Ты здесь, Господи? Это я, Тиффани Роуз

      Pov Автор. Утро наступило для Тиффани слишком неожиданно. Девушка поморщилась от неяркого, но упрямо светившего прямо в окно солнца, и открыла глаза. Она так и заснула в углу прихожей, не найдя в себе сил подняться и лечь на кровать. Рядом, уткнувшись мордочкой в бедро хозяйки, сопел Балто. В голову ведьмы, словно по команде, принялись возвращаться воспоминания вчерашнего дня. «Хоть бы это было сном», — пронеслось в ее голове, но ноющая боль от прикосновений мужчины браслетом охватила руку. Это был не сон, а самая настоящая реальность. Вытянув вперед ноги и попросив у Балто прощения за то, что разбудила, Роуз провела ладонями по лицу, разгоняя остатки сна. Мозг пытался сообразить, что теперь делать? Как быть? Закрыться в доме и никогда больше не выходить? Или собрать сегодня же вещи и уехать? А, может быть, все обойдется? В дверь постучали. Тиф подскочила с места, Балто звонко залаял. — Тиффани, — раздался голос Элион, — Это я. Но брюнетка с места не сдвинулась. — Тиф! — немного подождав, Порцеллан постучала еще раз, — Я знаю, что ты дома, Балто не лает, если тебя нет. Словно поняв замысел хозяйки, пес умолк и замер. — Уходи! — выдала ведьма, — Нам лучше больше не общаться! Несколько секунд воцарилась тишина: Тиф стояла напротив двери, поджав губы, Балто уселся рядом с ней и жалобно опустил морду, а Эл ударила по дереву с такой силой, что, казалось бы, едва не сняла преграду с петель. — Тиффани Элизабет Роуз! Немедленно открой эту чертову дверь или, Богом клянусь, я позову Хао, и он спалит ее! — Отлично! И меня вместе с ней! Мне теперь все равно спокойно жить не дадут! — выкрикнула та, скрестив руки на груди. В горле встал ком обиды. Удары еще несколько раз повторились, а потом стихли. Девушка выдохнула, но мысленно все же опасалась, что вскоре на пороге ее дома появится Асакура с огненными шарами в руках. Но от раздумий ее отвлек звук разбившегося окна. Небольшой камень рассек раму наискосок и улегся на деревянном полу. — Элион! — Тиф возмущенно (или же удивленно) уставилась на блондинку, которая сейчас пролезала через импровизированный проход. Рухнув на пол, Порцеллан встала и оттряхнула юбку от щепок. — Знаешь, я всякое от тебя ожидала, но это, — честно призналась ведьма, указав на погром. — А что мне оставалось? — развела руками гостья, — Решила дома закрыться? Ничего умнее в голову не пришло? — Ты откуда знаешь про все это? Взгляд Элион потупился. — В деревне говорят обо мне? — пожалуй, произнести это было страшнее, чем поверить. Страх Тиффани подтвердил кивок белой головы. — О, Господи… — выдохнула хозяйка дома, присев на стул. — Тиф, все можно исправить…- Элион попыталась положить руку на плечо подруги, но та лишь дернулась. — Как? Какими силами ты собираешься исправлять мою глупость? Все кончено, Эл! Трансильвания больше не мой дом! Я должна уехать, — она соскочила со стула и бегом направилась наверх. — Что? — девушка рванула за ней, — Куда ты собралась? — Да хоть к самому Богу, здесь мне жить не дадут! Эл только открыла рот, чтобы выдать очередной протест, как в дверь снова постучали. Обе девушки переглянулись. — Отлично, заодно и Хао все объясню, — отчеканила брюнетка, демонстративно спускаясь с лестницы и открывая дверь. Да вот только на пороге стоял не Хао, и даже не мужчина. — Мисс Роуз? — спросила тихим голосом женщина, прищурившись. Тиффани внимательно ее оглядела: светло-русые волосы были убраны в «шишку», темная дорожная мантия, низкий рост. Молодое лицо выдавало, какой долгий путь пришлось пройти этой незнакомке. — Кто вы? — у ведьмы совсем не было времени вести вежливые беседы. — Меня зовут Мелинда. Я прибыла из Бухареста, — на этом слове внутри хозяйки дома что-то кольнуло. Неприятные воспоминания, связанные со смертью родителей, пожалуй, навсегда посеяли неприязнь к этому городу, — Мой сын очень болен. — Насколько мне известно, в Бухаресте отличные знахари. — Не такие, как вы. Мне нужна ваша помощь. Девушка едва заметно закусила нижнюю