка сока, шоу Дона Канодзи, каток, теперь кинотеатр… Ей столько еще интересного хотелось показать этой миниатюрной синигами, чтобы вместе с ней и самой приобщиться к маленьким радостям человеческой жизни, от которых она отвыкла в бесконечных сражениях в иных мирах.       — Здорово жить вот так… — Рассеянно проронила Рукия, окидывая взглядом всю семью и друзей, мирно возвращавшихся домой. — Простой и размеренной жизнью.       — Наверное, — усмехнулась рыжая, соглашаясь, что, возможно, она и полюбит такую спокойную обстановку. Но стоило передатчику в кармане Кучики только издать первый сигнал, как рефлексы воина мигом побороли ее стремления зажить обычным человеком. — Пустой! Я разберусь! — Куросаки выхватила из кармана свое удостоверение и… Джагерджак только успел подхватить ее тело, взбешенно наблюдая взмывшую ввысь фигуру в черном шихакушо с огромным занпакто за спиной.       — Ичиго! — Кучики схватилась и себе за гиконган, роняя ведро с поп-корном на тротуар.       — Ксо!!! Да когда же это закончится! — Выругался Гриммджоу и, забыв дома переданные ему шляпником пилюли для выхода из гигая, не придумал ничего лучшего, как выхватить Кона из рюкзака на спине «Чаппи» — души-заменителя Рукии.       — Джагерджак, скотина! — Завырывался тот. — Я не позволю тебе совать в мой рот свои паль…       Арранкар мгновенно исчез в сонидо в погоне за двумя проблемными синигами, оставляя оторопевшую модифицированную душу вместо себя в чертовски привлекательном, мускулистом, сильном мужском теле. Кону в пору было бы порадоваться, если бы его к месту не пригвоздила тревожная ноша в руках.       — Сестренка… — издал он тоненьким голоском, прижимая безвольное рыжеволосое тело девушки к себе покрепче: он будет, как всегда, охранять его и беречь, чего бы это ему не стоило.       Иссин с грустью посмотрел на представшую душещипательную картину: совершенно не жалевшая себя его девочка в крепких руках готового до конца жизни оборонять ее сильного юнца. Это был монумент вселенской жертвенности и любовной интимности. И сейчас Кон в теле Сексты Эспада, как и пустая оболочка его дочери у него в объятиях, здесь вовсе были ни при чем. Это все соответствовало их душам. Бывший капитан поднял голову в ночное небо, чувствуя отдаленные вспышки слабой реяцу и стремящейся к ней молнией силы: «Да, Гриммджоу Джагерджак, теперь я понимаю, что могу отпустить Ичиго с тобой…»       «Блин, Кур-р-росаки, сколько же ты будешь мучить себя…» — Пантера одновременно гневался и терзал себя, беспокоясь за свою неуловимую и неугомонную любимую женщину. Он уже проклял сотню раз все силы на свете, а с ними и всех синигами, долгом которых было это чертово неблагодарное и опасное занятие — борьба с пустыми. Сексту не напрягал тот факт, что он бы лучше сам перебил всех своих бывших сородичей, лишь бы только удержать бессильную Ичиго на месте. Но она, как на зло, вместе с мелкой Кучики, всю эту неделю только то и делали, что лезли на рожон.       Знай он с первого же дня по их возвращению с морского отдыха, что ее сил настолько критично не хватало справиться даже с самым обычным монстром, и это не с адьюкасом или гиллианом, то не отошел бы от нее ни на шаг. Бросил бы все — и поиски работы, и поиски жилья для них, и подготовку к отъезду — лишь бы защитить ее в столь шокирующем противоестественном для воина состоянии.       Зачем? Зачем она шла на поводу у своих воспоминаний и норовила что-то кому-то опять доказывать? Или кого-то от чего-то спасать в миллионный раз? А как же она сама? А как же он? Как же они, если с ней что-то случится, а он не поспеет оказаться с ней рядом?       «Ксо!!! Я же обещал, обещал ей, что буду с ней всегда!!! Даже, когда она спит, даже, когда не видит меня, даже, когда я сам нахожусь от нее далеко, я всегда стараюсь следить за ней и быть с ней рядом всем сердцем и мыслями. Почему же у меня не получается вовремя удержать ее?.. От опасности. От угроз. От смерти… Неужели я настолько ничтожен и несостоятелен, что не могу уберечь одну-единственную душу, ведь на другие мне толком и вовсе наплевать…»       Голубые глаза выудили двух синигами в лунном сиянии на одной из крыш. Одна поддерживала другую и та, даже не пытаясь передвигаться самостоятельно, покорно перебирала воздух ослабшими ногами по воздуху, безвольно таща в своей поникшей руке отяжелевший в сотни раз огромный тесаковидный занпакто.       «Кур-р-росаки! Неужели я опоздал?!» — Гриммджоу бросился к ним.       — Оставь меня, Рукия, — умоляла рыжая девушка миниатюрную брюнетку, — я только мешаю тебе…       — Не говори глупостей! — Сердито буркнула Кучики, крепче прижимая к себе тело подруги и продолжая перескакивать с крыши на крышу. — Как ты можешь говорить такое! Дурочка! — Они остановились и она посмотрела в лицо сомневавшейся Куросаки. — Если тебя ранят, я помогу, если не сможешь идти, я прикрою, если тебе будет больно, я разделю твою боль… Мы же напарники, Ичиго, мы ведь друзья!!!       — Верно… — Оказался за спиной синигами и арранкар. — Детка, прекрати делать все сама, ведь я… — Секста непроизвольно покосился на мелкую брюнетку и кисло улыбнулся, исправляясь: — Ведь мы… Мы все вместе, и ты — не одна.       — Хорошо… — Улыбнулась ему в ответ Куросаки. С ссадинами на лице и страшной тупой болью в теле, она попыталась выглядеть в его глазах как можно беззаботнее, как можно сильнее, той, которую он привык ее видеть, той, которую он сумел полюбить.       — Пустой приближается… — Оглянулась Кучики и собралась броситься в атаку, но Ичиго удержала ее за руку.       — Прошу… Рукия. Гриммджоу. Помогите мне… Чтобы я… сама… в последний раз…       Пантера кивнул:       — Ты сможешь затормозить его? — Спросил он у младшей Кучики.       — Да. Без проблем.       — Тогда действуй, а я перенесу Куросаки… — Джагерджак подхватил свою девушку на руки и направился за исчезнувшей в сюнпо Рукией на звук раздающегося в ночной тиши рева.       — Гримм-джоу, — тяжело выдохнула ему в шею рыжеволосая, — со мной все хорошо.       Он слышал, как ее прерывчатое дыхание отдавалось пульсом на вспотевшей от перенапряжения шее. Врать удавалось с трудом, как и сдерживать недюжинное волнение.       — Конечно, с тобой все хорошо, — приказывая своему голосу не дрожать, Секста едва проговорил это своим обычным твердым рыкающим тоном. — Просто считай, что сегодня мы работаем на пару. Обычная синигами и обычный арранкар в несколько необычной охоте на пустых… — Прижался он холодеющими устами к горячей рыжей макушке. — Все в норме!       — Танцуй, Соде но Широюки! — Миниатюрная Кучики в сравнении с показавшимся громадным монстром плавно заскользила белоснежно-серебристой катаной по воздуху. Джагерджак и Куросаки приземлились просто за ее спиной. Как щит. Как поддержка. Ведь друзья и ей были нужны тоже. — Второй танец, Хаккурен!!! — Окутав льдом ноги чудовища, она кивнула своей самой лучшей подруге: — Давай, Ичиго, теперь твой черёд.       — Что ж, приступим… — Временная синигами крепко сжала в руках рукоять верного Зангетсу, поднимая его перед собой, борясь против дрожи в плечах. — Ну, же, приятель, не подведи меня… — Она принялась собирать в себя все остатки реяцу, окружая себя золотистым свечением и вкладывая всю его яркую буйную мощь в свой… последний удар: — Гетсуга Теншоу!!!       Попавший в ледяную ловушку Пустой, неспособный увернуться, принял сокрушительную атаку в упор и рассыпался в прах. Зангетсу звонко воткнулся острием в асфальт на дороге, и Ичиго, облокотившись на него, уронила голову на руки, тяжело переводя дух.       — Ичиго! — Обеспокоенно вскрикнула Кучики.       — Все хорошо, — подняла та лицо и слабо улыбнулась. Хорошо знакомые, крепкие руки, такие родные и такие желанные, повернули ее и вжали в иную спасительную горячую опору. — Гриммджоу… — Прошептала синигами, роняя занпакто из рук.       — Ичиго! С тобой все в порядке?! — Кучики не отставала. — Черт, зачем ты била в полную силу?!       — Потому что она не может иначе… — Секста поднял за подбородок любимое лицо и прижался лбом к рыжей челке. — Моя упрямая временная синигами всегда поступает по-своему… — Он коснулся губами ее горевшего чела. — И что бы ни случилось, она никогда-никогда не изменится… Как и я, поклявшийся всегда быть с ней рядом.       Из карамельных глаз, цеплявшихся за голубой свет, за эту лучшую жизнь с ними, пролились по покрасневшим щекам горячие слезы истинного счастья и долгожданной уверенности в завтрашнем дне.       — Гриммджоу, ты…       — Я люблю тебя, — погладил он ее по щеке, утирая слезы, — моя глупая неугомонная слабачка.