Адель

Я уже говорил, что мне абсолютно не нравятся покойники? И эта неприязнь была основана совсем не на ровном месте. Я серьёзно. Убедился в наличии этой неприятности я лишь тогда, когда откинулся мой дед. До этого я считал, что смерть – это нечто красивое. Что смерть – это то, что освобождает, делает не уязвимым, помогает душе вырваться из прогнившего от постоянного стока грязи тела. Об этом я вычитал на каком-то бложике для подростков-даунов, называющих себя «тёмными романтиками». Именно они сформировали во мне совсем другое видение смерти, и я в это поверил. Но, когда выносили труп моего деда, я убедился в обратном. Не смотря на то, что он был, в общем-то, неплохим человеком, от него осталось лишь пятно мочи на его любимом диване. И запах испорожнений, который отравлял каждую щель в доме. И только тогда я понял истину: кем бы ты ни был, что бы ты не делал, от тебя всё равно не останется ничего, кроме зловонной лужи мочи. Каким бы ты хорошим человеком не был, смерть всё равно заставит измазаться в собственном дерьме. В тот момент я возненавидел всё, что было связанно со смертью. Особенно, тех подростков, которые явно скрывали от меня, что смерть – это не такое уж и красивое завершение жизни. Но больше всех я ненавидел себя за то, что так долго оставался ребёнком, разрешая себе верить в сказки. Похороны оказались ещё более скучными, чем я себе это представлял. Для начала, стоит отметить то, что это были совсем не похороны, а сборище сектантов-лицемеров. Я серьёзно. Как только моя мать обзвонила всех друзей и родственников, они сразу же сбежались и начали рассказывать о том, какой мой дед был великим человеком. Появилась парочка сказок, о том, как мой дед спасал чью-то жизнь. Но я всегда знал своего деда лучше, чем другие, поэтому могу с точностью сказать, что он не сделал бы ничего такого особенного для этих людей. Хорошо хоть, что эта клоунада быстро закончилось. Когда вскрыли конверт с завещанием, оказалось, что многие родственники значительно переоценили доброту и величие деда. А затем все с грустными лицами разъехались по домам. А, ещё одно. Перед тем, как деда опустили в могилу, все эти гости устроили настоящий цирк. Собрались, поели, поплакали, снова поели, рассказали о подвигах деда, которые он не совершал, ещё раз поплакали, закопали, поели и поплакали. Я серьёзно. Именно так всё и происходило. В этой клоунаде заставили участвовать даже и меня. Хоть я и не умел толкать красивые речи, давящие на слезу, моя мать смогла позаботиться и об этом, вручив мне стишок, который пришлось выучить. Я, как и любой примерный сынок, выучил его и прочитал перед тем, как деда навсегда упрятали под землёй. Да и выучил настолько хорошо, что эти бредовые строки не хотели выходить у меня из головы, не смотря на то, что я регулярно выжигал их спиртом. Я стоял и рассказывал стишок, а перед моими глазами была лужа мочи. А в нос бил едкий запах дерьма, гнили и формалина. Так всё и закончилось. В 7:15 меня разбудил звонок. Акцент выдал мою нарушительницу покоя - звонила мать Виктора. В истерике она сообщила, что мой друг навсегда покинул этот проклятый мир. И тут в моей груди что-то сжалось. Я, кажется, даже заплакал. Но об этом лучше никому не знать. Силы мгновенно покинули меня. Я упал на кресло, выронил телефон и протянул руку к открытой бутылке виски. А уже через несколько часов я оббивал порог морга в надежде, что моего друга там не окажется. И всё это время перед глазами мелькал образ той рыжей девушки, которая ехидно смеялась и убегала от меня. Я стоял около морга и курил. Время тянулось так медленно, словно кто-то хорошо платил за мои расшатанные нервы. Телефон звонил, не умолкая. Мать Виктора не давала мне спокойствия ни на минуту. Всё время ей было что-то не так. Всё время она меняла планы и уведомляла меня о них. То у неё не получалось взять билет, то билет она достала, то снова не могла достать. Мне было плевать и на неё, и на её билет. Я вообще не хотел её видеть. Я боялся, что она напомнит мне о тех немногих весёлых деньках, которые я пережил вместе со своим другом. Пережил. Больше такого не повторится. Он лежал в десятках метров от меня. Совсем бледный, холодный, воняющий больницей и формалином. Его мать срочно хотела узнать, как же это произошло. А я не знал, что сказать. Точнее, у меня совсем не было времени на то, чтобы придумать более-менее правдивую историю, где я бы оказался героем. Правда, в мой героический подвиг не поверил бы даже подросток-даун, ведущий тот бложик о смерти. Да и как можно было выглядеть героем, если меня даже не нашли на месте преступления? Я должен был стоять там, вытирать руки и рассказывать скорой и полиции о том, как я пытался спасти своего друга. Но вместо этого я просто уехал домой. Да. Но это совсем не значит, что у вас появился повод для критики. Я поехал домой вовсе