Лицемеры

«После драки кулаками не машут», – раз за разом повторяет себе Крис. – «Надо было раньше головой думать, а не… не тем, чем ты все время там думаешь, Колфер!» На часах, стоящих на комоде, насмешливо мигают красные «3:47», а сон все не идет. В темноте отчетливо слышно спокойное мерное дыхание спящего Уилла, и каждый его вздох разгоняет в Крисе волны ненависти к себе. Все неиспытанное в первые несколько дней после инцидента в клубе чувство вины обрушивается на его голову каждое проведенное с Уиллом мгновение. Неважно, что делает парень – присылает ему милые смс-ки или забирает со съемок, Колфер задыхается от разрывающего его легкие стыда. Его искренне удивляет, как Уилл до сих пор ничего не заподозрил, потому что самому себе он напоминает тугой комок нервов; он постоянно дергается и порой не может заснуть, пока задернутые шторы не тронет рассвет. Бессонница изредка беспокоила его раньше, до инцидента, но по несколько дней – никогда. «О боги, Колфер, “инцидент”, серьезно? Измена. Называй вещи своими именами. Это была измена. Как бы ты не изворачивался и какие бы синонимы не подбирал, гребанный ты писатель недоделанный, это все равно остается изменой». Крис глубоко вздыхает. Разговоры с внутренним голосом ни капельки не способствуют успокоению и избавлению от стыда. Самым жестким испытанием для совести Криса становится первый секс после всего случившегося. Уилл неизменно нежен с ним, он целует буквально каждый сантиметр его тела, обращаясь с ним как с драгоценной фарфоровой куклой, и Крис позволяет себе расслабиться и насладиться моментом. Но когда Шеррод опускается ниже, прижимаясь губами к внутренней стороне бедра, Колфер выгибается, закатывая глаза и откидываясь головой на подушки в изголовье кровати, а Уилл продолжает покрывать его поцелуями. И Крис забывается, буквально на долю секунды, опуская взгляд и ожидая увидеть черную кудрявую макушку и бездонные зрачки, обрамленные тонкой ореховой нитью. Крис издает громкий болезненный стон – слава Богу, в этой ситуации ничего нельзя сказать о его причинах, – и притягивает Уилла для долгого глубокого поцелуя, который по своей сути является своеобразным способом сказать «прости». Он пытается быть как можно мягче, как можно ласковее, ему кажется, что это должно помочь ему загладить свою вину хоть немного. Он обещает себе, что будет самым лучшим, самым нежным, самым чутким и заботливым парнем, каким только возможно быть. Крис думает, что этого должно хватить, чтобы он перестал себя ненавидеть. Конечно, ему в голову закрадываются мысли о том, чтобы признаться во всем. Возможно, после этого ему стало бы легче жить и чуть менее противно было бы смотреться в зеркало. Возможно, Уилл даже смог бы его простить, но Колфер боится – боится остаться в одиночестве, боится потерять свой якорь, свою опору. Уилл не диснеевский принц, не герой-любовник из сладких мелодрам и не рыцарь со страниц одного из любимых романов Криса. Но Уилл любит его. Любит его искренне, заботится о нем и Крис привык, что рядом с ним всегда есть человек, который спускает его с небес на землю, кто-то рассудительный и зрелый. Так что Крис не может заставить себя рискнуть своим спокойным существованием, вне зависимости от того, насколько правильным было бы честно поговорить с Шерродом. Завтра у Криса пробы на студии Олшана, а он приедет туда с жуткими синяками под глазами. Класс. Просто здорово. Спасибо, Даррен. Хотя почему Даррен? В чем он виноват? В том, что он придурок? В том, что он ведет себя, как ему заблагорассудится? Крис взрослый человек. Его ни к чему не принуждали, он был пьян, да, но это не оправдание. Он сделал свой выбор, несмотря на то, что совсем им не гордится. Крис