Вкус янтаря

— Мари! Ты проспишь завтрак! Мари-Виктуар резко просыпается. Хотя выясняется, что это ей только кажется, что резко. — Что с тобой? Я уже десять минут тебя тормошу! — раздраженно говорит Бекки. — Из-звини, — рассеянно бросает Мари и рывком садится в кровати. — Сладкий сон снился? — уже без раздражения улыбается подруга. — Что-то вроде того, — усмехается Мари-Виктуар. В этот короткий миг после пробуждения она пока еще очень четко помнила свой сон. И она хотела бы запомнить его навсегда. Но разве возможно это, ведь сны — такая непостоянная материя… — Прости, что я больше заботилась о том, чтобы твой желудок не издавал жуткие звуки на Трансфигурации, чем о твоем сладком путешествии в мире грез, — Бекки лукаво улыбалась. — Прекрасный принц тебе снился? — С чего ты взяла? — немного смутилась мисс Уизли. — У тебя лицо такое… — девушка пыталась подобрать выражение, — мечтательное. — Да? — Мари быстро вытащила из своей тумбочки маленькое зеркальце. Она придирчиво осмотрела свое отражение. — Тебе кажется, — был ее вывод. — Оно у меня просто заспанное. — Ой! Слушай, Мари, я тебя, пожалуй, не дождусь! — вдруг вспомнила Бекки. — Мне еще надо в библиотеку заскочить: мадам Пинс просила меня обязательно вернуть сегодня ту книгу, которую мы с тобой брали, чтобы написать эссе. — Не волнуйся, встретимся в Большом Зале, — ответила Мари-Виктуар. Когда дверь за подругой закрылась, прежде чем приводить себя в порядок перед новым днем, девушка вновь легла на кровать и на несколько секунд закрыла глаза. Она снова и снова прокручивала в памяти начинавший уже стираться, рассыпаться на детали, сон. Но удержать его не могла. * * * С Тедди Люпином они столкнулись прямо в дверях Большого Зала. — Привет! — робко сказала Мари-Виктуар, чувствуя, как на губах у нее непроизвольно появляется по-детски счастливая улыбка. — Привет, — ответил он. — Тоже опаздываешь на завтрак? — Есть немного. Как странно… Она не знала, как начать разговор. Мимо них туда-сюда сновали беспокойные ученики: кто-то тоже опаздывал на завтрак, а кто-то уже спешил на уроки. Кажется, они немного загородили проход. — Привет, Тед! — рядом остановилась Сара Миллер. Мари-Виктуар поморщилась, а Сара неожиданно обернулась к ней: — Кстати, Уизли, тебя там ждет сюрприз! — она кивнула в сторону зала. — Какой еще сюрприз? — сердито спросила Мари-Виктуар. — Сама увидишь, — усмехнулась Сара. Мари посмотрела на Теда. — Встретимся вечером, — напомнил он. Она улыбнулась. Конечно, ей совсем не хотелось оставлять его в обществе Миллер, но его слова стали ей порукой, что ничего страшного из этого не случится. Мари-Виктуар вошла в Большой Зал и направилась к гриффиндорскому столу. Оглянувшись через несколько секунд, она увидела, что Тед уже отделался от Сары и тоже шел к своему месту. Несмотря на то, что завтрак уже подходил к концу, и соседние столы уже практически пустовали, гриффиндорцы почти в полном составе оставались на своих местах. Многие повернули головы в сторону пришедшей Мари-Виктуар, которая, наконец, поняла, что имела в виду Сара Миллер под словом «сюрприз». На столе, точно напротив места мисс Уизли, лежала охапка белых роз. Цветы были великолепны. Отборные крупные цветки на длинных побегах. Их нежные бутоны с легким кремовым отливом на лепестках источали глубокий волнующий аромат. Мари-Виктуар насчитала семнадцать цветков. — Поклонник выходит из тени, — заметила Бекки, протягивая Мари традиционно прилагавшуюся к цветам записку. Девушка машинально ее развернула. « По одной легенде, роза впервые расцвела, когда из волн моря выходила на землю богиня любви Афродита. Едва она вышла на