губу. Раньше у нее не возникало никакого ступора. Достаточно было узнать, что кто-то болен, и Роуз тут же мчалась куда угодно, лишь бы помочь больному. Теперь же от таких действий ее словно огораживало стекло, через которое она может лишь наблюдать. Пора бы и о себе подумать. — Простите, я не могу. Рука брюнетки потянулась закрыть дверь, но пришедшая ухватила ее за запястье холодной рукой: — Прошу тебя! Ему всего 4 года. Стекло разбилось. Тиф взглянула на Мелинду. — Ладно, проходите. ****** Меньше, чем через час Роуз уже была готова к поездке. Ее гостья сидела на кухне, допивая чай и беседуя с Элион. Сама же хозяйка была в своей спальне, проверяя собранные вещи под пристальным взглядом Хао. — И сколько тебя не будет? Девушка провела пальцами по своей корзинке, убедившись, что все на месте, и принялась наматывать на нее белый материал. — А как думаешь, через сколько Трансильвания забудет тот фокус с цветами? — она чуть обернулась, но посмотреть на шамана не решалась, — Вот как все пройдет, так и вернусь. — Тиф, это смешно. — Смешно? — брюнетка развернулась, взмахнув руками, — Я открыто заявила, что Ведьма! Тут не до смеха, Хао, — корзинка оказалась в руках ее владелицы, — Я должна исчезнуть на время. — Что ж, — Асакура выдохнул, подходя к ней, — Надеюсь, это ненадолго. — Уж точно не три года, — порой смех — это единственное успокоительное. И оно сработало. Они обнялись. Им не впервой разлучатся. Только сердце подсказывало, что почему-то именно эту разлуку они запомнят надолго. ******** Спустя две недели. Небо приобрело темно- серый оттенок. Темные тучи затянули небеса. Приближалась гроза. За небольшой деревней собралось несколько человек. Четверо из них были одеты в офицерские униформы. Интересно, что привело их сюда в такую непогоду? Разве не лучше сидеть дома, в тепле, смотреть, как пламя огня пляшет в камине? Увы, гораздо важнее вершить «правосудие». Один из офицеров держал за поводья черного коня, на спине которого сидела красивая молодая девушка. Её белоснежные волосы трепал холодный ветер, заставляя по бледной коже «бегать» мурашки. Карие глаза томно смотрели туда, где сейчас бы был рассвет, если бы не пасмурная погода. На шее Лиззи была обмотана толстая веревка, конец которой плотно был прикреплен к ветке дерева. — Желаешь что-нибудь сказать перед смертью? — холодно спросил мужчина, державший лошадь. Блондинка ядовито ухмыльнулась. Что можно сказать перед смертью людям, которые повинны в том? — Будьте прокляты! — бросила она и тихо рассмеялась. Обезумела, злорадствовала, радовалась? Никто так и не узнает ответа. Зверя ударили кнутом, и он побежал. Веревка на шее девушки затянулась.…И её тело повисло над землей…. ******* — Казнить её! Казнить! — кричали люди. Сколько ненависти было в их голосах и страха в глазах. Его вы боитесь? Страшного слова «ведьма»? Шесть букв толкают вас на убийство? Не вы ли в этом случае идете против Божьей заповеди? Красивую и напуганную девушку с рыжими волосами и темно-синими глазами вели на причал.Грубыми движениями офицер связал ей руки и ноги. Дакота уже не кричала мольбы о помощи. Не было ни сил, ни смысла. Из глаз сбегали слезинки, а губы были поджаты. Девушку била дрожь, поэтому на ногах ее удерживали двое трансильванцев. Закончив с веревкой, офицер надел на голову узницы тряпичный мешок с тяжелыми камнями, перетянул его на шее, да проверил, не слишком ли слаб узел. Ведьму подвели к самому краю. — Прости меня…- прошептал юный парень ей на ухо и толкнул в воду. Пленницу приняла в объятья ледяная прохлада. Её тело камнем упало на дно местной реки. Сквозь темный материал мешка она ещё видела последние лучи солнца. Оно вернется завтра, вот только она уже не увидит рассвет… ******* Молодая красивая девушка упала на колени. Холодная и влажная после дождя земля давала понять, что Клара не спит.