даже не попытался оттолкнуть Даррена, и вот теперь он лежит глубокой ночью рядом со своим парнем, проклиная себя в мыслях и спрашивая себя снова и снова, смог бы он оттолкнуть Даррена, оказавшись в такой ситуации снова. И это хуже всего остального. Потому что он не смог бы. Даже сейчас, зная, что для Даррена произошедшее не имело никакого значения и вообще воспринималось как какой-то извращенный розыгрыш, он не может заставить самого себя поверить в то, что у него хватило бы решимости оттолкнуть Крисса от себя. Крису хочется выть, но ему совсем не улыбается разбудить Уилла и отвечать на его полные беспокойства расспросы, поэтому он утыкается лицом в подушку и тихонько стонет. На часах горит «4:54». Утром Крис благополучно не обращает внимания на звонок будильника и просыпается от легкого поцелуя куда-то в угол лба. – Вставай, соня, – шепчет ему Уилл, – все на свете проспишь! – Сколько времени? – сонно бормочет Крис, пытаясь натянуть одеяло на голову. – Десять утра уже, спящий красавец, – голос Уилла звучит слишком бодро даже для такого солнечного утра. – Давай, поднимайся. Я сделаю тебе кофе. – Не хочу ничего, – приглушенно мычит Крис из-под одеяла, собравшегося где-то в районе спины и головы, обнажая ноги, – не хочу никуда идти. Я хочу спать. – Ну не ной, как маленький мальчик, – смеется Уилл, – все равно же придется вставать и собираться! – Никуда-а-а не пойду-у, – стонет Колфер. Уилл хихикает, и Крис внезапно чувствует, что кровать уплывает куда-то вверх, только через пару мгновений осознавая, что это его тянут вниз. – А-а, Уилл, пусти! – восклицает Колфер, пытаясь ухватиться за кровать, пока его вытягивают из-под одеяла. – Проснулся? – Да уж, как видишь, – ворчит Крис, отбрасывая спутавшиеся вокруг простыни. – Иди в душ, я пока приготовлю завтрак, – Шеррод оставляет поцелуй у Криса на щеке, и он не позволяет себе думать о том, насколько он плохой человек. В конце концов, сегодня важный день. Ему нужно быть собранным. Криса всегда сильно беспокоил вопрос, что будет с его карьерой после окончания Glee. До этого момента по жизни ему просто невероятно везло – начиная еще с самого старта, роли Курта, написанной специально для него. Но чем ближе становится последний съемочный день, тем больше сомнений рождается в душе Колфера. В конце концов, он не хочет через двадцать лет оказаться в главной роли в каком-нибудь третьесортном дешевом артхаусе. Все помнят, во что после окончания «Друзей» превратились карьеры всех актеров за исключением Энистон? Да, он пишет книги, и это занятие ему искренне нравится. Но профессия актера – его все, его главная страсть и его судьба, и Крис соврал бы, если бы сказал, что работа в проекте Брайана Олшана не была бы новой ступенью в его карьере. Удачный дебют на его студии – это новые роли, это рекламные контракты, это, в конце концов, популярность. А Крис весьма честолюбив. Колфер ловит себя на мысли, что уже добрых десять минут стоит в ванной, изучая свое отражение и пытаясь собраться с мыслями. Он делает глубокий вдох и идет на кухню. Уилл после завтрака вызывает ему такси, и двадцать минут спустя Крис в нерешительности замирает на мгновение перед нужной дверью, прежде чем уверенно распахнуть ее и сделать шаг внутрь. К нему тут же бросается стайка ассистентов с болтающимися на шеях бейджами. – Мистер Колфер, – щебечет девушка с короткими рыжими волосами, – сейчас мы наложим вам грим, а потом вас проводят к мистеру Олшану, мисс Истен и мистеру Хоберту, они будут ждать вас. Худощавый паренек жестом приглашает Криса следовать за ним, и его ведут в просторную светлую гримерную, где ему накладывают тон, тщательно зализывают гелем волосы – на секунду