не потому, что испугался. Просто так надо было сделать. Я вызвал скорую, я попытался спасти девушку, я утомился и решил, что остальное решит судьба. Но судьба решила совсем не так, как хотелось бы мне. По моему плану, я должен был рассказывать утром своему другу о том, как героически обратил на себя внимание тех малолетних отбросов, отвёл их на безопасное расстояние, раскидал по переулку, а потом набрал номер скорой. И он бы мне точно поверил. Мои мысли снова пытался прервать очередной звонок от мамочки Виктора. Я набрал полную грудь воздуха, выдохнул и взял трубку. - Майкл, какого чёрта ты не берёшь трубку? Что происходит? Ты с ним? Я взяла билеты. Вылетаю через 4 часа. Не думай меня встречать! Не отходи от моего сыночка ни на шаг! Я скоро буду с ним… - её крики прервали всхлипы. - Я готов рассказать о том, что случилось этим вечером, - выпалил я на одном дыхании. Она молчала. - Мы возвращались из паба, - продолжил я. – Виктор подцепил там какую-то девчонку, рыжую такую, поэтому я оставил их, а сам подался вперёд. Затем услышал крики. Прибежал на них. А там драка, кровь, эта баба пищит. Виктор пытался защитить её, я ввязался в драку. Потом Виктор упал, а девушка побежала. Потом туман. Я побежал за девушкой. Все эти малолетки, напавшие на нас, кинулись вдогонку. Я запутал их и выбежал на площадь. Затем набрал номер скорой. Девчонка пропала. Я испугался, что они могли добраться до неё, поэтому кинулся на поиски. Больше я ничего не знаю. Простите меня. Молчание сменилось новой волной всхлипов. Затем мать Виктора бросила трубку. Траурная процессия двигалась к аэропорту. Здесь собрались все друзья Виктора. Даже грудастая азиаточка пришла. Только на её лице не было фальшивой улыбки. Её заменила фальшивая скорбная гримаса. И мне стало тошно. Всё это напоминало мне похороны деда. Только в этот раз меня окружали не доставучие родственники, а кучка планктона из офиса и русские. Хотя, менее назойливыми их трудно назвать. Перед тем, как тело моего друга навсегда исчезло с моих глаз, нам дали возможность попрощаться с ним. И я снова попал на сборище сектантов. Честное слово. Всё, что они произносили, - обычный шаблонный текст, который говорят на любых похоронах. Я снова услышал возвышенные речи о том, каким мой друг был хорошим человеком, о том, как он мало успел сделать. Эти речи снова заставили мамочку Виктора перейти к рыданиям. У меня же совсем не осталось сил на то, чтобы выдавить из себя хоть малейшую слезу. И вот подошла моя очередь прощаться. Я подошёл к трупу. Но в этот раз я не видел перед собой лужи мочи. Я не чувствовал никаких запахов. Лишь бледное, раскрашенное синяками тело моего друга находилось перед моими глазами. И этот момент меня очаровал. Я почувствовал то, что описывал блоггер-неудачник. Но уже было слишком поздно менять своё отношение к смерти. И я застыл. Не смотря на то, что я достаточно сильно любил своего друга, у меня не нашлось даже и слова, которое мне бы хотелось сказать. Шаблонов тоже уже не осталось. Их растаскал планктон, проливающий слёзы только потому, что так принято делать на похоронах. Мне же хотелось выделиться среди них. Но проклятые слова так и не приходили в мою пропитую и убитую горем башку. Я положил руку на холодный лоб Виктора, вдохнул больше воздуха и с выражением прочитал стихотворение, которое когда-то заставила выучить меня мать. "Я пару строк оставлю на могиле, Их поглотит ночная тишина, Я знаю: был он самым лучшим в мире, Но забрала его холодная земля. Всё прекратится. Смерть поставит точку На месте вороха из запятых, И всё сведётся к одному комочку – К слезам и скорби близких и родных…" Дальше я сбился. Хоть всегда думал, что запомнил это рифмоплётство раз и навсегда. Надеюсь, Виктор не обиделся за то, что деду я рассказал полную версию, а ему – чуточку укороченную. Гроб Виктора унесли, а вместе с ним унесли и мою жизнь. И это заставило меня снова взяться за бутылку. Улицы ярко освещали ночные фонари и взрывы от фейерверков. Я шёл посредине дороги, гордо размахивая бутылкой, и орал во всё горло песенки из репертуара Queen. Наступил 2014 год, и все радостно встречали это событие. Я же не любил этот праздник. Как по мне, он всегда был слишком связан с другом деда. И я никогда не понимал, почему его рождение такое важное, что от него начали считать года. Поэтому я всегда был против этого. Если и хотите праздновать, будьте добры считать годики Земли от её рождения. Или от дня рождения Майкла Великого. Так я тоже согласен. - С Новым годом! - звучало где-то за моей спиной. - Пусть этот год действительно будет счастливым! - кричали слева. - Всех с праздником! - пищала старушка откуда-то сверху. - Пошли вы все к чёрту! - поздравил всех я и сделал большой глоток из бутылки. Эти довольные лица давили на меня. Как они могли праздновать такое незначительное событие, когда