Адель

Мне было лет двадцать, когда родители поняли истину - их кровинка настоящее разочарование. Так а кем ещё может стать сын адвоката и учительницы начальных классов? Именно родительская забота привела меня к тому, что я чудом закончил школу без серьёзных судебных процессов. Я никогда не понимал этих примерных сынков, которые во всём слушают маму и папу. Конечно, я придерживался некоторых норм, но от всех их наставлений можно было заработать тяжёлое психическое расстройство. Меня с самого рождения оберегали от всего, и часто эта забота смахивала на настоящий маразм. Мне запрещалось гулять вне заднего дворика, ведь за забором обязательно стоял какой-то извращенец, который угостит меня конфеткой и украдёт, или же там вечно находилась банда наркоманов-головорезов, которые накачали бы меня героином до того, как я сообразил позвать на помощь. Однажды я нашёл в себе силы и нарушил правило. Мне было лет четырнадцать. И только в этом возрасте я открыл для себя истину: верить и слушать родителей - полная лажа. За забором меня не ожидали ни маньяки, ни наркоманы. Меня там вообще никто не ждал. И это, между прочим, меня расстроило на несколько лет, потому что заставило почувствовать себя ненужным. Правда, в конце улицы я встретил соседских детей. Но знакомство это не дало мне ничего хорошего. В первый же день они заставили меня лезть в голубятник, чтобы стать "своим". Конечно, природа забыла наградить меня ловкостью, поэтому я свалился вместе с дощечкой от голубятника в колючий кустарник. Месяц проходил с гипсом. Родители придумали по этому поводу новые запреты. А "своим" я так и не стал. Своих первых настоящих друзей я нашёл в пятнадцать. Это была кучка сорвиголов, которые курили в туалетах и выбивали из слабых деньги. Не смотря на то, что я был довольно забитым малым, в компанию я всё же попытался вписаться. Начальным условием стало то, что я буду на каждой перемене выходить курить в туалет. Сначала мне это совсем не удавалось, но после первого подзатыльника от отца всё пошло как по маслу. И дело было не в том, что вкус сигарет стал более приятным, просто мне нравилось бесить опекающих предков. Проблем не было до моих шестнадцати лет. Тогда я созвал всю нашу компанию к себе домой, чтобы напиться в честь такого серьёзного события. Правда, звать никого к себе не хотелось, но последние несколько месяцев я мечтал трахнуть Лизу. А позвать Лизу без компании - нарушение кодекса. За такое у нас выгоняли с позором и клеймили. А мне не хотелось снова превращаться в комнатное растение, поэтому пришлось идти на уступки. В тот вечер вся наша компания головорезов изрядно напилась. Том даже попытался утопиться в моём бассейне из-за несчастной любви, но Курт - наш главарь - не дал несчастному это сделать. Не знаю, как шли переговоры, но закончилось всё тем, что они пошли пить дальше. И разнесли мне всю гостиную. Но это были мелочи, хоть из-за этого я лишился всех подарков от родителей. Когда вся компания завалилась спать, я тихо подкрался к Лизе и предложил прогуляться. Конечно, она была слишком пьяна, чтобы совершить побег из этой дыры вместе со мной. Но мне хватило того, что она встала с дивана и пошла за мной в комнату. Там я ей начал плести байки о вечной и чистой любви. Только, как мне показалось, ей было слегка всё равно. Лиза верила лишь в одну чистую и искреннюю любовь - любовь к яблочному пиву. Но ей это не помешало попробовать отдаться мне. Попробовать. Ведь только такой неудачник, как я, мог вспомнить, что у него нет резинки в тот момент, когда Лиза лежала голая на моей кровати и ждала, когда я войду. Пока я искал резинку и по карманам курток своей банды, в Лизу вошёл Том. Так сильно я не был шокирован с тех пор, когда узнал, что за забором не живут наркоманы. Я открыл дверь, сжимая в руках проклятую резинку, а меня никто из присутствующих не ожидал увидеть - Том прыгал на Лизе, а она тихонько постанывала, чтобы не заснуть. В тот вечер я так и не трахнул Лизу. Зато получил кулаки отца на завтрак и новые запреты. В женщинах я всё же разочаровался. Как и в любви. Хоть никогда её не испытывал. На следующий день я пришёл в школу с