берег, как хлопья пены, сверкающие на ее теле, стали превращаться в белоснежные розы. Ты совершенна, как эти совершенные цветы». Мари-Виктуар сложила записку, села за стол и решительно отодвинула от себя розы. Она уже решила для себя, что никакие цветы ей не нужны. — Не поняла? — высказалась Бекки. — Розы! Тоже мне невидаль! — демонстративно фыркнула Мари-Виктуар. — Вот если бы этот поклонник принес мне васильки из Запретного леса, — те, которые охраняют кентавры, — может быть, я бы еще и удивилась. Кстати, васильки прекрасно подошли бы к моим глазам! С этими словами она, как ни в чем не бывало, принялась за остывший завтрак. Гриффиндорские девушки смотрели на нее с озадаченными выражениями на лицах. * * * Впрочем, розы она все-таки забрала. Поставила в вазу рядом с остальными цветами. Не оставлять же их на столе в Большом Зале, чтобы, Мерлин упаси, достались какой-нибудь Саре Миллер! Только вазу пришлось размножить с помощью «Геминио»: семнадцать роз туда уже никак не помещались. — Чем ты недовольна, Мари? — спросила у нее Эмми Литтл, с откровенной завистью глядя на расставленные на маленькой тумбочке цветы. — Я их не заказывала, — равнодушно произнесла мисс Уизли. — Что ты за человек такой! — возмутилась на это раз Оливия Фишер. — Этот таинственный поклонник так старается! Ты только подумай, сколько денег он уже на тебя потратил! И сколько, наверное, потратит еще… — С какой стати меня должны волновать его деньги? — поморщилась Мари-Виктуар. — И вообще, надеюсь, он слышал или ему передадут мои слова за завтраком. Они означали, чтобы мне его цветы не нужны. — Ну и задачку ты ему задала! — Это не задачка, это откровенный «от ворот поворот», — усмехнулась Оливия. — Да, вряд ли кентавры сильно обрадуются, если какой-то волшебник заявится к ним и попросит у них порвать цветочков на их пастбище, — заметила Анна Адамсон. — Всем известно, что магов они, мягко говоря, не жалуют. — И что? — вмешалась Бекки. — Кентавры ведь разумные существа. Уверена, с ними можно договориться! — Даже если и так, для этого надо зайти глубоко в Запретный лес, — ответила ей Эмми. — Вряд ли ради каких-то цветочков нормальный человек на это решится. Тут ответить было действительно нечего. Мари-Виктуар в дискуссии не участвовала. Мысли ее были заняты совершенно другими проблемами. Точнее проблемой по имени Тедди Люпин. Весь день она не могла дождаться вечера. Еле высидела на уроках, которые, словно назло, тянулись невероятно долго. И вот вечер наступил, давно закончился ужин, и все разошлись по своим гостиным. Через полчаса она уже сидела в кресле, совершенно готовая к выходу. Он пришел, как и обещал. Но что он сказал? «Извини, Викки! Сегодня ничего не получится. Появились срочные дела. Еще раз — извини». И все. Он ушел. Мари-Виктуар осталась стоять в коридоре, чувствуя себя так, словно получила отставку. Потом она долго и бесцельно бродила возле портрета, вспоминая виноватое выражение его лица и избегающие ее взгляда глаза. Может, и правда срочные дела? Но почему тогда не рассказать ей? Объяснений его поведению не было, и девушка чувствовала себя обманутой и несчастной. От недавней эйфории не осталось и следа. Она вернулась в гостиную, скинула мантию и поднялась в спальню. Села на кровать, принялась за чтение конспекта по истории магии, игнорируя беспокойные взгляды Бекки. — Хочешь, я схожу к Майку, спрошу, что произошло? — Бекки вытребовала с Мари рассказ о случившемся и теперь смотрела на нее с сочувствием, граничащим с жалостью. — Нет. — Я все-таки схожу. — Зачем тогда спрашиваешь? — раздраженно проворчала Мари-Виктуар. Бекки вернулась примерно через