возникают ни капли не помогающие расслабиться ассоциации с Дарреном-Блейном, – и рисуют темные круги под глазами. После этого уже другой ассистент, до ужаса похожий на предыдущего, проводит его по пыльному коридору в другую комнату. Дверь распахивается, и Колфер видит перед собой людей, от которых зависит его будущее. Брайан Олшан – достаточно высокий мужчина, одетый в простые джинсы и черную рубашку, у него светлые, тронутые белой сединой волосы, убранные в небольшой хвост. Крис мог бы поклясться, что он их красит. Но он все равно, для своих пятидесяти двух лет Олшан выглядит весьма неплохо. Рядом с ним сидит женщина с густой, как у пони, челкой, и мужчина в строгом костюме и очках. Крис проходит в середину комнаты и улыбается всем троим: – Здравствуйте, меня зовут Крис Колфер, и… – Остановись, – спокойно произносит Брайан, с интересом разглядывая Криса прищуренными глазами. – Все, можешь идти смывать грим. Колфер на секунду задерживает дыхание, ощущая тупую пустоту в голове. Наверное, он немного бледнеет, и слабо кивает. – Мои поздравления, Кристофер, ты наш новый Микки Уоллис. Крису очень хочется попросить Олшана повторить, что он только что сказал, но он просто молча хлопает ресницами, не в силах двинуться с места. – Что? – с легкой усмешкой спрашивает Брайан. – Не ожидал? Он легко поднимается со своего места, подходя к Крису и опуская руку ему на плечо. – Ты рожден для этой роли, мой мальчик, – он улыбается Колферу широкой улыбкой и оборачивается к своим коллегам. – Никто не будет спорить? – Конечно, Брайан, – апатично кивает мужчина в очках, – как скажешь. – Тогда решено, – он снова поворачивается к все так же застывшему в одной позе Крису и кивает ему: – Поздравляю еще раз! Часом позже Крис уже сидит на веранде в уютном итальянском ресторанчике и буквально подпрыгивает от восторга: – …и потом он просто пожал мне руку и выпроводил, а я так и стоял как идиот в коридоре, потому что у меня в голове не укладывалось, что вообще только что произошло! Ну а потом я позвонил Уиллу и даже не мог ему толком ничего объяснить, только то, что меня утвердили, а потом набрал вам… Сидящие напротив него Лия Мишель и Дженна радостно улыбаются. Крис выдернул их с их еженедельного общего занятия йогой, но они единогласно сходятся во мнении, что горящие глаза друга стоят парочки пропущенных асан. – Я так рада! – восклицает Лия, улыбаясь официанту, ставящему перед ней свежевыжатый сок. – Крис, это просто чудесно, чудесно! Ты будешь великолепен! – А когда начало съемок? – любопытствует Дженна, нанизывая на вилку салат. – Через несколько месяцев, – улыбается Крис, – я один из первых, кто утвержден. – Восхитительно! – Мишель откидывается на спинку стула, поправляя волосы. – Не могу дождаться, когда ты расскажешь всем остальным из каста! Райан будет так рад, – мысль о Мерфи заставляет Криса улыбнуться еще шире. Ему было очень важно оправдать надежды, которые тот возложил на него, когда отдавал роль в своем сериале никому не известному подростку, в жизни не бывавшему на настоящих съемках. Возможность заставить своего самого настоящего «фею-крестного» гордиться собой выпадает Крису через два дня, когда он приезжает на площадку. Он рассказывает все Райану и Йену, и они по очереди обнимают его до хруста костей, а Колферу становится сложно заставить себя не прослезиться. Так хорошо начавшийся день Криса немного омрачает тот факт, что сегодня они снимают поцелуй Курта и Блейна. За Колфером явно присматривает кто-то там наверху, потому что за все прошедшее с похода в клуб время у него не было ни одной романтичной сцены с Дарреном. Ну, то есть какие-то нежные моменты в кадре, конечно, проскакивали, но никаких поцелуев