двумя огромными фингалами, прихрамывая сразу на обе ноги. Сразу же встретил Лизу. - Эй, Майкл, - обратилась она ко мне. - Как дела, дружище? Почему такой помятый? - Отстань, Лиза, - сквозь зубы прошипел я. - Эй, Майкл, ты не обижайся на меня из-за той истории с Томом. Понимаешь, я давно его любила, а тут выпал такой шанс. Эй, Майкл, что с тобой происходит? Я сжимал кулаки и, наверное, стал багровым от ярости. Меня совсем не устроили жалкие оправдания Лизы. Да и кому, как не мне, знать, что в любовь эта сучка не верила? Поэтому я оттолкнул её и прошёл мимо. Прямо в кабинет к директору. Там я и сдал всю нашу компанию. А затем поджёг школу. Так сильно я был расстроен. Больше своих друзей я не видел. Как и школу, из которой меня исключили. Благо, судебные разбирательства не затянулись, и я не попал в тюрьму. Спасибо папаше-адвокату, который вовремя вытащил мою задницу из передряги. Но не суть. Ведь мне удалось закончить школу. Правда, для этого пришлось переезжать в другой штат. Предки тогда изрядно разозлились. И к чёрту их. На этом я не перестал разочаровывать родителей. Хоть и побыл одно время паинькой, пока привыкал к новой жизни. А затем начался мой затяжной запой. В колледж я так и не смог поступить. В двадцать лет, когда все на меня окончательно забили, пришла новость, изменившая всю мою жизнь. Мой дедушка, которого я видел всего несколько раз за жизнь, отправился налаживать отношения с любимым Иисусом, поэтому мне досталось всё его состояние. Оставаться в этой дыре с родителями мне больше не хотелось, поэтому я собрал чемодан и уехал в Украину с благородной миссией - восстанавливать семейную историю. Как же мне всё-таки повезло, что моему деду не сиделось на месте, и он решил отправиться покорять Штаты. Правда, семейную историю я так и не восстановил. После прибытия в Киев я сразу напился и попал под колёса автомобиля. Затем две недели пролежал в больнице и понял, что фамилия у меня совсем не украинская, поэтому корни лучше всего искать в Польше. На следующий день после выписки я снова собирал чемоданы. Но и в Польше я не восстановил семейную историю. Вместо этого я решил заняться наукой. Правда, не знаю, что на меня нашло. Если бы сейчас мне предложили стать научным деятелем или профессором в университете, я бы отказался. Ведь быть слишком умным - это абсолютно скучно. Я никогда не любил скуку. Поэтому и выбрал направление, которое просто не способно сделать умным. Я изучал историю и культуру Польши. Правда, изучал - громко сказано. Скорее, пытался продержаться в академии дольше, чем таким, как я, было положено. Но не суть. К чёрту вообще все эти академии. В первый же день я пришёл на какую-то скучную лекцию. Читал её такой толстый дядька с длинной бородой. О чём была лекция - я так и не узнал. Я отрубился до того, как этот профессор назвал тему. Следующая лекция была посвящена племенам на территории Польши в какое-то давнее время. Я решил, что не отношусь к тем людям, которые имеют право осуждать древних за этих способ жизни, поэтому снова заснул. Разбудил меня какой-то странный парень. Он зашёл на середине лекции и плюхнулся около меня. Наверное, я бы не обратил на него внимания и снова заснул, если бы он не протянул мне руку. - My name is Viktor. I'm russian, - с сильным акцентом представился он. Этот тип меня очень порадовал. Точнее тот факт, что он назвал свою национальность. Эти русские всегда говорят, что они русские. Я серьёзно. За свою жизнь я встретил много русских, и ни один из них не умолчал о своей национальности. Я назвал это комплексом русского человека. - Michael - протянул руку я. На этом наше знакомство. Я ни слова не понимал на русском, он ужасно говорил на английском. Польский знали одинаково плохо. Прошло только две недели, а я успел осознать, какую ошибку всё-таки совершил, когда поступил в академию. Наука мне совсем не давалась, так ещё и отвлекала от более важных дел. Я бы мог всё бросить и вернуться в Штаты, но не хотелось подбрасывать отцу новый повод для разочарования. Особенно после тех баек, которые я ему наплёл. Надеюсь, он тогда поверил. что надеждой факультета можно стать на первой