полчаса. — Майк говорит, что понятия не имеет, куда на ночь глядя отправился Тед. — На ночь глядя? — переспросила Мари-Виктуар. — Его что, нет в замке? — Похоже на то. Теперь она уже перестала обижаться и начала волноваться. Отправился куда-то, никому не сказав? Что за таинственное дело? А вдруг ему дали какое-нибудь опасное поручение из Аврората? При этом из головы у нее как-то вылетело, что он еще ученик Хогвартса, и никаких аврорских заданий не может получать в принципе. Она была даже готова спуститься к Главному входу и ждать его там, если бы Бекки ее не отговорила. В итоге весь вечер Мари-Виктуар просидела у окна, вглядываясь в затянутые сумерками очертания прилегающих к школе территорий, а где-то к середине ночи абсолютно четко поняла, что окончательно и бесповоротно по уши влюблена в Тедди Люпина. * * * Она проснулась от того, что ее шея катастрофически затекла, и обнаружила себя сидящей на стуле у окна. Оказывается, она так и заснула, лежа головой на подоконнике. На щеке обнаружился предательский отпечаток подложенной для удобства руки. Еще не было шести, и Мари-Виктуар решила доспать остаток времени на привычном месте. Лежать в кровати оказалось настолько удобно, что она тут же заснула беспробудным сном. В результате, она снова опаздывала на завтрак. И Бекки опять убежала без нее, обещая отложить для нее самые вкусные блюда. Утром Мари-Виктуар стала воспринимать все гораздо спокойнее, и была совершенно уверена, что встретит Теда Люпина на завтраке. Если бы дело, о котором он упоминал, было хоть сколько-нибудь опасным, он бы не простился с ней так сухо. И уж точно сообщил бы о нем друзьям. Бежать, на ходу застегивая мантию, было не в привычках Мари-Виктуар Уизли, вейлы в четвертом поколении, и в Большой Зал роковая красотка Хогвартса вошла уверенной спокойной походкой. Она по привычке ловила на себе как всегда многочисленные взгляды, сделав вывод, что последствия сна в неудобном положении все-таки не отразились негативно на ее внешности. И все же, проходя к столу своего факультета, она отметила, что восхищенных взглядов уж как-то подозрительно много. Подойдя к своему месту, она тут же поняла в чем дело. Кажется, ее преследовало дежавю. На столе снова лежали цветы. На это раз васильки. — Только не говори, что ты их не заказывала! — саркастически заметила Эмми Литтл. — Когда я пришла, они уже тут лежали, — добавила Бекки. — Я спросила ребят — никто ничего не видел. Гриффиндорцы дружно покивали головами. — Похоже, ты кого-то очень сильно зацепила, — сделала вывод Эмми. — Либо этот твой поклонник совсем чокнутый. — Или и то, и другое, — поддакнула ей Бекки. А Мари-Виктуар не знала, что и думать. Кроме того, поглядев на хаффлпаффский стол, она нигде не увидела Теда Люпина. Внутри у нее все похолодело. В этот момент ворвалась запыхавшаяся Оливия Фишер. — Девочки! Вы должны это видеть! Быстрее! — она кинулась к Бекки и Мари-Виктуар, схватила их за края мантий и потащила за собой. Девушки недоуменно переглянулись, но все же позволили Оливии вывести себя из-за стола. — Быстрее! — повторила она, и все трое выбежали из Большого Зала. Оливия мчалась вверх по мраморной лестнице. Бекки и Мари-Виктуар, все еще ничего не понимая, следовали за ней. Кроме «Быстрее! Быстрее!», ничего существенного она не говорила. — В чем дело, Оливия? Куда мы бежим? — поинтересовалась Бекки. — Вы только простите меня, но я просто не могла удержаться! — быстро обернулась она. — Когда я его увидела, я сразу поняла, что мне совершенно необходимо за ним проследить, — тяжело дыша, говорила она. — Я бы даже внимания на него не обратила, если бы не цветы… Он нес