Её сердце бешено стучало, разнося страх по телу. Ей связали руки и завязали глаза, что бы она «не смогла наслать на нас проклятья», зато узница прекрасно слышала, какие слова кричат ей в спину горожане. Белые волосы были испачканы в грязи, на теле были ссадины. Ей сильно досталось за ее дерзость офицерам Трансильванской армии. Она подняла голову, словно зная, что тот, кто сейчас наставил на неё курок пистолета стоит напротив. — За что? — тихо спросила она. — За службу Дьяволу. — А как же наша помощь людям? Предохранитель щелкнул. — А люди не благодарны! Лесную тишину нарушил выстрел. Тело девушки бездыханно упало на землю… ******** Солнце взошло над Трансильванией, обещая новый день. Как жаль, что по решению жителей этого грешного города три девушки больше не увидят рассвет. Высокий худощавый парень в офицерском мундире зашел в деревянный дом. Пройдя по узкому коридору, он вышел в небольшую комнату. Здесь было одно большое окно, возле которого стоял деревянный стол. За ним же сидел мужчина довольного пожилого возраста. — Сэр, Истринские Ведьмы казнены, — тот, что пришел, склонился в поклоне. — Все трое? — Да. — Отличная работа, Эдвард, — довольно улыбнулся сидящий, одобрительно посмотрев на парня, — А госпожу Роуз так и не удалось найти? Эдвард поджал губы и отрицательно мотнул головой. — Сын, я вижу смятение в твоих глазах. — Прости. Ты ведь знаешь, как Тиффани дорога… — Молчать! — мужчина прихлопнул по столу рукой и привстал, — Мальчишка! Тебя околдовала ведьма! Она хотела получить богатства нашей семьи, заручиться поддержкой Трансильванской армии, чтобы спокойно губить людей! — Но она никому не навредила… — Еще не успела! — он вышел из-за своего стола и прошел к окну. Все это время Эдвард не поднимал взгляда, предпочитая разглядывать свои ботинки. — Пойми, сын: Ведьмы- твари, позорящие наш город. Они опасны! А мы с тобой стоим на защите граждан Трансильвании, наша прямая обязанность — защитить их. Поэтому, — он обернулся и посмотрел на молодого офицера, — Когда Тиффани Роуз вернется, ты должен доставить ее в темницу. Пусть народ решит, что делать с последней ведьмой. Ты все понял? — Да, отец. ******** Pov Тиффани Роуз Я взбежала на пригорок и улыбнулась. Впереди виднелась Трансильвания. Моя Трансильвания. Поудобнее взяв корзинку, я бегом спустилась вниз. После ночного дождя трава была влажная, поэтому подол моей синей юбки прилипал к щиколоткам. Пришлось его чуть приподнять. Прошедшие две недели помогли мне успокоиться. В Бухаресте, несмотря на дурные воспоминания, мне было уютно, а гостеприимная атмосфера дома Мелинды помогла принять этот город и взглянуть на него по-новому. Но я скучала по дому. Я шагала по родным улицам, вдыхала запах свежей выпечки, слышала пение церковного хора. Именно он заставил меня остановиться возле церкви. Конечно, неприятные воспоминания возникли в голове без приглашения, но я попыталась их скорее забыть. К сожалению, с этого момента вся радость от возвращения домой пропала. Прохожие встречали меня испуганными, осуждающими и брезгливыми взглядами. Кто-то вообще старался не смотреть на меня. На мое приветливое «Здравствуйте» ответом было молчание. — Миссис Олден, — я никогда не была так рада видеть эту старушку, но, похоже, эту радость женщина со мной делить не хотела. Лишь положив свою суховатую руку мне на левую щеку, она протянула: — Зря ты вернулась, Тиффани. Ох, зря, — и ушла. Я поджала губы, озираясь на горожан. Люди, я выросла с вами! Я играла с вашими детьми! Я спасала вас от хвори! Я все та же Тиффани Роуз! Почему вы смотрите на меня как на чужестранку? Почему не встречаетесь со мной взглядом? Мне казалось, что я ошиблась городом и все местные просто похожи на моих знакомых, с которыми я росла, играла, работала, танцевала, жила. Они бы никогда меня не отвергли, никогда бы не испугались меня, просто потому что знают, кто я такая. Но, как я не старалась убедить себя в глупой ошибке, все же умом я понимала, что нахожусь в родной Трансильвании, для которой я, увы, стала чужой. Сжимаю пальцами твердую ручку плетеной корзинки и ускоряю шаг. Мои глаза больше не искали приветствия и улыбок, но сердце чувствовало отвращение к моей персоне. Я натолкнулась