каждую секунду умирают люди? Как они могли смеяться, когда их ряды потеряли такого важного человека, как Виктор? Как эта старушка могла радостно поздравлять всех с каким-то праздникам, если по улицам ходили убийцы моего друга. В том числе, и эта маленькая шлюшка. Эти мысли снова заставили меня почувствовать себя одиноким. И я действительно был один. Все вокруг улыбались, кричали и взрывали фейерверки, сплочаясь в маленькие группки. Я же шёл один посредине дороги и пил дешёвый виски. У меня не было никого: ни друзей, ни семьи, ни любимой, ни Виктора. - Эй, старина, закурить не найдётся? - окликнул меня какой-то бомж, капашащийся в объедках. Я протянул ему пачку сигарет, зажигалку и недопитую бутылку. - Вот, бери всё. Выпей за моего друга. Его Виктором звали. - Звали? Поругались перед самым Новым годом? Не переживай, старина. Этот праздник и создан для того, чтобы всех прощать. Помиритесь. - Если бы поругались. - А куда пропал твой друг? Хотя, это улицы Польши. Здесь многие пропадают безвести. - Он погиб. Как настоящий герой погиб. Только закопали. - Крепись, старина. Если хочешь, я побуду с тобой в эту ночь. Меня зовут Бенедикт. А как тебя называть? После этих слов он подошёл ко мне, взял сигарету и протянул мне руку. Я увидел скрюченого человечка небольшого роста. На вид ему можно было дать и все 70, но глаза выдавали, что он был явно моложе. На моём новом знакомом были одеты какие-то лохмотья, которые раньше стоили огромные деньги. Теперь это всё не имело значения. Пусть он и был одет в известные бренды, эти тряпки давно утратили своё значение, как и этот человек утратил всё, что делало его лучше других. - Майкл, - протянул я руку в ответ, покачиваясь на неустойчивых ногах. - Ты американец? Только не рассказывай сказки, что имя тебе досталось от деда, которого когда-то занесло в Америку. По акценту слышу - ты приехал издалека. Моего деда и правда занесло в Америку. И имя дал мне именно он. Так получилось, что в своей молодости он фанател от какого-то актёра, называющего себя Майкл Романофф. А потом решил, что я тоже стану актёром, если меня назовут так же. - Да, я приехал из Америки. - Вот оно что! Старина, ты даже не представляешь, как давно я хотел встретить настоящего американца. Это правда, что у вас там совсем нет бездомных, а нищих бесплатно кормят гамбургерами? Это было абсолютно не так. Нищие и бездомные были и будут всегда. И с этим ничего не сделать. Даже, если раздать дома каждому бездомному, обеспечить его работой и всем необходимым, половина из них всё равно окажется на улице. Бездомные нужны, чтобы показывать остальным, какой может стать жизнь, если допустить фатальную ошибку. Бездомные нужны, чтобы остальные чувствовали себя лучше. Если бы не было бездомных, по миру постоянно прокатывались волны бунтов. Масса должна видеть, как плохо живёт кто-то на улице, чтобы без лишних мыслей ходить на работу, платить за аренду жилья и упускать из виду повышение налогов. Вот она, человеческая сущность! Мы можем быть по-настоящему счастливы лишь тогда, когда имеем больше, чем другие. - В Америке всё по-другому, - не захотел я расстраивать своего нового знакомого. - И мне часто кажется, что нельзя мне было её покидать. - Скучаешь по родине? - Нисколько. Мне там никогда не нравилось. Но там было явно легче. Там не приходилось о чём-то задумываться. Сидел бы себе в уютном кресле, пил, ел и рисовал. И так всю жизнь. Вот только плохо, что свою мечту я сформировал только сейчас. А уже явно поздно что-то менять. - Менять что-то, старина, никогда не поздно. Главное - менять с умом. Я вот однажды поменял, да шкурка вычинки не стоила. - Дело в женщине? - А ты умный парень! - хлопнул меня по плечу Бенедикт. - Развела меня выдра. Наобещала, повертела хвостом, а потом обвела вокруг пальца и сбежала. С тех пор я не доверяю женщинам. Но ты не иди по моим стопам. Бывают и хорошие женщины. Как эта девчонка, работающая здесь официанткой. Всегда выносит мне корку хлеба и остатки со стола для персонала. Я бы ради такой всё отдал. Но я слишком беден и стар. А у тебя, Майк, ещё всё впереди. Я задумался. - А ты почему слоняешься по улицам в такую ночь? - Мне больше некуда идти. Единстаенный человек, который меня ждал, сейчас кормит червей где-то в России. - И у тебя совсем нет друзей? Да если бы на мне была такая куртка, как у тебя, я бы точно нашёл себе миллион друзей по всему свету. - Ты простил ту женщину? - Сейчас? Думаю, что простил. Женщины часто бывают глупы. Особенно глупыми женщины становятся тогда, когда влюбляются. А она умела любить. Поэтому я её ни в чём не виню. - А ты бы смог простить женщину, которая любит врать? - Все женщины любят врать. И твоя - уж точно не исключение. На то они и созданы, чтобы врать и делать глупости. А мы должны терпеть всё это. Ведь без женщин жить нельзя. - Но она предала меня