неделе учёбы. Не смотря на то, что скучные лекции меня бесили, я упорно продолжал на них ходить. С Виктором я так и не познакомился нормально, хоть он теперь всегда занимал место около меня. Но мне было всё равно. Я знал, что он русский. Какой-то умненький паренёк из богатой семьи. Ещё у него была девушка, которая жила в Москве. Или не в Москве. Я никогда не пытался выучить географию России, поэтому для меня Россия - это одна большая Москва. Я даже не уверен в том, что в России есть что-то, кроме Москвы. И где-то там жила его любовь, которая отвлекала меня от сна, посылая на телефон Виктора сообщения каждые полчаса. Но в тот день телефон молчал, да и Виктор пришёл какой-то растерянный. Мне так и хотелось сказать: "Что случилось, дружище? Неужели эта шлюха ушла к другому так быстро?". Но потом я вспомнил, что он не знает английского. До конца лекции просидели молча, смотря друг другу в глаза. Прошло два месяца. Виктор так и не помирился со своей девушкой. Всё произошло, как я предполагал: она просто свалила к другому и перестала отвечать на звонки. Моя успеваемость оставляла желать лучшего. Мне не помогали ни ночи в библиотеках, ни курсы по повышению успеваемости Виктора. Правда, эти занятия могли дать большего эффекта, если бы я чаще просыпался. Но не суть. Главным оставалось то, что я познакомился с частью студентов, и они мне даже понравились. Как выяснилось, не обязательно наводить на всех страх, чтобы тебя уважали. Мне хватило моего чувства юмора, чтобы сплотить вокруг себя маленькую компанию из таких же неумёх и лодырей, как я. После этого моя закомплексованность из-за низкой успеваемости быстро улетучилась. Зато мне хорошо давался польский. За эти два месяца я научился говорить на нём так быстро и чисто, как будто родился и вырос в Польше. И это было моё единственное стоящее достижение в жизни. Кроме того, что я поджёг школу. Преодолев языковой барьер, мне удалось познакомиться с Виктором. Как оказалось, человек он довольно скучный, типичный ботаник, который живёт в библиотеке. У него не было ни друзей, ни девушки, только книги по истории культуры Польши. Это меня расстроило. Мне стала понятна истина: польский я выучил всё-таки зря. Я же решил гульнуть за нас двоих. Не скажу, что через меня прошло много девушек, но одна из них заставила меня сомневаться в том, что любви нет. Её звали Патрисия. Вызывающая длинноногая блондинка с хорошенькой фигуркой. Мне всегда нравились девушки с хорошенькой фигуркой. Правда, у меня таких никогда не было, но это совсем не значит, что они мне не могли нравиться. Однажды мы с Пат решили уединиться прямо в парке университета. Была солнечная и достаточно тёплая погода, чтобы не отморозить себе оголённые места. Мы занялись сексом прямо на лавочке. Под пристальным взглядом десятка студентов. Но нам было всё равно. Мы всегда мечтали сделать это на виду у всех. Хотя, нет. "Всегда" - слишком громко сказано. Мы тогда встречались только несколько часов. К сожалению, это был мой последний день в академии. Нет, я правда не жалею, что меня оттуда выперли, но мне стало обидно из-за того, что я теперь редко смогу видеться с Пат. Вы ни за что не догадаетесь, за что мне дали ногой под зад. Так вот. Была солнечная погодка, я блаженствовал, насаживая на себя Пат, день казался крайне удачным. Но тут раздался крик Виктора. Я сначала и не понял, что кричал именно он, ведь всегда думал, что ботаники по умолчанию тихие. И точно не умеют кричать. На меня это не произвело никакого впечатления, да и не полез бы я разбираться, если бы не Пат. - Майкл, ты должен проверить, что случилось, - испуганно посмотрела мне в глаза Пат. - Не сейчас, малыш. Пусть пока там сами разбираются. - Я сейчас с тебя слезу и мы не закончим до тех пор, пока ты не проверишь. И она слезла. Мне ничего не оставалось, как брать ноги в руки и идти на крики. Как я уже отметил, кричал Виктор. Какие-то два отброса рвали его конспекты, пока мой знакомый обнимался с землёй. Во мне тут же проснулся рэмбо, и я кинулся в драку. Правда, победить двух амбалов мне так и не удалось, но зато я развязал бойню. В этот же вечер я снова собирал чемоданы. Патрисия