За воротами воют ледяные ветра

Лавеллан, тонкая и хрупкая девочка, сжимающая свой посох длинными пальцами и выкрикивающая очередное заклинание. Она, очаровательный зверек, запала ему в душу. Запала настолько, что подрагивающий от вожделения Солас подолгу оттягивает момент сна, дожидаясь, когда уснет она, чтобы потом увидеть Лавелланку, тонкую и хрупкую девочку, сжимающую его посох своими длинными пальцами и кричащую. Все равно ведь она ничего не вспоминает на утро, а он достаточно опытен, чтобы держаться затем необходимой дистанции и сохранять непоколебимую невозмутимость. И вот, когда он, наконец, устраивается в кресле, кладет ногу на ногу, в нетерпении сцепляя пальцы, он выискивает уголок Тени с ней... И не находит его. Он хватается за подлокотники и осознает, что сейчас примерно три часа ночи, а его хрупкая девочка вовсе не спит. Тогда он прислушивается к текущей вокруг магии, выслеживая след Якоря, встает; как хищник, крадется к своей цели, и застает Лавелланку на кухне, уплетающую дивные блюда за обе щеки в полном одиночестве. Он просто смотрит на нее и молчит. Молчит на ее неловкие оправдания, не отвечает на встречные вопросы. Он смотрит на ее длинные пальцы, сжимающие горло темной бутылки, и ему становится не по себе. Резко отвернувшись, он желает ей спокойных снов и уходит. Ворча, ложится на диван и кладет руки за голову, проваливаясь в сон без сновидений. Потом же, в походах, Кассандра недоумевает: с чего бы Солас вдруг так беспокоился о том, что Инквизитор не прикасается к пайку и норочит подсунуть ей свой добавкой? Вроде бы, да, у них роман, но чтобы он демонстрировал это при Сэре... Неслыханный случай. Такой, что Кассандре и не снилось.