дважды. - И предаст ещё раз. И не только она. С этим давно пора смириться. Не маленький ты уже. - Она беременна. Не от меня. Я давно не видел её. И тут она зашла в бар. А потом оказалось, что я виноват в её положении. Хоть я действительно не при чём. - И такая мелочь заставила тебя бросить её? Старина, да ты точно комик какой-то, - рассмеялся мой новый знакомый. - Сегодня прекрасная ночь. Как говорила моя мать, сегодня нужно всех прощать. Пора простить и тебе. Ты так не думаешь? Я достал телефон из кармана и вызвал такси. Затем оставил своему новому знакомому всё, что имел. Даже куртку свою подарил. Взял только несколько бумажек, чтобы рассчитаться с водилой, и телефон. Потом попрощался с Бенедиктом, пожелал счастья в новом году и укатил с холодной улицы. Из тёплого салона я позвонил Пат. - С праздником, дорогая. Не хочешь где-нибудь выпить? - Майк! Я уже и не думала, что ты когда-то ещё раз захочешь меня увидеть. Я сейчас у друзей, но могу взять такси в любой момент. Встретимся у тебя? - Буду ждать. Я сбросил вызов и сжал телефон. И напел куплет из песни моей любимой группы: "But life still goes on I can't get used to living without, living without Living without you by my side I don't want to live alone, hey God knows, got to make it on my own So baby can't you see I've got to break free". - Кто это? - спросил водила. - Это Queen, - ответил я, а затем дал точные указания по поводу маршрута. Время шло, а моя маленькая Пат всё никак не могла добраться до моего дома. Я смотрел на часы, а сердце сжималось от страха. В тот момент я действительно боялся, что больше не увижу её. Хоть она страшно бесила. Всё же с ней было как-то лучше, чем абсолютно одному. Может, тогда я и подпустил её близко из-за страха остаться одним? Нужно вспомнить. Я приехал в эту страну совсем один. У меня не было никого близкого. Лишь девочки на одну-две ночи и Виктор-задрот, который, к тому же, мало обращал на меня внимание. И тут появилась она. И я даже не знаю, почему так зацепился за неё. Личико и фигурка, конечно, были божественными. Правда, умом она обладала посредственным. Да и, в общем-то, ничем не выделялась. И я вспоминаю этот день. - Майкл, - толкнул меня в плечо Виктор. - Где ты пропадал столько времени? - Да, проблемы дома были. Пришлось возвращаться в Америку, - соврал я. Это было совсем не так. Просто в какой-то момент я понял, что вся эта учёба - дело абсолютно дурацкое и полностью лишённое смысла. Я просто сидел дома, пил, рисовал и заводил новые знакомства. И так бы это всё и продолжалось, да только мне начали угрожать исключением. А я никогда не любил, когда меня откуда-то исключают. Вот и пришлось возвращаться к скучным лекциям, на которых нельзя ничего делать, кроме того, как спать. - Что-то серьёзное? Я могу чем-то помочь. - Да всё уже в порядке. Спасибо, друг! - сквозь натянутую улыбку я фальшиво поблагодарил Виктора. Да и чем бы он мне мог помочь? Эти русские. Всегда лезут со своей помощью. Я просто хотел, чтобы меня оставили в покое. - Ты обращайся, если что. Ну, я пошёл. Встретимся на лекции. Забей нам место. После этих слов он развернулся и зашагал прочь. И я остался абсолютно один. А вокруг меня кишели влюблённые парочки и весёлые компании. У меня не было этого. Я пожелал им быстрее разбежаться, затем сам развернулся и попёр в аудиторию. И тут краешком глаза я увидел её. Шикарная блондинка стояла совсем одна. Явно растерянная. И на её лице я прочитал те же чувства, которые испытывал сам. А именно: я совершенно не знал, что я сегодня забыл в коридоре академии. И мои ноги понеслись к ней. - Привет, малышка. Раньше я тут тебя не видел. Тебе чем-то помочь? Не думай, что я навязываюсь, просто ты выглядишь немного растерянной. Не выспалась? Она посмотрела на меня своими огромными глазами, и меня бросило в дрожь. Эти глаза. В них было столько смешанных чувств и какая-то неутешная тоска. Я смотрел в них, пытаясь понять её, но видел лишь себя. - Привет. Со мной всё в порядке, только я потеряла свою тетрадь с домашкой. Да и не только тетрадь. Целый рюкзак где-то оставила, а не могу понять: где и когда. - Ты хоть её до академии донесла? - сделал небезразличный тон я. На самом деле, в тот момент я уже пожалел, что заговорил с ней. Надо было оставить всё так, как есть. И тогда бы я всегда думал, что существует такой же человек, как я. Но я понял, что глубоко ошибался. Никакой тоски в её глазах не было. Глаза блестели не от неё, а из-за отсутствия ума. - Ну, наверное, да. Или нет. Не знаю, в общем. Если донесла, то найду её где-то здесь, - мямлила она. Я хотел уже уйти, но тут заметил, что обладала девочка не только симпатичным личиком. В ней было просто всё идеально. С такой и не грех познакомиться ближе. - Если хочешь, я помогу тебе. Кстати, меня Майклом зовут. А тебя? - Патрисия. Но зови меня просто Пат. Ненавижу