цветы! Теперь понимаете?!. Вот только какие, я не разглядела... Что-то сиреневое… Да, ладно, сейчас сами все увидите! — Что происходит, Оливия? Ты можешь говорить яснее?! — рассердилась Бекки. — Какие еще опять цветы?! Но Оливия, казалось, ее не слышала и продолжала: — А когда он пошел в Западную башню, я сразу все поняла!.. Это он, девочки! Точно он! Быстрее, пока он еще там! — Так мы бежим в совятню? — спросила Бекки. Сердце Мари-Виктуар забилось еще быстрее, хотя при таком безумном беге, казалось, что быстрее уже некуда. Цветы, совятня.… Неужели они сейчас раскроют тайну загадочного поклонника?.. Они уже пронеслись по винтовой лестнице и стремительно ворвались в совятню. Стоящий там парень как раз привязывал к лапе одной из школьных сипух большой бумажный сверток. На шум он обернулся. Мари-Виктуар с изумлением узнала Майка Фостера. — Ага! Попался! — торжествующе закричала Оливия. — Ну-ка показывай, что у тебя в посылке! Цветы? Я видела, что цветы! Отпираться бесполезно! — Кому ты собирался их отправлять? — подозрительно спросила Мари-Виктуар. — И как это понимать? — нахмурив брови и скрестив на груди руки, сказала Бекки. — Да что вы на меня напали?! — закрываясь от них испуганной совой, Майк попятился к стене. — А зачем ты каждый день отправлял Мари-Виктуар цветы?! — наступала на него Оливия. — Не отправлял я ей никаких цветов! — возмутился Майк. — Мне, вообще-то, ты нравишься! — заметил он, обращаясь к Бекки. — Очень рада слышать, — прохладно заметила Бекки. — Но что тогда означает все это представление? — она показала на сверток. — Да, это я собирался отправить Мари-Виктуар. — Я же говорила! — с победоносным видом воскликнула Оливия. — Но это не то, что вы подумали! — поспешил оправдаться хаффлпаффец. — Бекки, помнишь, ты еще в понедельник говорила мне, что Тед и Мари-Виктуар, похоже, питают друг к другу нежные чувства? — Ты говорила с ним обо мне и Теде?! — Мари-Виктуар ошарашенно смотрела на подругу. — При чем тут это? — Бекки недоверчиво поглядела на Майка, не обратив на возмущение мисс Уизли ни малейшего внимания. — По поводу Теда ты права. Даже больше. Это его проделки с цветами. — Что?! — одновременно вскричали все три девушки. Сердце Мари-Виктуар провалилось куда-то в пятки. — И ты все время знал и молчал?! — возмутилась Бекки. — Он взял с меня слово никому не рассказывать. Но когда после этих дурацких слов (он кинул осуждающий взгляд на Мари-Виктуар), Тед вчера вечером отправился в Запретный лес… — Куда отправился?! — В Запретный лес. — Ты же сказал мне, что не знаешь, где он?! — яростно прошептала Бекки. — Он взял с меня слово, — повторил Майк. — Короче, я понял, что дело зашло слишком далеко. Сам он никогда не признается. Вот я и решил немного ускорить процесс. — Что значит — ускорить? — Ты должна была получить их в обед и все понять, — сказал он Мари-Виктуар, указывая на сверток. — Что получить? — А ты взгляни на них и узнаешь, — Майк со странной улыбкой протянул ей сверток. Она дрожащими от волнения руками поспешно развернула бумагу и увидела длинные стебли люпина, заканчивающиеся фиолетовыми соцветиями-свечками. Полная картина событий молниеносно выстроилась в ее голове. — Где он? — только и спросила Мари-Виктуар. — Вот прямо сейчас он в Больничном крыле, — ответил Майк. — Что?! Мари-Виктуар поглядела на него так, словно он только что сообщил ей о начале третьей магической войны, и опрометью выскочила из совятни. — Кажется, она не совсем так меня поняла, — обескураженно заметил Майк. Но девушки уже и след простыл. Бекки и Оливия потрясенно переглядывались. Потревоженные совы постепенно возвращались на свои насесты.