на кого-то, отчего корзинка выпала из рук. Пришлось поднять голову. В душе я уже была готова к крикам, подобным в тот злосчастный день, но передо мной стоял Филипп Лютер. — Тиффани, — тихо выдохнул он, явно удивленный моему присутствию, — Ты вернулась? — А ты тоже мне не рад? — наверное, это прозвучало очень грубо, но теперь я не знаю, остались ли вообще у меня друзья здесь. Вместо ответа мужчина огляделся по сторонам, словно проверяя, сколько людей сейчас за нами наблюдают. Поняв, что свидетелей на городской площади более, чем достаточно, он ухватил меня за локоть и повел за собой. Мы не говорили всю дорогу и, лишь подойдя к его дому, я поняла, куда мы держали путь. Так же, не обронив ни слова, он лишь жестом пригласил (а может быть, и приказал) меня войти. Возражать я не стала. Еще раз оглядевшись, Филипп проследовал за мной и закрыл дверь. — Хао вернулся с тобой? — сразу задал он вопрос. Его вид объяснял всю ситуацию: большие руки были скрещены на широкой груди, он не переминался с места на место, а стоял твердо, чуть разведя ноги, а взгляд призывал меня незамедлительно начать отвечать на вопросы. — Вернулся? — удивилась я, опуская корзинку на стол, — Я уезжала одна. Лютер шумно вздохнул и провел ладонями по лицу. — Что происходил, Филипп? — уж кому-кому, а мне терпенье чуждо. — Истринские ведьмы мертвы. — Кто? — Помнишь тех трех девушек, которые тоже оказались ведьмами? После твоего отъезда, вечером они устроили тут такое представление! По городу летали коровы, пели цветы, а поля сами себя поливали водой, — мужчина взмахнул руками, — Они, наверное, решили, что так точно завоюют любовь горожан. Твое открытое спасение той женщины вдохновило их. — А мне нужно было дать ей умереть? — взбеленилась я, но говорила во мне не злость, а нарастающий страх. — Никто тебя не винит, Тиф. Но это повлекло за собой последствия. Ведьм схватили, окрестили их Истринскими, в честь города, из которого они приехали, и казнили на следующий же день. Мы побоялись, что они и тебя схватят. Народ напуган не на шутку! Хао отправился в Бухарест, чтобы предупредить тебя, — он вновь выдохнул, — Но, очевидно, не успел. Я еще с момента объявления казни ведьм присела на стул. Теперь же мои пальцы ухватились за корни волос, словно это был последний шанс остаться в реальности и не поддаться панике. Чувствую, как в животе все забурлило, отдаваясь тошнотой. Меня трясет, или я просто качаюсь на одном месте? Но единственное, что меня волновало, это: — Давно Хао уехал? — Два дня назад. Закрываю глаза. Значит, сейчас он только добрался до Бухареста. — Мне нужно домой, — неуклюже, но я поднимаюсь на ноги. — Тебе нужно уходить из города! — Филипп схватил меня за плечи.- Ты что, не слышишь? Тебя могут казнить! — Куда мне идти? — крик буквально вырвался из груди. Крик отчаянья, безысходности и предательства, — Где есть место для меня, если родная деревня гонит? — Мир огромен, — он чуть улыбнулся, заглядывая мне в глаза, — Есть много мест, где ты сможешь жить. Жить, Тиффани, понимаешь? Нет. Не понимаю. Вернее, не хочу понимать. Поэтому отрицательно мотаю головой. Пелена слез размыла для меня лицо Лютера. Уйти. Куда? Оставить родные места, никогда больше не гулять по лесу, не устраивать ночных прогулок с друзьями, не помогать убирать урожай, не чувствовать себя дома? Остаться одной в этом огромном мире и искать место для себя в чужой стороне. Я заплакала. Мужчина понимающе поджал губы, а потом прижал меня к себе, дав разрыдаться вволю. Я заслужила изгнание? Ответом был мой же всхлип. Сколько времени прошло мне неведомо, но Филипп ничего не говорил, а только изредка гладил меня по волосам тяжелой рукой. Наконец, я взяла себя в руки. — Перед отъездом мне нужно навестить Порцеллан, — твердо заявляю, вытирая слезы, — И, когда вернется Хао, скажи, что я ушла назад в Бухарест. Если хочет, он найдет меня там, но в конце недели я отправлюсь дальше, пока не достигну земель Германии. Он рассказывал, что там красиво… Он улыбнулся и кивнул. — Я помогу тебе.