это имя. Не могу понять, как такое вообще можно было придумать. - Так тебе помочь? Или не сунуть нос? - я начинал терять спокойствие. Эта девушка явно была создана для того, чтобы трепать мне нервы. Знакомы мы были с ней всего несколько минут, а меня уже трясло от этих разговоров ни о чём. А особенно раздражало это игнорирование прямых вопросов. - Ты такой добрый. Мне всегда нравились добрые люди. Сейчас трудно таких найти. Я хожу тут с самого утра, а ещё никто не предложил мне помощь. Вот и ищу рюкзак в одиночку. - Знаешь, я ни хрена не добрый или ещё какой-то. Я просто увидел, что ты стоишь тут и тупишь. Вот и решил узнать, какого чёрта ты это тут делаешь. Я не собирался тебе помогать. Просто у тебя такой жалкий вид, что сердце кровью обливается. Но, если ты сейчас не ответишь на мой вопрос, я просто тебя брошу с твоими проблемами, а сам пойду решать свои. Она замолчала. Её глаза окончательно потеряли свой блеск, но всего на пару секунд. А затем они зажглись каким-то чудовищным светом. - Да ты ещё и правдой не брезгуешь? Я теку от таких парней. Жалко только, что такие мне почти не попадались. Ну, да, я согласна. Помоги мне, если тебе не трудно. Я убедился, что имею дело не просто с тупой девушкой, а с абсолютно безмозглой. Абсолютно. Или же она просто была слегка странной. - Ты серьёзно? - не верил я своим ушам. - И ты не начнёшь бабскую истерику о том, какой я мудак? - Нет. А должна? Давай лучше найдём мой рюкзак, а потом я угощу тебя чем-то вкусным. Договорились? Да, она была безнадёжно глупой. Да, я понял, что общение с ней взорвёт мою голову от переизбытка потока слов, Да, я уже тогда знал, что это знакомство ни к чему хорошему не приведёт. Но эта фигурка, это личико, это не-типично-бабское поведение. Если бы я тогда верил в любовь, с гордостью бы заявил, что безнадёжно влюбился. И мы пошли искать её рюкзак. Да только искать его смысла не было. Если бы её тупая башка сообразила, что она оставила его в аудитории, мы бы зря не тратили время, которое можно было бы провести с пользой, Ох, какой пользой! Хоть мы и были знакомы всего часа пол, я чувствовал, что из этой девчонки можно было выжать несколько недель пользы. На лекцию я так и не пришёл. Вместо этого у меня был отличный день с Пат. Хоть к вечеру у меня и разболелась голова от её постоянных слов, льющихся без перерыва. Зато я узнал много фактов, которые мне даже понравились. Как оказалось, девушкой она была довольно интересной. Даже стихи писала. А я любил таких девушек. От них всегда веяло некоторой романтикой, а это значит, что они всегда были падкие на тот бред, которым я всегда пытаюсь склеить новую бабу. На следующий день я пришёл в академию с надеждой снова увидеть её. Но вместо этого встретил Виктора с кислым лицом. У него явно что-то не заладилось. И, судя по тому, как он меня проигнорил, причиной тому был я. Поэтому я решил отменить себе все занятия, которые проходили в одной аудитории с Виктором. Вместо этого я просидел в парке, надеясь, что Пат рано или поздно меня найдёт. Но она не нашла. Не нашла и на следующий день. И я начал обвинять себя в собственной безмозглости, ведь я даже не взял у неё номера телефона. И не узнал, где её можно искать. Прошла неделя. Я потерял надежду. С Виктором отношения так и не наладились, да и он стал прогуливать не меньше меня. Но я так и не выяснил причины. Да и всё равно как-то было, просто не хотел, чтобы на меня обижались. Наверное, прошло слишком много времени, потому что я совсем стал забывать, как выглядит Пат. И тут она объявилась. Вся такая же, как и была раньше. Она застала меня в курилке, когда я спокойно размышлял о жизни. И за минуту рассказала все события из её жизни, которые я пропустил. Оказалось, что она попала в больницу. Какая жалость. Но я сразу схватил эту инфу и перекрутил так, словно я чувствовал это её несчастье сердцем. И я очень переживал. И все дела. И она купилась. Или сделала вид, что купилась. Но это всё было не важно. Через 10 минут я признался ей в любви. А через 14 мы стали парой навсегда. Ну, не навсегда. Но на всё то время, которое я собирался выжать из этих внезапных отношений. Но главное не это. Ведь все эти цифры не помешали нам заняться сексом прямо в этот же день. В парке академии. Какой же прекрасной Пат была в этот момент. Ох. Какой же она была прекрасной. Именно тогда я по-настоящему и полюбил Пат. По-настоящему. Она позвонила в дверь лишь под утро. Мятая юбка выглядела вполне отглаженной на фоне лица. По всему лицу виднелся размазанный макияж, который она всегда умела правильно наносить. Стоило ей только улыбнуться, как мой дом сразу же наполнился запахом едкого перегара. Она пила дешёвый коньяк. Всю ночь. И ей было как-то не до меня. Это сразу стало заметно. - Ты беременна, - холодно ответил я и пригласил пройти в дом. - Это ты к чему? - сделала она свою