и чего-то подобного не было все эти дни. Конечно, Крис до сих пор не слишком уверен в степени своей готовности к сегодняшним съемкам общей сцены, но он хотя бы больше не рассматривает вечерами фан-арты. Это явный прогресс. Сначала Крис думает, что он хотел бы оттянуть момент, когда ему придется снова целоваться с Дарреном, но когда опоздание Даррена переваливает за двадцать минут, он берет свои слова назад и просто сидит на своем стуле, уткнувшись лицом в колени. – Ну мы начнем уже сегодня или нет? – жалобно стонет Крис, поднимая голову. – Мы начнем, как только твой партнер соизволит прийти, – слышит он в ответ. – Как же он задолбал! – возводит глаза к потолку Колфер. – Я сам его приведу! Ставлю сотню, что он опять заснул где-нибудь за рейлами с одеждой! Режиссер устало проводит рукой по лицу и машет Крису, чтобы он шел и делал все, что ему заблагорассудится. Парень быстрым шагом уходит с площадки, попутно набирая номер Даррена, но никто не берет трубку. Дверь трейлера заперта, и Крис с силой колотит в нее уже из чистого раздражения, а не в надежде, что Даррен дрыхнет где-то внутри. Несколько минут спустя Крис барабанит в дверь гримерки, где он видел Даррена в последний раз. К нему выскакивает испуганная Мэгги, спотыкающаяся о собственные ноги. – Крис? – удивленно вскидвает брови женщина. – Что такое? – Где этот кудрявый идиот? – раздраженно спрашивает парень. Мэгги равнодушно пожимает плечами, естественно, не уточняя, о ком идет речь: – Его загримировали где-то с полчаса назад, и он ушел. Все, что могу сказать. – Господи, а в какую хоть сторону? – Откуда я знаю? Я за ним не слежу, – поняв, что от нее ничего не требуется с профессиональной точки зрения, Мэгги развернулась и зашла обратно. Наверное, решение искать этого придурка самостоятельно было не самым мудрым, но Крису становится немного неудобно вернуться на площадку со словами «Сдаюсь, ищите его сами». Поэтому он глубоко вздыхает и наудачу идет в самое популярное место для сна Крисса – кабинет Фиггинса в соседнем павильоне. К его удивлению, удача сегодня явно на его стороне, потому что Даррен лежит на диване, свернувшись в клубок. Наверное, эту картину вполне можно найти очень милой – а Крису в свете последних дней не очень-то хочется думать о Даррене в позитивном ключе, но ему неплохо помогает накопившееся внутри раздражение. – Подъем!! – орет Крис парню на ухо, тут же отпрыгивая в сторону, чтобы его ненароком не пришибли. – Что? Где? – Даррен вскакивает, ударяясь об спинку дивана и озираясь по сторонам. – Колфер, еб твою мать! – Ставь себе будильник! – не дрогнув, произносит Крис. – Если ты сейчас же не придешь на площадку, Йен найдет тебе дублера и все наши оставшиеся сцены будут моими монологами напротив чьего-нибудь зализанного затылка. – Господи, когда-нибудь я свяжу тебя и запру где-нибудь на пару суток, – злобно стонет Даррен, принимая вертикальное положение. – Если твой жидкий шлем из волос растрепался и его надо идти поправлять, я тебя убью, – спокойно отвечает Колфер. Они снимают первый дубль сцены с поцелуем, но Йен раз за разом придирается к чему-то – то свет выставлен неправильно, то яркая рамка на стене отвлекает на себя внимание, то Крис выглядит «слишком натуралом» (Крис открывает рот, чтобы спросить, что это вообще должно означать, но решает промолчать), то режиссер едко проезжается по актерской игре Колфера и Крисса. Тут сложно спорить – парни будто опасаются друг друга, и вместо необходимого пронизанного электричеством поцелуя у них выходят какие-то неловкие столкновения губами. – Господи, да что с вами такое, поцелуйтесь уже по-человечески! – раздраженно восклицает Йен, и Крис невольно морщится. – Кажется, кто-то