бросила меня через неделю. Я тогда поселился в маленькой комнатушке около академии и начал новую жизнь, устроившись разнорабочим в хозяйственный магазин. Меня решение Пат ни капли не расстроило. На самом деле, я хотел её бросить почти сразу же, но не хотел, чтобы она потом плохо думала о мужчинах. Не смотря на её роскошную внешность, девушкой она была крайне глупой. Я, конечно, плохо отличаю глупость в людях, но она явно была менее осведомлена в жизненных вопросах, чем я. Я снова начал пить. Пил я в любое свободное время. Иногда даже приходилось брать больничный, чтобы скучная работа не прерывала мой запой. Так прошёл мой первый год в Польше. Следующая осень свела меня с очаровательной Анкой. Правда, очаровательной она была лишь несколько недель. А потом я её бросил. Пережить разрыв мне помог новый запой. В одном из баров я встретил Клару. Она мне тогда предложила утешение за умеренную плату. Я согласился. Даже подписал контракт на утешение. Она провела со мной почти неделю, а потом я её выгнал. Но отделаться от Клары я так и не смог. Как оказалось, она забеременела. Я с трудом поверил, что это был мой ребёнок, но в моей жизни нужно было что-то менять. Через несколько месяцев мы сыграли свадьбу. Мои предки приехали посмотреть на невесту, отец даже порадовался за меня. Мне было радостно лишь потому, что теперь я мог жить в маленьком домике на окраине Слупска, который мне помогли купить предки. Свою жену я так и не полюбил. После свадьбы я продолжал ходить по барам, а её от профессионального долга не освободило даже пузо, которое в скором времени стало размером с Вселенную. В конце лета у меня родилась дочь. Сходств между мной и ней я так и не нашёл, но мне было всё равно. Теперь ведь у меня была жизнь простого среднестатистического человека. Я назвал её Пат. У неё был очень глупый взгляд. Через год у меня родилась ещё одна дочь. Потом сын. Клара ни на секунду не оставляла свою работу. Я продолжал пить. Денег критически не хватало. Мне пришлось искать вторую работу. В двадцать шесть мне пришлось собрать чемоданы и убежать из дома. У меня тогда было четверо детей. Все не от меня. Последней каплей стало заявление Клары. Я пришёл с работы поздно. Точнее приполз. А ещё точнее - не с работы. Клара встретила меня на пороге, выругала за то, что я начал приносить мало денег домой, а потом объявила, что снова беременна. Я ничего не сказал по этому поводу. Поднялся наверх, собрал чемоданы и молча ушёл. Не подумайте, что я бежал от ответственности. Просто я понял, что со мной она никогда не прекратит рожать. И только лишь спустя год я начал вести жизнь честного человека. Мне тогда исполнилось двадцать семь. Я арендовал маленький домик на побережье и занялся рисованием. Мои портреты приносили хоть и маленькую прибыль, но достаточно стабильную. А потом я оставил кастрюлю на плите, а сам пошёл спать. Мне удалось выжить. Дом тушили несколько часов. Чтобы расплатиться с кредиторами, пришлось искать новую работу. И я её нашёл. Не сразу, не такую, как искал, но нашёл. А помог мне в этом давний знакомый. В тот день я пришёл на собеседование в редакцию популярного журнала. Прошёл ряд тестов, которые с треском провалил. Но мне предложили должность дневного охранника. Конечно, с перспективой на должность начальника охраны. Я согласился. А через неделю я стал проводить социальные вопросы по телефону. В этом мне помог Виктор, который работал там главным редактором. На повторном собеседовании я выступал как хороший друг Виктора. Отличником, который не закончил академию лишь потому, что моя тяга к свершению добрых дел превзошла разум. Мне такой образ даже понравился. Конечно, мне так и не стали известны мотивы Виктора. Да я и особо не пытался узнать подробностей его решения. Поэтому назвал этот поступок безрассудным благородством. Но факт оставался фактом - я наконец-то встал на ноги. В день повышения я позвонил отцу. Он обрадовался на столько, что пообещал купить мне новый дом. Я подумывал жениться снова, но так и не решился. Вместо этого бросил пить, стал усердно работать, хоть и постоянно опаздывал. С Виктором мы стали лучшими друзьями.