глупую улыбочку и округлила глаза. - Ты беременна. И всё. Я помог ей снять пальто и попросил следовать за мной. Мы прошли в гостиную, я усадил её на диван и понял, что все мои планы на неё рухнули. Это была не моя маленькая Пат, а чья-то чужая женщина, которая чудом оказалось в моём доме. Меня также смущал её вид. В тот момент она казалась настолько уродливой, что у самых заядлых любителей потаскух на неё бы не встал. У меня бы не встал тем более. Спасибо той гадости, которой я накачивался всю ночь. - Я бы предложил тебе вина, но ты слишком беременна даже для этого. - Ты ради этого меня позвал? - Сначала нет, но теперь я увидел твои округлые формы. Тебе бы с такими сидеть дома и вышивать ползунки, а не шляться от гостей к гостям. - Отлично. Тогда мне можно идти? - Если посчитаешь нужным. - Странный ты, Майкл. Сначала пропал на месяц, отказался меня слушать, а теперь я ещё виновата в том, что пришла к тебе, когда ты же меня и позвал. Она смотрела на меня, дожидаясь ответа. Мне нечего было сказать. Мне абсолютно не нравилась такая Пат. Мне было противно смотреть на эту девушку и видеть, как с каждым днём всё больше растёт её пузо, в котором развивается плод, но не от меня. Я не мог смотреть на то, во что эта сильная и всегда весёлая девушка превращается в шлюху, которая готова раздвинуть ноги перед каждым, кто угостит её выпивкой. Нет, это точно была не моя Пат. И я не хотел её видеть. Но ещё больше я не хотел оставаться одним. Я бросил взгляд на голые стены с выцветшими обоями. Затем измерил всю комнату. Здесь всё дышало одиночеством и некоторой заброшенностью. Потёртый ковёр и пятно от вина на диване напоминали мне о том одиночестве, которое меня окутывает, как только я переступаю порог. Да, это мой дом, но радости он мне никогда не дарил. Мне вообще никогда не дарил радости дом, поэтому я не понимал всех этих восторженных рассказов моего планктона о том, как они счастливы переступать порог своей обители после тяжёлого дня в офисе. И только сейчас, когда Пат сидела передо мной на диване, закрывая своим задом то самое пятно, я понял, как мне просто кого-то не хватало. И я был готов ухватиться за кого угодно. Даже за неё. И мне тогда стало так всё равно, что её пузо раздувается не по дням, а по часам. Я всё равно бы мог её выгнать до того момента, как она лопнет. Но в тот момент мне всё-таки нужна была Пат. Хоть потасканная, хоть уродливая. Ведь никого, кроме неё, у меня не было. Я уставился на неё. Она залилась румянцем. Каким-то нездоровым. Её качало из стороны в сторону. Когда она вздыхала, я словно чувствовал, что её вот-вот вырвет. В ней не осталось ничего такого, что могло бы привлечь меня, но я собрал последние силы в кулак. Мне нужно было сделать так, чтобы она навсегда осталась со мной. - Пат, можно я присяду рядом? На её лице сразу появилась гримаса полного непонимания. И я понял, что веду себя, как влюблённый подросток. И меня передёрнуло. Слишком переиграл. И, чтобы хоть как-то исправить положение, я плюхнулся около неё и взял Пат в охапку. - Ты прости там меня. Я, наверное, немного погорячился. Да и всё должно было пройти совсем не так. Но где же тебя так долго носило? - Заткнись, и не порть момент. Я больше не сказал ни слова. И она тоже. Так и сидели, смотря друг на друга. Несколько часов, как мне показалось. Я привык к запаху перегара и её уродливости. Всё это стало таким неприметным, осталась только Пат. Пятно на диване и затёртый ковёр потеряли значение. Больше они мне ничего не напоминали. Я больше не был один. И она больше не была одна. Жизнь определённо налаживалась. А затем я помог ей умыться и хоть как-то привести себя в порядок. И мы отметили это полуторачасовым сексом, хоть я мог и больше, но она заснула. И я заснул, прижимая её к себе. Её волосы полезли в мой нос и рот, я утонул в её волосах. Но мне было хорошо. Так хорошо мне давно не было. И больше она не уходила. Хоть я и пытался её выгнать. Пат просто не слушала все мои крики и угрозы. И оставалась со мной. Через пару дней мы поехали к её матери. Я признал, что спиногрыз в брюхе Пат - мой, и я имел на него такие же права, как и она. Мать отреагировала очень неоднозначно. Хоть я и пообещал жениться на Пат, для её матери я всё равно остался "мудаком, который обрюхатил и хотел бросить её дочь". Я смирился и промолчал. Ведь женщинам никогда нельзя что-то доказывать, если они уверены в своей позиции. Это можно сравнить с проснувшимся вулканом. Какие бы ты песни ему не пел, будь ты знаменитым шаманом или мужичком, который делает хот-доги в переулке, он всё равно начнёт извергать лаву, которая сожжёт всё дотла. Поэтому мы просто забрали её вещи и устроили хаос в моём доме. И это действительно был хаос. Мой уютный дом лишился тонны домашних пауков и пыли, вещи в шкафах стали аккуратно сложенными, а горы грязной посуды куда-то