сегодня встал не с той ноги, – бормочет он себе под нос, снова становясь на свое место. – Я все слышал, Крис! – говорит режиссер, – И меня не заботит твое мнение по этому поводу! Давайте, последняя попытка, а то я не знаю, что с вами сделаю, честно слово! Заставьте меня поверить, что один из вас уезжает навсегда или умирает от рака вперемешку со СПИДом или что вам придется по душе, мне без разницы, покажите мне эмоции! – Да поняли мы, хорошо! – устало произносит Даррен. – Сделаем как надо. – Надеюсь, – произносит Йен все так же громко, но уже спокойнее, – мотор! Крис отточено двигается по площадке перед внимательными взглядами всей съемочной команды. Йен закусывает ноготь на большом пальце, а Крис отдается своим эмоциям, заламывая руки и проговаривая слова Курта. Даррен в очередной раз быстро обхватывает его лицо руками, прижимая к себе, но в этот раз он действует с гораздо большей отдачей, обвивая Криса руками, прижимаясь к нему всем телом. Крис вжимается в него в ответ, думая, что у них уже давно не было таких страстных сцен. «Ну слава Богу», – быстро проносится в голове Криса, – «Йен хоть немного успоко-» В этот момент он немного смещает центр тяжести и отчетливо ощущает, как что-то твердое упирается ему в бедро. Крис распахивает глаза, Даррен распахивает глаза, и Колфер видит разливающийся по лицу Даррена ужас, смешанный со стыдом. Крисс срывается с места, не дожидаясь команды «снято», он практически бегом проскальзывает между ошивающимися поблизости работниками, скрываясь за дверью. Вокруг стоит тишина, потому что никто не понимает, что вообще только что случилось. – Да какого хрена здесь сегодня происходит?! – ревет Йен, нарушая повисшее молчание. Крис смотрит в одну точку перед собой пустым взглядом. Если крутить колесо велосипеда слишком быстро, начинает казаться, что спиц на нем нет – Колфер не может понять, что именно он чувствует, потому что эмоции кружатся вокруг таким вихрем, что создается ощущение, что нет ни одной. А потом Крис осознает, что имеют в виду, когда говорят, что месть – это блюдо, которое следует подавать холодным. Губы Криса растягиваются в жесткой усмешке: – Йен, просто дай Даррену минутку. Крис распахивает дверь трейлера без стука, натыкаясь взглядом на сидящего неподвижно Даррена с опущенным вниз взглядом. – Ничего не изменится, если ты будешь просто смотреть. На крайний случай можно залезть под холодный душ, – спокойно сообщает Крис. – Ты… – задыхается Даррен, – это не то, что ты… – Ну коне-е-ечно, – протягивает Крис, – совсем не то. Ты просто соскучился по мне, правда? – Я не… Это не… – Знаешь, – перебивает Колфер, – это на самом деле очень и очень забавно. Ну, то, как все вышло. Хотя я по-прежнему не понимаю, как ты умудрился целоваться со мной пять лет подряд и сорваться только сейчас… – Я не срывался! – Даррен выглядит беспомощным, хоть и пытается сохранить во внешнем виде какую-то уверенность. – Конечно же, – кивает Крис, – Но все-таки прежде чем возвращаться в кадр, стоит позаботиться об этом «не срывался» в твоих брюках. Я бы, конечно, мог помочь тебе с твоей небольшой проблемой, – с издевкой произносит Колфер, – но, боюсь, ты слишком втянешься, а я уже вырос из того возраста, когда хочется крутить романы на работе. Глаза Даррена сверкают бешенством, и Крис едва успевает пригнуться, когда в то место, где только что была его голова, ударяется какая-то папка. Белые листы разлетаются по комнате, а Колфер начинает хохотать. – Только не представляй меня слишком часто, малыш, а то войдет в привычку! Он выходит из трейлера, оставляя Даррена в одиночестве, крикнув напоследок «жду тебя на площадке, милый! Постарайся уложиться в пятнадцать минут!»