исчезли. Конечно, мне нравилось, что моя обитель приобретает более-менее жилой вид, но я был противником всех этих генеральных уборок. После неё я ещё долго пытался найти свои вещи в аккуратных кучках, но потом сдался. И забил на это. Так и ходил неделями в одной рубашке только из-за того, что не хотел выглядеть полным идиотом. Ведь только полные идиоты не могут найти бревно в стоге сена. А я таким себя не считал. Все полки, забитые ранее всяким хламом, наполнились абсолютно не нужными, на мой взгляд, вещами. А в свободных углах появились предметы, от которых я совсем недавно избавился. И думал, что навсегда. Но теперь я знаю, что никогда нельзя думать, что лишаешься чего-то навсегда, иначе оно сразу же вернётся и упадёт тебе на голову. Так вот, во всех свободных углах комнат появились детские коляски, кроватки, ходунки и прочая детская лабуда, которая создана для того, чтобы вырастить настоящего имбицила. Я серьёзно. Если бы не все эти ходунки и коляски, дети бы спокойно ползали по земле, сжирая на ходу всё, что видят. А потом бы травились, ломали зубы и раздирали бы свои конечности до крови. Но зато бы извлекали урок: что можно, а что нельзя делать. Это бы делало их хоть немного самостоятельными и мыслящими. Но нет же. Современное общество так обезопасило существование детей, что многие из них абсолютно ничего не знают о мире до тех пор, пока не пойдут в школу, где уроки жизни им преподаст другой такой же соплежуй, родители которого не страдали маразмом и давали ребёнку шанс не отупеть. Если бы не все эти кроватки с вибромассажем и стульчики для кормления, дети бы с самого детства привыкали у суровой реальности и не ныли бы о тяжёлых условиях дальнейшего существования. А ещё и эти игрушки. Пат забила какими-то страшными игрушками все свободные полки. Да ещё и была уверена, что всё это поможет быстрее развиваться её спиногрызу. Как по мне, более глупой траты денег просто не существует. Ведь я не встречал ещё ни одного ребёнка-гения, который стал таким только благодаря плюшевому крокодилу с перекошенными глазами. Я больше уверен в том, что такие игрушки быстрее вырастят полного социопата с ампутированным умом и воображением, чем обычную новую ячейку общества. Но Пат не слушала меня. Поэтому я втихаря накупил игр и порно-журналов. Я знал, что она родит мужика, поэтому я готовился воспитать его до того, как она погубит спиногрыза своей абсолютно не нужной заботой. Тем более, мне нужно было привить ребёнку хороший вкус, чтобы он к двадцати годам не стал моделью и не начал долбиться в зад, как это делает его настоящий отец. В общем, жизнь бурлила по полной. Я снова почувствовал себя полноправным её участником. Я вернулся на работу, снова бросил пить, таскался с Пат по всем нужным и не нужным врачам, даже забыл о Викторе. И о той девушке забыл. Больше воспоминания о них мне не мешали жить дальше. Мои мечты и заботы были полностью связаны с Пат. Я был поглощён ими. И мне это определённо нравилось. Но однажды вечером я снова встретил её. И моя жизнь оборвалась. Конечно, вы подумаете, что моя история полностью придумана, ведь человеку не может постоянно так сильно не везти. Но я вас уверяю, что свой рассказ я не гиперболизировал. Хоть, признаюсь, мне часто хотелось это сделать. Наверное, я просто родился для того, чтобы стать неудачником, или же, если верить в законы кармы, успел в детстве так сильно накосячить, что жизнь моя полетела в тартарары. Я вовсе не хотел видеть её больше, слышать о ней и даже вспоминать. Эта рыженькая девчушка навсегда должна была остаться где-то в глубине моей памяти или же исчезнуть из неё. Но нет. А было дело так. Наступила весна. Именно те тёплые деньки, которые я так сильно любил. Погода была не тёплой, не холодной, дул ветер, но он был каким-то весенним. На деревьях показались первые молодые, ещё совсем неокрепшие листья. Такое состояние природы меня постоянно завораживало, и я превращался в какого-то другого человека. Когда солнце падало на кожу, я чувствовал себя каким-то поэтом романтической эпохи. Я словно не касался земли, я летел. И мне было так хорошо от того, что я просто наступаю на землю и слышу пение птиц. Из моей головы вылетели все печали и заботы. Я просто отдавался природе в надежде, что она сольётся со мной. И я стану таким же воздушным, как и она. Да, такое состояние меня и, правда, посетило. Хоть я сейчас и понимаю, насколько это было глупо и романтично, что я краснею, вспоминая эти ощущения. Надеюсь, это было какое-то мимолётное психическое обострение. Иначе у меня появится ещё один повод себя ненавидеть. Но я сбился. Значит так. Я шёл по этим улицам. Из головы вылетели все разговоры о работе, Пат с её проблемами и слезливым настроением, счета, кредиты, реклама нового ресторана, бумаги, проценты, книги, рубашки, беременность у женщин, новые платья, вывески, объявления, газеты, прохожие. Вылетело абсолютно всё. Всё стало совсем не важным. Были только я и моя дорога домой. Но меня кто-то окликнул. - Молодой человек! Подождите! Я остановился. Хоть и не хотел. Я вообще не хотел, чтобы мне кто-то мешал, но любопытство взяло своё. Тем более, кричали явно мне. Вокруг меня не было никого, кто бы заслужил такого обращения. - Подождите! Я повернулся. Я увидел её. Я застыл. Она бежала ко мне, смешно размахивая руками из стороны в сторону. Рыженькая. Худенькая. Плохо сложенная. Ужасно одетая. Та самая девушка. Ошибки быть не могло. Она подбежала ко мне, поздоровалась, представилась. Её звали Адель. Или как-то так. Я сразу понял, что это не было её настоящим именем. Но мне было всё равно. Передо мной стояла та девушка, из-за которой умер мой друг. Именно её я хотел спасти в тот вечер. И я не знал, что мне делать. - ...такая история приключилась со мной тем вечером. Если бы не вы, меня бы могло уже и не быть. Но как я могу узнать имя своего героя? - сказала она, улыбнувшись во весь рот. Её рассказ я так и не услышал. Мне было как-то не до этого. - Майкл. Рад слышать, что с тобой всё в порядке. Я развернулся и хотел уйти. Но она меня так просто не отпускала. - Я слышала, что случилось с вашим другом. Мне очень жаль. Меня перекосило от волны грусти и боли, которая нахлынула после этих слов. - Он был хорошим человеком, - попытался с улыбкой сказать я. - Я знаю. Был бы он каким-то придурком - его бы точно не забрали. Туда всегда забирают только хороших людей. А всякие отбросы тусуются здесь до последнего. - Это точно, малышка. Но, ничего. Где бы он ни был, ему там точно лучше, чем здесь. - Вам было грустно, когда вы узнали? Как себя вообще чувствуют люди, когда теряют дорогих людей? Мне начал надоедать этот диалог. Да и эта девчушка явно сунула нос не туда, куда нужно. Но я сдерживался. - Мне было очень плохо. Тебе сколько лет? - Девятнадцать. - И что, за столько лет ещё никого не потеряла? - Не знаю. Сколько себя помню, я постоянно была одна, поэтому и терять было особо некого. Вы только не злитесь. Я просто пытаюсь вас поддержать. Правда, я не уверена, что у меня это выходит, ведь раньше такого никогда не делала. - Да, утешитель из тебя явно бы не получился. Ещё пара минут таких разговоров, и я точно бы вскрылся. Она опустила глаза, а на её щеках проступил румянец. Я явно заставил её чувствовать себя неловко. Хоть это и не было моей целью, я обрадовался такой её реакции. Если бы видели, какой она тогда была милой, вы бы поняли, к чему я веду. - Знаешь, всё равно спасибо тебе. И спасибо, что нашла меня. Я переживал, что ты так и не вернулась домой. Но, вижу, всё хорошо. Теперь я буду спать спокойно, - попытался разрядить атмосферу я. - Я видела вас и раньше, но боялась подойти. Вдруг бы я напомнила вам... - она резко замолчала. - Главное, что теперь всё хорошо. Ещё раз спасибо вам. Тогда не буду отвлекать. До свидания! И тут она хотела убежать обратно, но я, как хищный зверь, не мог так просто отпустить свою добычу на волю. Такую молодую и роскошную добычу. - Подожди. Ты правда всё время одна? - Одна. - Может, тебе нужна какая-то помощь? Если своего друга я спасти не смог, мне просто необходимо спасти тебя от всех бед. Наверное, если бы он пришёл в себя, пожелал бы именно этого. "Майкл, да что ты несёшь?" - Вы очень добры, - улыбнулась она снова. - Но мне ничего не нужно. Да и не привыкла я помощь получать. - Может, запишешь мой номер? Или встретимся как-то? Хотелось бы узнать тебя лучше. Ты ведь не откажешь своему спасителю? Она засмеялась. - Разве во время утешительных слов нужно флиртовать? А вы время зря не теряете. И тут я увидел её настоящую. Эта маска невинной девочки слезла вместе с кожей, оголив истинную Адель. Нет, она не была со мной откровенна. Она просто выполняла свой долг. И продолжала она общаться со мной только из-за того, что ей нравился этот мой неумелый флирт. Теперь я увидел настоящую женщину, наполненную мудростью и ложью. Да, именно такой должна быть настоящая женщина. Именно перед такими женщинами падают на колени. И она знала это. - И давно ты это поняла? - С самого начала. - И тебе это нравится? - Я рассчитывала на это. После этого я оставил ей свой номер. Она же свой номер не дала. Сослалась на то, что у неё нет телефона. Я не поверил. Подумал, что она просто хочет избежать дальнейших встреч. Но не опустил руки. - Как ты смотришь на то, чтобы встретиться на этом же месте? Например, в 19:00. В воскресение. - У меня нет часов, да и за календарём я не слежу. Но, думаю, время у меня будет. Договорились. Весь её силуэт превратился в большую улыбку. Я улыбнулся ей в ответ. Конечно, мне было жаль Виктора, но его кончина была не напрасной. Абсолютно не напрасной. Именно так я думал в тот момент. Да, всё-таки мне не светила номинация "Друг года". К чёрту!